Сотворение. Роман-реконструкция славянской мифологии

Зинаида Дудюк, 2015

Роман-реконструкция славянской мифологии «Сотворение» воспроизводит яркую картину мифических сюжетов и представлений о языческих богах и духах. Раскрывает особенности мифического мышления древних славян, определяя универсальные символы-архетипы. Прослеживает основы общественной этики и народной морали; показывает этимологию происхождения названий отдельных растений и животных, даёт ключ к пониманию произведений литературы и искусства, в которых использованы мотивы славянских легенд и мифов.

Часть вторая

Сварга

1

Сварог окинув взором землю, увидел обгоревшие леса с воздетыми ветвями, словно просящими о помощи богов. Везде лежали брёвна, ветки, хворост. Что делать? На мгновенье растерялся, потом ударил кремнем он о камень и высек искры, из которых родился огнебог Семаргл, готовый жечь, гореть и жажду вызывать.

Семаргл могучим пламенем взмыл ввысь и обжигающе дохнул. Его заметив, прилетел Стрибог, способный быстро пламя разносить. Как лошадь, оседлал Семаргл Стрибога и поскакал. За ними потянулся шлейфом дыма.

— Довольно! Стойте! — приказал Сварог. — Земле огня досталось и без вас.

— Хотели мы, как лучше, — Стрибог заметил виновато.

— Порыв увековечим добрый ваш. Зажжём Святой Огонь, пусть он пылает во славу вечной и непобедимой жизни.

— Живу только тогда, когда горю, — Семаргл ответил.

С корнями выдернул Стрибог несколько деревьев обгорелых. Семаргл объял их пламенем, возжёг Святой Огонь, благословляя жизнь на молодость и счастье. Квасура спрыгнув с облака, плеснул суры священной. Взлетело пламя до небес, язык его троился, значит, Всевышний принял эту жертву.

— Теперь пора за дело браться, но прежде помощников я вам пришлю, — сказал Сварог. — Смотрите!

Он снова искры высек, они на пене моря зашипели и превратились в сто богатырей. Сварога войско встало перед ним, готовое отцовский выполнить приказ.

— Родные мои дети! Вас призываю Сварге послужить, убрать всю землю, засадить лесами, пускай она вновь молодо цветёт.

Взялись сварожичи за дело дружно. Горелый лес валили, пни корчевали, всё сложили в кучу, как подожгли, огонь достал до неба, что жарко стало Роду с Ладой. Они Сварога стали упрекать, что он ни в чём не знает меры. Всё небо копоть затянула, не хватит дня, чтобы его отмыть. Но сухостой сгорел в одно мгновенье. Умыла небо Мокошь, и стало вновь светло и тихо на земле, как в первый день творенья.

С Древа Вечного сварожичи стряхнули множество семян, которые разнёс Стрибог по всей земле. Пробилась травка, первоцвет зацвёл, подлесок молодой поднялся. И всё вернулось на круги своя.

2

— Сварожичи, доволен вами я, — сказал Сварог, — вы сыновья мои, моя защита, а стало быть вас нужно снарядить как воинов.

Сварожичи переглянулись удивленно.

— Я выкую мечи, чтобы могли вы войском называться. Семаргл, мне домницу сооруди, хочу я выплавить железо.

Семаргл недолго колдовал и смастерил домницу-печку, размером с холм. Стрибог раздул в ней бешеное пламя. Кусок руды бросив в огонь, Сварог впервые выплавил железо. Оно, искрящимся и огненным ручьём, текло на камни, застывало и твердело. Сначала было белое, слепящее, как солнце, когда стоит в зените; потом краснело постепенно, как закат; а после чёрным стало, как земля. Все очарованно следили, как огненная жидкость превращается в металл.

— Залюбовались — упустили время… Ещё раз надобно железо разогреть, — сказал Сварог. — Мечи будем ковать.

Вновь пламенем железо охватилось, как только стало огненно горячим, бросил Сварог его на Камень-Алатырь и камнем стал ковать. Кузнец могучий устали не знал! Усердствовал и колдовал с железом, что только искры разлетались. Так выкован был первый меч и закалён водой холодной.

Семаргл его подняв, довольный засмеялся:

— Тяжёлое и острое оружие! Моя рука длиннее стала вдвое.

— Такие же мечи нужны и нам! — сварожичи отца стали просить.

— Сыны, вам прежде нужно знать, что сила ваша в разуме и сердце, и только после этого в руках! Бессмысленного не творите зла, иначе к вам оно назад вернётся и уничтожит вас.

— Что значит слово “уничтожит”? — спросил один из сыновей.

— У каждого, кто создан был однажды, начало есть, а значит, есть конец. Всевышний лишь бессмертен. Мы, боги, вечные, но можем умереть, а вновь воскреснуть нам дано, если заслужим. Вы же, сварожичи, родные мои дети, как искры, из которых родились, однажды вынуждены будете погаснуть. Прядёт судьбу вам Мокошь справедливо. Пока не оборвётся ваша нить, живёте вы на Этом свете.

Задумчиво сварожичи притихли. Потрескивали сучья. Языки огня плясали в диком танце, размягчая твёрдое железо. Сварог тем временем за дело принялся. Земля дрожала от ударов. Он прежде выковал добротный молот, наковальню и щипцы. Так увлечён был творческим трудом, что ничего не замечал вокруг.

3

Святая птица Матерь Сва на ветке пела песнь прекрасную о счастье. Такого не было в округе сердца, которое не тронула б она душевностью открытой и любовью.

Заслушался Сварог, едва не уронил слезу от умиленья. Он обернулся сизым голубком, поближе подлетел. Сияла птица радужным окрасом. Мерцало каждое перо, искрилось и переливалось. На ветку опустился голубь сизый, где пела птица Сва, сказав:

— Тобой и дивным пеньем восхищаюсь. Хотел бы слушать день и ночь твой голос!

— Спасибо! Для тебя желаю петь и жить.

— Прекрасная, возвышенная птица, тебя хочу я одарить любовью. Касаться крыльев трепетных твоих — такое наслаждение и радость!

— И я тебя, могучий бог, люблю! Все мои песни о тебе.

— Любовь увековечить надо нам, — сказал Сварог, целуя птицу Сва. — Она должна быть крепкой, плодоносной. Пусть воплотится в жизнь наших детей, они внучат родить нам смогут, соединяя времена и судьбы. Свой проживая срок, каждый из них будет вести от нас начало.

Из любви Сварога к птице Сва родился светлоликий Вышень, прекрасный бог, рукою неба достававший. Он перед матерью с отцом в почтении предстал. Всё лучшее на свете от любви, она даёт и крылья, и надежду, утраченное счастье возвращает. Сварог взглянув на сына, улыбнулся:

— Ты Рода младший внук, но ты есть высший бог, так как в тебе воплощена Всевышнего душа, а, значит, будешь справедлив и добр, богат любовью и сочувствием. Световит доверит знания тебе — используй их на благо нашей Сварги.

Сказала Матерь Сва:

— Хорош наш сын. Хочу и дочерей, себе помощниц, потеху и надежду.

Желания её осуществились — две юные богини родились в цветах жасмина: резвушка Жива и недотрога Лёля. Взволнованно Сварог смотрел на дочерей, казалось, не встречал ещё доселе несказанной красоты такой. К груди прижал он маленьких богинь, поцеловал их светлые головки и засмеялся:

— Уж будет женихам хлопот, когда девчонки наши подрастут! Пороги боги нам пооббивают…

— Сварог, об этом знать богиням рано, — сказала Матерь Сва. — Ты лучше Мокошь попроси, пускай им напрядёт счастливую судьбу.

— Им будущее сам я предскажу. Лёля — наивность, нежность, встречи и разлуки, слезинки счастья, торжество любви. А Жива — радость жизни, уверенность, надежда.

Пока Сварог и птица Матерь Сва мечтали о судьбе наследников, грядущее пытаясь их представить, прошло немало времени. Их дети подросли, играя весело в песке под Вечным Древом. Сын Вышень налепил горшков из глины, богини разукрасили их охрой, кликнули Стрибога и Семаргла, чтобы посуду обожгли. Горшки, кувшины, миски, поблескивая матово боками, радовали глаз.

— Умелы наши дети, Матерь Сва, — сказал Сварог с довольною улыбкой. — Такие вещи смастерили! Ей-богу, я бы не додумался, наверно.

— Всегда родные дети лучше всех!

— Могу я ложки деревянные и миски вырезать, чтобы удобно было есть, — Вышень предложил. — Из бересты наделаю различных туесков, которые сгодятся в доме.

— Хозяева, работники нужны нам, способные творить из древесины, камня, глины различные предметы, весьма полезные в хозяйстве. Я, дети, рад за вас! — восторженно отец воскликнул.

4

Змей Чёрный, как и боги все, был любопытен. Он вылез на поверхность, спрятался в корнях Вечного Древа и наблюдал, что происходит в Яви. Когда увидел, как Сварог из искр сварожичей создал, замыслил этот подвиг повторить, чтобы иметь помощников в делах. Однажды, когда ночь объяла тьмой простор. Додола задремала на минутку, стал Чёрный змей стучать кремнем о камень. Из искр, которые с шипением упали в море, родились демоны и чудища для войска Змея. Чёрные аспиды взлетели ввысь и по-вороньи закружились; за ними злыдни — пакостные духи рассыпались, словно горох; Смерть ненасытная явилась, выискивая для себя добычу; ночницы, словно тени разбрелись; кикиморы кошмарною толпой, галдели и толкались; рогатые, беспятые анчутки и ветреные лихорадки между собой затеяли раздор. Предстало войско в полночь перед Змеем, заполнило собой всю Сваргу.

— Я главный здесь! — захохотал довольный Чёрный Змей. — Достаточно мне прозябать во мраке! Я Сваргу покорю и Небо — тоже!

С ним вместе нечисть вся захохотала. От громыханья содрогнулась почва. Это Семаргла разбудило. Проснувшись, рать увидел, удивился, отчего сварожичам не спится? А присмотревшись, понял — Черный Змей и демоны его за ночь всю Сваргу захватили. Разгневался Семаргл, стеною пламени дорогу преградил нашествию нечистых, жёг, бил и резал их мечом.

— Сварожичи, вставайте! Враг топчет нашу Сваргу! — крикнул он.

— Мы здесь, Семаргл! Веди нас за собой! — ответили ему дети Сварога.

Сварожичи пришли на помощь огнебогу, сражались с нечистью, её уничтожая, и сами гибли в битве, а Черный Змей их души собирал и в подземелье отправлял со Смертью.

Нечистых было тьма, и тьма, и тьма, но были они слабы и трусливы. Сварожичи отважно бились, и многие из них сложили головы за то, чтобы свободной была Сварга.

Но стала нечисть окружать Семаргла и сварожичей, которым отступить пришлось и в кузнице отца укрыться. Помчался Чёрный Змей за ними, дверь в кузнице мгновенно пролизал. Сварог язык змеиный защемил горячими щипцами и пакостника в кузницу втянул. Увидев это, нечисть разбежалась, попряталась по тёмным норам, под корнями.

Змей бился, изрыгал огонь, но запрягли его в железный плуг Сварог с Семарглом и повели на поле, при этом приговаривая строго:

— Скажи нам, Черный Змей, ты слышал ли о Правде и о Кривде?

— Не слышал ничего.

— Наверно, одичал ты под землёй. Законы Правды Сваргой управляют. Не смеем Кривду никому чинить, — сказал Сварог. — Я пропашу границу по земле, поделим царство пополам, на Явь и Навь. Твой край земли, названный Навью, будет всегда без солнца, каким и надлежит быть владенью Чернобога. Я, Белобог, и наше двуединство должно уравновесить мир. Я стану первым пахарем на свете.

Сварог границу пропахал, которую никто: ни Чёрный Змей, ни слуги его не смеют никогда переступать. Был вынужден коварный Чернобог условия принять любые, чтобы от плуга поскорей освободиться и в Навь уйти с побитым войском.

— Сварожичи, пахать учитесь, — сказал Сварог. — Наука эта пригодится вам. Смотрите, колосок в моей руке. Каждое зёрнышко, опущенное в почву, взрастит вам сотню новых зёрен. Известно как щедра, дородна и богата землица нашей Сварги дорогой. Мы край свой так должны обжить, чтобы глаза смотрели с радостью вокруг, а сердце полнилось любовью.

— Зачем нам зёрна? — спросили дети у отца.

— Из них мы будем печь насущный хлеб.

Сварожичи плуг осмотрели, впрягли коня, гулявшего на воле, пахать попробовали, и отцу сказали, что нравится такая им работа.

Сварог на Сваргу с грустью посмотрел: изломано, и вытоптано всё, и выжжено огнём, словно война не ночь одну, а вечно длилась. Чудовища убитые лежат. А сколько их — лишь Числобог сочтёт. Кровь чёрная, словно смола, поганит почву. А там, где Чёрный Змей с Семарглом бился, взгромоздились неприступно горы.

Рассёк Семаргл мечом вдоль Явь, чтобы во рвы стекала кровь поганых.

— Наверно, землю так нам не очистить, — Сварог заметил. — Мы сможем лишь водой ее умыть. Создам я сына-бога, который будет стрелами уничтожать чудовищ и Сваргу умывать дождями.

Вдруг небо загремело, засверкало, земля от гула содрогнулась, а горы задрожали в лихорадке — так родился Перун, великий князь. Он появился среди тёмных туч, метать стал стрелы в богомерзких чудищ, которые попрятались по норам, потом обрушил ливень беспросветный. Дождя такого мир ещё не видел! Смывали струи скверну, оставляя чистой, способной плодоносить почву.

Под Вечным Древом от дождя Семаргл укрылся, нетерпеливо попросил Сварога:

— Дитя остановить бы надо. Святой огонь, не ровен час, потушит. Без меры льёт — не миновать потопа.

Сварог взглянул на небо и ответил:

— Уже стихает. Мокошь спеленала, спать положила нашего ребёнка. С улыбкой Хорс поглядывает вниз. Доволен, видно, этою работой. Какая чистота вокруг, Семаргл!

— Подумал я, если младенец наш, Перун, частенько будет Сваргу поливать, то не уютно станет нам под небом. Иметь обязан каждый крышу, чтобы не мокнуть под дождями.

— Ты прав, Семаргл. Дома срубить бы надо, которые нас будут укрывать от ливня и жары.

Впитала почва воды дождевые, плодоносящие. Мгновенно проросла трава, за ночь леса восстали вновь. А где земля была рассечена, дивные реки вольно потекли. Они достойны самых светлых гимнов, так как богов живой водой поили, русалок прятали в волнах могучих и знали множество великих тайн.

От ливня или от сиянья Хорса Земун-корова сына родила, могучего, красивого Велеса. А вместе с ним возникла на земле и живность всякая, чтоб он, животный бог, её разумно опекал. И разбежались по девственным лесам белки, зайцы, бобры, куницы, соболя, песцы…

Из дуба Вышень Мужа вытесал, а из берёзы — для него Жену, в которых Род вдохнул Нетленный Дух. Изрёк бог молодой:

— Быть вам первыми людьми! Удел ваш — жить, растить детей, работать, славя Рода. Я дал вам землю, обладайте ею. Щедра она и плодородна. Кто зёрнышко одно положит в почву, из него она десятки зёрен взрастит и отблагодарит хорошим урожаем за труд, заботу и любовь.

У Мужа и Жены родились дети. Назвали внуки их Бабой и Дедом. С тех пор и почитаем их как пращуров своих и поминаем в дни особые календаря.

5

Земля жила, цвела, плоды давала, и только горы скалами пустыми, бросая камни вниз в обвалах гулких, бесплодные и дикие стояли. Сварог послал младых богов проверить, отчего бесплодна там земля.

Послышался вдали далёкий гул, вновь камни полетели вниз, круша всё на своём пути обвалом. Сварог увидел, что сражаются сыны с несметной ратью Чернобога, которая полезла из пещер. Семаргл их жёг огнём, Вышень разил мечём, Перун метал златые стрелы.

— Войны опять желает Чернобог и власти безграничной! Сварожичи ему укажут место! Змей Чёрный должен под землёю жить, — сказал Сварог.

Вскоре сварожичи чудовищ разогнали. Укрылись окаянные в пещерах, где поджидал их Чернобог с досадой.

“Хозяина в горах поставить надо, который бы их охранял, чтобы не смела мерзость появляться в Яви”, — Сварог подумал и создал из камня ещё одного сына — Святогора, могущественного бога-великана. И силой равных не было ему.

— Иди, мой сын, прекрасный Святогор, и горы охраняй от погани проклятой, на скалах посади леса, раскинь луга цветистые на склонах, невиданные разведи цветы, чтоб радовать богам глаза и души, — сказал отец.

— Сумею ли я это сделать сам? — усомнился Святогор.

— Ты будешь самым сильным на земле! Богатырям всем богатырь! Наверно, Мокошь сможет подтвердить мои слова!

Слетела Мокошь с белой тучи и сказала:

— С рождением, прекрасный Святогор! Силён ты будешь, но однажды камень победит тебя.

Сварог спросил, скрывая недовольство:

— Как может камень победить его, если ему подвластны будут горы?

— Судьба такая выпала ему.

— Бог с ней, с судьбой. Какое встречу счастье? — Святогор спросил.

— Чудовище твоей женою станет. Её полюбишь с первой встречи.

— Час от часу не легче, — вздохнул Сварог.

— Зачем чудовище, что буду делать с ним? — спросил у Мокоши тревожно Святогор.

— Судьба такая выпала тебе. И это всё, что мне известно, — сказала Мокошь, в небо полетела, хватало у неё забот иных.

— Я чувствую безмерность силы, но жажду знать, в чём скрыта моя слабость? — спросил отца могучий Святогор.

— На свете искушений много. Есть искушенье властью, лестью, славой, ленью… Их и не счесть! Как ржавчина, они съедают души. Остерегайся, сколь возможно, их. А главное твоё предназначенье — беречь от духов злых Святые горы, тогда и счастье встретишь ты своё. Хорошие дела не пропадают.

— Отец, спасибо за добро и мудрость. Советам буду следовать твоим.

6

От злости Чёрный Змей едва не умер, когда узнал, что вся земля в цвету, вновь стал плодить вокруг себя лукавых. Так родились ужасный Скипер-зверь, Кадук подслеповатый и косматый, Морена мрачная — богиня всех болезней, колдунья страховидная Яга, свирепый Корочун, готовый жизнь укоротить любому существу, и много прочей погани без счёта. Готовился он долго к мести, а чтобы как-то насолить Сварогу, послал Ягу украсть бога Велеса, который был ещё младенцем.

Яга украла колыбель с Велесом и понесла её над океаном во владенья Чернобога. Малыш рос быстро, тяжелел. Яга устала его нести и выпустила колыбель из рук.

День или два, а может, и неделю Велеса волны быстрые качали. На берег вышел он могучим богом, которого ничто не устрашит. Не зная, в чьи попал владенья, себе он сделал лук на всякий случай.

Велес вдоль берега пошёл морского и вдруг увидел белую лебёдку. Над ней кружился коршун хищный. Она о помощи взывала.

Поднялся коршун в небо и оттуда ринулся, как камень, вниз на лебёдушку. Велес, не медля, натянул огромный лук — стрела попала прямо в сердце хищной птицы. Свалился коршун мёртвый, а лебёдка вскрикнула от ужаса, потом заплакала.

— Не плачь, — сказал Велес. — Несчастье миновало. Живи и радуйся!

Богиней лебедь обернулась.

— Кто ты? — спросил восторженно Велес. — Я никогда такой красавицы не видел!

— Родители меня назвали Лёлей. Явь мне захотелось облететь, как Матерь Сва. Я, превратившись в птицу, устремилась от родного дома. О коршунах не знала я тогда.

— Моя любовь и чудо — Лёля! Ты воплощенье красоты и счастья! — сказал слова такие не Велес, а сердце восхищённое его. — Везде, всегда с тобою буду, чтобы любить, беречь, лелеять…

Богиня скромно глазки опустила, промолвила:

— И я желаю знать, кто мой спаситель?

— Велес я — бог зверей и духов леса. Пришли сюда с тобой мы разными путями, но дальше общая у нас дорога.

7

Средь скал жил одиноко Святогор, поэтому однажды в путь собрался искать себе невесту, которую предсказывала Мокошь. Зря Сваргу всю прошёл, не встретил он богиню, которую назвать бы мог женой. Увидел остров средь морской пучины, решил его проверить. Плот смастерил, поплыл с волной попутной. На остров вышел он глубокой ночью. Там было пусто, тихо, одиноко.

— Напрасно я сюда стремился. Здесь — ни души!

Вдруг что-то заревело в темноте:

— Зачем пришёл на остров мой? Покинь его скорее!

— Ищу я суженую…

— Здесь только смерть найдёшь!

В свечении луны увидел Святогор — ползёт к нему щудовище из мрака, огромная змея, трижды обвившая скалу.

— Я сам тебя убью! — он закричал, мечом змею ударив.

Чудовище со стоном к земле приникло и превратилось вдруг в богиню небесной красоты, с косой до пят, с огромными глазами, светившими в ночи, как звёзды. Растеряно помог подняться ей, спросил:

— Не ранил я тебя?

— Нет, ничего, немного испугалась.

— Прости… Никак я не пойму. Была змея — богиней обернулась!

— Меня заколдовал ужасный Змей, а ты вернул мне прежний облик.

— А как тебя зовут?

— Я Пенка, дочь Хозяйки океана. Не слышал прежде?

— Никогда. Но рад, что отыскал тебя!

— На острове моём тьма белых птиц жила, светло мне было с ними. Мой вид ужасный всех их распугал. Долгое время встреч я избегала, боялась взгляд чужой своим уродством оскорбить. Когда явился ты, я очень испугалась…

— Мне Мокошь предсказала, что замуж я чудовище возьму. Но кажется, она весьма ошиблась. Богини нет прекраснее тебя. Согласна ли ты стать моей женой?

— Пойду хоть на край света за тобой, так как вернул ты жизнь мне.

— Тебя я в горы отведу, где ты хозяйкой полновластной будешь.

8

Покоя Чернобог не находил, искал возможность отомстить Сварогу. Задумал выкрасть Перуна, который был ещё так мал, но огненными стрелами с небес разил всякую скверну. Послал он в Сваргу Скипер-зверя, но прежде Дыя пригласил на бал змеиный. Ушёл с поста, забыв обязанности, бог ночного неба, упился на балу, уснул, шипением змеиным убаюканный.

Тем временем коварный Скипер-зверь схватил уснувших Перуна с сестрицей Живой, понёс их в царство злого Чернобога. Как только он явился в подземелье, победно взвыла, зашипела погань. Проснулись Жива с Перуном — понять не могут, что же приключилось с ними.

А Чёрный Змей захохотал, довольный:

— Вот насолил я слабаку Сварогу! Поплачет он по милым деткам! Не будет знать, где их искать! Мне жаль его! А ты, Перун, коль хочешь выжить, должен служить мне верою и правдой. Тебя за это сыном назову!

— Не сможешь, лютый Змей, быть мне отцом! Душа моя тебя не принимает!

— Что скажешь, Жива? — притворно Чернобог спросил.

— Отвечу то же, что Перун. Здесь, в подземелье, темнота и плесень. Уж лучше умереть, чем жить вот так!

— Позволь, Великий Чернобог, мы так их воспитаем, что навсегда они забудут Явь, — погань завопила.

Морена чёрная к Живе подползла и прошипела:

— Её в змею сейчас же обращу!

— Что хочешь, делай с Живой, — Змей ответил. — А Перуна утопим в океане. Вода остудит огненные стрелы, на дне морском его съедят акулы!

Морена превратила Живу в страшную змею — родная мать её бы не узнала. Схватила погань бога Перуна, скалу ему на шею привязала и сбросила в пучину моря с горы высокой. Но молодой Перун не потонул, а к берегу поплыл.

— Что делать с ним? — спросили слуги Чернобога. — Такого и вода не принимает!

— Земля сырая всех к себе берёт. На сорок сажен выкопайте яму, бросьте Перуна, песком засыпьте, — велел прислуге Черный Змей.!

Могилу долго Перуну копали. Когда была готова яма, туда швырнули бога Яви, засыпали землёю и камнями, сравняли холм, чтобы не было следов. Уснул Перун в объятиях тяжёлых Матери Сырой Земли. И был тот сон подобен смерти.

9

Расспрашивал Сварог всё утро Дыя, где ночью страж небес бродил, что не заметил, как детей украли. Дый виновато хмурился, молчал, но из-за хмеля ничего не помнил.

Сказала Матерь Сва:

— Послать бы надо в Навь Семаргла, Вышеня, Велеса. Кроме Змея, нет у нас врагов. Пусть боги юные вернут детей. Без них не жить мне!

Пришли три бога, готовые на подвиг. Их Матерь Сва в дорогу проводила, благословила на удачу и победу. Отправились они к границам Нави, чтоб к Чернобогу поскорей попасть. Им встретились леса такие, где тысячи дубов сплелись ветвями, срослись корнями и стволами. Их не срубить, не вырвать, не сломить. Сварожичи леса переступили, как будто это низкая трава. Встретилась им бурная река. Она гремела гулко на порогах, как дикий зверь, металась в берегах, срывала глыбы, скалы и деревья и разносила в щепки брёвна. А боги и её перешагнули, словно узкий ручеёк. Им встретился бескрайний океан, ревел он дико. Подобно волчьей стае, бросались волны на пустынный берег. Сварожичи орлами обернулись, перелетели океан и очутились перед огненной рекой, отделявшей Явь от Нави.

Чёрный Змей их встретил на мосту, хотел сразиться, но перед огнём Семаргла, силою Велеса, мудростью Вышеня растерянно остановился. Сварожичи спросили у него:

— Где наши брат с сестрой, Перун и Жива?

— Они, наверно, утонули в море…

— Летели мы над морем, Чернобог, но их нигде не встретили, — ответил Вышень.

— В лесу могли детишки заблудиться.

— Лес вижу я насквозь, — Велес заметил, — но Живы с Перуном не видно там.

— Напрасно у обманщика искать намёк на правду, — заметил Вышень. — Сквозь землю вижу, где Перун наш спит.

Раздвинул землю и безжизненное тело Перуна поднял он на поверхность. Сварожичи склонились над любимым братом, стирая пыль с лица его, отряхивая одеянья.

— Проснись, Перун, — ему на ухо проревел Велес.

Но брат не шевельнулся.

— Гей, Хорс, — на небо крикнул Вышень. — Живой сурою Перуна обрызгай, чтоб оживить его.

Едва живительная влага коснулась Перуна, глаза открыл он, улыбнулся. Вот было радости богам в змеином царстве! Пустились в пляс сварожичи от счастья: земля ходила ходуном под ними, а погань быстро расползлась по норам. Только одна зелёная змея несмело замерла в сторонке, в глазах её мольба застыла.

— Сожгу поганку! — закричал Семаргл и на змею рукою указал.

— Зачем она тебе? — Велес спросил. — Она и так, несчастная, в слезах.

— Хочу, чтобы поменьше было гадов!

— Не надо! Подожди, мне кажется, что это не змея, а наша Жива, — сказал Перун. — Её заколдовали, превратив в змею, вот потому она по-божески так плачет.

В глаза родные Вышень посмотрел, узнал сестру, расколдовал её. Она змеиную с себя стянула кожу и вновь красавицей предстала.

10

Сварог и Матерь Сва детей встречали со счастливыми слезами, расцеловали всех, за стол дубовый усадили. Сварожичи, смеялись, пели, пили суру и вспоминали поход победный.

Сказала Матерь Сва:

— Сыны мои, вы в Нави побывали. Тот край вам чужд. Вас ожидала Явь. Хочу вам три загадки загадать:

Что растёт без корня?

Что горит без полымя?

Что бежит без повода?

— Ах, Матерь Сва, я не желаю думать ни о чём сейчас, — Семаргл ответил.

— А я безмерно счастлив, что вернулся! — Перун воскликнул.

— Загадки отгадать могу, — задумчиво промолвил Вышень. —

Растёт камень

Без корня,

Горит сажа

Без полымя,

Бежит вода

Без повода.

Улыбнулась Матерь Сва Сварогу:

— За детками, как видишь, нужен глаз. Из наших сыновей лишь Вышень относится серьёзно ко всему. Нет в жизни мелочей, сам это знаешь. О воспитании пора подумать.

— Достаточно воспитываем их?

— Учитель нужен им, который Веды Всевышнего понять поможет, научит гимнам и молитвам.

Сварог в тот миг из мысли создал Барму, святого бога, который стал наставником для молодёжи, был он немолод, с седою бородой, мудр, говорил не громко, но слышала его вся Явь, такую силу духа он имел.

Послал ему Сварог жену Тарусу, чтобы она заботилась о муже, во всём ему оказывала помощь, Святой Огонь оберегала, дров сухих подкладывала в срок, пела гимны, Бармой сочинённые, и жертву приносила Световиту цветами, мёдом и плодами.

11

— Того, кто ищет Абсолютность Истин, не привлекает наслажденья пустота. Материальный мир — это тюрьма, она высокий дух низводит в Навь, — вещал ученикам учитель Барма.

Сварожичи, как и ведётся в школах, по-разному к урокам относились. Кто слушал, веря в мудрость Бармы, а кто шептался с другом и мыслями своими занят был. Горел Святой Огонь, возле него Таруса колдовала: дрова подкладывала, в жертву суру лила в огонь с отваром девясила и душицы, чтобы Всевышний помогал юным богам науку постигать. Лицом Таруса у огня светлела, яблочки щёк румянец покрывал. Была она премилой, в каждом движении её — гармония и совершенство, поэтому ученики смотрели больше на неё, чем на учителя святого Барму.

Чурила, Дыев сын, не отводил влюблённых глаз от молодой Тарусы. Она ему казалась самой красивой средь богинь. Он то услужливо полено поднесёт, то трепетно поможет ей подняться. А мудрый Барма словно и не видит, только молитву шепчет за молитвой, напрасно ожидая прилежанья от непоседливых учеников.

Возможно, вслед за Бармой кто-то старательно молитвы повторял, пытаясь зазубрить, но не Чурила. Он в лес идёт с Тарусой за дровами. Богиня не молитвы и не гимны твердит, а песенку поёт:

Звал меня Чурила в жито,

Оно счастьем перевито.

А в том жите Нелюб сидит,

Нелюб сидит, косо глядит.

Косо глянет — венок вянет.

Прямо глянет — цвет воспрянет.

Едва их спрятала листва деревьев, они упали в молодые травы.

— Любимая, я голову теряю! Мне белый свет не мил! — сказал Чурило.

— Мы вместе, наконец! Я обожаю свет твоих очей! А золото твоих волос пшеничных дороже мне, чем все богатства мира! Я умираю без тебя! Только с тобою рядом я живу, — шептала в полузабытье Таруса.

— И только намекни, я украду тебя у Бармы и увезу на самый край земли, — взмолился юный бог.

— Укрыться негде нам, ты знаешь. Везде найдёт нас Световит, лишь муж ему шепнёт молитву!

— Не в силах я обманывать и лгать! Несправедлива к нам судьба, Таруса! Досталась ты седому старику, занудство будешь исподволь терпеть, а я любовью душу выжигать!

— Чурилушка, немного подожди! Я вымолю сочувствие Всевышнего. Неужто он не пожалеет нас? Подумать страшно! Вечность жить на свете с той жаждой, от которой не спастись!

Тарусушка Чурилу обнимала, шептала нежные слова ему и упивалась вожделенным счастьем.

12

Перун учеником был нерадивым. Он, Барму слушать не желая, летал над лугом и дремучим лесом, после разлуки Явью любовался. Однажды встретилась ему богиня с огненными волосами. Остановился, поражённый, и спросил:

— Откуда ты? Я никогда такой не видел!

— А я тебя не вижу и сейчас, — с презрением ответила богиня.

— Не видишь? Почему? Тебя я ослепил?

— Ни видеть и ни слышать не желаю! Мешаешь собирать цветы! Здесь лилии, пионы, маки… Какой букет чудесный получился!

— Ты знаешь, кто я?

— Не желаю знать.

— Перун я!

— Перун? Ты тот, который у Чернобога молодость проспал? Смешно и только! До сей поры в кудрях осталась глина!

— Ты из себя меня не выводи.

— Какой характер у тебя несносный! Тебя, наверно, змеи отравили, пока ты спал «геройски» под землёй!

Перун качнул упрямо головой и за руку схватил богиню.

— Ты чья такая подросла, признайся, иначе не пущу домой!

— Я Дыя дочь!

— Моей женою будешь!

— Нет! Ни за что! Я не желаю замуж!

— Ты хочешь девой старою остаться?

— Богинь-старух в Яви не бывает! Бывают стариками только боги! Вас покарал Всевышний, знаешь сам, за что…

Богиня пальцем покивала Перуну и убежала прочь, рассыпав по лугу смех шаловливый.

— Красавица! Огонь! Такую бы перунницу-жену! Она бы чистила мой щит до блеска. Сосватаю сегодня же её! Чего бы мне ни стоила затея…

13

Лишь к Дыю на порог Перун явился, чтоб дочь его сосватать, невеста Дива убежала в сад, не стала даже слушать жениха.

— Твоя мне приглянулась дочка, Дый. Она ещё, конечно, молода, не понимает, что такое счастье, но из твоей строптивой озорницы я сделаю хорошую жену, — сказал Перун.

— Желаю счастья ей, а потому пускай она сама мне скажет, что готова выйти замуж.

— Её уговорю, приворожу, — пообещал Перун и побежал искать свою невесту.

Тем временем богиня Дива в укромном уголке, в саду, под елью спряталась от Перуна, не зная, что среди корней залёг тайком Змей Чёрный. Хоть отделил Сварог его владения границей, но Чернобог, запреты нарушая, навещал частенько Явь. Его одолевало любопытство, не мог он жить, не зная, что творится по соседству.

Сначала Змей увидел только ноги Дивы. Травой росистой шла богиня, слегка подол приподнимая. Был поражён их стройностью точёной. Когда лицо узрел — утратил разум. Такой небесной красоты ему не снилось! Сначала нужных слов не мог найти, когда же справился с волненьем, чуть слышно прошептал:

— Волшебница! Душа моя! Позволь мне насмотреться на тебя.

Богиня вскрикнула испуганно:

— Кто здесь?

— Узнаешь всё, немного погодя. Сначала к голосу привыкни моему.

— Приятный голос, я почти привыкла…

— Не знаю, как существовал я прежде, но с этих пор не будет жизни мне без глаз твоих, родная, желанная, пресветлая моя!

— Тебя не вижу я! Где ты?

— Закрой глаза. Поверь, я сам себя не жажду видеть. Душой моей тебе принадлежу…

— Никто со мною так не говорил. И голос твой мне сладок и приятен, словно ты мир весь заслонил собой.

Как только Дива веки опустила, Змей начал нежно руки её гладить и целовать.

— Позволь мне посмотреть, кто ты такой? — безвольно попросила Дива. — Меня переполняет нежность, сама не знаю, что и говорю…

— Ещё не время, сладкая моя. Я заколдован, не красив, прости…

— А как же мне тебя расколдовать?

— Твоя любовь сильнее колдовства. Любя, оценишь совершенство, а недостатков не заметишь. Хотел бы я женой тебя назвать.

— Скажи мне, как зовут тебя, мой бог? — взмолилась Дива. — Твоё произносить желаю имя, как самую высокую молитву…

— Не слишком благозвучно имя у меня, тебе его, поверь, лучше не знать.

— Как взять мне разрешение на брак, если не ведаю, кого люблю?

— С могучим Дыем сам поговорю, мы с ним приятели давно…

— Тебя отец мой знает? Зачем же ты хитришь со мной?

— Хочу удостовериться, что любишь…

Диву любопытство одолело, чуть приоткрыла только один глаз — от ужаса едва не обомлела. Змей не заметил ничего, шептал, шептал:

— Желанная, любимая моя! Одну тебя искал на свете! Такое счастье прикасаться к твоим плечам, к твоей лилейной шее… Умру сейчас от вожделенья.

Змей Диву так обвил, как дерево лиана. Богиня поняла, что только хитрость её может спасти. Она сказала тихо:

— Ты до смерти меня заговоришь. Хочу воды напиться из ключа.

— Тебя невыносимо отпускать, словно от сердца отрываю. Может, потерпишь хоть чуть-чуть ещё.

— Умру! Ей-богу! Жажда мучит!

— Иди попей, но возвращайся поскорее.

— Я быстро. Лишь одно мгновенье…

Едва объятья Чернобог ослабил, прочь побежала Дива от него, проклиная Змея, брезгливо вспоминая прикосновения его и поцелуи.

Он понял всё и бросился вдогонку. Кричала Дива и звала богов на помощь. Её услышал младший брат Чурила, примчался, но завидев Чернобога, испуганно остановился.

— Назад, назад, Чурила! Беги! За мной несётся Чёрный Змей, — Дива воскликнула. — Он наша смерть!

На счастье, прилетел Перун, увидев Змея, выступил навстречу, чтобы чудовище приветить градом стрел. От первых выстрелов Змей растворился в диких травах — словно сквозь землю провалился. Тогда Перун свою невесту обнял, стал говорить ей ласково:

— Ну, полно горевать! Никто тебя обидеть не посмеет, пока с тобою буду я, родная! Все мои стрелы я тебе доверю. Полюбишь золото и блеск слепящий! Из них тебе такие кольца выкую, каких у Заряницы даже нет. Вот слёзы высохли! Ну, улыбнись же мне…

— Перун, тебе признательна я очень. Ты уж прости, — сказала тихо Дива. — И если ты ещё не передумал…

— Любимая! Красавица моя! Никому тебя я не отдам! А ты, Чурила, отчего притих?

— Так, ничего…

— Коль ничего, иди-ка к Дыю, скажи ему, что Дива согласна быть моей женой, — сказал Перун.

Понёс Чурила радостную весть. Жених невесту обнял и горячо поцеловал…

14

Три дня на свадьбе Сварга веселилась. Перун и Дива за столом сидели, в честь их сура и мёд рекой лились. Желали гости им большого счастья и множество детей прелестных. Сварожичи и пели, и плясали, чуть пятки не отбили. Для случая торжественного Вышень гусли смастерил и так играл — деревья закружились в хороводе. Велес из ветки вырезал свирель, свистел, что было силы. Стрибог, приплясывая, ложкою о миску в такт музыке стучал. Гремела песня, небо поднимая:

Свароже, Великий Боже!

Скуй нам свадебку

Крепко-накрепко!

До седой головушки,

До длинной бородушки!

Слава! Слава! Слава!

Свароже, Великий Боже,

По небесам ходил,

Железо собирал,

Свадебку ковал —

Крепко-накрепко!

Крепко-накрепко!

Слава! Слава! Слава!

Дрожали горы от того веселья, седой вулкан проснулся на минуту, такой устроил фейерверк, казалось, вспыхнули и небо, и земля.

Велес хотя и веселился не менее других, но зависть душу грызла. Ему понравилась богиня Дива. Как только без надзора оставлял любимую Перун хоть на мгновенье, с ней рядом тут же возникал Велес, шептал на ушко, что жаждет ей доверить тайну, которая приносит счастье.

— Велес, ты лжёшь. Богов я знаю, вы любите невинных обольщать, — сказала дерзко Дива.

— Зачем же обобщать. Меня не знаешь ты. Кто может здесь со мной сравниться?

— Не понимаю, ты о чём, Велес?

— Пойдём со мной в берёзовую рощу. Там папоротник расцветает ночью. И только мне известно, где…

— Зачем мне папоротник? В моём саду не счесть цветов прекрасных!

— Какой это цветок, не представляешь! Он зацветает в полночь раз в году! И одаряет несказанным счастьем…

— И без того я счастлива безмерно!

— В сравнении понять это возможно! Я напою сурою Перуна. Он будет спать. Я на руках снесу тебя в лесок. Там будем до утра…

— А как же Лёля?

— Она жена, а ты моя любовь!

— Молчи, Велес! Всё Перуну скажу, узнаешь вкус его калёных стрел.

— Пойми, я Перуну не враг! Нас двое, ты одна… Тебя обидеть вовсе не хочу. Зачем же нам обкрадывать себя?

— Отстань, Велес! Перун на нас глядит и твоя Лёля нервничает очень.

— Ты выйдешь нынче?

— Нет! И никогда!

— Чтоб жизнь понять, надо стремиться жить!

— Жила я без тебя…

— С отказом не спеши. Я на колени встану!

— Наскучила пустая болтовня!

— О, сжалься!

— Мне жаль тебя, ты так смешон, — сказала Дива и пошла навстречу Перуну, который уже грозно хмурил брови.

Велес, богиню взглядом проводив, сказал себе упрямо: “Всё равно моей ты будешь!”

15

Велес свои владенья обходил: леса, луга, встречал русалок и духов озёр, деревьев, рек… Они купались, на ветвях качались, озорничали, пели и смеялись:

Гей, Велесе,

Пастырь Вышний,

Стад волосатых,

Тучных, богатых!

Прогони стада свои

По небу синему,

Пусть прольют они

Воду Живую

На землю Сырую!

Велеса задевали осторожно, чтоб поболтать и пошутить, но нынче был он зол и мрачен. Везде искал случайной встречи с Дивой. Она любила только Перуна. Высматривал Велес её следы. Тропиночку, которою она ходила, он в битую дорогу превратил. Но Дива встреч с Велесом избегала. Додумался он хитростью влюбить в себя строптивицу, для этого оборотился в ландыши с чудесным ароматом. Заметила их Дива и с восторгом над белыми цветами наклонилась.

— Ах, ландыши мои, — она шептала. — Вы самые прелестные на свете. Неповторимый запах ваш люблю!

Она вдохнула тонкий аромат, цветы сорвала, понесла домой, прижав букет к груди, не зная, что Велеса обнимает, который её дерзко обманул.

— О, ландыши, вас мужу отнесу, пускай Перун порадуется тоже. Прекрасен будет мой подарок!

Велес услышав это, понял, что не желает встречи с Перуном. Поэтому вновь стал самим собою. От неожиданности испугалась Дива и вскрикнула, когда вместо цветов возник Велес, стал целовать её.

— Бесстыдник! Отпусти меня! — сердилась Дива и рвалась из рук Велеса.

— Пущу. Иди! Но всё уже случилось! Меня ты полюбила в образе цветов! Твоей душой тогда я завладел, напился нежности, любви и счастья! От этих чувств родится сын Ярило. Он будет пахарь!

Заплакала, запричитала Дива:

— Велес, тебя я ненавижу! Не будет счастья тебе в жизни, коль ты обманом цели достигаешь!

— Тем счастьем буду жить, которое прошло. Прощай, прекрасная и не моя!

— Перун тебя убьёт!

— От мелкой мести что тебе за радость, когда я погибаю от любви! Почти мертвец… Кто знает, чем я завтра обернусь? Может, дождинкой, чтоб лицо твоё ласкать, или туманом обнимать колени, иль ветром щёчки целовать… Убила нелюбовью ты меня!

Вдруг стало жаль Велеса Диве, она поспешно удалилась. Чтобы напрасно ревность не будить, не рассказала мужу ничего.

16

Тоскливо в Сварге Вышеню жилось. Он замечал богов несовершенство. Его душа гармонии желала, чтобы никто не ссорился ни с кем, никто бы никого не обижал, не лгал, не изменял. А, между тем, он замечал, что бог Чурила с Тарусой слишком часто по лесу гуляет и жаждет увести её от Бармы, а Диву соблазнить Велес стремится, хотя считает себя другом Перуна.

— Несовершенства много на земле. Я только собственным примером могу добру сварожичей учить. Пошли, Всевышний, мне жену, подругу, чтобы могла она моею стать душой, богов любила, как сестра и мать.

Едва сказал слова такие Вышень, как в одно мгновенье возле ног его расцвела пурпурно астра, из которой родилась богиня, прекрасная, словно заря, и нежная, будто перо жар-птицы.

— Я ждал тебя, — сказал с восторгом Вышень.

— Меня послал к тебе великий Род, чтобы с тобой я разделила вечность. Нарёк меня он Майей.

— Я счастлив видеть тебя, Майя! Прекраснее ты всех цветов вокруг. Сомнения мне не дают покоя. Поможешь ли ты мне развеять их?

— Любовью одарить хочу тебя. Сомнения, тоску и боль развею. Я знаю, что родится сын у нас.

— Уже предчувствую его приход. От бедствия он Явь спасёт однажды, — ответил Вышень, взгляд его блуждал в грядущем, но пока что недоступном, которое лишь Мокошь знать могла.

17

Гремела свадьба Вышеня и Майи. Все боги веселились и плясали, лишь мрачным Святогор сидел. Характером он был угрюм, неразговорчив, а потому гостей не удивляло настроение его. Как валуны, передвигая мысли, Святогор, поглядывал на Майю, лёгкую, как облако над садом. Не понимал, что происходит с ним, однако глаз от Майи отвести не мог. Уж слишком хороша была богиня! Казалось, день и ночь смотрел бы, но насмотреться никогда не смог. Может, украсть её у жениха? Законы Сварги запрещают это. Так и сидел он с каменным лицом.

— Довольно, Святогор, грустить, к нам в хоровод иди, — позвал его Перун.

— Нет, не хочу!

— Суры испей, — Квасура предложил.

— Пьян без вина, — ответил Святогор и простонал или вздохнул.

— Сидишь, как на поминках! — упрекнул Велес.

— Не заслоняй невесту! Отойди!

Никто не трогал больше Святогора. За Майей искоса он наблюдал, которая в весёлом хороводе была всех краше и голосом высоким пела, ей вторил хор богинь.

Стой, мил хоровод!

Стой, мил, не расходись!

Скакала, плясала,

Песни распевала.

Танец водила,

Венок уронила.

Милый мой, поди,

Венок подыми!

Милый мой идёт,

Венок мне несёт,

За руку берёт,

В зелен сад ведёт.

Сняла венок невеста с головы и по течению реки пустила. А рядом Вышень улыбался, на Майю с умилением смотрел. Любовью полнились глаза её. Взаимностью сердечной рождён был сын их Кришень, возникший на венке плывущем.

Русалки Майе поднесли ребёнка. Мать нежно на руки его взяла, поцеловала в лоб, потом уж Вышень поднял сына высоко, чтоб лицезреть могли ребёнка боги. Сварог благословил первого внука.

Засуетились милые богини, надоили молока и напоили Кришеня им вдоволь. Дед колыбельку смастерили, а мать с отцом постельку постелил и уложили сына спать. На этом свадьба завершилась.

Промолвил мрачно Святогор:

— Когда родит мне дочку Пенка, я Майей назову её. Она будет красивою и доброй. Но разве легче будет мне тогда? Как жаль, что ничего исправить невозможно. У каждого своя судьба на свете, как хочешь, ею так распоряжайся. Даже когда тебе и не под силу, не по душе влачить её. Ты должен, должен, должен! Как больно сердцу, когда твоя мечта, как птица, улетает прочь!

18

Перун неделю с молодой женою посидел и заскучал.

— Зачем жениться надо было мне? Ленивый, сонный я, лишь сплю и ем, а стрелы молний скоро поржавеют без употребления. О такой ли я судьбе мечтал? — с сожалением подумал он, позвал Чурилу, брата Дивы. — Иди сюда! Чего грустишь один?

Чурила сел на лавку рядом с Перуном, повесив голову.

— Ну, что с тобой такое происходит? Давай померяемся силой, — предложил Перун.

— Я не могу. Любовь съедает силы.

— Кого же любишь ты, что так устал?

— Любовь свою держать обязан в тайне.

— Женись! Жена, посмотришь, скоро надоест! Опять захочешь вольной воли!

— Она принадлежит другому.

— Ищи свою — таков Закон извечный Сварги.

— Она одна — моя…

— Богини все похожи друг на друга: щебечут, плачут, жалят и смеются… Пожалуй, всё равно, на ком жениться. А лучше не жениться вовсе! С кем силой бы помериться теперь, чтобы проверить не потерял ли я с женитьбой мощь былую?

— Со Святогором, — подсказал Чурила. — Он самый сильный в Яви.

— Согну его в дугу, посмотришь. Неповоротлив он, словно гора.

— Удачи и победы, — Чурила пожелал.

Перун его уже не слышал. Летел к горам — внизу вершины леса наклонялись и стонали. Он представлял, как свалит Святогора, положит на лопатки одним махом.

19

По саду Дива шла, с улыбкою Велеса вспоминала:

— Он мне сказал, будет сынок Ярило. Обманщик! Где же ты, моё дитя?

Она свернула на тропинку, где ландышами перед нею предстал Велес намедни, увидела Ярилу, рожденного из воспоминаний. Он лежал на травке, что-то лепетал.

— Сыночек мой! Родился! Наконец! А я не знала, солнышко, прости!

Ярило сел, потом на ножки встал, пошёл навстречу матери, и за три шага так вырос на глазах, что перед Дивою предстал он юношей прекрасным.

— Зачем, сынок, так быстро повзрослел? Нарадоваться не успела даже…

— Ну, что за радость малыша лелеять, когда земля ждёт пахаря? Её надо любить, ухаживать за ней.

— Сварожичи всё сделают, а ты бы отдохнул…

— Здесь каждый должен сеять за себя, своё предназначение исполнить…

— Как мудро ты, сыночек, говоришь…

— Я только за Всевышним повторяю. Прости, пора мне, матушка, пора… Где взять бы лошадь, сбрую, плуг?

— Всё это ты найдёшь в сарае деда Дыя.

Вошёл в сарай Ярило, как хозяин, увидел лошадь — засветился счастьем, плуг осмотрел — сказал:

— Спасибо деду!

Запряг коня Ярило в воз, взял плуг, поехал со двора. Дива проводила сына в поле. Велес из рощи им навстречу вышел, воскликнул радостно:

— Сынок! Ярило! Здравствуй! Я твой отец!

— Отец? Рад встрече! Здравствуй! Прости, я еду в поле. Ты куда?

— Я — из лесу, да в лес. Всегда меня там можешь отыскать, если захочешь.

Услышав это, Дива разозлилась на Велеса. Обманщик этот набивается в отцы, а сам не стоит добрых слов и чувств. Сказала сыну:

— Сынок, не слушай ты Велеса. Перун — отец твой, а это — только бог звериный.

— Не понимаю. Папа — самозванец? — спросил Ярило удивлённо.

— Ты от моей любви родился! Тебя буду любить, чтоб мать ни говорила, — сказал Велес упрямо.

— Иди, Велес, своей дорогой, сыну моему не нужен ты, — зло отвернулась Дива.

— Сердиться, матушка, не стоит, — Ярило засмеялся. — Какое счастье — двух иметь отцов! Не каждому, наверно, так везёт! Я вас люблю! До встречи, дорогие!

Кнутом Ярило подхлестнул коня, поехал быстро по дороге. Велес и Дива мрачно разошлись.

Дед Житень и Ржаная Баба — духи поля, радушно встретили Ярилу. Они молитвы пошептали на добрый урожай. Земля вздохнула девственно, светло, когда её святую целину плуг тронул. Пахал и сеял молодой Ярило. Над ним звенела жаворонка песня, плескалась речка в берегах покатых, шумела роща, затаённо, тихо. Все звуки, краски, ароматы являли красоту любимой Сварги.

20

Таких полей, какие были у Ярилы, никто не видел. Рожь и ячмень — стеной; лён — словно синь озёр: душистым, знойным лесом — конопля. Кармин и золото плодов в садах манили сладостью и ароматом и благодарно падали в ладони.

О пахаре отменном Чернобог прослышал. Подкрался он к Яриле, стал наблюдать насмешливо за ним. Когда ж увидел результат трудов юного бога, так разозлился, что в зайца превратил его, сам обернулся волком злым, голодным.

Ярило-заяц по полям скакал, за ним по следу мчался хищный волк, готовый разорвать и проглотить. Поля раза четыре оббежав, Ярило понял: нет ему спасенья. Помчался заяц в лес отца искать.

В лесу такой поднялся гул и треск, как будто разгулялась буря. На шум Велес явился вездесущий. Едва его увидел злобный волк, с испуга снова в Змея обратился, в норе укрылся под корнями.

В Ярилу зайца превратил Велес, сказал ему:

— Вот меч тебе, чтоб мог ты защититься.

— Отец, я не желаю воевать.

— Сынок, есть Чернобог на свете, который будет нам всегда вредить. Когда мы перестанем думать о себе, возьмёт он души наши в плен, заставит делать чёрные дела.

— Зачем? — спросил Ярило удивлённо.

— Есть в этом тайный замысел Всевышнего. Не нам с тобой разгадывать его. Одно известно мне: хоть мы и боги, но неуклонно дух должны крепить, себя деяньями своими создавая.

21

Перун стремился к Святогору и никого не замечал вокруг. Купавшиеся в озере русалки окликнули его:

— Перун, куда спешишь?

— Дела не ждут, и времени в обрез.

— Тебе ли, вечному, считать минуты? Перун, со мною в прятки поиграй! — русалка Рось, смеясь, сказала и схоронилась в чутких камышах.

— Насквозь тебя я вижу, — Перун ответил.

За камень спряталась Рось озорная, спросив:

— Теперь где я?

Перун метнул стрелу в большой валун — лишь искры золотые разлетелись. Рось собрала их и к Сварогу побежала, который удил рыбу поблизости и глаз не отводил от поплавка.

— Сварог, покуда искры не потухли, дай им жизнь, — нетерпеливо попросила Рось.

— Не видишь? Занят я!

— Сварог, тебе я, сколько хочешь, рыбы пригоню…

— Я сам могу пригнать косяк лещей! Мне интересно на крючок поймать!

— Скорей! Молю тебя! Всего одна осталась искра! Мне сына подари!

Сварог от поплавка взгляд оторвал, дохнул на искру. Из неё родился сын русалки Роси.

— Тебя благодарю, всесильный бог, что ты меня услышал, одарил. Я назову его Даждьбогом.

Ребёнка Рось к груди прижала, к подругам устремилась, смеясь от радости и повторяя:

— Сыночек мой родной! Даждьбог! Ещё ты мал и слаб пока, но вырастешь могучим богом! Тебя я рыбой плавать научу, и серым волком рыскать по лесам, и соколом летать под облаками. Широкий мир перед тобой открою. Безмерно счастлива, что есть ты у меня!

22

Святые горы встретили молчаньем Перуна, но так он загремел, что эхо разнеслось, а скалы задрожали:

— Проснись, Хозяин гор! Где ты? Ау!

— Такой прекрасный день, а ты гремишь! — ответил Святогор с упрёком и поднялся до туч над ближнею горой.

— Пришёл помериться с тобою силой.

— Куда тебе? — ответил Святогор, от голоса его обрушился обвал, и долго, гулко падала лавина.

— Что мнишь ты о себе? Да я тебя!..

— Посмотрим…

Окинув взглядами друг друга и рукава повыше закатав, готовы были боги приступить к борьбе.

— Эй, вы! — послышался знакомый голос. — От вашей болтовни мой завалило лес, засыпало цветистый луг камнями.

Перун со Святогором, на возглас обернувшись, увидели Велеса.

— Поспорили мы, кто из нас сильней, — сказал Перун.

— И что?

— Осталось выяснить на деле, — ответил Святогор чуть слышно, чтобы не разрушать Святые горы.

— Ненужная затея! Попробуйте поднять мою котомку, увидим сразу, кто из вас сильнее.

Схватил Перун одной рукой котомку, на облако её хотел забросить, но даже от земли не оторвал, лишь в гравий погрузился по колено.

— Дай мне, — сказал с улыбкой Святогор, едва смог приподнять котомку и опустил её без сил. — Ох, ты! Что ж там такое?

— Лежит там Чёрный камень, вмещающий в себя земную тяжесть. Он мне доверен. Я его храню, чтоб равновесие мир не утратил. Есть в этом камне тяга, которая любовью к Родине зовётся. Где б ни были, она в душе живёт, зовёт вернуться снова в Явь, — Велес ответил.

Задумчиво заметил Святогор:

— Сбылось предсказанное Мокошью однажды: меня сегодня камень победил!

23

Рос Кришень, не по дням, а по часам, его родители Майя и Вышень и не заметили, как взрослым стал малыш. На поле, дома ли — помощник и работник и в хороводе — слыл он первым плясуном. Уже невесту стал себе высматривать. Стрибог сказал ему однажды:

— Богини Сварги хороши, но Рада лучше всех.

— Не слышал о такой, — ответил Кришень.

Конец ознакомительного фрагмента.