Иллюзия страха

Марк Крам

Кевин до смерти обожает пугать людей. Он настоящий фанат ужаса. Однако это его увлечение может стоить ему целой жизни… Темные существа уже наблюдают за ним. И с их появлением мир на глазах мальчика начинает меняться. Происходит что-то необъяснимое. Темнота сгущается и открывается провал… ведущий в бесконечный мир страха. Книга содержит нецензурную брань.

4

— Стой! Чувствуешь, — сказал я принюхиваясь, когда мы вошли ко мне в дом. — Пахнет серой.

— Серой? — эхом повторил Игги; он активно заработал пятаком, стараясь учуять запах. — Я вроде не чувствую.

— Да нет же, воняет прямо. А ты знаешь о чем говорит признак серы в доме, Игги? — продолжал я серьезным тоном.

— Нет. О чем? — спросил он

— О том, что в дом проникли демоны, — ответил я, искоса бросая на него беспокойный взгляд. — Только они оставляют после себя серу.

— Демоны!? — пискнул друг; его глаза округлились, как две монеты. — Ты в-в-ведь это шутишь, правда? Скажи, что правда. Кев, пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

— Нет, — наконец прошептал я, не сводя глаз с его мокрого, раскрасневшегося лица. В этот момент он в точности походил на испуганного поросенка, увидевшего невдалеке здоровенного клыкастого волка. — С такими вещами не шутят, приятель.

— И что нам делать?

— Нужна соль. Ищи соль, Игги, пока он нас не заметил.

Игги пристально на меня посмотрел. Его глазки сузились.

— Идиот! — огрызнулся он, замахиваясь на меня кулаком. — Неужели тебе не хватает того, что происходит?

— А что происходит? — довольно ухмыльнулся я, уворачиваясь от его шуточного удара.

Мы прошли на кухню и он со вздохом взвалился на стул, лениво распластавшись на нем, как черепаха.

Мы двинули из лавки мистера Кричмена где-то к шести часам вечера. На улице еще светило, но обжигающий жар спал, в воздухе стояла приятная прохлада. Откуда-то несло запахом костра, навевающим что-то близкое, что-то родное. Скорее всего я вспомнил, как мы устраивали пикники всем классом прошлым летом и, как я тогда чуть было не сжег нашего классного руководителя мистера Корнели, который всюду нас опекал. «Не лазь на ветку, Кевин, а то упадешь. Там глубоко — плавай тут. Не прыгайте через костер! Не стойте слишком близко к костру. Костер — это вам не туалет! Куда это ты пошел? Хочешь, чтобы тебя схавали медведи?» Это вышло совершенно случайно, но, как он тогда кричал на меня — и после поджога, и во время него. Славные, в общем, деньки. Уж мы тогда нахохотались. И мистер Корнели тоже запомнил тот день на всю жизнь. Думаю он меня боится. Счет в мою пользу.

Мама еще была на работе, поэтому в доме присутствовали только мы с Игги.

— Тот старик на дороге, он тебя вовсе не напугал?

— Еще как напугал! Этот псих долбаный, — пробормотал я, роясь в шкафчиках в поисках чего-нибудь съестного. — Но, что было, то прошло. Надеюсь больше мы его не увидим.

Я отрезал толстые куски хлеба и приготовил нам два сэндвича из колбасы, сыра и свежей зелени.

— Тебе разве не интересно, как он сумел исчезнуть прямо у нас на глазах?

— Поверь мне, очень интересно. И я бы обязательно у него об этом спросил на досуге, но знаешь, порой мы не можем найти ответы, как бы сильно не старались их искать. И лучше оставить эти поиски, чтобы не съехать с катушек от жуткого осознания, что ответа, как такового нет и никогда не было. Или он не соответствует нашей истине.

— Ни че не понял, — отозвался друг, забавно захлопав ресницами.

— Я тоже, — признался я, — но в этом и заключается смысл — мы просто никогда этого не поймем. Даже если бы он растолковал все детально. Возможно это обман зрения от лучей солнца или у нас от жары мозг глюканул.

— Что — у обоих?

— Не исключено.

Разлив по стаканам чай, я положил все это на стол и мы принялись за еду.

— Какого хрена!? — неожиданно издал вопль Игги, с отвращением отбрасывая надкусанный сэндвич на пол. Его лицо вмиг позеленело. Он надул щеки так, будто его собиралось тошнить.

— В чем дело? — спросил я недоуменно.

Он не отвечал мне. Но потом я увидел все сам.

Между ломтиками хлеба была хорошо спрятана отрубленная головка голубя, с засохшей кровавой коркой на болезненно-грязной макушке, вонявшей от жары. И он ее чуть было не слопал!

— Это твоих рук дело!? — надрывно закричал он. — Ты больной, что ли? Зачем ты это сделал!?

— Что? Игги, я…

— Ты просто псих ненормальный! — продолжал он, дрожа всем телом от страха и омерзения.

— Но это не я! — запротестовал я, ощущая, как по коже гуляет сотни мурашек. Желудок завязался морским узлом. Я сдерживался, глядя на окровавленную влажную головку, чтобы не потерять свой обед. — Я готовил перед твоим носом и ничего не подкладывал! Клянусь! Ты же все видел!

Но он не был настроен к дальнейшей беседе. И не хотел ничего выяснять. Даже самые убедительные речи не подействовали бы на друга. Игги просто не мог успокоиться.

— Ты заплатишь за это, Кевин! Тебе все отзовется! Когда-нибудь ты останешься один, в полном одиночестве! И тогда вспомнишь, как издевался над многими!.. Иди ты к черту! — выпалил он и бросился вон из комнаты.

Я не успел его остановить. Я был в ужасе и замешательстве. Склонив голову вниз, сидел в полумраке кухни и смотрел на это безобразие. А стеклянные глаза голубя безжизненно смотрели на меня в ответ.

Я готовил нам сэндвичи. Но кто тогда подложил отрубленную голову птицы? И как он это провернул!?