Иллюзия отражения

Петр Катериничев, 2007

Догадывался ли бывший аналитик разведки Олег Дронов, когда бросился к девушке на шоссе, что, повинуясь главному закону настоящего мужчины спасать и защищать, он лишь попадает в заранее приготовленную для него западню? Идет большая игра, и кто станет охотником, а кто добычей, решит лишь случай или Бог.

Глава 14

Автомобиль съехал с шоссе и помчался по равнине. Диего сосредоточенно сжимал руль. А я размышлял.

Самое противное было в том, что я опознал в них своих. Ребята из конторы. И вряд ли бывшие. Как у классика? «Ковбои на лошадях как-то криво скачут. И даже у лошадей — наши морды». Почему я об этом сразу не подумал?

Стереотип, ходить ему конем. Он всегда работает безотказно. Да и ситуация «знакомства» на ночном шоссе оказалась очень динамичной. Не до размышлений было. Или — постарел?

Нет, ребята на шоссе отработали роль «нормальных пацанов» без затей, но очень грамотно. Да и бил я со зла по полной. Вот только взгляд. Один из парней посмотрел на меня, словно на подопытного… Пожалуй, это был единственный его прокол. А потом он, как и его напарник, сыграл в поддавки.

Взгляд… А я даже не обеспокоился в кураже и гордыне… Богатые пляжи, теплые ночи, близкие звезды… Короче, праздник. Слабительное для мозгов.

— Бывает, — откликнулся Диего.

Последнюю фразу я произнес вслух. Итак, «двое из ларца, одинаковы с лица».

— Может быть, объяснишь? — спросил я Гонзалеса.

— Что именно?

— Далеко ли едем?

— Уже нет.

Трудно холерику ладить с флегматиком. Который к тому же экономит слова, словно от этого зависит его благосостояние. Я бросил на Диего взгляд, заметил его ухмылку и помотал сокрушенно головой:

— Ну ты и мстительный мастодонт, Гонзалес!

— Ты тоже хорош, Дрон. «Сказал только то, что посчитал необходимым».

— Ладно, Диего, без обид.

— Без них.

— Выкладывай.

— Ален Данглар тебе не соврал: уходить этим ребятам на яхте, рейсовым или частным бортом или даже «вертушкой» — не получится: здесь у префекта действительно все схвачено, да и радары: доложат немедленно, а он уж найдет, как распорядиться полученными сведениями. Даже если их возьмут на материке, далеко они не утопают: Саратона — остров специфический, ты же знаешь, и барон Данглар в иных своих приказах — весомее генерала; Интерпол, береговая полиция, да кто угодно — на уши встанут, чтобы выполнить его распоряжение.

— Боятся, что накажут?

— Наказание, конечно, хороший стимул, но для низших животных. Для людей важнее поощрение. Выполнение даже просьбы Данглара, а он и приказы всегда отдает очень вежливо, открывает для любого чина на материке путь к скорой карьере. Вот и прогибаются. Благосклонности нашего дорогого барона стремятся добиться очень даже высокие чины Евросоюза. Почему, тебе объяснить?

— Он близок к сильным мира.

— Он очень к ним близок. Он — один из них.

— А держится скромнягой.

— Положение некоторых людей — и не только на Саратоне — таково, что им нет нужды его демонстрировать: все посвященные знают и так, а непосвященным — и знать необязательно.

— Ты — знаешь. Ты — посвященный?

— Н-н-нет. Просто я долго на Саратоне.

Гонзалес запнулся в ответе, или мне показалось?

— Так далеко мы едем?

— Почему ты не спросишь просто: куда?

— В России спрашивать «куда» — плохая примета.

— Недалеко. На северо-запад.

— Если мне не изменяет память…

— Не изменяет. Берег там высок и скалист.

— Дельтаплан?

— Или парашют-крыло.

— Если Данглар начнет облет острова по периметру вертолетами…

— Начнет. Если будет повод. Им нужно успеть досветла.

— Но ведь в той стороне — только океан.

— Там — фарватер. И протянуть по ветру на «крыле» им нужно где-нибудь шесть-семь миль. А потом — какой-нибудь научный пароходик типа «Михаила Лермонтова» подставит им белую палубу… Когда-то в а ш и делали именно так.

— Да? А я не знал.

Гонзалес только усмехнулся.

— Диего, тебя ничего не смущает?

— Нет. А что?

— Оружие. У них есть оружие. У нас — нет.

— Полагаю, у них уже тоже. Тянуть с собой — тяжело и опасно.

— Будем надеяться, что они так и думают.

— Будем надеяться, — в тон мне ответил Диего. — Но — не рассчитывать.

Наш «форд» катил уже вдоль побережья. Все габаритные огни Гонзалес выключил еще когда мы убрались с шоссе, загнал неприхотливую свою «лошадку» на самый высокий склон, и теперь автомобиль катил на нейтралке совершенно бесшумно.

Утренний сумрак едва-едва проступал на востоке, оттого северо-запад казался еще больше погруженным во тьму. Ну не пешком же они сюда притопали! Диего достал с заднего сиденья сумку, оттуда — прибор ночного видения: всем спасателям такие были выданы по работе; последняя модификация, довольно компактный. Я надел.

В инфракрасном спектре пустынный и диковатый северо-западный берег Саратоны напоминал марсианский пейзаж. Мы беззвучно катили уже минут семь, когда я разглядел в наплывающем сумраке автомобиль и двоих людей.

— Я их вижу, — почему-то шепотом сообщил я Гонзалесу.

— Будем надеятся, что они нас пока — нет, — спокойно ответил он, вдавил педаль тормоза и для верности поставил автомобиль на ручник. Автомобиль замер, словно призрак.

Мы просидели молча с полминуты.

— По-прежнему хочешь потолковать?

— Хочу.

— У твоих сограждан крепкие нервы?

— У кого как.

— Хорошо бы, чтобы без истерик. Особенно если они при оружии. — Диего посидел молча, протянул мне микрофон: — Вещай. А я включу иллюминацию. Как думаешь, они обрадуются?

— Сейчас увидим.