Ловушка на жадину

Кирилл Кащеев, 2019

Не успели начаться летние каникулы, как детективное агентство «Белый гусь» прекратило свою работу, а его учредители свинтили в «отпуск». Мурка и Кисонька Косинские – на юга, а Севка с отцом и братьями – в палаточный поход. Но настоящих детективов работа и в отпуске догонит. Севка совершенно случайно найдёт клад, и не просто какой-то клад, а золото времён Второй мировой войны! Тут же выяснится, что это самое золото ищет банда местных контрабандистов. И кажется, они пойдут на любые подлости, лишь бы заполучить драгоценности. Даже на похищение… Но не так-то просто тягаться с детективом «Белого гуся», сообразительный Севка раскручивал и не такие дела!

Глава 1

В лесах под Ковелем

« — Есть ли надежда раскрыть эту цепочку ограблений?

— Горячие точки всегда были ареной деятельности преступных групп. В охваченном войной регионе новые люди появляются, тут же уезжают — у сил правопорядка нет возможности…»

— У нас же отпуск… — Отец укоризненно поглядел на радио и сдвинул рычажок. Голоса замолчали. — Вы гляньте, сосны какие! У, лапищи! А запах!

Старенький «жигуль», погромыхивая, как ведро с болтами, и время от времени плюясь дымом из выхлопной трубы, катил по шоссе. Тёмные, всё больше хвойные, деревья из машины казались пушистой стеной.

— Поставим палатку, накачаем байдарку… На обед рыбы наловим, говорят, тут угри водятся вот такенные! Если ещё закоптить — пальчики оближешь. На уху мелочи натаскать вообще запросто. Как-нибудь на рассвете можно за раками сходить. А за десертом — в лес! Черники наберём! — Он покосился в зеркало на оккупировавших заднее сиденье младших сыновей.

Недовольно поморщился, заметив быстрые взгляды младших в затылок сидящему рядом с отцом старшему. Когда твои собственные дети, прежде чем среагировать на слова родного отца, смотрят, как на них реагирует… другой твой собственный ребёнок, это… злит. Сильно.

— Черники, говорю, наберём! — повысив голос, повторил отец.

— Что? — Сева вздрогнул. — А, черника… Ну да, один раз сходить можно. В случае чего, корзиной по башке — это не больно.

— Да и не один раз сходим! — автоматически выпалил отец.

— Не, на второй раз они винтарь возьмут, — меланхолично объявил Сева.

Сзади хихикнули.

— Какой ещё… Ты о чём?

— Ягодный бизнес у местных — самый раскрученный. Если не считать, конечно, продажу рыбы, раков и сдачу комнат и лодок внаём. Если здешние тётки, которые каждое утро чернику собирать выходят, нас во второй раз на своих… ягодных местах поймают, корзиной по башке мы не отделаемся, могут стрелять. Говорят, были случаи в прошлом году, «ягодные войны». — Сева искоса посмотрел на отца… и опять вздохнул, на сей раз тяжёло. Возражать не надо было. Тем более упоминать запретное слово «бизнес».

— Бизнес… — голосом колким и неприятным, как булавка в трусах, повторил отец. — Ты считаешь нормальным, что люди стреляют друг в друга из-за ягод?

«Не из-за ягод. Из-за бизнеса», — ужасно хотелось поправить Севе. Но тогда с надеждой провести неделю на озёрах в мире и согласии можно прощаться.

— Неважно, что считаю я, — неловко пробормотал он. — Важно, что считают те, у кого есть винтарь.

Сзади захихикали снова, а отец сжал руль так, что аж «жигулёнок» рыскнул по трассе.

— Для большинства людей деньги не дороже человеческой жизни! Так что никаких, как ты выражаешься, винтарей у местных нет, и никто тут не стреляет в лесу из-за ягод.

В глубине леса грохнуло. Звук выстрела отчётливо и гулко донёсся сквозь открытое окно, заставив младших сперва пригнуться, а потом приникнуть к окну, толкаясь локтями и отпихивая друг дружку.

— А ну сели на место, быстро! — скомандовал отец.

Младшие неохотно отлепили носы от окна и уселись рядком, недовольно косясь на два одинаково напряжённых затылка: отца и Севы.

— Никакой это не выстрел! — отрезал отец.

«Выстрел», — Сева кивнул сам себе. Если уж пули время от времени свистят над твоей собственной головой, звук настоящего выстрела от «выстрела» из выхлопной трубы как-нибудь отличишь.

— Или местные охотятся… — уже менее уверенно пояснил отец.

— Значит, винтари у них всё-таки есть? — въедливо поинтересовался Славка.

Это он на отца злится: тот опять не разрешил работать в Севином ларьке с мелочовкой в холле одной из городских гостиниц. В этом году Славке исполнилось двенадцать — как самому Севе, когда он тот ларёк открывал! И нормально, между прочим, зарабатывал, пока вместе с боевитыми близняшками Муркой и Кисонькой Косинскими, компьютерным гением Вадькой Тихоновым, его младшей сестрой Катькой и белым гусем со сложным именем Евлампий Харлампиевич не ввязался в первое детективное расследование. Расследование оказалось успешным и принесло неожиданно большие деньги — вот тогда и пришлось искать себе замену за прилавком. Кто-то же должен был следить, чтоб детективное агентство «Белый гусь» не разорилось! Платить Саляму, двухметровому бородачу, которого в городе считали владельцем агентства. Переводить долю от прибыли шестому, самому загадочному из компаньонов, с ником «Большой Босс», о котором остальные компаньоны не знали ничего, кроме того, что его родной язык — английский. Такая загадочность не печалила Севу, зато приводила в ярость рыжую Кисоньку. Вот как можно втюриться в виртуальную личность, которую не то что ни разу не видела, а даже не знаешь, существует ли такой человек на самом деле?! Рыжую понять не легче, чем собственного отца. С ней он хотя бы видится чаще! А то утром в школу, потом в агентство, а когда домой… от дела зависит. Приходишь — все уже спят, уходишь — все ещё спят, а по выходным… по выходным надо бежать проверять ларёк, потому что за прилавком посторонний человек, а не родной брат Славка! А всё отец!

Отец работал много. Только вот работать и зарабатывать — разные вещи. Маленькая фирмочка, делающая красивые кованые ограды и неубиваемую садовую мебель, когда-то процветала. Но потом один кризис, другой, и железному кружеву ворот владельцы особняков стали предпочитать две бронированные плиты встык. Время, до того как Севка взял содержание семьи на себя, он даже вспоминать не хотел. И время сразу после — тоже. Отец не принял. Точнее, не так. Совсем не принять он не мог: ему ведь тоже не нравилось выслушивать: «Все сдали, один вы не сдали!», когда в классе — в трёх разных классах! — собирали деньги, и видеть сыновей, донашивающих ботинки за соседскими детьми. Но пережить, что главный добытчик в семье не он, а старший сын — этого отец принять не смог. Баталии, которые гремели вокруг первых Севиных денег, до сих пор ночами снились. Потом всё стихло и установилось что-то вроде нейтралитета. Молчаливо-вооружённого. Сева оплачивал необходимые расходы, отец следил, чтоб дальше необходимого дело не заходило. Поэтому велик и ролики у Славки с Вовкой были одни на двоих, а в отпуск они ехали с байдаркой и палаткой. Хотя Сева ничего не имел против — лодочные походы он любил и всегда был за разумную экономию. Например, манеру семейства Мурки и Кисоньки таскаться на самолётах по пятизвёздочным отелям то в Испании, то во Франции, то как в этом году — на Шри-Ланку Сева считал дурью и расточительством. Он и на Шацких озёрах отдохнёт не хуже. Лишь бы тихо, спокойно и никаких выяснений отношений!

«Поэтому мы не будем сейчас ничего обсуждать!» — Сева выразительно покосился на среднего брата через плечо, очень надеясь, что тот проявит элементарную телепатию — и быстро заткнётся!

Проявил. Насупился и мрачно уставился в окно.

Младший Вовка повертел головой и звонко объявил:

— Писать хочу!

— Потерпи, тебе не пять лет. Скоро приедем.

— Мы едем в лес! — так же звонко отчеканил Вовка. — Тут тоже лес! Какая разница, под какой ёлкой я пописаю?

— Там ещё озеро! — не отрывая взгляда от окна, хмыкнул Славка.

— Да что вы, сговорились спорить со мной? — Отец хлопнул ладонями по рулю… и тут же снова торопливо вцепился в руль и дёрнул машину в сторону. Старая облысевшая резина со скрежетом прошлась по асфальту, выхлопная труба шарахнула клубом чёрного дыма, машину занесло боком, и она остановилась, развернувшись поперёк дороги.

Класс! Отдых начинается, просто зашибись!

— Я ж казав, знак залишити, аж поки всі не пороз’їздяться, а ви що?! Не поліціанти, а бовдури якісь!^[8] — прокричал громкий мужской голос.

— Пал Андреич! Вы, конечно, человек уважаемый… Но попрошу не орать на представителей власти! Только пришли и сразу…

— Та на вас не орать, вас пороть треба! — Рядом с отцовым окном появилась физиономия, изрезанная морщинами так, что походила на кору старого дуба. Буйная грива тёмных, лишь едва тронутых сединой волос торчала дыбом. Старик заглянул в салон. — Как вы тут? — Увидел вцепившихся друг в друга мелких на заднем сиденье и жалостливо сморщился, так что одна морщина наползла на другую. — Дети в машине! Чуете, идиоты? Чуть дети из-за вас не забились! — проорал он в сторону.

— Ничего, — слабым голосом ответил отец, нашаривая застёжку ремня безопасности. — Обошлось всё. Вовка… Иди куда тебе там надо. Славка, присмотри за ним.

— Он не маленький! Я не маленький! — одновременно выпалили Славка и Вовка: один хмуро, второй возмущённо.

— Я что сказал! — прикрикнул на них отец. — А я пока разберусь, что тут… — И он полез из машины. Сева торопливо выпрыгнул с другой стороны.

На дороге сгрудились автомобили. Собственно, уже не сгрудились, машины уже разъезжались, медленно просачиваясь мимо сдвинутого к обочине… кома железа. Крытый фургончик со здоровенной вмятиной в борту — рваное железо выгибалось острыми краями внутрь. Рядом «БМВ» со смятым в гармошку капотом, казалось, машина недовольно наморщила нос… и поджала хвост, потому что багажник тоже был свернут на сторону. Перекошенный «Форд» завалился на два колеса — и для него удар «БМВ» в зад не прошёл даром. А ещё… Машины… и дорога… и всё вокруг было залито чем-то тёмным… и белым… точно сбившаяся по краям тёмных луж пена…

— Вот и эти так же не слушаются! — глядя вслед несущемуся к деревьям Вовке и хмуро волокущемуся за ним Славке, прокомментировал старик. — Но ваши хоть маленькие, а эти оболтусы здоровые форму понадевали, а знак, что авария, оставить, пока дорога до конца не расчистится, им ну никак!

— Пал Андреич, хватит уже! — бросил пробегающий мимо полицейский.

— Ничего не хватит! — крикнул ему вслед старик. — Вам того, что уже есть, мало, ещё захотелось?

Тёмное на дороге была кровь — Сева вдруг понял это ясно и отчетливо.

— Э, хлопче, ты чего сбледнул? Куры то! Куры! — На плечо Севе легла морщинистая, но очень даже крепкая рука. — Бачишь, перья! — Старик принялся тыкать пальцем в то, что Сева принял за пену. — Фургон курей вёз, вот они и того… пострадали. А люди живые! Тут хоть и трасса, а деревня рядом, вот и подтормаживают, ну и подушки безопасности сработали, хиба що водителя «БМВ» стеклом посекло, но докторша со «Скорой» сказала, обойдётся всё. Хотя, я тебе скажу, курей тоже жалко. Не заслуживает порядна кура, чтоб её колесами давили из-за всякой мрази… извиняйте, конечно, пане, що я при хлопчике…

— Пал Андреич! — Рядом остановился молодой парень в полицейской форме. — Прекратите немедленно! Выбалтывать на дороге тайну следствия…

— Тайна, яку вся деревня знает! — фыркнул старик.

— А… что тут произошло? — наконец сумел вклиниться отец.

— Та че ж — тайна следствия! — снова фыркнул старик. — Один товарищ… который нам совсем не товарищ… дорогу удачно перебежал. Для него удачно, а другим-прочим, как видите, не свезло, — он кивнул на разбитые машины. — Павел Андреевич, будем знакомы! — Старик протянул пятерню.

— Алексей Степанович! — Отец ответил на рукопожатие. — Сын мой, старший — Всеволод. А… — он огляделся, — …где-то там, в кустах, ещё Святослав и Владимир.

— Хорошие имена! — одобрил старик. — А мама ваша где?

— Умерла наша мама, — ответил отец, и старик сразу посерьёзнел:

— Извините. Сдуру ляпнул, не подумал.

— Ничего… Давно уже…

— Ну да… А сюда? Отдыхать? — нарочито весёлым тоном подхватил Пал Андреич. — Так, може, к нам? Внучка базу отдыха держит, комнаты на любой кошелёк: двухместные, трёхместные, с душем и без, кухонька отдельная имеется, или можно в кафе питаться — тоже наше, всё вкусное, свежее…

А ещё говорят, что Севкино поколение поведённое на деньгах, а древние люди вроде этого дедка думали исключительно об идеалах. Хотя, может, для деда идеал — годовая выручка его базы отдыха? Сева хихикнул.

Отец одарил его хмурым взглядом и покачал головой:

— Спасибо, но мы с палаткой.

— А вот это зря. — Физиономия старика мгновенно посерьёзнела. — Во-первых, дожди. Каждое утро льёт, климат такой. Палатку подмочит, дети попростуживаются… та шо там дожди — у нас тут и справжние ураганы бывают, деревья выворачивает, электроопоры сносит, прям как партизаны в войну! Вижу, не верите, пане, а напрасно, я тут змалычку живу, и мамця тут жила… — Он вдруг мимолётно помрачнел — точно тучка пробежала и тут же исчезла. — Спать ляжете, а посреди ночи сорвёт палатку, да и очутитесь под ливнем, да гром, да молнии… А поставите вы её где? — не желал сдаваться Пал Андреич. — Почвы болотистые, под ногой качаются, чисто водяной матрас.

На края джинсов у старика и впрямь налипли зелёно-коричневые комья то ли земли, то ли грязи, а может, и болотной жижи.

— Как с вечера ляжете, так и подтапливать начнёт: к утру лужи на одеяле, пиявки в спальных мешках! А где не болота, так там мы, извиняйте, сами свои дома ставим, для палаток места нет. Хиба шо прямо на автостоянке? — Старик усмехнулся.

— Разберёмся, — мотнул головой отец, поглядывая на последние машины из перекрывшей шоссе пробки, пробирающиеся мимо полицейского заграждения. — Ну где эти двое? Ехать пора, а то темнеет.

— Во-во, и где вы в темноте ту палатку поставите? — не сдавался Пал Андреич.

— Схожу посмотрю, где они там застряли, — буркнул Сева. С братцев станется, сделав дело, подобраться к изломанным в аварии машинам и засесть там, подглядывая за суетящимися полицейскими. Да и наблюдать, как дедок пытается завербовать отца в клиенты, а тот не сдаётся, прям как пионер-герой в войну, ему совершенно не хотелось. Плата за комнату в отцовский бюджет не вписывалась, а заплатить самому… Сева ещё не сошёл с ума! В лодочных походах командовал отец, это было время его полной власти, полной ответственности и возвращения к роли главы семьи. А Севе на каникулах хотелось только одного — спокойствия. Когда весь рабочий год в тебя то стреляют, то взорвать пытаются, на отдыхе хочется спать, есть и ни за что не отвечать. Он так устал, что даже по ребятам скучать не будет: ни по Кисоньке, ни по Катьке… Хотя при чём тут Катька, вот глупости, скучать по этой мелкой, он Вадьку имел в виду, просто случайно так подумалось.

Заложив широкий круг, Сева обошёл разбитые машины и даже в кустах около них пошарил.

— Парень! Что ты тут делаешь? — Всё тот же строгий молодой полицейский смотрел на него, придерживая рукой расстёгнутую кобуру, точно готовясь выхватить пистолет.

«Да я опасен!» — мысленно сам собой восхитился Сева, а вслух буркнул:

— Братьев ищу.

— Ищи там, где ты их потерял, — отрезал полицейский. — А тут нечего любопытствовать.

«Мог бы и помочь», — опять же мысленно проворчал Сева. Хотя любопытные местных полицейских, наверное, совсем достали: вон дедок Пал Андреич на ментов орёт, будто он тут и мэр, и шеф местной полиции разом. Но где же всё-таки мелкие? Кажется, в лес они заходили здесь… А потом штанами за ёлку зацепились, никак отцепиться не могут? Сева нырнул под сосновые лапы, шаг — и на него разом, точно плотная ткань на голову, обрушился сумрак. Стволы, толстые и тонкие, напоминали беспорядочную решётку, то проступающую сквозь темень, то снова растворяющуюся в ней. Пара шагов назад, и он снова на шоссе, но казалось, что стволы сосен плотно сомкнулись за спиной: «Не выпусссстим! Не уйдёшшшь!» Ветки качнулись с тихим шелестом, осыпав его каплями, оставшимися от утреннего дождя. Севу передёрнуло: от холода, только от холода, неприятно, когда ледяная капля падает за шиворот и катится по позвоночнику, как по дорожке. А бояться тут нечего. Он сделал неловкий шажок вперёд. И правда, земля под ногами качается, как водный матрас — хлюп-хлюп! Ещё шаг… Ничего не видно, так и на сук напороться можно.

— «Сынок, где твой глазик?» — спросит папа… — нашаривая мобилку в кармане ветровки, пробормотал он и писклявым детским голосочком сам себе ответил: — На веточку наделся, висит там и моргает! — Провёл по сенсору — яркий луч фонарика метнулся меж ветвей.

Скрюченный, как лапа монстра, и острый, как копьё, сучок торчал в миллиметре от Севкиного глаза!

— Всё-таки есть у меня чутьё… какое-никакое… — Замерев и почти не дыша, парень моргнул раз… другой… и аккуратно-аккуратно отвёл голову в сторону. Опустил луч фонарика вниз…

— Глазик моргает… Ну и воображение у тебя, Севка! — прохрипел распростёртый на земле Славка. — На голову мне не наступи, пожалуйста… — Он сплюнул лезущую в рот тину. И ещё глубже ушёл в полужидкую землю.

Его вытянутые вдоль собственных ушей руки уходили в затянутое слоем ряски болотное «оконце» меж стволами деревьев, а пальцы намертво вцепились в капюшон Вовкиной ветровки, удерживая младшего брата над чёрно-зелёной жижей.

— Так получилось, — прошептал Вовка, испуганно глядя на Севу.

Мгновение Сева глядел на них… и сделал шаг назад. И второй. Увидел, как в одинаковом ужасе глаза братьев распахиваются широко-широко…

«Вот дурачки!» — подумал он, цепляясь ногой за ствол сосенки… и рывком выдергивая широкий кожаный ремень из джинсов.

Примечания

8

Я же сказал знак оставлять, пока все не поразъедутся, а вы? Не полицейские, а дурни какие-то! (укр.)