Вера Стрельцова расцветает

Олеся Каткова, 2015

С чего начинается счастье? Иногда – с умной книги по психологии, которая помогает внутреннему росту и развитию. Именно так и происходит в жизни молодой тележурналистки Верочки. Героиня обретает успех, любовь, счастье благодаря упорной работе над собой. Она учится уверенности и оптимизму, пусть иногда приходится плакать. Зато в итоге самые сладкие призы достаются именно ей!

Глава четвёртая

В начале осени Стас заглянул в органайзер и вспомнил о дне рождения приятеля, с которым общался класса так с пятого. Олег Широков был странным человеком: думал лишь о высоких материях, почти не контактировал с людьми, практиковал пение мантр, какие-то йоговские штучки, в общем — “искал себя”. В качестве “продвинутого дизайнера” он работал дома — исключительно ради творческого самовыражения; заработанное отдавал матери и сестре. Встречались друзья не часто, но тут повод веский: тридцать лет “настучало” Олегу. Стас предупредил его по телефону, что после работы заедет в гости.

Двухкомнатные апартаменты Олега удивляли идеальной чистотой и минимализмом интерьера: в гостиной — шкаф, стол с компьютером, стул, кушетка; в спальной — одноместная кровать и книжные полки. Телевизора нет. Некоторое оживление вносили жёлтые шторы да картина в деревянной раме, которую Олег однажды сам нарисовал. За последние годы Стас не заметил, чтобы что-то изменилось или добавилось в обстановку. С картины по-прежнему грустно и отстранённо взирал “ёжик в тумане”, мокнущий под проливным дождём. Сам хозяин по-прежнему был худ, взъерошен и ироничен. Странно, что по юности он был женат, — недолго, всего год. Супруга не выдержала его полного безразличия к бытовым и “материальным” вещам, ушла. Последней каплей для неё стала его стойка на голове. С тех пор Олег жил отшельником.

— Спасибо, что вспомнил о моём существовании, — кратко улыбнулся он Стасу. — Месяц никто не заходил. А я с большим заказом сижу, поэтому холодильник пустой, угощать нечем.

Стас знал, что вопросами пищи телесной Олег не слишком озадачен, посему, с заботой о нём и себе, родимом, прикупил по дороге пакет разной закуски и маленькую бутылочку коньяка. Маленькую, потому что пить придётся одному — Олег спиртное не употреблял. Расположились на полу в гостиной, без лишних формальностей.

— Ну, выкладывай, брат, что у тебя стряслось, — сказал Олег, неторопливо жуя кусочек ветчины.

— С чего ты взял, что что-то стряслось? Я к тебе не как к психиатру пришёл, а с чистыми дружественными намерениями. На мне, что, “лица нет”?

— С лицом у тебя полный порядок — хоть картину пиши. Однако простые жизненные наблюдения показывают, что у всякого что-нибудь да не так. Если встречу исключение — с полным отсутствием душевных и жизненных проблем — в ноги поклонюсь. — Олег растянулся на спине, непринуждённо подложив руки под лохматый затылок. Похоже, двух ломтиков закуски ему хватало для насыщения. Стас же был голоден, как волк, — после обеда прошла бездна времени. Поэтому скромничать “за столом” не стал.

— В чём-то ты прав, проблемы есть у всех, — ответствовал он, сосредоточенно сооружая себе нескромно-многослойные бутерброды. — Однако ты, Олег, похож на счастливое исключение. Довольствуешься творчеством и воздухом, как птичка небесная. Живёшь одним днём…

— И у меня проблема есть. Разум человеческий — главная его проблема, брат. Я мыслю, следовательно, имею проблему.

— Это смотря о чём мыслить, — хмыкнул Стас, опустошив первые пятьдесят граммов. — Мысли позитивно — не будет тебе проблем.

— Позитивного мышления начитался, — иронично заметил Олег. — Знаю, сам читал, на себе даже опробовал. Несколько дней продержался “на позитиве”. А потом… посмотрел я вокруг себя трезвым взглядом — и “душа моя страданиями человеческими уязвлена стала”, как классик писал. Нет, брат, не позитивное мышление человеку надобно, а ОСОЗНАНИЕ объективной реальности и себя в этой реальности. Реальности ведь всё равно, что мы о ней думаем — хорошо или плохо, ругаем её или хвалим. Она от этого не меняется. Меняются только наши ВИДЕНИЯ на её счёт.

— Осознание, видения… Жизнь есть сон, одним словом, да? — усмехнулся Стас.

— Именно, брат. Сон. Порой удачный, порой не очень. Вот ты своим нынешним сном доволен или нет? — спросил Олег совершенно серьёзно.

— Да, в принципе, доволен, Олег, — рассмеялся привычный к таким разговорам Стас, — Дома, правда, теперь я редкий гость, с августа назначен главным редактором. Суетливая работёнка, скажу тебе, полноценных выходных нет: постоянно где-то что-то случается, и днём, и ночью. Как МЧС работаем. С командой повезло — журналисты работают не за страх, а за совесть; телеоператоры просто супер; полный простор для творческих идей — начальник только рад. Со временем вот постоянный напряг. Чувствую себя, как гонщик “Формулы один”, — улыбнулся Стас. И вспомнил рекламный слоган, — “Адреналин, скорость и драйв” каждый день… Пока до тебя добирался, мне кое-что в голову пришло. Бросай затворничество, Олег! Приходи к нам работать. Место есть: у нас один из дизайнеров собрался уходить; в Москву, что ли, переезжает. Искать замену, сам понимаешь, долгая волынка. Ну, не надоело тебе в четырёх стенах? У нас работы непочатый край, разнообразие, достойная зарплата…

— Я что, похож на душевнобольного? — усмехнулся Олег. — Пусть четыре стены — но в них я сам себе хозяин. А ты предлагаешь загнать мою свободу в какие-то сроки, планы, графики…

— Между прочим, в психологии эта твоя свобода называется “боязнь социальных контактов”, — заметил Стас.

— Не всё ли равно, как это называется? Я назову это “сознательным ограничением контактов”, ты “боязнью социальных контактов”… А суть в том, что тебе и людям вроде тебя без “общества” — жизнь не в жизнь, а людям вроде меня это самое общество далеко до фени. Как и ему до меня. И до тебя тоже, будь уверен. Каждый живёт сам за себя и сам для себя.

— Тебя послушать, Олег, так в людях ничего святого нет. — Стас встал, подошёл к окну, вгляделся в осенние сумерки. — А как же забота, любовь, сочувствие? Неужели ты сам хоть изредка этого не переживал?..

— Переживал — пока был юн и глуп. Пока не увидел реальность и себя в ней. Реальность же, Стас, состоит в том, что человек — стадное животное. Человеку ПРИХОДИТСЯ “переживать” подобные состояния — не потому, что он других людей “любит” или жаждет проявить о них “заботу”, а потому, что ему одному ПЛОХО. Человеку в одиночестве не выжить — даже не столько физически, сколько психологически. Вот и создаёт его психика фантомы — “любовь”, “сочувствие” и прочие иллюзии в том же роде — лишь бы прикрыть неприглядный факт: человеку НУЖНЫ люди, нужно окружение, создающее ощущение ОСМЫСЛЕННОСТИ жизни. Присмотрись к мировой истории, к современной политике — происходит постепенное слияние людских сообществ, объединение национальных групп. Пусть путём войн и кровопролитий, но люди приходят к истоку своей сущности — мы нуждаемся друг в друге, ибо поодиночке мертвы. Да, — улыбнулся иронично Олег, — что-то я сам красивыми словами заговорил… В общем, брат, я к тому веду свою пропаганду, что все наши “контакты” мы создаём для себя лично, а не “во имя” и не “на благо”. Если кто считает, что живёт “ради других”, сути дела это не меняет, просто добавляет бонусы в его самооценку. Вот и всё.

— Какой-то мрачный у тебя подтекст, — после минутного молчания ответил Стас. За окном сгущалась темнота, провоцируя на откровенность. — Ты в самом деле считаешь, что кроме природных инстинктов и голого эгоизма в человеке ничего нет? По-моему, даже в науке признали наличие в нас некоего “высшего я”, так называемой духовной субстанции, которая стоит НАД инстинктивным прагматизмом. И, мне кажется, это она ведёт нас курсом, который можно назвать “бескорыстное добро”.

Олег иронично улыбнулся:

— Высшее начало и животный эгоизм преспокойно в нас уживаются, брат. И побеждает, как ни грустно это признавать, последнее. Эх, Стас, ты со школы ничуть не изменился… Если память мне не изменяет, в твоём рассказе “Небесный воин” — класс восьмой, кажется, — тоже встречались слова “любовь”, “добро” и что-то ещё эдакое. У тебя высокие идеалы, брат, — улыбнулся Олег, — А я, чем дальше живу, тем более приземлённо вижу сущность человеческого бытия. Иногда и мне, веришь ли, чудес хочется. Или хотя бы веры в чудо. Но единственное чудо — сама жизнь, а всё остальное укладывается в очень простые и совершенно нечудесные схемы нашего природного несовершенства.

— Ты пессимист, старик. Что тебе мешает взглянуть на всё повеселее?

— Стремление к правде. Ну, истиной называть это не буду, это уж слишком как-то… расплывчато звучит. Меня интересуют реальные механизмы человека и мира, в котором он произрастает. Почему это так, а это эдак. Причины — вот что мне любопытно узнать.

— На это можно не одну жизнь положить, — хмыкнул Стас. Под разговор он опустошил пару стопок, теперь “личный” вопрос вертелся на языке. — Слушай, раз ты такой умный. Может, подскажешь?

— Не исключено.

— Тут недавно один мой приятель спросил совета. В общем, у него некоторые затруднения… ммм… в интимном плане. С постоянной партнёршей. Ну, не получается у него, одним словом. — Стас, как ни старался сохранять непринуждённый вид, почувствовал себя глупо. Не надо было придумывать приятеля.

Олег подыграл, как ни в чём не бывало:

— Скажу тебе так: в целом, эта проблема ничуть не отличается от любой другой. Когда человек чего-то “не может” — ну, допустим, дослужиться до генерала, купить остров, написать бестселлер или переспать с женщиной, — он, как правило, в большинстве случаев, этого просто НЕ ХОЧЕТ. Или ему кажется, что хочет, а реально, серьёзно, не хочет. Вот и вся проблема. Выеденного яйца не стоит, брат.

— Но он её любит, — осторожно сказал Стас.

— Любить и ИМЕТЬ — извини за каламбур — далеко не одно и то же. Можно любить, но не иметь. Можно иметь, но не любить. Всё дело лишь в подлинности человеческого “хотения”. Реально хочешь — имеешь. Не важно: секс, деньги, творческое озарение или ещё что-то. Очень простой алгоритм.

— Ну, хорошо. — Стасу не хотелось разводить дискуссии на эту тему. — Допустим, что мне ЕМУ сказать? “Ты недостаточно её хочешь, парень”?

— Да, именно так и сказать. Дальше пусть сам разбирается, что с этим делать. Думаю, твой приятель не тупой мужик. Стас почувствовал себя ещё глупее и вернулся в “режим реального времени”. Он вспомнил, что дома его ждёт дочка — попрощаться перед сном, а ещё предстоит чтение толстенной “вещательной концепции”, которую днём подсунул “замгендир” и которую следовало “пропустить через себя”, дабы дать свои достойные комментарии на завтрашнем совещании. Он развёл руками:

— Слушай, спасибо за гостеприимство, старик, но мне пора. Дела, семья. Ксюха ждёт. Ты давай, не изолируйся, о моем предложении всё-таки подумай. Жизнь скучна без перемен.

— Не надейся, — ухмыльнулся Олег. — Я скучать не умею — сам себе клоун… Кстати, недавно твоя супруга звонила, просила, чтоб я с тобой “душевно” поговорил, мол, какой-то ты “загруженный” в последнее время.

— Неужели? — искренне удивился Стас. — Да вроде, не замечал за собой. Разве что… Я поговорю с ней.