Никола Тесла – вампир. Сумеречный гений

Эдона Ксувани, 2011

Гений, пророк, повелитель Вселенной. Его изобретения изменили мир и стали фундаментом современной цивилизации. Ему приписывают открытия, способные не только осчастливить, но и погубить человечество; его считают создателем дьявольского оружия – лучей смерти, которые, в состоянии расколоть Землю, а также лучей жизни, способных подарить бессмертие. Эта книга раскрывает тайну Николы Тесла – тайну главного вампира среди ученых и главного ученого среди вампиров, самого яркого представителя Клуба сознательных вампиров, тайну его жизни и тайну утраченного бессмертия.

Часть первая. Вампиры в Европе

Вампиры в европейском фольклоре

Вампиры настолько долго считались легендой, что большинство сведений о них сохранили не научные и исторические источники, а именно фольклорные предания. Фольклору о вампирах посвящено огромное количество литературы, поэтому мы ограничимся лишь беглым обзором тех знаний о вампирах, которые накопили народы Европы — в основном, конечно, Балкан и Центральной и Восточной Европы, где и зародился вампиризм.

Даже самый беглый обзор фольклорных источников показывает, что существа, так или иначе сосущие кровь (или жизненные силы) у людей, присутствуют практически повсеместно — и были известны с древнейших времен.

Вероятно, первыми в западном мире осознали существование кровососущих существ древние греки (обратим внимание на то, что они, как известно, населяли Балканский полуостров), которые называли их «ламиями» — по имени дочери Посейдона, соблазненной Зевсом, которую ревнивая Гера превратила в чудовище, поедающее детей. В отличие от современных вампиров, греческие ламии были духами, умевшими превращаться в прекрасных женщин, которые соблазняли молодых мужчин и пили их кровь. Однако с современными вампирами их роднит то, что они могли пополнять собственные ряды. В латинской Библии — Вульгате — слово lamia используется как аналог имени демонессы Лилит, первой жены Адама.

Кровью (но не людей, а жертвенного скота) питались, по представлению древних греков, и обитающие в Аиде души умерших — об этом писал Гомер: именно кровью Одиссей приманил к себе тень прорицателя Тиресия.

Римляне переняли у греков легенды о ламиях — существуют даже статуи этих тварей, — однако у них были и свои вампиры — эмпузы, суккубы, высасывающие жизненные силы из соблазненных юношей, и лемуры — души умерших, сосущие кровь живых людей. Для ублаготворения лемуров римляне даже учредили особый праздник — лемурии. Торжества длились трое суток, в течение которых храмы богов были закрыты и свадьбы запрещены. Существовал обычай бросать на могилы усопших черные бобы или сжигать их, так как считалось, что лемуры не выносят этого дыма. Для отпугивания лемуров произносили заклинания и били по котлам и барабанам, надеясь, что духи удалятся и больше не вернутся тревожить живых.

Вампирические свойства римляне приписывали и сове-неясыти, которую римляне называли стрикс: они считали, будто эта ночная птица питается человеческой, в особенности детской, плотью и кровью. Казалось бы, упоминать об этом невинно оболганном пернатом и вовсе не стоило — однако именно от этого слова произошли и румынское название вампиров «стригои», и имя албанского Штрига.

В Германии выделяют две основные разновидности вампиров: «Nachtzehrer» («Ночной пожиратель») и — в южных землях — «Blutsauger» («Кровосос»). Нахтцерерами становятся те, кто умер мучительной смертью, погиб от руки убийц, в результате несчастного случая или покончил с собой: такие мертвецы восстают из могил и сосут кровь у живых. В этом смысле, как мы увидим, нахтцереры подозрительно напоминают вампиров из славянских стран. Блатзаугеры — это призраки, одержимые жаждой крови.

Кашубы, живущие на северо-востоке Польши, выделяют две разновидности вампиров, которые можно распознать при рождении. Первые рождаются «в рубашке», и эту пленку нужно сохранить, высушить, растереть в порошок и дать ребенку выпить, когда ему исполнится семь лет, иначе впоследствии он станет вампиром. Вторые появляются на свет с двумя зубами. Такие малыши — вампиры от рождения, исправить это нельзя. Чтобы уничтожить вампира, кашубы обезглавливали его и клали отрубленную голову между ног — так же, как было принято у сербов.

В фольклоре многих восточноевропейских культур с вампиризмом тесно связано самоубийство. Хотя легкой жертвой вампиризма также становятся пьяницы, убийцы, насильники и колдуны, именно самоубийцы особенно часто возвращаются в виде нежити и терроризируют друзей и родственников. Это один из основных мотивов историй о вампирах на Балканах, в Румынии и в России.

Все народы Восточной и Центральной Европы сходились на том, что вампиром можно либо родиться, либо стать после смерти (обычно ими становились самоубийцы, преступники или злые колдуны), либо превратиться в кровососа, заразившись вампиризмом через укус. Однако иногда вампиром могла стать и жертва жестокой, несвоевременной или насильственной смерти. Вампир приходит к людям и пьет их кровь, отчего они могут и умереть. В отсутствие людей вампир довольствуется кровью домашнего скота или диких животных. Живут вампиры в собственных могилах, заброшенных строениях, глухой чащобе и т. п. Похоже, что до XIX века европейские вампиры были ужасными чудищами, восставшими из могилы. Большинство румынских верований в вампиров (за исключением стригоев, о которых речь впереди) и европейские истории о вампирах имеют славянское происхождение.

В целом в славянских верованиях признаками или причинами вампиризма могло быть рождение в «рубашке», с зубами, хвостом, лишним соском, патологическим оволосением и тому подобными рудиментами, зачатие в определенные дни, «неправильная» смерть или смерть до крещения, отлучение от церкви и неправильные похоронные ритуалы. Вампирами становились недоношенные дети, дети, чьей матери перешла дорогу черная кошка, разумеется, внебрачные дети, а также седьмой ребенок того же пола в одной семье, ребенок беременной женщины, которая отказывалась есть соль или на которую посмотрел вампир или ведьма. Более того, быть укушенным вампиром означало несомненный приговор к вампирскому существованию после смерти.

Чтобы умерший не стал вампиром, следовало положить в гроб распятие, поместить какой-либо предмет под подбородком, чтобы не дать мертвецу съесть похоронный саван, пригвоздить одежду к стенкам гроба по этой же причине, положить в гроб опилки или насыпать зерна (проснувшийся вечером вампир должен пересчитать все крупинки, что занимает целую ночь, так что он не выйдет на промысел и умрет, когда его застанет рассвет), или проколоть тело шипами или кольями. Причина последней меры предосторожности была чисто механическая: труп прибивали к земле, не позволяя ему встать. Иногда в гробу у потенциального вампира над шеей трупа закрепляли косу или серп, чтобы мертвец обезглавил себя, если вздумает подняться из могилы. В XIX веке стало принято простреливать гроб пулей, а если она не проходила насквозь, прибегали к традиционному ритуалу — тело обезглавливали, расчленяли и сжигали. Пепел разводили водой и давали членам семьи вампира как лекарство.

О том, что в окрестностях появился вампир, узнавали, если начинался падеж скота либо умирали загадочной смертью родственники и соседи недавнего покойника. Тогда зачастую принимали решение об эксгумации трупа — и обнаруживали тело без признаков разложения, но с отросшими ногтями и волосами, или с раздувшимся животом, или с неповрежденным румяным лицом. Отметим, что раздутый живот и не тронутое тленом лицо свойственны умершим от чумы — таковы особенности этой страшной болезни. В таких случаях прибегали к вышеописанным противовампирским мерам, а также к обезглавливанию (иногда отрубленную голову клали вампиру между ступней), повторению для верности погребального обряда, окроплению святой водой, экзорцизму или сожжению трупа. В Румынии, например, где вампирская активность традиционно была очень высока, было принято вскрывать могилы детей — через три года после смерти, юношей и девушек — через пять лет, взрослых — через семь лет. Если труп не разлагался или одна из его ступней оказывалась в углу гроба, прибегали к традиционной профилактике.

Фольклор тех земель, которые теперь составляют территорию Чешской Республики и Словакии, сохранил два примечательных сюжета о вампирах, на которых не подействовал осиновый кол. В 1300 годах после череды загадочных смертей в богемской деревне Блау местные жители извлекли из могилы и пронзили колом подозреваемого вампира, а он поблагодарил их за то, что они предоставили ему оружие для самообороны, и распугал демоническим смехом. После захода солнца он вырвал кол из груди и продолжил свои смертоносные вылазки, его соседи умерли через неделю после его ночного визита. Вампир убил еще несколько человек, и конец террору положила лишь кремация. Затем, в 1345 году, жители города Левин посчитали, что умершая женщина превратилась в ведьму, которая принимала обличья животных и терроризировала округу. Когда ее эксгумировали и пронзили колом, она ночью ожила и в человеческом обличье напала на местных жителей, пользуясь колом для обороны. Единственным действенным средством избавления от вампира снова стал огонь.

Когда-то боснийцы и сербы, а также балканские цыгане придерживались представления о том, что вампиры-мужчины, восстав из могилы, возвращаются к супругам, занимаются с ними любовью и даже способны таким образом произвести потомство под названием дампиры — прирожденных охотников на вампиров, способных чуять и убивать вампиров. Болгары называли охотников на вампиров «вампирджия». Эти специалисты пользовались магическими свойствами чудодейственных икон, чтобы чуять и находить вампиров, отдыхающих в могилах.

Особенно развиты легенды о вампирах у балканских народов, а сильнее всего — у румын (они же валахи). Румыния граничит со многими славянскими странами, поэтому румынские и славянские вампиры так похожи.

Главная разновидность румынских вампиров — это стригои, которых в некоторых областях называют мороями. Живые стригои и стригойки — это колдуны и ведьмы, а после смерти они становятся мертвыми стригоями, то есть вампирами. По ночам они оживают, возвращаются к домашним и сосут их кровь, а также кровь домашнего скота и соседей. Встречаясь, живые и мертвые стригои устраивают всяческие безобразия — не всегда смертоносные, но всегда неприятные. Считалось, что живые стригои не переносят чеснока, поэтому в церквях иногда раздавали чеснок и следили, кто его не ел.

Большой вклад в разработку корпуса славянских и балканских мифов и легенд о вампирах внесли и цыгане. Эсхатологические представления цыган заключаются в том, что после смерти душа попадает в мир, во всем похожий на наш — только там нет смерти. Душа остается неподалеку от тела и иногда хочет вернуться. Поэтому и вампиров в цыганском фольклоре часто называют просто мулло — мертвец, покойник. Считается, что покойник возвращается и вредит людям, а иногда пьет чью-нибудь кровь. Обычно жертвами вампира становятся родственники, если они были виновны в его смерти, не соблюли должную погребальную церемонию или сохранили имущество покойного, вместо того чтобы уничтожить его, как того требует обычай. Женщины-вампиры могут возвращаться, вести обычную жизнь и даже выходить замуж, но будут изнурять мужа. Вообще в цыганских легендах вампиры отличаются повышенным сексуальным аппетитом.

Цыгане, как и славянские, балканские и многие другие народы, подозревали в вампиризме носителей всяческих уродств и рудиментарных черт — а также обладателей ярко-голубых глаз. Вампиром мог стать и человек, умерший без свидетелей, и тот, чье тело успело распухнуть до похорон. Более того, вампирами могли стать и домашние животные, и даже сельскохозяйственные орудия, плоды и овощи: например, если слишком долго держать в доме дыню или тыкву, она оживет, и на ней покажется кровь.

Цыгане считали, что вампиров отпугивает сталь, поэтому перед похоронами вонзали в сердце трупа стальные иглы или клали кусочки стали ему в рот, на глаза, в уши и между пальцев. Если это не помогало, в могилу вбивали колья, поливали ее кипятком, а в тяжелых случаях обезглавливали или сжигали покойника.

Согласно покойному сербскому этнологу Татомиру Вукановичу, цыгане из Косово верили, что вампиры невидимы для большинства людей. Однако их могут разглядеть «близнецы, брат и сестра, родившиеся в субботу, если они наденут свое исподнее наизнанку». Так что селение могло быть защищено от вампиров, если удастся найти таких близнецов. Эта пара ночью могла разглядеть вампира на улице — а как только вампир их заметит, он убежит.

Представления о том, что вампиры не выносят солнечного света, время от времени возникали в мифологии славянских народов, но были не очень распространены. Обнародовал их немецкий кинорежиссер Ф. Мурнау в своем эпохальном фильме «Носферату». Неудивительно, что фильм, открывающий одну из важнейших тайн вампиров, был уничтожен — и до наших дней чудом дошла одна-единственная копия.

Итак, пора подводить промежуточные итоги — и создать обобщенный портрет среднеевропейского вампира, согласно фольклорным данным. Вампир — кровососущее существо, обычно оживший покойник. Единственный достоверный способ распознать вампира — освидетельствовать эксгумированный труп: если тело не тронуто разложением и имеет здоровый вид, у него растут ногти и волосы, а живот раздут, это, скорее всего, вампир. Вампир ведет преимущественно ночной образ жизни и не выносит солнечного света. Для пропитания он сосет кровь у людей и животных, но предпочитает все же людей. Вампир бессмертен, так как один раз уже умер. Тем не менее его можно физически уничтожить. Самые распространенные способы уничтожения вампира — пронзить его осиновым (серебряным, стальным и пр.) колом (острым предметом), обезглавить, сжечь. Вампир притягателен для противоположного пола и крайне сексуально активен. Он одержим манией все считать, поэтому отвлекается на опилки, зерно и прочие сыпучие предметы. Он боится священных предметов — святой воды, распятия, звезды Давида и пр. В христианской традиции вампиры не могут входить в церковь или другое священное место, так как они слуги дьявола. Вампир не отбрасывает тени и не отражается в зеркале, и это одна из его ярчайших отличительных черт — фольклорные источники связывают это с тем, что у вампира нет души. Вампир способен превращаться в других существ, обычно в животных, в особенности — в летучую мышь или стаю летучих мышей, а также в пауков, волков, змей, сов, воронов и др. Согласно некоторым легендам, вампиры даже способны принимать газообразную форму и просачиваться в мельчайшие отверстия. Вампир не может войти в дом без приглашения, и дело тут не в учтивости.

Естественно, далеко не все из вышеперечисленного — правда. Однако анализ фольклорных данных и сопоставление их с историческими сведениями показывает, что в каждой сказке, как всегда, оказалась доля правды — и немалая доля. Фольклорные источники настойчиво рассказывают нам о совершенно реальном феномене, с которым приходилось сталкиваться нашим предкам-славянам на территории Восточной и Центральной Европы, а в наши дни столкнулись и мы с вами.

Вампиризм на Балканах

Греция

Одним из древнейших источников современного представления о вампирах считают мифы и легенды Древней Греции (о ламиях мы уже упоминали), а также новогреческий фольклор. В Греции, как и в Румынии, рассказывали о кровососах-стригах (все о той же несчастной неясыти), крылатых демонах, сосущих кровь у детей. Кроме того, кровь сосали и мормолики (названные так по имени некоей Мормо, убившей своих детей). В античности ламиям уделяли много внимания, затем эти верования отошли в тень, однако до сих пор об умерших во младенчестве в Греции говорят «ламия задушила».

Однако самые похожие на вампиров существа в греческом фольклоре — это вриколаки. Само название их родственно южнославянскому слову «волколак» или «волкодлак» — «волк-оборотень», «носящий волчью шкуру».

Греческий вриколак был ожившим покойником, и его тело обычно сжигали, не протыкая колом и не отрубая голову. Однако поначалу вриколак не был вампиром — он возвращался в мир живых, чтобы завершить недоделанные дела, помириться с супругом или близким человеком. Поэтому его не боялись. В более позднее время появились рассказы о вриколаках, которые возвращались в семью навсегда и вели нормальную жизнь, а также о вернувшихся покойниках, переселявшихся в другие места, чтобы обзавестись новой семьей и детьми. Однако примерно к 1700 году относится рассказ о том, что вриколак начал досаждать живым, и тогда его труп эксгумировали, извлекли сердце и сожгли. Это не помогло, и тогда приезжий из Албании (страны, обладающей, как и Румыния, богатой вампирской традицией) предложил пронзить могилу «христианскими мечами». После этого тело предали огню.

Изучая греческую литературу и фольклор, ученые обнаружили, что нетленность часто становится наказанием за грехи или следствием проклятия: нетленное тело не дает человеку обрести свое место среди усопших (этот мотив есть у Эсхила и Еврипида). Кроме того, оказалось, что есть три обстоятельства, предрасполагающие к тому, чтобы человек стал вриколаком. Во-первых, родительское проклятье, во-вторых, преступление против своей семьи — например, убийство родственника или любовная связь с невесткой или зятем, — в-третьих, внезапная или насильственная смерть или неподобающие похороны.

Греческая православная церковь развила эти представления: если тело усопшего остается нетленным (а следовательно, его душа не находит успокоения), это следствие проклятия, но не столько родительского, сколько церковного — акта отлучения от церкви. Истории о проклятых мертвых, чьи тела не распадались, постепенно стали основой веры в то, что отлучение имеет физические последствия, а сообщения об изменениях в телах отлученных, с которых это отлучение было потом снято, прибавили церковным писаниям живописности. Более того, церковь признала и реальность вриколаков: мертвые могут стать вриколаками, если умерли в отлучении, были неподобающим образом похоронены или умерли насильственной смертью. Кроме того, появились еще два условия: это мог быть либо мертворожденный ребенок, либо родившийся в один из великих церковных праздников.

Христианизация славянских и балканских народов активно началась в конце первого тысячелетия нашей эры и достигла впечатляющих результатов в к XII веку. Когда православная церковь стала господствовать в России, Румынии, Венгрии и среди южных славян, верования этих народов перешли в Грецию и еще явственней изменили образ ожившего мертвеца, превратив его в настоящего вампира-кровососа. Раньше вриколаков не боялись — разве что покойник принимался мстить живым, но его месть была обоснованной. Именно у славян греки переняли представление о том, что вампир может быть бессмысленно-безжалостным. Теперь вриколаки жаждали крови и всячески бесчинствовали — причем чаще всего их жертвами становились родные и близкие. Поэтому и врагов стали проклинать фразами «Чтобы тебя земля не приняла» или «Чтобы земля отвергла тебя»: проклятый возвращался к своим в виде вриколака и причинял им горести.

Славянские народы

Славяне Восточной и Центральной Европы вправе гордиться тем, что именно у них легенды и мифы о вампирах разработаны подробнее всего — и именно у них чаще всего встречаются настоящие вампиры. Вспышки вампирской истерии среди этих народов в XVII и начале XVIII века привлекли к вампирам внимание западного мира и привели к развитию современного представления о вампирах. Кроме того, славянам мир обязан и разработкой стандартных антивампирских мер.

Славянские народы населяют практически всю Восточную и Центральную Европу. В центре славянских земель расположены два неславянских государства — Румыния и Венгрия, — однако и они переняли много обычаев и верований своих соседей. Кроме того, во всех славянских странах с древних времен жили цыгане — и живут до сих пор.

Самым значительным историческим событием для славянских народов было введение христианства. Сильнейшее влияние на их историю оказал раскол 1054 года между православными и католиками. Русские, болгары и сербы примкнули к восточной православной церкви, а поляки, чехи и хорваты — к западной католической. Раскол имел большое значение и для развития представлений о вампиризме: православные считали, что если тело не разлагается после смерти, это признак вампиризма, а католики — что это свидетельство святости. Впоследствии, однако, обе церкви изменили свою точку зрения: уже в 1472 году писали, что у русских «кто не в теле лежит, тот не свят», а в наши дни и католики, и православные убедились в том, что нетленность тела — не обязательно признак святости.

Ученые полагают, что представление о вампире зародилось на Балканах и видоизменялось под воздействием не только христианских доктрин, но и всевозможных ересей, распространенных среди южных и восточных славян, в том числе богомильства. Именно на Балканах, как полагают, появилось и слово «вампир», давшее в русском языке название «упырь» (подобные же названия носят вампиры и у прочих славянских народов).

Изначально славянский вампир считался ожившим покойником, который мог нанести вред живым. Однако универсальным символом зла, каким он станет в западноевропейской культуре XIX века, вампир еще не был. Вмешательством упырей объясняли все те непредсказуемые и незаслуженные беды, которые обрушивались на крестьян в повседневной деревенской жизни — например, падеж скота, — а также все события сверхъестественного толка (полтергейст, явления привидений, инкубов и суккубов и пр.)

Отметим, что по представлениям славян для того, чтобы стать вампиром, не нужен был контакт с другим вампиром. Вампирами становились в результате какого-то нарушения привычного уклада жизни, связанного чаще всего либо со смертью и погребением, либо с рождением, — и здесь налицо обычный набор тревожных признаков: в упырей превращались жертвы несчастных случаев, убитые и самоубийцы, а также, естественно, отлученные от церкви. Кроме того, вампирами становились зачатые во время постов, некрещеные младенцы (правда, они сосали кровь не у людей, а в основном у домашнего скота), дети, родившиеся с зубами или «в рубашке». Идея о том, что вампирами становились и жертвы вампиров, появилась значительно позднее — она и стала причиной волн вампирской истерии: люди боялись, что вампирами одновременно может стать сразу много их друзей и соседей.

Если возникали подозрения в том, что в округе завелся вампир, начинали его искать. Наиболее вероятными кандидатами были недавние покойники — особенно те, со смерти которых не прошло еще 40 дней. Тело выкапывали и подвергали освидетельствованию. Если во рту обнаружится кровь, тело будет нетленным или раздутым, как барабан, у трупа отрастут ногти и волосы — дело считалось решенным, и принимались стандартные противовампирские меры: труп пронзали колом, обезглавливали, сжигали, причем все это сопровождалось церковными службами (иногда считали нужным повторить отпевание). Беда в том, что в течение месяца после погребения кровь во рту, раздутый живот, а также рост ногтей и волос — обычное явление, это естественные стадии трупного распада.

До XVIII века случаев обнаружения вампиров было относительно мало, несмотря на распространенность верований в упырей, однако после вампирской паники в Сербии и Восточной Пруссии и нашествия вампиров в Австро-Венгрию осквернение могил приобрело массовый характер.

Нашествие вампиров в Австро-Венгрию

Достоверно известно, что до начала XVIII века о вампирах в Европе вспоминали редко. Судя по всему, это было специфически балканское явление. Веским доказательством того, что вампиризм до этого времени не представлял собой серьезной проблемы, служит то, что в огромном количестве сохранившихся документов по процессам над ведьмами в Средние века нет ни единого упоминания о том, что ведьмы пили кровь, — а ведь их обвиняли во всех мыслимых и немыслимых преступлениях.

В связи с этим интересно рассмотреть научные данные о вампирах. Еще в XVII веке верования и обычаи, касающиеся вампиров в Германии и Восточной Европе, стали предметом нескольких книг (хотя слова «вампир» в этих текстах еще нет). Примечательными сочинениями были: «De Masticatione Mortuorum» (1679) Филиппа Рора, который обсуждал привычки нахтцерера, и «De Miraculis Mortuorum» Христиана Фредерика Гармана (1670). В начале XVIII века в Германию стал просачиваться целый поток отчетов о вампирах из Восточной Европы. Разгорелись активные дебаты в университетах. Хотя Германии не удалось избежать вампирской истерии (эпидемии ее были зарегистрированы в Восточной Пруссии в 1710, 1721 и 1750 годах), проблема вампиризма, по всей видимости, вызывала такой общественный интерес во многом из-за широко распространенных газетных сообщений о расследовании вампиризма в Сербии в 1725 году, а особенно — о случае Павла Арнаута.

Началом для дебатов послужили работы теолога Михаэля Ранфта «De Masticatione Mortuorum in Tumilis Liber» (1728) и Иоганна Кристиана Штока «Dissertio de Caudauveribus Sanguisugis» (1732). Дебаты развернулись вокруг различных несверхъестественных (или, по крайней мере, невампирических) объяснений этих явлений. Ранфт повел атаку на веру в существование вампиров, полагая, что, хотя мертвые и могут влиять на живых, оживших покойников не бывает. Другие допускали, что особенности разложения мертвых тел (предполагаемое доказательство вампиризма) могли объясняться вполне естественными причинами.

В результате дебатов был сделан вывод, что вампиры — существа целиком и полностью легендарные, и у ученых мужей остался лишь один вопрос — что заставляет людей верить в вампиров?

Итак, мы видим, что интерес к вампирам до рубежа XVII–XVIII веков был вялым и скорее академическим. Пожалуй, первая исторически засвидетельствованная вспышка вампиризма в Европе — или, по крайней мере, первая волна паники по поводу нашествия вампиров, — произошла в двадцатые годы XVIII века в Восточной Пруссии и в Габсбургской монархии. Именно тогда, в 1718 году, Австрия по Пожаревацкому миру получила в свой состав часть территории Боснии, Сербии и Румынии. Прошло всего три года, и в 1721 году австрийские чиновники и военные, обосновавшиеся в землях западных славян, стали получать от местных жителей жалобы на то, что на них якобы нападали вампиры. Австрийцы столкнулись с подобными проблемами впервые, однако попытались разобраться в происходящим со свойственной им основательностью.

Первым случаем, документы по которому — точнее, заметка в газете «Винеришес Диариум» — дошли до наших дней, стала история некоего Петра Благоевича из Кисилево (или Кисильево, как говорят местные жители). Благоевич умер в 1725 году (по другим данным — в 1728 году). Сельчане рассказывали, что незадолго до смерти его лягнула лошадь, он быстро поправился, но вскоре скоропостижно умер — скорее всего, от инфаркта. Благоевичу было 62 года. В ночь после похорон он явился сыну и попросил поесть, но сын отказался кормить его; после этого течение недели в селе умерло 9 человек, не проболев и дня, — в том числе и сын Благоевича. Все они сообщили, что покойник приходил к ним ночью и сосал у них кровь.

Сельчане обратились с жалобой на разгулявшегося вурдалака к чиновнику по фамилии Фромбальд. Тот принял решение вскрыть могилу в присутствии священника. Оказалось, что тело Благоевича не тронуто разложением. Его сожгли, и смерти в селе прекратились.

Воспоминания об этом событии оказались настолько яркими, что о встречах с вампирами в Кисилево вспоминают до сих пор. Село часто посещают журналисты, а однажды, уже в начале XXI века, приехал даже лозоходец. Мэр села Мирко Богичич рассказывает, что когда лозоходец оказался среди старых заброшенных могил на местном кладбище, на одном из участков — именно там, где предположительно находилась могила Благоевича — лоза «сошла с ума», а экстрасенс заявил, что такого мощного энергетического источника не видел ни разу в жизни.

Второй известный случай — уже упоминавшаяся история гайдука Павла Арнаута из села Медведжи. Арнаут побывал в турецком плену и, вернувшись, рассказывал, что его укусил вампир. После гибели Павла в результате несчастного случая четыре человека рассказывали о том, что он им являлся. Вскоре все они умерли. Власти последовали алгоритму, который уже становился для них привычным, — вскрыли могилу, обнаружили прекрасно сохранившееся тело и полный гроб крови, после чего пронзили вурдалака колом и сожгли. Более того, так же поступили и с теми четверыми покойниками, которые перед смертью утверждали, будто Арнаут им являлся.

На шесть лет в селении установился мир и покой, а затем вампирские нападения возобновились, и за две недели странной смертью умерли 12 человек, а в течение последующих двух месяцев — еще пятеро. Местные жители, разумеется, решили, что это бесчинствуют вампиры, которых «заразил» Арнаут, и снова позвали на помощь власти.

12 января 1731 года в село Медведжи прибыл австрийский врач Глазер. Он расспросил родных и близких покойных и установил причину смерти — истощение вследствие недоедания. Однако сельчане настояли на эксгумации. Каково же было изумление Глазера, когда он обнаружил, что некоторые тела совсем не разложились! Озадаченный доктор пригласил в Медведжу комиссию военных хирургов во главе с Иоганном Флюкингером. Флюкингер провел расследование недавней смерти человека по имени Мило, который, как говорили, подвергся ночному нападению юной девушки. Труп Мило эксгумировали и обнаружили, что он не подвергся разложению. Флюкингер решил прибегнуть все к той же процедуре — пронзить Мило колом, обезглавить и сжечь, а затем эксгумировать всех недавно умерших и осмотреть их тела. Из сорока эксгумированных семнадцать оказались не тронуты разложением, и их также пронзили кольями и сожгли. Флюкингер пришел к странному выводу: по его мнению, четырьмя годами раньше Павле Арнаут пил кровь у коров и каким-то образом превратил их в вампиров, а те, кто ел мясо этих коров, почему-то превратились в вампиров. В 1732 году Флюкингер предоставил австрийскому императору отчет об этих событиях, который был опубликован и разошелся по всей стране. 13 февраля 1732 года отец доктора Глазера Иоганн Глазер, тоже врач, опубликовал в газете рассказ о расследовании, что положило начало целой череде однотипных историй. Популяризированная версия дела Павла Арнаута (иногда его ошибочно называют Арнольдом Паоле) стала бестселлером на книжной ярмарке в Лейпциге в 1732 году.

Насколько эти истории были правдивы — неизвестно (мы склонны полагать, что они имели под собой самые реальные основания), но, так или иначе, к середине XVIII века в Австрии началась настоящая вампирская истерия. Вампиры, которые раньше свирепствовали только на Балканах, появились и в землях чехов и словаков, а простые австрийцы стали бояться, что они поселятся и в немецких землях. А вокруг Сербии после историй Арнаута и Благоевича предлагали даже создать карантинную зону.

Тема вампиризма стала настолько популярной, что заинтересовала не только австрийских чиновников, но и многих ученых из других стран. Например, Антуан Августин Кальме, уважаемый французский богослов и ученый, собрал всю информацию об австрийских вампирах и в 1746 году отразил ее в трактате «Размышления о появлении ангелов и духов, и привидений, и вампиров в Венгрии, Богемии, Моравии и Силезии», в котором если не подтверждал существование вампиров, то по крайней мере допускал его. Многочисленные читатели, в числе которых был и Вольтер, который воспринял его критически, и множество демонологов, готовых согласиться с выводами Кальме, сочли, что Кальме убежден в реальности вампиров и вампиризма. Однако, согласно некоторым современным исследованиям и судя по второму изданию работы в 1751 году, Кальме был в некоторой степени скептичен по отношению к идее о вампирах как таковой. Он признавал, что рассказы о вампирах могут иметь под собой вполне материальные основания — например, сохранность трупов объяснялась преждевременными захоронениями, смерть после укусов — вспышками бешенства и т. п. Какими бы ни были личные убеждения Кальме, его явная поддержка веры в вампиров имела в то время значительное влияние на других ученых.

Паника приняла угрожающий размах, и конец ей решила положить сама императрица Мария Терезия. Она послала в Моравию, где вампиров стало особенно много, своего личного врача, голландца Герарда ван Свитена. Он приехал в городок Каменная Горка, где якобы появилась вампирша — недавно умершая Розина (Ружа) Полакин. О своих исследованиях ван Свитен написал целую книгу под названием «Вампиризм», где развенчал все мифы и объяснил в подробностях стадии разложения человеческого тела, сделав однозначный вывод: все это варварство и предрассудки.

Авторитет придворного врача был настолько высок, что, узнав о результатах расследования, Мария Терезия издала закон, запрещающий самовольное вскрытие могил и осквернение мертвых тел. На этом эпидемия вампиризма в Восточной и Центральной Европе, на первый взгляд, кончилась. Однако именно с тех пор тема вампиризма стала занимать просвещенные умы — и со страниц официальных отчетов и газетных статей вампиры перекочевали в художественную литературу. Доктор Герард ван Свитен стал прообразом борца с Дракулой — голландского доктора Абрахама ван Хельсинга. Вот только реальный ван Свитен действовал в чешской Моравии (а точнее, на границе Чехии и Моравии), а ван Хельсинг — в Трансильвании.

Вспышка вампиризма в XVIII веке оставила и археологические свидетельства. Совсем недавно в селе Челаковицы неподалеку от Праги нашли уникальное погребение — кладбище вампиров. На этом кладбище покоится 11 человек, все они мужчины в возрасте от 20 до 60 лет. Их тела носят следы типичных противовампирских мер: голова отрублена, руки и ноги связаны, могила завалена тяжелыми камнями и так далее — чтобы вампир точно не сумел выбраться из могилы.

Однако локальные вспышки вампиризма случались в Восточной и Центральной Европе и много позднее — вплоть до наших дней. В уже упоминавшемся селе Кисильево живет девяностолетний Властимир Джорджевич, которому повезло остаться в живых после встречи с вампиром, что случается не так уж часто. Дед Власта, старейший житель села, рассказывал, что как-то раз в сумерках возвращался из гостей, и прямо на улице возле соседского дома на него напала миниатюрная женщина, оказавшаяся, однако, необычайно сильной. Власте удалось отбиться, а через неделю в этом доме тесть убил зятя. Дед Власта уверен, что загадочной женщиной была известная в округе вампирша Ружа Жапуница, о которой ходили слухи, что зимой она заманивает мужчин, поздно возвращающихся домой, на лед, выпивает у них кровь, а затем топит трупы; семейная трагедия, по мнению деда Власты, — тоже ее рук дело.

Красноречивые факты

До сих пор верят в вампиров и в Хорватии — на родине нашего героя Николы Теслы. Вера эта сильна до такой степени, что мешает многим туристам посещать те места. А в конце XVIII века сообщений о вампирах в тех краях было столько, что к ним даже привыкли — и, между прочим, перестали стыдиться родством с кровососами. Многие хорватские семейства с гордостью передавали из поколения в поколение рассказы о родственниках, вернувшихся после смерти или, скажем так, необычно ведших себя при жизни. Не исключением были и Драганичи — род, к которому принадлежала семья Теслы. Сам Никола, со слов своего отца Милютина, рассказывал о некоем родственнике, питавшемся исключительно бычьей кровью. Этот богатырь был исполинского роста и прожил около 130 лет. Документов, подтверждающих подобное долголетие и тем более диетические пристрастия, в семье Теслы не сохранилось, но ведь это ничего не доказывает…

Итак, очевидно, что вампиры пришли в Европу с Балкан, и произошло это к началу XVIII века. Однако, как показывают фольклорные и исторические источники, даже на самих Балканах вампиры до этого времени были, что называется, «не те» — эти жуткие кровососы мало чем напоминали аристократичных красавцев, овладевших умами читающей (и не только) публики к концу этого столетия. Что же произошло с вампирами на рубеже XVII–XVIII веков? Чтобы разобраться в этом, надо уяснить, что же такое вампиризм.