69 +/– 1 = Ad hoc. Второе издание

Князь Процент

Откровеннее Буковски, смешнее Довлатова, жестче Эллиса – таков роман «69 +/– 1 = Ad hoc». Его герой носит непроизносимое имя: Акемгоним Горгоной. Лучше всего он умеет доставлять женщинам удовольствие и попадать в смешные переделки. Кажется, развеселить и соблазнить как можно больше красоток это и есть его цель. Но так ли Акемгоним прост? Что он ищет? Найдет ли? Ведь чем дальше вглубь романа, тем больше прямо-таки булгаковской чертовщины происходит вокруг героя… Публикуется в авторской редакции.

5 января

Всякий сезон Горгоной ходил на «Бесов», поставленных Юрием Любимовым. Утром Акемгоним обозрел реестр знакомых баб, которых господа не повезли в морские трах-круизы. Наиболее перспективной кандидатурой оказалась Даша, тощая московская фифа. Ей сравнялось двадцать три года, она ходила в моделях. У Даши была подруга Эллочка, сисястая московская фифа. Она была моложе Даши на пару лет и где-то училась. У Эллочки были грудь номер три, светлые длинные волосы и относительно ровные зубы. Тем вечером Даша намеревалась поужинать с Эллочкой.

У Даши было похмелье. Каждую минуту она чесалась: вероятно, платье было новым или арендованным.

В антракте модель жаловалась на отсутствие дорогих шмоток и любви. Горгоной рассудил, что ее не трахнули вчера. В антропологических целях он заметил, что Ставрогин был наиболее популярным у женщин героем русской литературы. Даша зачесалась и посетовала, что такие рыцари уже вымерли. Акемгоним решил говорить поменьше, чтобы не сбежать до ужина.

Эллочка ждала Горгоноя и Дашу в ресторане «Аллен». Ее скованная пуш-апом грудь норовила упорхнуть из виртуальной блузки. Горгоной попросил ананасовый фреш, стейк и обратился в зрение.

Поначалу Эллочка и Даша стеснялись Акемгонима. Попривыкнув, женщины долго рассуждали о шмотках. Горгоной не участвовал в разговоре и созерцал молочные железы Эллы.

Затем Даша принялась говорить о мужчинах. Выяснилось, что они с Эллой имели неприлично большое для еще молодых женщин количество любовных приключений. Акемгоним рассеянно слушал, пялился на грудь Эллы и ел.

Даша говорила, что ей нравились брутальные мужчины. Жестокость и грубость настоящих бруталов заводили Дашу. Если же любовник не совершал мужских поступков, Даша брала растяпу в оборот. Над таким мужчиной она доминировала и ждала брутального самца.

Горгоной почувствовал себя узником замка фиф. Будто томный рыцарь в заточении у колдуний, он сидел и потягивал фреш.

Разговор внезапно стал заумным. Как выяснилось, Элла читала «Бесов». Впрочем, затем обнаружилось, что Элла путала «Бесов» с «Хрониками Нарнии».

Знание творчества Достоевского иногда помогало Акемгониму. Он знался с Асей, престарелой юридической красоткой. Ася была начитана и мало кому давала. У Горгоноя лет пять не доходили руки заняться ей. Минувшим летом он забрел на пьянку в ресторан «Азор». Там была и Ася. Тогда Акемгоним заметил у нее признаки экзистенциального кризиса. Ася восседала на подоконнике. Ноги она свесила вниз. «Азор» располагался на пятнадцатом этаже.

Весь путь к дому Горгоноя Ася твердила, что жила, будто Сонечка Мармеладова. В подробности женщина не углублялась, однако Акемгоним купил Durex.

Воспользоваться приобретением удалось не сразу. Ася текла, лишь обмурыжив хорошенько «Преступление и наказание».

Горгоной и Ася обсудили систему персонажей, мрачные урбанистические картины, бедных эксплуатировавшихся женщин. Акемгоним ввернул, что пол детей Мармеладовых к финалу романа изменился. Ася не поверила. Горгоной принес томик Достоевского, и они сошлись за чтением вечной книги.

Акемгоним вкратце пересказал женщине сны Раскольникова. Он вспомнил, что Свидригайлов тоже любил поспать и наблюдал мышей да гробы.

Асю возбудил сон Раскольникова о неудачных попытках кокнуть уже зарубленную бабку. Горгоной заметил, что это видение было личным адом Раскольникова: тот осужден совершать убийство постоянно. Он добавил, что таким, пожалуй, был и ад настоящий. Дескать, человек наказывался бременем повторного совершения грехов, усугубленным осознанием всей их мерзости.

Через мгновение Ася сидела на коленях Горгоноя и целовала его.

Элла была гораздо младше Аси, ее ценности не успели столь изуродоваться. Поэтому Акемгоним сказал Элле, что у него были две квартиры в Москве и Mercedes-Benz S-Klasse.

Любительница альфа-самцов, очевидно, решила, что подруга и состоятельный бобер воровали у нее каждый другого. Она надулась, почесалась и увидела только что зашедшего в «Аллен» Дениса Гагина.

Гагин был разведенный тридцатилетний защекан из аудиторской фирмы средней паршивости. Однажды Акемгоним поспорил с Гагиным на конференции. Гагин в теме не разбирался. Горгоной тоже не вязал лыка, о чём сразу заявил аудитории. Это признание развеселило одну из волонтерок конференции, хохлушку с бюстом номер четыре. Спустя час она демонстрировала Акемгониму навыки горлового пения в его «мерсе».

Акемгоним пожал руку Гагина.

— Вообще, книжка ужасно длинная, — сказала Элла. — Я еле дочитала.

— Набоков тоже критиковал Достоевского, — сказал Горгоной.

— Какой Набоков, хоккеист? — спросил Гагин.

Даша с готовностью заржала, Элла тоже рассмеялась.

— Цивилизованный мир при упоминании Набокова вспоминает автора «Лолиты», — сказал Горгоной.

— Цивилизованный мир любит русский хоккей, — сказал Гагин.

Спросив извинений у груди Эллы, Акемгоним вышел позвонить.

Артур долго не брал трубку. По голосу Акемгоним догадался, что того снова выгнала любовница. Горгоной попросил у него большой дилдо и травматическую «Вендетту».

За столиком фифы и Гагин обсуждали кинофильм «Духless». Акемгоним продолжил глазеть на сиськи Эллы.

— А ты что думаешь, Акемгоним? — спросил Гагин.

— Тухлый фильмец, и книга ни о чём. Ремейк «99 франков» Бегбедера.

— Кого-кого? — произнес Гагин, осклабившись. — Цивилизованный мир не знает такого.

— А зря, — сказал Горгоной. — Он, например, рассказывает, почему у девушек всегда болит живот.

— Почему? — спросила Элла.

— Дай-ка припомнить… В пятнадцать оттого, что думаете, будто любите. В двадцать пять из-за страха будущего. В тридцать пять от алкоголизма. В сорок пять из-за тяжелой работы. Дальше я забыл. Наверное, потому что скоро умирать.

— Очень смешно, — сказала Даша.

— А в перерывах остается только слушаться: учителей, родителей, начальников, мужей, докторов.

— Что за глупости, — сказала Даша. — Акемгоним, это вообще какой-то бред! В «Духless» не было такого…

— В цивилизованном мире это называют мужским шовинизмом, — сказал Гагин.

— Я вообще не поняла, что там было про мужей? — говорила Даша. — Кто сейчас слушается мужей? Да если бы у меня был муж…

— У тебя его нет, — сказал Горгоной.

— Он мне и не нужен!

— Нужен. У тебя мало денег на шмотки. Ты мне жаловалась сегодня.

— Акемгоним… — сказал Гагин.

Даша промолчала. Горгоной решил, что трахнет ее между зубов.

— Так что муж нужен, — сказал он. — Папик, муж, бобер. Мужик при бабках. Коли повезет, еще и с яйцами. Только не рассказывай, что женщины всё могут сами. Вы даже ребенка сами заделать не можете. А спиногрызы нужны именно вам. Мужчины спокойно обходятся без детей.

— Акемгоним… — сказал Гагин.

— Денис, я сейчас закончу. Даша, ступай в туалет. Подумай еще разок, что у тебя нет мужа и денег. Не забудь поплакать. Можешь там повеситься, но лучше возвращайся сюда. Потому что мы твои друзья. Мы тебя любим.

Раздались первые аккорды «Have a Nice Day» «Bon Jovi»: звонил iPhone Горгоноя. Лицо Даши скривилось — последующей реакции Акемгоним не видел.

— Ты уже здесь? — спросил он, глядя на часы и вставая.

— Я в секс-шопе, — сказал Артур, — через десять минут буду у тебя. Первую часть заказа достал. Слушай, тут спрашивают, член нужен человеческий или какой?

«Аллен» заработал в режиме клуба, стало шумно от паршивой электронной музыки.

— Артур, нужен искусственный член. Секс-игрушка, а не человеческий.

— Да я понимаю! Слушай, тут передо мной выложили дилдо… Есть типа человеческие, есть еще лошадиные, бычьи…

— А существуют принципиальные различия между человеческим дилдо и лошадиным?

Из-за громкой музыки Акемгониму приходилось кричать в телефон. Он поймал взгляды двух сидевших неподалеку геев.

— Я дам тебе консультанта, — сказал Артур.

— Алло, — сказал iPhone женским басом. Акемгоним решил, что с ним говорил транссексуал.

— Добрый вечер. Я хотел бы проконсультироваться, какой дилдо выбрать.

— Как я могу к вам обращаться?

— Ланселот. А фамилия моя Лавджой.

— Вас, правда, так зовут?

— Почти. Но обращаться вы можете именно так.

— Как скажете, Ланселот. Что именно вас интересует?

— Меня интересует большой дилдо. Очень большой. Самый огромный, что у вас есть. Мне всё равно, человеческий или слоновий. Он должен быть гигантским, размером с Флориду, не меньше. Он разорвет мою нежную попку.

Акемгоним подмигнул геям.

Пьяная и обдолбанная чернь старалась дергаться в такт раздиравшей уши электронике. Акемгоним увидел, что за их столиком в одиночестве ел Гагин. Эллу Горгоной обнаружил у туалетов.

— А-кем-гоним, — улыбнувшись, произнесла она.

— Элла, я должен уехать, — сказал Горгоной. — Нужно встретить маму, она прилетает сегодня. Пойдем завтра в кино?

Лицо женщины отразило умственное напряжение.

— А сегодня… — сказала Элла, и Акемгоним потащил ее в мужской туалет.