Лу-Лу и детёныш дракона. Сказочная повесть

Владимир Кочкин

Гномы поймали детёныша дракона, до утра закрыли его в сарае на окраине города. Лу-Лу узнаёт, что родовое имя дракончика такое же, как у дракона, который спас от смерти его дедушку. Он решил спасти детёныша дракона.

© Владимир Кочкин, 2018

ISBN 978-5-4490-8304-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Солнце ещё лучами речку не ожгло, не закачалось в ней радостным отражением на быстрых струях и волнах, радуя своим жизнелюбием город. Ждать предстояло немало времени, когда вода прогреется, когда можно будет купаться и нырять с высокого обрыва, но Лу-Лу не расстраивался по этому поводу. Ему нравилось лежать в гамаке и рассматривать облака.

Он бы долго ещё смотрел в небо, но прибежал его лучший друг Ан-Рах.

— Скорей! — крикнул он, едва распахнул небольшую дверцу, ведущую в сад.

— Что скорей? — лениво произнёс Лу-Лу.

— Одевайся скорей! — выпучил глаза Ан-Рах и, взмахнув рукой, протараторил: — Там, на площади такое, такое творится!!!

— И что же там творится? — Лу-Лу посмотрел на друга одним глазом.

Ой, глаз у него было два, как у всех гномов. Но не каждый гном мог прищурить один глаз, посмотреть одним. Сегодня это на Ан-Раха не произвело никакого впечатления. Выпалил, ещё более округлив глаза:

— На площадь ловцы детёныша дракона привели! Ему всего сто лет, а уже разговаривает! У него даже имя есть — Йох-Хо!

Лу-Лу стремительно выпрыгнул из гамака. Вот тут ему Ан-Рах чуть позавидовал. Сам он таким проворством не обладал, (гномы медлительны по натуре, даже дети).

Лу-Лу шустро нырнул в оранжевую майку, запрыгнул в короткие зелёные штанишки, накинул на плечи жёлтые тесёмочки и, сунув ноги в маленькие красные башмачки, звонко выкрикнул:

— Побежали! Что встал, рот раззявив?!

На площади было столпотворение.

Это умное и смешное слово «столпотворение» Лу-Лу узнал от деда, который до 600 лет работал в шахтах горы, добывал… нет, не те блестящие камешки, которые блестящими делали огранщики, а полезную и нужную гномам руду.

Руды в горе были разными. Из одной плавильщики, те что у подножья горы печи жаркими делали, выплавляли железо. Из другой — медь. Ценилось и золото. Но оно шло, в основном, на отделку тех вещей, которым гномам хотелось придать нарядный вид. И серебро ценилось, но меньше.

Когда деде Лу-Лу исполнилось 600 лет, Совет Старейших дал ему другую работу — красить ткани.

— В горе было спокойствие, — не раз говорил деда, когда в глазах его появлялась тоска. — А в городе — сплошное столпотворение, суета сует. — Он ворчать начинал, вспоминая взрослость: — И как только в городе нравится жить некоторым, без красоты истинной, без труда особо нужного…

Красители всегда могли немного красок взять для себя, это не считалось воровством. Вот почему одежда Лу-Лу была чуть более яркой и красивой, чем у других детей. Зато отец Ан-Раха был оружейником, на поясе его сына висел небольшой меч в ножнах из кожи речной змеи. Да ещё с каменьями на рукояти, которые делали его необыкновенно красивым. А на лезвии выгравированы были драконы, летящие перед серебряным солнцем под золотистыми облаками. За этот меч Лу-Лу готов был отдать всю свою одежду и крепкие башмаки, в придачу.

Лу-Лу и Ан-Рах со всех ног побежали к площади… Ой, ног у них было две, как у всех гномов. Выражение это, «со всех ног», тогда применялось жителями города, когда подчеркнуть они хотели, что кто-то и куда-то мчался без оглядки. Ещё говаривали: «быстрее ветра», «сломя голову», что тоже, как вы уже поняли, не всегда соответствовало истине.

Город гномов небольшим считался, в нём дворов 500 насчитывалось, но проверить это не каждый мог. Гномы умели считать до десяти, некоторые до ста, а вот более… — скажем так: не было надобности.

Более широкие улицы города были прямыми. Они лучами сходились к площади, которая находилась в центре города. Некоторые дома поражали размерами: в них жило несколько семей, не менее 10 порой. Но большинство, как и дом Лу-Лу, не выделялись особо.

От отца и деда Лу-Лу слыхал, что в стране гномов есть города намного больше. Хотя малыш ни одного такого города не видел, лучшим считал свой. Ему нравились кривые боковые улочки, (чтобы ветер в них блудил, как говаривал деда), нравились скрипучие флюгера и разноцветные стёкла в окнах, нравились ставни, одна другой узорчатей, и даже брусчатка, по которой так неудобно бегать, нравилась.

Лу-Лу и Ан-Рах протиснулись почти к самому столбу, к которому был привязан небольшой дракончик: пасть обмотана верёвкой, верёвкой же обмотаны крылья.

Дракончик плакал.

Ещё бы! Он понимал речь гномов. А гномы говорили, ничуть не стесняясь того, что он их слышит и понимает.

— Может отпустим?! — робко предложил один из гномов.

— Ещё чего! — возмутился другой. — Да я из крыльев такие две лодки сделаю, сносу не будет!

— Так и шкура пойдёт в ход! Башмаки из неё особо крепкие!

— Вы о мясе забыли! Оно старикам молодость и здоровье возвращает!

— А сердце, съеденное сырым, воинов храбрее делает!!!..

Хозяйственные гномы долго и обстоятельно обсуждали, как можно использовать каждую крохотулечку тела дракончика, а он плакал… — не мог сдержать слёз.

Тот гном, который предложил отпустить его, пристыженно молчал. А вскоре заявил, что и кровь драконов полезна: если скормить её длинноухим, они давать станут целебное молоко.

Участь детёныша дракона была предрешена. Осталось дождаться, когда из горы вернуться камнедробильщики: право убивать пленных драконов было за ними.

— Они же поздно придут! И усталые! — выкрикнул кто-то.

— Значит, завтра с утра к делу благому приступим! — важно сказал главный ловчий, статный гном с сильным взглядом. И приказал ловчим: — Уведите детёныша дракона в наш сарай!

— А если он огнём плюнет, сарай сожжёт?! — выкрикнул кто-то.

Ловчий усмехнулся.

— Там гореть нечему, стены из камня, а потолок из негорюч-дерева.