Душа и фантомы

Любовь Казазьянц

«Я пишу потому, что хочу поделиться с читателем самым сокровенным, что увлекает меня и беспокоит душу в нашем мире. Герой этой книги – реальный человек из реальной жизни». Любовь Казазьянц

Выставка

Фантастический рассказ

Посвящаю своему педагогу Рейдеру И. Н.

— И что же «Это» такое?

— Картина, сэр. Неужели вы не видите?

— Да? Что вы говорите?! Набор цветных лампочек в таком огромном количестве вы хотите назвать «картиной»?

— Уважаемый, я именно это утверждаю.

Очки на лице посетителя медленно поднялись на лоб.

— Простите, я не вижу здесь ни малейшего намёка на искусство. И не понимаю, ради какой «высокой» цели каким-то идиотом вся стена от пола до потолка утыкана мелкими стекляшками. Вы решительно издеваетесь надо мной. Куда я попал, чёрт вас возьми!

— Успокойтесь, сэр. Я надеюсь, через минуту вы возьмёте свои слова обратно.

Он помолчал и обратился к лысоватому мужчине во фраке:

— Филипс, прошу вас.

Филипс нажал красную кнопку на пульте, слева от себя. Наступил полумрак. Тишину нарушиливолшебные звуки.

— Как, что я слышу? «Страсти по Матфею»?! Бах?! О, какое блаженство!

Посетитель так и не присел, несмотря на свой преклонный возраст. Он ни на секунду не отвлекался от мерцающей, звучащей музыки. Переливы света самых ярких цветовых оттенков наполнили залу. Особенно нежной, мягкой показалась цветовая гамма в «Арии Петра». Линию голоса вели полутона от нежно-розового до бледно-бирюзового. Пассажи перебегали цветными змейками.

В памяти пожилого посетителя всплывали давно забытые образы детства.

«Плач очищает душу от обиды и злобы. После слёз наступает умиротворение, блаженное состояние. Так плачут в детстве…»

…плачет мальчик. Дети отняли у него ветку яблони. Цветы сыплются с неё. Кружат бабочками лепестки и падают на покрытую росой землю сада.

Дети дразнят мальчика, ломая живые ветви деревьев одну за другой. Они с гиканьем убегают, насладившись глупыми шалостями.

А мальчик плачет.

Наконец наступает успокоение. Он замечает маленькую пушистую пчёлку на белом цветке. И ему очень хочется уберечь, обласкать всё живое в своём саду…

Воцарилась тишина. Огоньки на стене светились все до единого, создавая картину музыкального произведения, и загадочные образы мерещились в ней.

Гость словно окаменел. И ожил лишь тогда, когда включился свет.

— Простите, — шёпотом молвил он, — простите за мои слова.

Он глубоко вздохнул, поднял голову, будто мысленно произносил молитву. Затем, молча, кивнул человеку во фраке и положил ладонь правой руки к сердцу в знак признательности.

…Медленно, спускаясь по лестнице, гость шептал, словно находясь в забытьи:

— Музыка — очищение… Музыка — божество… Музыка — гармония и язык Вселенной…

22.07.1990 г.