Дети Ишима. Книга 3. Океан

Виктор Иванович Завидей

Повесть «Океан» завершает трилогию под названием «Дети Ишима». Увлекательно в живой манере описаны приключения главного героя в детстве, юности и зрелом возрасте. Легкий стиль изложения, образность выражений и музыкальность звучания не позволят спутать данное произведение ни с каким другим. Каждый читатель обнаруживает в нем свое.

Путевые заметки

В путь

Когда приходит время или мне надоедает абсолютно все, в меня, как и раньше, вселяется бес в виде неодолимой тяги к перемене мест. Это происходит со мной так же, как и в дикой природе с некоторыми видами рыб или перелетными птицами. Известно, что лососевые породы живут в воде соленых морей, а угри, например, обитая в Саргассовом море, появляются на свет в чистой талой воде пресноводных рек. Где бы и когда не застало их время, они возвращаются к тем местам, где появились на свет, невзирая на расстояние, сложности преодоления каменных перекатов быстрых горных речек. Они стремятся туда, где впервые увидели свет, чтобы воспроизвести себя в потомстве, повинуясь вечным законам инстинкта и бога.

Точно также, в назначенный час в дальние и незнакомые места неодолимо тянет и меня. Меня тянет туда, где я появился на свет или туда, где минули годы детства. На этот раз, под конец лета, меня неодолимо потянуло бросить все свои дела и отправиться туда, куда глаза глядят, но лучше подальше. Не без помощи моей спутницы по жизни, конечно, мои глаза в тот день глянули в сторону южного побережья соленого, но теплого моря. Оказав ей для видимости сопротивление, я согласился.

Мы побросали в чемоданы самое необходимое, и уже через сутки катили в сторону юга к солнцу и воде, не имея никакого представления, в каком месте нам остановить дальнейшее перемещение. Как обычно, в условиях полной неопределенности дальнейших планов в дело вмешался случай в образе молодой женщины, подсевшей в наш поезд в районе Туапсе, как раз в том месте, где поезд делает резкий поворот налево и направляется вдоль побережья в сторону субтропиков.

Стрельнув в нас опытным взглядом, энергичная пассажирка предложила нам сойти на ближайшей остановке и сообщила, что все остальные более отдаленные места для отдыха ничем не лучше этого, а может быть и хуже. С этим я охотно согласился, поскольку того, что находится у нас в близкой окрестности, мы склонны не замечать, и такие качества, вероятно, свойственны всей человеческой природе. Нам всегда кажется, что то, что нам не принадлежит, лучше того, что мы имеем. Иначе говоря, то, что находится далеко, часто представляется нам лучше того, что находится перед собственным носом. Таким образом, не прошло и часа, и мы уже были на месте в частном пансионе маленького курортного городка под названием Лоо.

Середина сентября, но тепла и солнца еще хоть отбавляй. Бросив сумки, мы с подругой, предварительно посовещавшись с нашей хозяйкой, отправились к морю. Спутник по жизни у меня хоть куда, и этим она мне нравится. Я бы сказал даже больше, чем нравится, но побаиваюсь впасть в пафосный тон. В этих делах, как и с горячительными напитками — лучше слегка недобрать, чем перебрать. Да еще мне мама моя говорила раньше по этому поводу: «Сыну, жинку свою люби, як душу, но тряси, як грушу!» Из моих наблюдений, поговорка мудрая, как и все, что придумано народом. Вы сами посудите, сколько себя помню, стоит у меня зародиться намерению куда-нибудь податься — ну, хоть бы к самому черту на рога, — можете быть уверены, не пройдет и часа, как мой спутник по жизни уже будет меня поторапливать со сборами.

И тогда у меня возникает смутное ощущение, будто бы идею, которую я высказал вслух, она вынашивала сама и давно. Быть может, я уже и передумал отправляться к самому черту на рога. Может быть, у меня уже созрел новый план, и появилось желание отправиться не туда, а совсем в другое место. Так нет, будьте уверены! Она напомнит мне о моей забывчивости, а при этом еще припомнит не один десяток похожих случаев, когда я пребывал в нерешительности и стоял на месте, как Буриданов осел, не зная куда двигаться и с чего начинать.

Вы думаете, что сравнение меня с таким полезным животным, как «осел», обижает или оскорбляет? Так скажу вам по совести, что нет — не оскорбляет нисколечко. Осел в моих глазах — мудрейшее на земле животное, и нечета такому виду животных, как человек.

Один из моих восточных друзей как-то объяснил мне истинное значение понятия «Буриданова осла», и я с ним полностью согласен. Ну, скажите откровенно, когда вы перед собой видите на столе пару бутылок вкусного и полезного напитка, что вы предпринимаете? Вы заранее радуетесь, потом направляетесь к столу, быстро хватаете любую из них и начинаете праздник. Так вот, в этом-то все и дело. И это выдает ваши умственные способности с головой! Почему одну бутылку вы предпочли другой? Чем она лучше? Ведь как в одной, так и другой находится одинаковое количество и качество содержимого.

То ли дело Буриданов осел! Видя перед собой две одинаковые копны сена, будучи отягощенный разумом, не может предпочесть из них ни одну, прекрасно понимая, что одна копна сена не имеет никаких преимуществ перед другой. И вот так, пытаясь разрешить этот неразрешимый вопрос, он умирает от голода!

Возвращаясь же к своей спутнице и нашим планам на отдых, я много раз зарекался не раскрывать ей эти самые планы и намерения до последнего, но у меня до сих пор так ничего и не выходит. Последние годы у меня появляется желание махнуть куда-нибудь одному, как и большей части женатого населения планеты. Может, сказываются стаж и годы времен полной свободы и одиночества? Из-за бунтарских настроений я иногда говорю себе: «Все! Баста! Это был последний раз. В следующий раз уйду или уеду в пампасы один». Но потом, когда приходит время отправляться в путь, я как бы забываю об этом. Старею, наверное, и память заметно слабеет. И я говорю себе, она для меня — прежде всего друг, и самый лучший друг в мире. А куда же без друга? Как раз настоящего друга только и стоит брать с собой, когда отправляешься в неизвестность.

Как бы там не было, но в настоящий момент мы уже находимся на общем пляже этого небольшого городка, с переполненным отдыхающим людом. Я присаживаюсь на крупную гальку. Мой друг стоит рядом, как бы на дежурстве. Отдыхающий люд отдыха мне не приносит. И не подумайте, что я столь привередлив в вопросах отдыха. Можете поверить на слово — в вопросах отдыха, еды, или выпивки — вы не найдете более покладистого человека, чем я, лишь бы всего этого было в избытке.

Зайти в море на этом пляже почти невозможно, не переломав свои уже неоднократно переломанные конечности. Все мелководье усеяно крупными камнями, напоминающими по виду яйца динозавров. Даже, если вы верх осмотрительности и пытаетесь для равновесия, раскинув руки во все стороны, пройти между ними, то через шаг, другой, все равно, как инвалид или паралитик, валитесь на бок, подняв при этом высокую волну.

Для того, чтобы добраться до воды в этом месте пляжа, нужно прямо с берега стать на четвереньки. И так, постепенно погружаясь, добраться до того места, когда можно уже лечь на воду. Далее, цепляясь за валуны, доползти вплавь до того места, где валуны перестанут противодействовать вашему перемещению вперед. Выход из воды ничем не отличался от захода в воду, только протекал в обратном порядке.

Все это мне вскоре надоедает, и так валяясь под солнцем, я погружаюсь в далекие воспоминания времени, перед проникновением в студенчество, и когда после его завершения отправился к маме на последние летние каникулы.

Одно происшествие случилось в то время, когда автор в юном возрасте отправился в путь с намерением посмотреть мир и даже совершить кругосветное путешествие. Но по причине пустых карманов вынужден был на время приостановить его, бросив якорь в гавани одного из южных городков Украины. За время пребывания в тех местах, он, если так можно выразиться, одумался и, изменив резко свой курс, двинулся в другом направлении. Другой случай произошел во время студенчества, когда у него, хоть и ориентировочно, уже начал прорисовываться дальнейший маршрут его движения по жизни, а третий, — после завершения учебы и возвращения в родную гавань, откуда он начал свое бродяжничество.

Но все по порядку. Мы с читателем сначала вернемся ненадолго в южный шахтерский городок на юге Украины и встретимся с нашим героем в последний год его пребывания там. Городок, где по его словам, он встретился с замечательными людьми. Встретился там, по его словам, — с первой любовью своей юности (если, конечно, герой говорит нам всю правду). И конечно, как городок, так и его обитатели оставили у героя в памяти самые лучшие впечатления. А разве может быть по-другому? По мнению автора, те места, где мы сталкиваемся с хорошими людьми или встречаем любовь и являются самыми замечательными на планете, поскольку только люди изменяют весь окружающий мир до неузнаваемости, как в одну, так и в другую сторону.

Затем переместимся в его студенческие годы ближе к их завершению, далее выборочно дойдем и до тех лет, когда он попал в организацию, готовившую увлекательную экспедицию на Марс. Собственно эта часть повествования и является главным мотивом третьей части трилогии «Дети Ишима» под названием «Океан».

Принцесса пиано

(быль)

Chopin Piano Concerto No. 3 (Part 1—2)

Friedrich Kuhlau — Piano Concerto Adagio

Первый свой опыт «педагога» я получил после того, как провалил последний четвертый, профилирующий, устный экзамен по физике. Я озадачился недостатками своего образования в части доходчивого объяснения физических и других жизненных явлений преподавателям Физтеха. Поскольку большей частью постижение мной всяких наук проходило преимущественно в одиночестве, само собой, у меня начисто отсутствовало умение кому-либо что-либо объяснить. После провала экзамена дефект стал для меня очевидным, и я решил любым доступным мне способом устранить этот недостаток. Мне было тогда уже девятнадцать лет. Жил я один и работал на радиостанции системы гражданской обороны в южном городке Украины под названием Ровеньки, где мне пришлось остановиться на несколько лет. Для педагогического эксперимента и практики мной была выбрана лучшая школа города. Выбор на эту школу пал не случайно — я был близко знаком с одним из ее довольно способных учеников.

Моя идея состояла в формировании из учеников этой преуспевающей школы специального класса, в котором факультативно будут изучаться премудрости точных наук на добровольной для всех сторон основе. Как ученики, так и учитель, по моему представлению, должны были учиться — каждый всему тому, чего им недоставало. Для начала я обговорил свою мысль с одним из знакомых мне учеников. Эта идея нашла поддержку в директорате и у нескольких учеников старших классов. Ее поддержали и родители учеников, которые сразу же решили свести более тесное знакомство с филантропом учителем. Не прошло и месяца, как из нескольких школ города к нам подтянулись еще мальчишки и послужили затравочным материалом для других, которые подтянулись позднее.

Среди моих учеников находился некто с фамилией Кононыхин, смышленый мальчишка, который намеревался поступать в университет города Донецка. Но его родители подняли ему планку выше и уже начали присматриваться к Московскому университету, в котором довольно взыскательно относились к своим абитуриентам. У четы Кононыхиных зародилась идея, как можно теснее приблизить к своему чаду учителя-филантропа. Тем самым, чтобы у того перед глазами с утра до позднего вечера находилось наглядное ходячее учебное пособие и пример стойкости в борьбе с жизненными обстоятельствами, которые были тесно связанны с поступлением в высшую школу.

Жил я в то время в общежитии шахтеров, на окраине этого городка за железнодорожным вокзалом. Одним, а может и единственным, преимуществом такого жилья являлась возможность проезжать несколько километров на ступеньках вагонов товарных поездов, замедляющих свой ход перед вокзалом. Такой проезд был всем хорош: не требовалось оплаты, «остановки» для посадки и высадки были в любом месте, нужно лишь было внимательно следить за тем, чтобы при «входе-выходе» пассажира поезд не имел чрезмерной скорости, особенно в темное время суток.

Семья Кононыхиных состояла из трех человек: хозяина, хозяйки и собственно их чада по имени Гена. Проживали они в большом частном доме неподалеку от парка этого городка. Конечно, это место было намного удобнее, чем резиденция учителя-филантропа, расположенная почти за городской чертой. Люди эти были замечательные. Хозяину дома, в прошлом молодому шахтеру, при аварии в забое придавило руки, и он лишился их выше локтя, но, несмотря на этот недостаток, никогда не терял бодрости духа и, как мог, участвовал в жизни разных организаций своего города. Хозяйка семьи, женщина с необычайно энергичным характером, одна поддерживала жизнь и порядок этого дома, но при том умудрялась еще где-то трудиться. Если в мире и существуют королевские титулы, то их следовало бы раздавать женщинам по типу госпожи Кононыхиной. На таких королевах держится мир! Во всяком случае, мне присвоившему этот высокий титул нашей госпоже, за всю свою долгую жизнь подобных королев видеть не приходилось.

Так вот, господа Кононыхины озадачились проблемой переместить учителя-филантропа с его дальней резиденции под крышу своего жилища. И, несмотря на сопротивление с его стороны, проделали эту операцию столь виртуозно, что не успел он опомниться, как инфант Гена и его наставник заняли почетные должности пажей ее высочества.

Под мудрым руководством королевы они участвовали в жизни дома, привлекались к выпечке разнообразных тортов, в том числе торта типа «Наполеона» с непревзойденным вкусом. Под ее управлением и контролем изготавливали в домашних условиях вкуснейшее мороженное, ну и много чего еще. С чем-чем, а с недостатком фантазий в голове ее высочества домашние никогда не сталкивались!

Инфант Гена, несмотря на свои способности к точным наукам, как мне казалось, видимо был не намерен использовать эти способности в будущем. Может к тому времени он еще не подобрал себе увлечения, которому можно было посвятить всю остававшуюся жизнь. Чаще всего он сидел с флейтой, то в помещении, то под яблоней своего домашнего сада. Из флейты он научился извлекать довольно мелодичные звуки, а иногда и мелодии — этим он и нравился своему более взрослому и серьезному наставнику.

Занятия в физико-математической школе продолжались, и вместе с этим происходило сближение учеников и учениц со своим учителем, хоть между ними и существовал двухлетний водораздел. Вскоре ученики начали приглашать своего учителя на праздничные мероприятия, связанные с их днями рождения и другими событиями. В подобной среде такого возраста среди некоторых учениц возникал повышенный интерес не только к дисциплинам, но и к проповедующему их учителю. Некоторые из учениц предпринимали попытки расширить свой кругозор в других науках, приглашали учителя посетить кино, конечно, не всем коллективом учеников. Но что было загадочно и непонятно так это то, что у учителя всегда находилась веская причина и повод уклониться от подобных предложений.

Сейчас я думаю, что этот учитель вел себя таким образом зря. Ведь на возникшую симпатию или любовь необходимо отвечать тем же или платить той же монетой, может быть тогда в мире станет больше справедливости и добра. По правде говоря, учитель того возрастного периода был еще юн и глуп, и еще не усвоил такую важную для жизни дисциплину, как любовь. Это стало совершенно очевидно после одного случая, который оставил в его душе открытую рану, которая так и не зарубцевалась до нынешнего времени. Он так и хотел похоронить эту грустную историю в глубинах своей души, но после некоторых размышлений решил вытащить ее на свет божий в расчете на то, что может выпущенная на волю история перестанет тяготить оставшиеся дни его жизни.

В тот город и последний год его пребывания в нем, без объявления войны его молодым жителям, ворвалась весна. Однажды я решил навестить одного из своих учеников, который пропустил ряд занятий, в попытках выяснить, что с ним произошло. На звонок отозвалась девочка, лет пятнадцати, с хорошеньким миловидным личиком. Она открыла дверь, показала куда идти, а сама внезапно исчезла. Я прошел к заболевшему ученику через гостиную, в которой стоял старинный рояль — вещь редкая по тем временам. Испытывая непритворную любовь к музыке и инструментам, я поинтересовался у своего ученика:

— Откуда такой инструмент, и кто в этом доме играет на нем, и, не ученик ли это?

В моих глазах, подобное увлечение подняло бы ученика еще на одну другую ступеньку выше той, на которой он находился. Оказалось, что нет — играет на нем его младшая сестренка, та самая, которая мне открыла дверь и сама куда-то незаметно пропала. Я и поинтересовался у него, не сможет ли она побренчать на нем хоть самую малость, не ожидая от этого очень многого. Девчонка, на просьбу братца откликнулась сразу, не стала себя упрашивать и направилась к инструменту. И только тут я заметил, что у нее было что-то не в порядке с ножкой — она довольно сильно прихрамывала. Нужно сказать, что и мне самому пришлось пережить подобную драму в сходном возрасте. И уже тогда, с моим больным воображением, мог легко представить себе свое не очень радужное будущее, которое бы проходило без подвижных игр, девчонок, самолетов и много чего другого.

Глядя на нее, у меня защемило сердце. Я думаю, что ее мучения были вдвойне, если не больше тех, которые раньше уже пришлось пережить и мне. Она присела за инструмент, и тут я понял, насколько я оказался точным в своих предположениях. Играла она что-то из Шопена или Бетховена — страстно и самозабвенно. При хорошей технике исполнения казалось, даже сам инструмент, насколько мог, сопереживал ей.

Инструмент выдал все, что творилось у «Принцессы» пиано на душе. Это была буря бушевавших страстей, наличие которых было сложно заподозрить в душе столь юного музыканта. Моему восхищению, без преувеличения, не было предела, тем более, в подобных обстоятельствах, я не умею скрывать своих эмоций. Это дитя покорило меня полностью и окончательно. Не знаю, как бы развивались эти отношения дальше, скорее всего, мы бы с ней подружились. Я даже уверен, что мы не могли с ней не подружиться. Но мне пришло время сниматься с якоря и с этой пристани. Я готовился к финальной схватке в попытке своего проникновения на Физтех и, конечно, мысли мои в то смутное время витали далеко от того места, где находился я сам.

Странно осознавать, но, сколько себя помню, до тех пор, пока я не стал на якорь в подмосковной гавани, постоянно жил с ощущением временности своего нахождения в тех местах, куда заносила меня судьба. Моя голова была забита не текущими событиями, а теми, которые должны будут произойти в ближайшем будущем. Может по этой причине, я сразу забыл об этой встрече. С другой стороны, понимая временность всего происходящего, я не мог позволить себе оставлять любые привязанности, которые могли бы повлиять на траекторию моего, хоть и случайного, но вместе с тем направленного движения к какой-то не известной для меня цели.

Дело этим, однако, не кончилось. Прошел месяц. Наступило лето. Закончились мои занятия с учениками. Неожиданно меня встречает по дороге домой незнакомая девочка примерно возраста юной пианистки, вероятнее всего ее одноклассница. Видно было, что незнакомка специально дожидалась меня в переулке, которым я направлялся к дому. Она останавливает меня и сбивчивым голосом сообщает, что ее подружка потеряла свою голову совершенно, и вызвано это никем иным, а застенчивым учителем…?

К этому она добавляет, что учителю надлежит что-то предпринять в этой связи. «Да кто она эта подружка, и о чем речь?» — подивился я. Тут и выяснились некоторые подробности, касающиеся юной пианистки и «близорукого» юного учителя физики и математики.

После всего сказанного незнакомкой, учитель, насколько он может припомнить себе эту сцену, открыл рот и мычал в ответ что-то нечленораздельное. Что он тут не при чем! И что на нем нет никакой вины. И что у него уже есть девушка, хоть она и находится далеко от этих мест. И что его действительно поразила игра юной пианистки, в чем-чем, а в этом он нисколько не покривил душой, не имея в виду ничего такого.

Но зададим вопрос объективному читателю: «Что он мог сделать? И вообще в подобных условиях кто-нибудь может что-нибудь сделать?» Разве только последовать совету героя известной оперетты, который, беспокойно мечась по сцене восклицал: «Нужно что-то делать! Нужно что-то делать!» А потом нашел решение и воскликнул: «Нужно выпить!»

Но юный учитель в то время и этого не любил. Примерно через месяц, учитель и будущий студент навсегда покинул этот город, но из его памяти эта Принцесса пиано не уходит до сих пор… В этой связи автору вспоминаются слова замечательной новеллы Матвеевой под названием «Любви моей ты боялся зря» из старинного фильма под названием «Девушка из харчевни».

Сюжет этой песни, как будто специально написан по данному эпизоду из жизни автора. Поскольку, в наступившие новые времена эту песню уже не исполняют, автор для убедительности решил привести ее слова.

Любви моей ты боялся зря, — не так я страшно люблю!

Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою.

И если ты уходил к другой или просто был неизвестно где,

Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде.

Когда же, наш мимолетный гость, ты умчался, новой судьбы ища,

Мне было довольно того, что гвоздь остался после плаща.

Теченье дней, шелестенье лет, — туман, ветер и дождь…

А в доме событье — страшнее нет: из стенки вырвали гвоздь!

Туман, и ветер, и шум дождя… теченье дней, шелестенье лет…

Мне было довольно, что от гвоздя остался маленький след.

Когда же и след от гвоздя исчез под кистью старого маляра, —

Мне было довольно того, что след гвоздя был виден вчера.

Любви моей ты боялся зря, — не так я страшно люблю!

Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою!

И в теплом ветре ловить опять то скрипок плач, то литавров медь…

А что я с этого буду иметь? Того тебе — не понять.

Слова этой песни на удивление подходят и к другому его жизненному эпизоду, который произошел с ним значительно позднее.

Между тем шли годы, но время от времени автор мысленно возвращался назад к той замечательной юной Принцессе пиано, жительнице мало кому знакомого южного городка. Он взрослел и, начиная с какого-то времени, ему начало казаться, что тот случай из далекого прошлого, не так уж и безнадежен. Он представлял себе, как он возвратится повзрослевшим в тот городок и снова встретит Принцессу, в том самом детском возрасте, и с глазами все еще полными слез.

Сейчас, конечно, он бы нашел повод взять ее на руки и стал рассказывать, какие-нибудь байки, напевать колыбельную из своих студенческих лет и баюкать. Он рассказал бы ей старинную легенду о двух половинках, которые бродят по миру в поисках друг друга. Еще он сказал бы принцессе о том, что где-то в мире есть и ее половинка, и она уже ищет свою. И совершенно очевидно, что она ее найдет, не может не найти! Это будет ее половинка, которая от своего друга усвоила главное правило жизни. И это правило гласит, что самого главного не увидишь глазами, а зряче лишь сердце!

Не знаю, что бы я ей еще рассказал, чтобы она услышала меня. Наверное, я бы сделал бы все от меня зависящее, чтобы прикоснуться к ее душе, затронувшей мою много лет тому назад. И чего я бы ей только не наговорил, чтобы в ее душе зазвучала музыка, имя которой «Вера», из глаз исчезли слезы, а на ее личике опять засияла детская улыбка. Ведь она такая загадочная и таинственная эта страна детства, страна любви и слез…

Спецшкола

G. Bersanetti: Concerto in G Min.

for Four Harpsichords & Strings (Allegro)

Не могу забыть, как на старшем курсе, один мой студенческий друг попросил меня на некоторое время подменить его в качестве учителя физики в вечерней школе. Вечерняя школа тех времен представляла собой некоторое учреждение, в которое принудительно с производства загоняли всех уклонистов, не имеющих среднего образования. Вот тогда стало понятно, что чувствовали учителя в те времена, когда в число учащихся входил я сам. Примерно таких же учеников, с похожими задатками, у меня набралось десятка два.

Понимая, что моя персона в школе временная, и у меня недостанет времени на изучение опыта Макаренко, я решил внедрить в процесс образования, придуманный по ходу свой метод обучения. На втором занятии в начале урока, я попросил у присутствующих несколько минут внимания. Обратился к ним я достаточно уважительно:

— Господа ученики, попрошу вас уделить мне несколько минут внимания, чтобы впредь у нас не возникало никаких недоразумений.

Господа ученики, за исключением двух целующихся в полутьме пар на задних партах, оставили свои занятия и обратились в слух.

— Господа, надеюсь, вы понимаете, что я должен исполнять возложенные на меня вашей школой функции, за которые мне платят вознаграждение.

Господа ученики молча, согласились с этим бесспорным утверждением.

— Тогда пойдем дальше, — продолжил я. — На раскрытие темы урока мы с вами располагаем сорока пятью минутами. Я берусь вам ее изложить, самое большое, минут за десять, и моя совесть перед вами и школой будет чиста. Если я по случаю увлекусь сверх этого времени, не забудьте мне напомнить об этом, можете даже свистнуть! Остальное время мы отдадим подготовке домашних заданий. Вы — своих уроков, а я, соответственно, — своих! Рассчитываю на ваше понимание, и что все это останется между нами, а также не сильно выплеснется за пределы нашего класса.

— Да, кстати! Молодых людей в темноте на задворках класса, это касается тоже… Потом, — повторяю еще раз, — нижайше прошу прощения учащихся с задних парт, можете вы пожертвовать несколькими минутами своего времени для общего блага или все-таки не можете?

Молодые люди, видимо заинтересованные этим предложением и перспективами, тоже ненадолго отвлеклись от своих внеклассных упражнений.

— Вот с этого мы и начнем, — сообщил я открывшим от изумления рты ученикам. — Сегодня у нас тема: «Электрические заряды, их взаимодействие и некоторые примеры из жизни, подтверждающие их существование».

В течение пяти минут я объяснил учащимся, какие заряды бывают, как и по каким законам они взаимодействуют. Оставшиеся пять минут у меня ушло на примеры из жизни.

— Обратите внимание, господа, — обратился я к своим ученикам. — На задних партах две пары учеников наглядно демонстрируют нам закон притяжения зарядов различной полярности! Если быть внимательным, то пара «зарядов» слева явно уступает по их величине и создаваемой напряженности поля, которое они формируют вокруг себя той паре, которая находится в самом укромном месте нашего класса, — справа.

— Вот как раз от тех, которые находятся правее, исходит напряженность поля такой величины, что даже нейтрально заряженный учитель, испытывает сильнейшее притяжение с их стороны, и всеми силами пытается не глядеть в их сторону. На этом Господа ученики, согласно нашим договоренностям, приступим к выполнению своих домашних заданий.

Я сел за стол, открыл бумаги и до конца урока забыл о существовании своих учеников. Этот необычный урок физики, вероятно, произвел на моих учащихся неизгладимое впечатление. По школе, среди учеников разных классов поползли слухи, что в 10-Б объявился учитель чудак, каких в этой школе еще не было, да и вообще таких учителей в природе быть не может. Учитывая, что в то время мне стукнуло двадцать четыре, а внешне я выглядел лет на двадцать, думаю, что именно это вызывало некоторый интерес к урокам физики, проводимых в 10-м Б со стороны учениц других классов этой школы.

Прошло всего несколько уроков, как вскоре я заметил, что посещаемость занятий значительно улучшилась и, более того, численность учеников в моем классе начала резко возрастать. Прибавка численности учеников шла, в основном, за счет учениц других классов, сбегавших от своих скучных учителей и уроков.

Вскоре все парты в классе были заняты, мест не хватало, и ученицы приносили с собой стулья, расставляли их в непосредственной близости от учителя. Они в коротких юбочках рассаживались в передний ряд, иногда закинув ногу на ногу, но самым внимательным образом вникали во все, что слетало с его языка. Мне уже начало казаться, что на уроки слетались не только ученицы этой школы, но и с окружающих школу дворов.

Вскоре учащиеся, каким-то образом пронюхали, чем собирается заниматься их учитель в будущем, поэтому наше взаимодействие начало плавно выходить за пределы тех формальных границ, которые учитель установил на первых занятиях. Как-никак, оканчивал он тогда факультет космических исследований, а наших старшекурсников загоняли в разные НИИ, связанные с будущей их работой. Там до нас долетали любопытные сведения из мира космоса, не доходящие до ушей широкой общественности.

Понятное дело, все это отвлекало учителя от его непосредственных обязанностей по ведению урока. Кроме того, учителя из соседних классов выказывали свое неудовольствие и непонимание вошедших в моду и выросшей популярности уроков физики, а директор школы даже подумывала о преобразовании своей заурядной школы в школу с физическим, а может быть даже космическим уклоном.

Активность класса достигла невероятного размаха. Учеников и учениц интересовало все. Где и чему учится студент-учитель? Сколько ему лет, и сколько лет еще ему осталось до завершения своего образования? Были и профессиональные вопросы: Что такое электричество? И что он собирается учить, если выучит всю физику? Надолго ли он задержится в этой школе? И нельзя ли другие уроки, например английский, поменять на урок физики? Ходит ли учитель в кино? Какие кафе посещает? Каких девушек предпочитает — брюнеток или блондинок? На этот последний вопрос учитель неизменно давал ответ, что предпочитает всяких, но преимущественно умных и веселых, и лучше, конечно, хорошеньких.

Короче, идиллическую картину выполнения студентом своих домашних заданий на уроках физики пришлось оставить. Впрочем, как он и обещал своим ученикам, сбоев с программным материалом раздела электричества им не допускалось.

Неясно, по какому пути пошло бы дальнейшее развитие этих уроков и школы вообще. И не превратилась ли в будущем эта школа в филиал физтеха, или в какую-нибудь другую организацию? Но к счастью через месяц вернулся из поездки мой товарищ и восстановил статус-кво системы вечернего образования.

Хочу добавить, что и сейчас я к своим студентам отношусь столь же уважительно и лекции начинаю примерно так: «Итак, Господа Студенты, начнем! Сегодня у нас тема «…». Те, кто в конце учебного года приходит на лекцию впервые, иногда падают в обморок! На этот случай предусмотрительный профессор приносит с собой на лекцию нашатырный спирт и дает его нюхнуть ослабевшим…