Эмиль Золя. Критика и анализ литературного наследия

Константин Трунин

Эмиль Золя – зачинатель натурализма, противник вольных допущений в литературе – видел назначение художественных произведений в детальной проработке имеющегося в человеческом обществе. С юных лет он определился с предпочтениями, не желая изменять выработанную точку зрения. Найдя опору в период изживания романтизма, он вовремя понял, в каком направлении следует двигаться. С первых его работ стало ясно – он предпочитает повергать устои, бросая вызов обыденности.

Что мне ненавистно (статьи за 1866 год)

Со временем любой деятель от литературы приобретает умение говорить много, не говоря толком ничего. Золя тоже этому научился. Статьи за 1866 год не стали исключением. Начало было положено панегириком «Ипполит Тэн как художник». Если Эмиль кого-то хвалил, он на жалел слов, как и в случае осуждения, не изменяя общему фону приводимых им суждений. Оценивать Тэна Золя мог в качестве автора «Истории английской литературы», добавив от себя личное понимание умения писателя художественно описывать личные мысли на страницах.

К апрелю Золя пришёл к мысли, что необходим надзорный орган «Жюри», куда будут избираться простые граждане. Нечто подобное к тому моменту существовало, но в него входили люди от искусства или из прочих сфер культуры. Наличие таковых членов минимизировало значение Жюри в качестве действенного органа. Непонятно, каким образом Эмиль видел в привлечении профанов путь к успеху. Впрочем, он не говорил о полном изгнании знающих людей из Жюри, предлагая их всего лишь разбавлять представителями из народа. В чём-то Золя был прав, поскольку чрезмерное участие склонных к творчеству членов Жюри гипертрофирует представления об искусстве, превращая его в круг по интересам, направленный в противную от культуры сторону развития.

Следующие пять статей Золя написал в мае, планируя создать некоторое количество заметок о художниках. Начав за здравие, к концу месяца Эмиль не получил продление договора с издательством, вследствие чего он вскоре прекратил свою деятельность в качестве художественного критика.

С именем Мане Золя, кажется, не расставался. И это при том, что Мане к 1866 году творил лишь на протяжении последних шести лет. Эмиль напишет две статьи о нём. Одну он назовёт «Господин Мане», а вторую опубликует первого января 1867 года под названием «Эдуард Мане». Ярче личности, чтобы оправдать название сборника «Что мне ненавистно», не найти. Допустимо каждую статью соотносить с ненавистью Золя к чему-либо. В случае Мане нужно говорить о реакции общества. Отрицание значения таланта сего художника могло его сломить и заставить забыть о творчестве навсегда. Это более прочего огорчало Золя, понимавшего, как дорого будут стоит картины Мане, и как дешевы окажутся ныне высоко ценимые работы прочих художников.

В статье «Реалисты Салона» Золя высказал мнение о так называемых школах. Он ни к одной из них симпатии не испытывал. Для него направление в искусстве — это наличие учителя и его подражателей, тогда как вместо подражания следует на основе имеющегося придумывать новое направление, сходное с предыдущими течениями и всё же в чём-то от них отличное. Собственно, в шестидесятых годах XIX века художниками-реалистами не считались те, кто изображал социальные потрясения, тем они разительно отличались от писателей-реалистов.

Из сказанного в «Реалистах Салона» Золя пришёл к мнению об «Упадке». Художники, по его мнению, отныне концентрируются на деталях, то есть уподобляются фотографирующему аппарату. Не может быть в этом новизны, поскольку требуется видение непосредственно художника, способного одарить полотна чувствами.

Двадцатого мая наступил последний день отражения художественных пристрастий. Осталось написать «Моему другу Полю Сезанну» и «Прощальное слово художественного критика». О творчестве ряда любимых художников Золя так и не успел рассказать, о чём он сожалеет. Зато посчитал нужным снова посоветовать мастерам изобразительного искусства стремиться к новизне. Плох ученик, заслуживший одобрение учителя! Успешный ученик никогда не найдёт такого одобрения, ибо учитель не способен понять ученика только в одном случае, когда тот от него отдалился и стал представлять собственное направление в искусстве.