Гарем чужих мужей

Мария Жукова-Гладкова, 2009

У владелицы турбюро Ланы Никитиной пропал брат Костя – тихий безобидный парень, занимающийся домашним хозяйством. Но если его похитили, то кто? Что потребуют с Ланы за его освобождение? Получив несколько подсказок от разных людей, Лана и ее подруга Верка наконец вышли на след Кости, который привел их в странное место… Над старым погостом за глухим высоким забором возвышался замок, откуда время от времени появлялись молодые девушки в кольчугах на голое тело. Их видели в разных районах города, и всякий раз это заканчивалось похищением мужчин… Неужели Костя попал в руки новых амазонок?

Глава 3

30 июля, пятница, вечер

— Ну чего там, выкладывай! — произнес мужик, который, по-моему, скорее годился парню в дедушки, чем в отцы. — Куда опять лазали, мазурики?

Но мальчишки предпочли не говорить, а показать.

Мы всей толпой бросились из садика. Пацаны неслись первыми, за ними, как самые спортивные, — мы с Сашкой, потом ватага постоянных обитателей «пьяного» угла. Когда мы пробегали мимо одной из скамеечек, где сидела стайка старушек из трех человек, старушки, видимо решив, что где-то что-то дают по дешевке, присоединились к нашему отряду. Бабули ведь точно знают: сегодня не возьмешь — завтра может не быть или будет дороже. По пути они пытались выяснить, что именно им может перепасть в результате перевыполнения норм ГТО. Но поскольку местные алкоголики, которых старушки всех знали по именам, ничего вразумительного сказать не могли, более того — уже тяжело дышали и на бегу разговаривать оказались не в состоянии, бабульки их обогнали и пристроились рядом с нами с Сашкой. Спортивная подготовка у бабулек была не хуже нашей с сыном. И это неудивительно: войну выиграли, разруху пережили, а уж если перечислять все испытания последних лет… Закаленные в борьбе за существование бабки могли дать фору любому молодому сытому иностранцу.

Невольно вспомнилось, как я в последний раз летала в Германию и по пути назад в самолете листала один немецкий журнал. Там мне попалась статья о России. Я всегда с интересом читаю то, что иностранцы пишут о нас в своих журналах и газетах, в особенности самых авторитетных. Немцы утверждали, что русские пенсионеры — это некий непостижимый феномен. Ведь в тех условиях, в которых им приходится жить, нормальные люди уже давно бы вымерли. Правда, понятия о «нормальности» в разных странах очень отличаются…

— Милая, — обратилась ко мне сухонькая старушонка неопределенного возраста, — чего случилось-то? Куда это мы?

— Да мальчишки что-то нашли, — ответила я вежливо. — Вон эти, которые впереди.

Бабка кивнула, обогнала нас с сыном, товарки последовали за ней, мы с Сашкой тоже прибавили скорость и услышали ответ одного из пацаненков на вопрос бабушки:

— Не чего, а кого. Двух дяденек.

Я чуть не лишилась чувств, но, поддерживаемая сыном, на ногах удержалась и еще прибавила темп, чтобы лично поучаствовать в допросе пацанов.

Правда, мы уже приблизились к дому, где в подвале находились дяденьки, поэтому я не успела задать вопросов, вместо этого решив, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. На душе было муторно.

Пацанята не хотели сами спускаться в подвал.

— Скажите, куда идти, — обратилась я к ним твердым голосом.

Мальчишки ткнули пальцами, предупредив, чтобы берегла голову: с потолка свисают трубы, можно врезаться так, что искры из глаз посыплются.

Я пошла первой, Сашка тронулся за мной, за нами последовали бабки, пацанята пристроились следом. Мужское население района предпочло остаться на улице, видимо, уже догадавшись, что ничего хорошего им в подвале увидеть не предстоит.

Внизу было темно, несмотря на белые питерские ночи (они, правда, официально закончились, но в конце июля у нас все равно темнеет поздно), да ведь и до ночи еще было далеко.

— Эй, свет тут можно как-то зажечь? — обернулась я назад.

— Сейчас, — протиснулся вперед один из мальчишек, пошарил на стене — и подвал осветила тусклая лампочка, укрепленная на низко свисающем проводе.

Судя по тому, что бросилось в глаза, это было логово местных мальчишек, будущих обитателей «пьяного» угла, где они пережидали свои бури, опасаясь порции ремня. По углам валялись полиэтиленовые пакеты, в которых, по всей вероятности, дышали клеем. Но меня интересовало не это. В правом углу, у противоположной от входа стены лежали двое мужчин.

Я подошла поближе. Первым оказался Витя, Маринин муж, которого я узнала по все тем же старым джинсам, испачканным мазутом, и легкому, грязному свитерочку, который от лежания в подвале не стал чище. Второго мужчину я не видела никогда в жизни.

Первым чувством, которое я испытала, было облегчение: это не Костя. Но потом в голову ворвалась другая мысль: а где же мой брат? Он-то куда подевался?

— Мама, — вернул меня в чувство Сашка, дергая за футболку сзади, — надо посмотреть, как их убили.

— Тихо ты, — цыкнула я на сына. — Думай, что говоришь.

Сашок тут же сообразил, что мы не одни, виновато на меня глянул и переключился на младших мальчишек, расспрашивая, как они нашли дяденек. Но что могли сказать мальчишки? Зашли в свой любимый подвал — а тут эти лежат.

Я же не заметила на телах никаких внешних повреждений. Одежда не была заляпана кровью, которая могла бы вытечь из пулевого или ножевого ранения. Из тел не торчали никакие колюще-режущие предметы. Их убили ударами по голове? Но ощупывать черепные коробки не хотелось, да и не следовало тут ни к чему прикасаться.

Следовало вызывать милицию. Я поняла, что эта почетная миссия ляжет на мои плечи.

Выйдя на свежий воздух, я для начала сообщила значительно поредевшей толпе алкоголиков про находку. Но они уже и так знали о ней: сын сообщил папе, и папины друзья, у которых страх перед милицией пересиливал чувство гражданского долга, быстро слиняли.

Я же достала из сумочки трубку, набрала ноль-два и вкратце описала ситуацию.

Мы стали ждать прибытия следственной бригады. Я решила не терять времени даром и принялась за допрос бабулек, которые обычно знают больше всех.

Как выяснилось, бабульки моего брата хорошо знали (как и меня — хотя за течением моей жизни наблюдали только издали), отметили его вежливость и воспитанность (Сашка легко ткнул меня локтем в бок), сказали, что иногда общаются с ним в окрестных магазинах, которые посещают, как и Костя. Но ни вчера, ни сегодня брата они не видели. В этом дворе не видели вообще никогда.

— А вы много работаете, да? — посмотрели на меня.

Я кивнула.

— Замуж бы вам выйти, — покачала головой еще одна бабулька. — Такая молодая, красивая, а не замужем.

Я чуть не поперхнулась и с трудом сдержалась, чтобы не ответить: а какое ваше дело? Но вставить я в любом случае ничего бы не смогла: бабки стали хором убеждать меня в необходимости вступления в законный брак. Из их речи выходило: раз мужа нет, значит, убогая. Сашка закатывал глаза, я с нетерпением ожидала прибытия следственной бригады.

Правда, меня ждало еще одно предложение.

— Никитишна, — сказала одна из старушек, обращаясь к товарке, — а ведь у Веры Григорьевны из третьего подъезда племянник не женат.

— И правда! — воскликнула товарка, глядя на меня светящимися глазами. — Такой парень хороший: не пьет.

— Я предпочитаю пьющих, — твердо ответила я, чтобы прервать это обсуждение.

Остающиеся поблизости обитатели районного «пьяного» угла тут же оживились и придвинулись поближе.

— То есть как? — хором спросили бабульки.

— Если наш мужик не пьет, он либо больной, либо скотина.

После этого высказывания алкоголики разразились громом аплодисментов, а одноклассник, остающийся в их рядах, даже схватил мою руку и облобызал, что у него получилось не очень ловко: явно чувствовалось отсутствие опыта в подобных делах. Более того, склоняясь над моей ручкой, он не удержался на ногах (по всей видимости, имелись проблемы с вестибулярным аппаратом) и грохнулся наземь, увлекая за собой меня.

Тут как раз прибыла следственная бригада, которая и помогла нам подняться. Сашка стал меня отряхивать, сотрудники органов — суетиться, бабки — всем рассказывать о случившемся (до обсуждения важности моего вступления в законный брак), алкоголики — прикидывать, кого бы послать гонцом за пивом.

— Никому не расходиться! — кричали менты.

Обитатели «пьяного» угла отправили за пивом чумазых пацанят.

Самым удивительным для меня было то, что при внешнем осмотре тел признаков насильственной смерти обнаружено не было. Судмедэксперт, проводивший обследование трупов, сказал, что так сразу он причину смерти определить затрудняется. Скажет после вскрытия.

А если смерть не была насильственной? Если просто перепились? Витя на радостях после освобождения из плена? Ну а приятель за компанию?

Аборигены хорошо знали и второго усопшего и сообщили его данные следователю. Но они также упомянули и амазонок. Глаза у следователя полезли на лоб, как, впрочем, и у других членов бригады. Судя по их реакции, про убийства амазонками мирных граждан в Питере они, похоже, пока не слышали. Да и про появление этих воинственных дамочек в нашей местности тоже. Я же очень внимательно прислушивалась к тому, что говорили Витины друзья, правда, ничего нового для себя не узнала.

— Говорите, труп находился в плену у амазонок? — уточнил следователь, странно посматривая на группу товарищей. — Сбежал оттуда, а вчера они опять за ним приезжали? А инопланетян не было? Розовых человечков? Или зелененьких?

— Ну что ж вы нам не верите, товарищ следователь?! — возмутились обитатели «пьяного» угла. — Зачем нам вас обманывать? Вы вон хотя бы у Светланы Алексеевны спросите.

Следователь повернул усталые глаза на меня, внимательно оглядел, понял, что абсолютно трезва и на алкоголичку не похожа, после чего уточнил, не я ли вызывала милицию. Я подтвердила, потом следователь спросил, известно ли мне что-то про амазонок. Я кивнула.

— Я не греческую мифологию имею в виду. Не пояс Ипполиты.

«А следователь-то, оказывается, грамотный», — порадовалась я, но сказать вслух ничего не успела.

— Вот! Точно! — воскликнул одноклассник. — Ученый так и говорил!

Следователь, Сашка, я, еще два каких-то члена бригады и пока молчащие бабульки посмотрели на моего одноклассника.

— Поподробнее, пожалуйста, — попросил следователь.

— Ну понимаете, — начал он, — Витя, когда вчера вернулся, сказал, что у амазонок старшую звали, как мужика.

— Причем мужика из «Иронии судьбы», — добавил второй приятель.

Я подумала: не много ли параллелей с фильмом-то получается? Хотя какие параллели? Увидела пьяного в его же квартире, а еще одного мужика… То есть почему мужика?

— Это вы про Ипполита? — уточнил следователь. — Который в ванне в пальто мылся и спинку просил ему потереть?

— Ну да, — кивнул мой одноклассник. — А Витя сказал, что так звали старшую амазонку. А тут Ученый подошел пивка попить.

— Какой ученый? — не понял следователь.

— Мишка из третьего подъезда.

— А, Михаил Николаевич, сын Нины Александровны! — воскликнули бабки, к которым тут же повернулся следователь. — Да, Мишенька древними греками занимается. Он в самом деле ученый. Нам Нина Александровна много про древних греков рассказывала. Интересно люди жили, только почему-то женщины у них все с отколотыми руками. А ведь Михаил Николаевич тоже не женат, бросила его жена, убежала к какому-то бизнесмену, — повернулись ко мне бабки. — Михаил Николаевич человек положительный.

— И пьющий, — добавил мой одноклассник, хитро мне подмигивая. — Так что не больной и не скотина.

— Поподробнее, пожалуйста, — попросил следователь.

Ему пояснили, каких мужчин я предпочитаю. Я стояла пунцовая, теперь находясь в центре внимания не только местных алкоголиков, но и всех представителей правоохранительных органов, которые, судя по внешним признакам, тоже являлись поклонниками зеленого змия. Станешь тут, после допросов свидетелей, типа присутствующих. Правда, собравшиеся для осмотра трупов мужчины теперь глядели на меня заинтересованно. Про трупы, похоже, забывать стали. Да и что в них интересного? Амазонки занимательнее. И женщины, предпочитающие пьющих мужчин.

Но следователь решил вернуться к ученому Михаилу Николаевичу, специалисту по древним грекам. Как выяснилось, Михаил Николаевич вчера прочитал товарищам лекцию об амазонках, рассказав про Ипполиту и ее пояс. Миф в интерпретации местного контингента звучал весьма своеобразно. По всей вероятности, на их восприятие повлиял рассказ Вити о встрече с современной Ипполитой. А если к этому еще прибавить проблемы с памятью, затуманенной большим количеством возлияний…

Следователь еще раз выслушал рассказ о страданиях усопшего раба божьего Виктора в лапах кровожадных воительниц, жаждущих чужой (мужской) крови.

— Правильно делают! — вдруг вступили в разговор бабки. — Так вам, алкоголикам, и надо! У ваших жен на лечение денег нет, поэтому вас к амазонкам и не отправляют. А Маринка Витькина книжки печатает, вот и нашла средства, чтобы его лечиться отправить. А ты, девушка, — повернулись ко мне, — видно, что не замужем. Пьющего ей подавай. Пожила бы с пьющим, так сама бы последнее продала, чтобы его вылечить.

— Уже жила с двумя, — заметила я, вспоминая, как находила каждого из них в самых неожиданных местах, сладко спящих, да еще и то, как они использовали братца в качестве боксерской груши, а мне потом приходилось разбирать семейные конфликты. Более того, сейчас я с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться: терпеть не могу, когда мне говорят, что мне нужно делать и как жить. — И разводилась без колебаний. Еще не хватало: на излечение мужика от алкоголизма моим горбом заработанные деньги тратить. Пить мужик должен, но знать меру.

— Правильно, — тут же сказали бабки, соглашаясь с предпоследним утверждением. — Гнать их всех надо в шею.

Следователь тихо шизел. Другие члены бригады с любопытством слушали, закончив свои дела. Бригаду, в отличие от обитателей «пьяного» угла, интересовали мои загорелые ноги, лишь частично скрываемые шортами. Значит, представители органов еще не совсем спились. Это радовало.

— Вернемся к амазонкам, — предложил следователь, глядя прямо на старушек. — Вы амазонок видели?

— Да, — хором сказали старушки.

У меня глаза полезли на лоб, и мы переглянулись с сыном, в беседе не участвовавшим.

— И мы видели! — хором сказали постоянные обитатели «пьяного» угла.

— А вы? — посмотрел на меня следователь.

— Нет, только слышала рассказ Вити, который тут уже дважды пересказывался.

— Вы? — посмотрел следователь на моего сына.

— Нет.

— Они, случайно, не из летающей тарелки появились? — уточнил следователь у бабулек.

— Нет, из «Скорой», — ответила самая старшая из бабулек.

Судя по выражению лица допрашивающего, он, похоже, уже подумывал, не вызвать ли спецтранспорт для всей нашей компании и не передать ли весь местный контингент, например, в «Скворечник»^[1], где наверняка есть и другие желающие поговорить об амазонках и зелененьких человечках.

В это мгновение к нашей группе приблизились чумазые пацанята, груженные пивом. Угостили следователя, который, правда, отказался, заявив, что при исполнении. Но, чувствуется, выпить ему хотелось, правда, чего-то покрепче. Испросив разрешения у милиции, местные товарищи припали к горлышкам бутылок, утоляя жажду.

Как выяснилось, пацанята тоже видели амазонок.

— Опишите их, — попросил следователь у бабулек.

— А чего описывать-то? Девчонки как девчонки. Крепкие, конечно. Но ведь эти алкаши и буйные бывают. Конечно, должны быть крепкие, чтобы справляться.

— Они были в белых халатах?

— Нет. Но в форме какой-то. Зеленой.

— Вы с ними разговаривали? — уточнил следователь.

— С одной, — сказали бабульки. — Вежливая такая девушка. И не говорит, что предпочитает пьющих мужчин, — на меня посмотрели с укором. — Наоборот, они благородным делом занимаются. Избавляют алкашей от пагубной привычки.

Из дальнейшего рассказа старушек, перебивающих друг друга, можно было сделать вывод: существует некая фирма, в которую можно за определенную сумму сдать своего пьющего родственника или знакомого мужского пола для излечения от порочной любви к зеленому змию. Работают там одни женщины, почему — бабульки сказать не могли, так как разговаривали с девушкой совсем недолго. Они с подругами искали сбежавшего алкоголика. Девушка сказала, что у них это первый случай и им нужно сохранить лицо фирмы. Она назвала Витю, которого и искала с напарницами, показала его фотографию. Бабки с радостью объяснили, где он может находиться вместе с собутыльниками.

— Ах вы, старые перечницы! — почти хором воскликнули местные алкоголики. — Сдали Витю амазонкам! А они его потом прирезали!

— Они его не нашли, — ответила одна из бабок.

— А «амазонки»-то почему? — спокойно спросил следователь, врываясь в выяснение отношений между аборигенами нашего района. — Девушка говорила, что они — амазонки?

— Нет. Это мужчины их так называют, — пожали плечами бабульки.

— Может быть… Может быть… — задумчиво произнес следователь и посмотрел на меня: — А вы вообще что тут делали? Вы кого-то искали?

— Брата.

— Нашли?

Я покачала головой.

— А может, его амазонки забрали? — высказал предположение мой одноклассник.

— Я же не оплачивала его содержание в их логове, — заметила я. — А зачем он им бесплатно?

— Больше никто не мог оплатить его содержание? — встрял следователь.

Я покачала головой.

— А эта твоя подруга? — подала голос старшая из бабок. — По которой он столько лет страдает? Она-то небось не хочет себе алкоголика, поэтому и не выходит за него замуж.

— Во-первых, Костя не алкоголик, — твердо заявила я, — он просто иногда выпивает лишнего. — Следователь кашлянул. — Во-вторых, Верка ни за кого замуж не собирается, а если и соберется, то только за миллионера, каковым Костя не является и никогда не станет. А я за него приданое не даю, он мне самой в доме нужен. В-третьих, она за копейку удавится.

Следователь усмехнулся и уточнил, собираюсь ли я писать заявление, раз брат пропал.

— Он только вчера пропал, — ответила я. — Вроде бы три дня надо ждать?

Следователь кивнул.

— И я надеюсь, что он и так найдется.

Правда, у меня почему-то не было в этом полной уверенности. В любом случае я намеревалась искать Костю без помощи родной милиции. Чтобы не мешала.

Примечания

1

«Скворечник» — психиатрическая больница им. Скворцова-Степанова в Санкт-Петербурге. — Прим. автора.