Стреляй вверх – не промахнешься

Кирилл Казанцев, 2012

Спецоперация в Таджикистане едва не провалилась. Слишком большую цену пришлось заплатить спецназу за уничтожение наркодельца Бобошерова. Бойцов «подставили» как местным спецслужбам, так и наркоторговцам. Они чудом вернулись в Россию, потеряв одного из своих боевых друзей. Банковские счета, на которых хранились деньги для проведения операции, оказались заблокированными. А те, кому было выгодно обречь спецназовцев на смерть, находятся на самом верху власти… Но бойцы не привыкли проигрывать. И их командир, майор Рождественский, принимает решение продолжить боевые действия. Он хочет найти тех, кто пытался погубить спецназ…

Глава 4

1

Черный внедорожник, стекла которого были наглухо, под зеркало, затонированы, остановился возле недостроенного дома в одном из поселков ближнего Подмосковья. Оскалился решеткой радиатора на металлические ворота. Подчиняясь руке водителя, автомобиль просигналил, требуя немедленно впустить его во двор.

Какое-то время ничего не происходило. И вообще, складывалось такое впечатление, что в доме никого нет, что он необитаем. Однако примерно через минуту калитка в кирпичной стене, сбоку от ворот, отворилась, выпуская на улицу довольно крупного человека лет двадцати пяти — двадцати семи на вид. Глядя на него, складывалось такое впечатление, что он только что встал с постели. И одет был соответствующим образом — яркие шорты и резиновые тапочки на босу ногу. Больше ничего на вышедшем за калитку надето не было, и он блистал незагорелым торсом. Приходится отдать должное — молодой человек обладал довольно объемной мускулатурой. Правда, на Шварценеггера не тянул — мышцы его уже были дрябловаты, и рельефность их смазывалась изрядной толщины слоем подкожного жирка. А солидное брюхо, свисающее над поддерживающим шорты шнурком, прямо указывало на то, что этот здоровяк давно не посещает спортивный зал, предпочитая проводить свободное время в праздности, с бутылкой-другой холодного пива.

Почесывая брюхо, крепыш, чуть прищурившись, уставился на подъехавший джип. Водитель слегка коснулся кнопки сигнала, и машина коротко квакнула, как бы приветствуя местного домового. Крепыш, в свою очередь, взмахнул рукой в приветственном жесте, коротко кивнул и вернулся во двор. Через несколько секунд ворота широко распахнулись. Внедорожник, заурчав двигателем, как сытый кот, вкатился во двор. Сразу же за кормой автомашины створки ворот сошлись, перекрывая обзор возможным нескромным взглядам.

Передние двери машины открылись почти синхронно, и из темных недр не спеша, с чувством собственного достоинства выбрались двое. Один — тот, что приехал на пассажирском месте, — был Андрей Михайлович Старостин. Старый знакомый…

Тот же, что занимал место водителя, заслуживал того, чтобы рассказать о нем подробнее. Чуть выше среднего роста, грузный мужчина лет сорока. Коротко остриженная — по бандитской моде девяностых — шарообразная голова. Толстые, отвисающие щеки делали приехавшего немного похожим на бульдога. И одновременно благодаря маленьким острым буравчикам глазок он походил и на дикого кабана. Это сходство еще и усиливало выражение упрямства на его лице. Такой вот странный гибрид получился…

— Кирпич где? — не поздоровавшись, брюзгливо спросил водитель сонного «швейцара».

— В хате, — коротко и быстро откликнулся тот. Кстати, от недавней его вальяжности не осталось и следа — сейчас он в большей степени напоминал молодого солдата, отвечавшего на древний, но тем не менее не утративший свою актуальность вопрос: «Сколько «старому» осталось?» То есть ручки опущены, подбородочек, наоборот, приподнят. И даже брюхо втянуть постарался. Впрочем, без особого успеха.

— «В хате!» — ворчливо передразнил «швейцара» приезжий. — Смотрю, Кирпич реально приподнялся, забурел. Уже и задницу от стула лишний раз не оторвет!

— Да чо ты, в самом деле, Михей… — попытался было что-то объяснить молодой солдат, но только приезжий и слушать его не стал:

— Ты мне тут не чокай! Давай, в дом веди!

Малый, поддернув шорты, почти бегом бросился на высокое крыльцо. Михей, зыркая по сторонам, последовал за ним. Замыкал процессию Старостин.

Оказалось, что Кирпичом называли невысокого и щупловатого на вид, но востроглазого и подвижного, как ртуть, парня лет тридцати. Старостин, глядя на него, невольно задумался, а каким образом дают клички в бандитской среде. Ничего, ну совершенно ничего общего с героем Садальского из известного телефильма. Даже намек на шепелявость — и тот отсутствует.

— Здорово, Михей! — четко и ясно выговорил Кирпич, встречая старшего в обширной, но полностью не отделанной и лишенной мебели прихожей.

— Здоровее видали! — буркнул Михей, отворачиваясь. Однако протянутую ему ладонь пожал. Видимо, этот самый Кирпич входил в число ближних авторитета. — Как клиент? — все так же угрюмо спросил он.

— А что ему будет? — довольно беспечно — что очень не понравилось Старостину — отмахнулся Кирпич. — Сидит, грустит, за жизнь свою неправедную думает…

— Ладно. — «Пахан» покосился в сторону своего спутника и добавил не особенно уверенно: — Ну, вы тут это… Смотрите… Чтобы все по уму…

— Да все ладушки! — дохнул густым пивным перегаром Кирпич. — Да мы тут!..

— Заметно, — вроде как вскользь проговорил Старостин. — Что вы тут.

Кирпич ожег Андрея Михайловича неприязненным взглядом, но промолчал. Кто его знает, какие дела у этого мужика со старшим? С виду, конечно, лох последний. Однако не стал бы Михей таскать с собой лоха. Тем более в место, где находится клиент — взятый в заложники объект вымогательства. Ляпнешь что не в строку, а потом придется рамс разводить…

— Ладно, — уже другим, примирительным тоном повторил Михей. — Слышь, Кирпич, мы в подвал, с клиентом почирикаем пару минут… Ключ дай.

— Да там замок не заперт, — ответил Кирпич. — Так наброшен…

— Как это — «так»?! — Старостин все же не выдержал, вспылил. — Я же в прошлый раз ясно сказал!..

— Там дверь — из гранатомета не прошибешь. — Подчеркнуто не замечая Старостина, Кирпич обращался к Михею. — Что с ней будет! Этот малый ее в жизнь не свернет!

— Хорош собачиться! — взмахнул рукой авторитет. — Дело надо делать.

— Вот и я говорю!.. — попытался было развить всерьез затронувшую его тему Андрей Михайлович, однако Михей не был расположен к тому, чтобы воспитывать своих людей при постороннем.

— Завязывай! — сказал он, приобнимая Старостина за плечи. — Пойдем поговорим с этим кадром. Ты с нами не ходи!

Последняя фраза была предназначена Кирпичу, который вслед за авторитетом и его спутником тоже было шагнул к ведущей вниз лестнице.

— Здесь оставайся, — продолжил Михей. — Мы недолго…

Когда они остались вдвоем на лестнице, «безопасник» попытался продолжить разговор:

— Ты пойми, Михаил, так ведь нельзя! Твои ребята совершенно расслабленные! Они же здесь просто отдыхают!

— А ты чего хотел? — недовольно скривился авторитет. — Они тебе что, солдаты, чтобы караульную службу по уставу тянуть? Дверь в подвале реально крепкая, специально под такой вот случай и делалась…

Сокрушаясь, Старостин только рукой махнул. Эти люди живут, руководствуясь своими собственными представлениями об окружающем мире. И пытаться их перевоспитать — занятие глупое и бессмысленное.

…Появление «тюремщиков» внешне на пленнике нисколько не отразилось. Можно сказать, не произвело впечатления. Малышев их подчеркнуто, демонстративно не замечал. Просто сидел на матрасе, подтянув поближе к телу колени и уложив на них подбородок. Смотрел куда-то вдаль, за крепкие бетонные стены подвала.

Новые напарники не спеша подошли поближе, нависли над бизнесменом… Реакция — все та же. Точнее, полное ее отсутствие. Старостин еще раз удивился, как же он мог так ошибаться, считая этого человека слабым и беспомощным в повседневной жизни, во всем том, что не касалось бизнеса. Кремень-мужик! Выдержка — железная! Достойный противник, который невольно вызывает уважение к себе. И тем приятнее будет его сломать…

— Здравствуйте, Виктор Георгиевич, — начал разговор Старостин.

Разумеется, Малышев ему не ответил. И даже сделал вид, что приветствия вообще не услышал.

— Грязный, вонючий и холодный подвал… — Старостин как бы размышлял вслух. — Незавидное, унизительное положение пленника…

Вроде бы в интонациях Старостина прозвучали сочувствующие нотки, этакое предложение к диалогу, к обсуждению условий капитуляции… Однако Малышев на такую вот замануху не купился. Не дернулся, не шевельнулся, даже бровью не повел. И Андрей Михайлович вынужден был продолжать сам.

— А ведь все это можно изменить… — подкидывал он противнику пищу для размышлений. — Будь на то ваша добрая воля…

Сложно было вести такой разговор. Обычно все обставлялось немного по-другому. В диалоге, получая от собеседника ответы на простые, в сущности, вопросы, подспудно ищешь в душе противника слабые звенья, те чувствительные струны, играя на которых рано или поздно сможешь склонить человека к тому самому, нужному тебе, решению. В данном же случае появлялось такое ощущение, что разговариваешь со стеной… Вот и приходилось Старостину вести монолог, как какому-то трагическому актеру.

Неожиданно в разговор вмешался Михей, которому, видимо, наскучила роль статиста. Причем вмешательство это произошло самым кардинальным образом — бандит легонько пнул сидящего Малышева в бок, после чего угрожающе спросил:

— Слышь, ты, конь педальный! Ты что, не всасываешь — с тобой человек базарит!

Виктор Георгиевич чуть качнулся, поднял голову, с откровенным, нескрываемым презрением несколько секунд разглядывал бандита, а потом коротко и ясно порекомендовал тому отправиться в увлекательнейшую пешую прогулку. Причем конечным ее пунктом должно было стать место общеизвестное, но обычно вслух не называемое.

Эта рекомендация Михея изрядно огорчила. Сделана она была громко, вслух и со вкусом. Да еще и при постороннем человеке. Авторитет побагровел — Старостину даже на мгновение показалось, что его круглое лицо сейчас треснет, как перезрелый помидор. А дальше Михей — «безопасник» не сумел предугадать реакцию бандита — уже не сдерживаясь, в полную силу, зарядил ногой Малышеву в голову. Бизнесмен без звука тяжело рухнул на матрас, служивший ему постелью.

— С-сука какая! — ругнулся авторитет, с ненавистью глядя на распростершегося перед ним Виктора. — Всю ногу об него отбил!

Он сделал еще одну попытку пнуть поверженного противника, однако Старостин на этот раз успел — оттащил Михея в сторону.

— Что ты делаешь?! — не на шутку испугался он. — Ты же его убьешь!

Михей вскинулся, взглянул в лицо Старостина налитыми кровью, бешеными глазами. Тому пришлось пережить несколько неприятных секунд — казалось, что авторитет хочет уложить и самого Андрея Михайловича рядом с его бывшим шефом.

Однако Михей сдержался. Небрежно стряхнул руку Старостина со своего локтя, сплюнул в сторону неподвижно лежащего Малышева, после чего сказал:

— А ты еще не понял?

— Ты о чем? — Неприятно было то, что Михей окончательно перешел на «ты». Если он раньше обращался к Старостину хотя бы по отчеству, признавая тем самым его главенствующую роль, то сейчас обращался как к равному.

— Его, — Михей кивнул в сторону Малышева, — по любэ валить надо. Я таких знаю — хрен от него чего добьешься. Он себя убить позволит, но только по-нашему не будет. Тут — тупик. Поэтому нужны другие варианты.

— А какие могут быть другие? — несколько растерянно уточнил Старостин.

— Ты его лучше знаешь — ты и думай, — отрезал Михей. Но тут же, сжалившись над менее опытным в такого рода делах напарником, снисходительно объяснил: — Надо так сделать, чтобы он нас сам просил все забрать. А мы бы еще и выеживались — да на фиг оно нам нужно!

— Но как это сделать? — продолжал недоумевать Старостин.

— Как? Ну, например… — Михей на мгновение задумался. — А вот есть у него старенькая мама?

— Его мать убили, — сообщил Андрей Михайлович. И зачем-то пустился в объяснения: — Ее застрелили. Она была судьей и…

— Это — детали, — небрежно перебил Михей. Ему явно нравилась роль лидера в их тандеме. — Жена, ребенок?..

— В смысле? — Вот сейчас Старостин прекрасно понимал, о чем идет речь. Но уж очень не хотелось окончательно принимать правила игры. Еще теплилась искорка надежды — а вдруг пронесет?.. Вдруг все само рассосется?.. И не придется самому окончательно переступать через черту, которая — как он надеялся — пока еще разделяет его и Михея.

Не пронесло. И не рассосалось.

— Что тут не понять?! — удивился Михей, подозрительно покосившись на собеседника. — Жена, ребенок у него есть?

— Есть, — сообщил Старостин. — Жена. Вероника. И сын, Дениска…

— Так надо их сюда тащить! — обрадовался Михей. — Когда мои пацаны на его глазах эту Веронику раскладывать начнут, все отдаст!

— Но… — Старостин на мгновение представил себе эту картину, и его даже замутило немного. Хотя какой-то особой чувствительностью он уже давно не отличался. — Но они сейчас в Швейцарии.

Ему казалось, что он нашел очень убедительную причину не трогать женщину и ребенка. Однако Михей думал по-другому.

— Так ты придумай, как их оттуда вытянуть! — презрительно глядя на партнера, произнес бандит. — Найди причину. А уж мои пацаны их в аэропорту встретят и сразу сюда притянут. И все дела!

— Да какую тут можно найти причину? — откровенно тупил Старостин.

— Придумай! — отрезал Михей. И, чуть склонившись вперед, к уху собеседника, добавил: — И давай без этого… Не надо меня кидать. Мы с тобой теперь в одной лодке. И — если что — тонуть тоже будем вместе. Ты меня понял?..

Андрей Михайлович лишь кивнул в ответ. Он все понял. Не получится так, как хотелось. Чтобы вся грязная работа была сделана чужими руками. Не так уж и важно — службы или Михея. Не получится отстояться в стороне, прийти потом на готовое и во всем белом. Не выйдет. Михей не позволит. Понимает, что непосредственное участие Андрея Михайловича в криминальных делишках — залог его собственной безопасности.

Уже наверху, перед тем, как усесться в машину, авторитет дал последние наставления Кирпичу:

— Клиента не кормить, воды не давать. А то он у вас слишком уж расслабленный. Можете даже попинать его немного, для профилактики…

— Но только без фанатизма! — торопливо добавил Старостин. — Нам он нужен живым и относительно здоровым.

— Во-во! — великодушно согласился Михей. И тут же многозначительно заявил: — Пока нужен…

2

Виктор Георгиевич не потерял сознания, как думалось Михею. Несмотря на внешнюю худобу, он от природы был довольно крепким человеком. К тому же старался вести здоровый образ жизни, следил за своей физической формой, по мере возможности посещал спортзал. Так что удар Михея его не вырубил. Однако он, как говорят боксеры, «поплыл». Его плавно покачивало на теплых волнах, унося в открытое море, стены его узилища медленно кружили в хороводе…

Окончательно Малышев пришел в себя только минут через пять, не раньше. Сел на матрасе-подстилке, оперся спиной о стену. Осторожно потрогал кончиками пальцев левую скулу. Та часть лица, на которую пришелся удар авторитета, начинала прямо на глазах — если можно так сказать — опухать. Заплывал понемногу левый глаз, в голове набатом гудели колокола.

Однако были и положительные стороны. На лице не имелось ни переломов, ни рассечений, что в условиях неволи могло грозить самыми непредсказуемыми последствиями. Даже зубы все остались на месте. Так что можно уверенно сказать — Виктор Георгиевич в данной ситуации отделался минимальными потерями. Такое положение дел не могло не порадовать пленника.

Завершив ревизию собственного организма, Виктор полностью сосредоточился на том, чтобы вспомнить, о чем же говорили его враги. Получалось, правда, не ахти как хорошо — мешал проклятый гул в голове. В этом гуле, как в густом сиропе, плавали какие-то отдельные слова, никак не желающие складываться в завершенные фразы. Что-то насчет «замочить», «придумать»… Мелькали имена — Вероника, Дениска. Имена-то знакомые… Но только Виктор никак не мог вспомнить лица тех людей, кому они принадлежат.

Вероника… Виктор попробовал имя на вкус и вдруг вспомнил. Это же его жена, Вероника Малышева! И сразу же, одномоментно, предельно точно, до последнего слова, до мельчайших нюансов интонаций, вспомнился весь разговор подельников.

Его жене и сыну грозит опасность! И он просто обязан их спасти. Любой ценой, приложив любые усилия — обязан. О том, что опасность — и нешуточная — грозит ему самому, Виктор в эти минуты не думал. В нем взыграло первобытное стремление самца защитить свою самку и потомство от враждебных посягательств.

И тут же накатила, обдала дурнотой другая мысль — а что он может сейчас, находясь в плену?! Из этого подвала нет выхода… Чушь! Выход есть всегда! И нужно просто его отыскать. Не бывает безвыходных ситуаций. И уж кому, как не Виктору Малышеву, об этом знать.

Вероника — это вообще отдельный разговор. Виктор никогда бы не сказал, что любит ее без памяти. Чувства, что испытывал к этой женщине, вообще сложно назвать любовью. Скорее, делая свой выбор, Малышев рассуждал так же, как и в бизнесе, — холодно и трезво. Не сердцем, печенью и прочим ливером, как призывают политики в дни очередных выборов кого-нибудь куда-нибудь, а полностью включив мозг. И ни разу не пожалел о сделанном однажды выборе. Эта женщина оказалась отличной женой — не пустилась во все тяжкие, почувствовав вкус больших денег мужа, не шлялась бездумно с одной псевдосветской тусовки на другую. Зато прекрасно дополняла супруга во время деловых переговоров в неформальной обстановке, была отличной матерью их сыну и, насколько знал Малышев, оставалась ему верна.

Короче говоря, Вероника была тем самым надежным тылом, о котором мечтают многие мужчины. И его мужской долг сделать так, чтобы Вероника и дальше чувствовала себя рядом с ним как за каменной стеной. Значит, необходимо выйти отсюда и разрушить козни врагов. Вот этим он и займется в самое ближайшее время.

3

— Здорово. — Мужчина, протягивающий руку, был уже немолод. Однако Дед даже навскидку, приблизительно не смог бы назвать его возраст. Гладкая кожа лица, молодые яркие глаза. И — густая седина. То ли преждевременная, то ли уже возрастная…

— Здравствуйте, — вежливо ответил таджик, пожимая крепкую и твердую сухую ладонь незнакомца.

— Время тянуть не будем, сразу перейдем к делу. — С первых же секунд этот человек взял инициативу в разговоре в свои руки. — За тебя «подписались» довольно серьезные люди, поэтому говори — что нужно?

— А что имеется? — осторожно поинтересовался Шовкат.

— Все, — не раздумывая, ответил мужчина. — Любая спецтехника. В том числе и не совсем законная.

— Ну-у… — призадумался Сабиров.

— Тогда попробуем по-другому, — усмехнулся незнакомец. — Какие задачи предстоит решать?

— Взять под контроль группу отморози, — ответил таджик.

— Телефоны, машины — в смысле перемещения? — уточнил незнакомец.

— Наверное, — согласился бывший пограничник.

Мужчина, оглянувшись по сторонам, открыл стоящий рядом с ним потертый портфель и вытащил яркие каталоги.

— Смотрите, — передал он их в руки Шовкату.

— Э-э-э… — Таджик несколько смутился. — Я, как бы это сказать… не специалист. Нет, работать смогу, а вот чтобы подобрать… Хорошо бы было, если бы вы… Совет, короче, нужен.

— Понятно, — усмехнулся незнакомец, который за все время общения так и не нашел нужным представиться. — Тогда поехали…

Минут пятнадцать ушло на то, чтобы Шовкат — с помощью незнакомца, который поработал в качестве рекламного агента — разобрался во всем.

— Так… — Таджик еще раз пролистнул каталоги, после чего уверенно ткнул пальцем. — Вот это. Два комплекта. Вот это… И — вот это.

— Ого! — Впервые за весь разговор с лица незнакомца соскользнула слегка рассеянная улыбочка. — А вы знаете, сколько это будет стоить?

— Деньги не имеют значения, — теперь уже победно ухмыльнулся Шовкат. — Когда я смогу получить товар?

— Ну, если вас интересуют именно эти образцы, то в течение двух недель, — сообщил седой. — Я сам выйду на связь.

— Две недели — это много, — растерялся таджик. — Через две недели оно нам, может, и вообще не понадобится.

— Тогда могу предложить другой вариант. — Продавец вел себя довольно уверенно. — Я бы мог поставить вам нужный товар уже завтра. Правда, не фирму, а отечественные аналоги, изготовленные по тем же спецификациям. Внешний вид — должен сразу признать — несколько отличается, но в остальном… И соответственно стоить это оборудование будет дешевле.

Шовкат на мгновение задумался. Потом решительно сказал:

— Хорошо. Комплект отечественного оборудования — завтра. И еще два — в течение двух недель.

Конец ознакомительного фрагмента.