Сицилийское королевство

Алексей Живой, 2007

После битвы на Калке угроза монгольского нашествия на Русь миновала. Отныне русские и монголы – друзья. И вот уже скачут монгольские орды дальше на запад. А за ними маршируют русские полки. Каков будет ответ рыцарской Европы? Все это чародей-механик Григорий Забубенный, перенесшийся сюда из двадцать первого века, увидит своими глазами.

Глава шестая. В лагере Субурхана

До лагеря Субурхана оказалось еще два дня пути. Но эти два дня прошли спокойно.

Удалившись от берегов Тисы, экспедиционный корпус русско-монгольских войск направился в сторону Дуная, не встречая на своем пути никакого сопротивления. Горы и холмы постепенно сглаживались, а местность становилась более пологой, переходя в обширную равнину междуречья, умеренно поросшую лесами.

Инцидентов с замками у переправ больше не повторялось. Как помнил механик, из письма Субурхана главный военачальник венгерского короля Андрея, воевода Фильня, стягивал все силы к двум деревенькам Буда и Пешт, за которыми маячила цитадель современных венгров Эстергом. Получалось, что половину земли венгров войска монголов уже оккупировали. Но, как гласила народная монгольская мудрость, война не закончена, пока не уничтожен последний вражеский солдат. А этих солдат было еще довольно много.

На первой же ночевке Забубенный обнаружил минеральный источник. Ночевку Тобчи велел организовать в небольшом лесочке, росшем по краям скалистого холма, что в тот день еще попадались на пути войска. Отряды разбили лагерь, выставили дозоры. Несколько разъездов хан велел на всякий военный случай отправить объезжать близлежащие рощи, поля и попадавшиеся среди них деревеньки.

Григорий устроился в шалаше, срубленном для него черниговскими ратниками, привязал Мэджика к дереву, перекусил, наконец, чем Бог послал, и пошел до ветра. Миновав первое кольцо охранников, Забубенный спустился к подножию холма. Удалившись от места стоянки метров на двести, он случайно провалился в какую-то пещеру. Хорошо, что она была неглубокой, а то несчастный механик мог бы заживо свариться. Поскольку оказалось, что пещера полна воды, и воды горячей. Откуда-то из-под земли бил настоящий гейзер, пахнущий так едко, что даже нос щекотало, хотя Григорий уже привык к терпким запахам этой эпохи.

Мокрый с ног до головы Забубенный в потемках еле выбрался наверх, оглашая всю округу древнерусскими выражениями и пошел обратно, успев замерзнуть по дороге. Но, к счастью, идти было недалеко, и скоро он вернулся в лагерь, где обсох и согрелся у костра.

На утро, пока еще не поступило приказа выступать в поход, Григорий сбегал на место вчерашнего инцидента и все внимательно осмотрел. Из-под земли действительно бил горячий источник, запах которого и вкус воды, наводили Григория на мысль о минеральных водах. Тем более, что стены пещеры были почти везде каменными, а вода кристально чистой.

Поскольку в прошлый раз особого вреда эти серные запахи его здоровью не нанесли, то, пользуясь случаем, Забубенный решил немного подлечиться. Он разделся, залез в эту горячую, бурлящую яму, и оставался там до тех пор, пока не разнеслась команда «по коням!». За это время механик так расслабился в горячей воде, нанюхавшись лечебных запахов, что еле смог собрать всю волю в кулак, одеться и добрести о своего коня. И весь день ему хотелось спать до такой степени, что дважды он едва не выпал из седла на полном скаку.

Как выяснилось позже, венгерские минеральные воды пошли ему на пользу, — перестала болеть поясница и копчик, замученный седлом. В мозгу просветлело, так, словно кто-то протер его чистой тряпочкой, смахнув пыль. Правда, ненадолго. Требовались новые процедуры, но возвращаться обратно к месту стоянки монголы отказывались, как ни расписывал механик хану Тобчи целебные свойства местных минеральных вод, а разыскивать новый было некогда. «Надо будет в лагере допросить этого пленного жупана, — подумал в досаде Забубенный, — он наверняка знает, где тут основные курорты расположены».

В тот же день к вечеру, преодолев еще несколько обширных полей, местами даже напоминавших степные просторы, русско-монгольское войско выехало на вершину плоского холма, откуда им открылся вид на огромный монгольский лагерь, похожий на степной муравейник. Тысячи походных юрт и телег покрывали все поле до самого горизонта, почти перекрывая собой вид на немалый по местным меркам городок Кичкемет, захваченный Субурханом.

— Где-то я все это уже видел, — проговорил себе под нос Забубенный, ехавший теперь рядом с ханом Тобчи, и разглядывавший лагерь монголов сквозь поднимавшуюся над ним пыль, — и не так уж давно. Всего год прошел.

Сторожевые разъезды главного монгола встретили дружины Тобчи и черниговцев еще на подходе, проводив к воротам лагеря, который, как, оказалось, был довольно хорошо укреплен. По всему периметру была построена крепкая на вид стена, за которой раскинулся целый параллельный Кичкемету город. Юрты образовали кварталы и улицы, по которым передвигалось в разные стороны конное войско, поднимая клубы пыли. В западной части виднелся осадный обоз на отдыхе. Рядом с массивными телегами, которые в походе тащили всевозможные вьючные животные от волов до верблюдов, возвышались многочисленные катапульты, баллисты и прочая осадная техника, которую обслуживали в основном пленные китайские инженеры. Здесь же Забубенный увидел и милые его сердцу осадные башни — тоже китайский вариант, но в его исполнении и доработке. Похоже, в этом лагере была сосредоточена вся наступательная и осадная мощь экспедиционного корпуса.

Окинув взглядом весь этот арсенал, Забубенный не смог удержаться от пророчества.

— Ну, все. Венграм хана.

Отряд Тобчи въехал на территорию походного укрепления, которое могло соперничать со многими стационарными крепостями средней руки, и растворился в нем. Прибывшие навстречу от Субурхана гонцы пригласили хана Тобчи с воеводой черниговцев и чародеем Забубенным на торжественную чайную церемонию по случаю их прибытия. Церемония, само собой, намечалась в большом шатре главного хана.

— Ставь своих людей на постой, — посоветовал Тобчи, — и приезжай. Шатер стоит в центре лагеря. Долго не задерживаться. Субурхан не любит ждать.

Дрон Давыдович Бок молча кивнул.

Русичам отвели обширное пространство в западной части лагеря, неподалеку от осадного обоза, куда они пристроили свои немногочисленные орудия, увеличив и без того немалую ударную мощь отряда Субурхана. Механик-чародей не удержался. Сбегал к этому хранилищу древней техники. Прошелся разок вдоль осадных башен собственной работы. Даже любовно погладил некоторые из них рукой по железным обручам, как делал раньше с капотами автомобилей.

Тем временем, воевода велел своим помощникам Миклухе с Егоршей обеспечить строительство черниговского лагеря да прокорм. И только увидев своими глазами, что процесс пошел, Дрон Давыдович Бок вместе с Забубенным поспешили в гости к Субурхану. В конце концов, надо было поспешать, ханы действительно не любят ждать. Это Забубенный уже знал точно.

Пока они скакали к шатру Субурхана, Григорию в голову пришла мысль о том, почему их пригласили именно на чайную церемонию, а не на корпоративное распитие кумыса. «Странно, — пронеслось в голове у просвещенного механика, — они ведь обычно пьют кобылье молоко. Наверное, слишком много воевали с китайцами, вот и набрались. Культурные стали. Не ровен час, Субурхан перейдет на кофе со сливками и марципаном».

Когда же, миновав охрану с каменными лицами, Забубенный оказался в шатре, то увидел идиллическую картину. Посреди огромного шатра, в центре сидели все три военачальника, посланных некогда Чингисханом на усмирение половцев: Субурхан, Джебек и Тобчи.

Перед ними на низком столике, инкрустированном китайскими драконами, было расставлено несколько маленьких белых чайников и целая армия совсем маленьких чашечек без ручки. Таких, которые нужно брать двумя пальцами, очень осторожно, чтобы не раздавить.

— Ну, здравствуй, Кара-Чулмус, — усмехнулся по-доброму Субурхан, не вставая со своего места, — давно я тебя жду в гости, а ты все не едешь. И ты, воевода, здравствуй.

Хан указал на две походные табуретки напротив.

— Садитесь. Отдыхайте. Рассказывайте.

Забубенный по русской привычке хотел было обняться с Субурханом. Давно не виделись, с того самого момента как Забубенный спас ему жизнь, вытащив из реки, после неудачного приземления воздушного шара. Но монгол не любил этих нежностей. Поздоровался и то ладно. Этот водку пить не будет за встречу. Забубенный, хоть и носил статус духа-кровопийцы по имени Кара-Чулмус, на генералитет монголов давно ужаса не наводил. Потому Григорий спокойно сел на свою табуретку и стал разглядывать чайный сервиз и всякие сухофрукты в сахаре, разложенные в небольшие плошки.

Неожиданно, даже не выслушав рассказов прибывших, Субурхан, отхлебнув чая, заговорил сам, обращаясь к воеводе черниговцев:

— Много солдат ты привел воевода, знаю. Хорошо. Великий князь слово держит. А люди твои мне будут нужны. Они у тебя смышленые, я слыхал. Крепости брать обучены. Хорошо.

Помолчал немного Субурхан, покосился на Тобчи:

— Ждал я вас до последнего мгновения. Но теперь будет великая битва. Последняя битва для венгров.

Он опять отхлебнул чая, и чашка опустела. Все молчали, ожидая продолжения. Великий монгол заговорил, на сей раз, обращаясь к Забубенному:

— Видел сколько осадных машин у меня теперь?

Механик кивнул:

— Видел. Даже потрогал. Хорошие машины.

— Одну из тех, что ты сделал, повредили в прошлом бою. Надо починить.

— Починим, — легко согласился Григорий, потирая руки в предвкушении знакомой и любимой работы.

— И еще две сделать. У Эстергома стены крепкие.

— Сделаем, — опять кивнул Забубенный, — хоть дюжину.

— Нет, дюжину не надо. Пока хватит двух. Времени мало. Выступаем через три дня. Все, что тебе надо, уже готово. Слуг и помощников дам, сколько захочешь. Жить будешь в отдельной юрте при осадном обозе. А еще…

Великий монгол вдруг осекся и помолчал, словно бы в нерешительности, вспоминая какие-то события наводившие ужас даже на него, бесстрашного полководца. Но все-таки нашел в себе силы продолжить.

— А еще я хочу, чтобы ты построил мне новый воздушный шар. Даже три шара. Ты же обещал научить монголов летать по небу.

Григорий и сам вздрогнул. Последний полет экспериментального воздушного шара системы «Забубенный», работающего от печного привода на дровах чуть было не закончился плачевно для обоих первопроходцев воздушного пространства: чудо-механика Григория Забубенного и первого монгольского летчика по неволе Субурхана. Но, несмотря на дикий ужас, который вызвал у Субурхана этот первый в истории полет, тяга к небесам у него осталась.

«Да, — подумал про себя Григорий, — подсел парень на авиацию. Полеты это как наркотик, даже круче. Так, глядишь, скоро не воздушные шары, а космические ракеты начнем строить в Великой Степи. И первым космонавтом будет какой-нибудь Джанибек. Не зря ведь китайцы в монголов уже постреливают первыми ракетами. А монголы народ любознательный. Все, что видят полезного, запоминают, а потом используют против изобретателей. Аналитики, блин».

Но вслух Григорий естественно сказал:

— Построим. Дайте срок.

— У тебя будет все, что надо, — подтвердил свое намерение Субурхан, — только построй для нас летающие шары.

Это означало неограниченный кредит. Забубенный кивнул. Он чувствовал себя самым счастливым механиком на земле. Именно так и рождаются великие проекты. И фантазии уже начали уносить его в космос. Но тут в разговор вступил молчавший до той поры Джебек, вернув механика на землю.

— Тобчи рассказывал, что ты извел всю нашу запальную смесь на подрыв одного замка?

Забубенный кивнул.

— Да там и было то всего два бочонка. Зато, как шарахнуло — любо дорого посмотреть.

Джебек усмехнулся.

— Замок хорошо, но венгров там было мало. А нам надо взять Эстергом, там много солдат и крепкие стены, а смеси больш нет.

— Ну, предупреждать надо, — покосился на Тобчи механик, озадачившись, — кто же знал, что это весь ваш боезапас для минного дела.

Монголы помолчали. Выпили по паре глотков ароматного китайского чая. Легкой тенью возникла служанка, заменила пустые чайники на полные, и исчезла, словно ее никогда не было.

— Эстергом мы взять и так, — высказался, наконец, Тобчи, — разбить конницу короля, уничтожить все силы венгров, и город сдадут. Так было всегда и со всеми. Будет и сейчас. А из того замка мы привезли тебе Субурхан много ценный груз. Трех знатных пленных — папский легат, венгерский жупан и рыцарь тевтонцев. Их захватили храбрые люди воеводы.

Субурхан одобрительно посмотрел на Дрона Давыдовича, который с удовольствием потягивал чаек, в душе сетуя на то, что чашки больно маленькие. Русскому человеку не хватает.

— А еще привезли секретные бумаги, — продолжал Тобчи, — половина из них переписка пленного епископа с папой римским. Он призывает папу прислать быстрее на помощь венграм войска, чтобы остановить нас и уничтожить. Папа уже собирает крестоносцев в итальянских, польских и немецких землях. Он объявить новый крестовый поход против нас и русичей.

Забубенный удивленно покосился на воеводу черниговцев: ну, дает этот «толмач-венецианец», на ходу все письма епископа перевел. Хотя, если они была на латыни, то ничего удивительного, просто прочитал. Вот если бы там шифр какой был, то повозился бы с ним этот «венецианец». И не разгадал бы наверняка. Паписты эти, которых на Руси прозывают папежниками, хитрые очень. Если захотят правду скрыть, то запечатают ее так, что никто с ходу не догадается. Тут криптографы нужны. А лучше специальный шифровальный отдел монгольской разведки.

Словно в ответ на его мысли Тобчи сообщил:

— Остальные бумаги мы прочесть не смогли. Они зашифрованы и принадлежать немецкому рыцарю. Его зовут Клаус фон Штир. Он тевтонец и не хочет ничего говорить о своем поручении, которое ему дал магистр ордена.

Субурхан нахмурился, мгновенно забыв о полетах на воздушном шаре.

— Не хочет говорить?

— Этот Ферштич, пленный епископ разрушенного нами Добрецена, — продолжал излагать хан Тобчи, — сообщил, что тевтонец прибыл в замок венгерского жупана Войчича перед самой осадой по тайному приказанию самого Фридриха, императора священной римской империи. И собирался отбыть дальше вглубь Венгрии. Но цель тевтонца он не знать.

— Ты веришь этому епископу? — недовольно фыркнул Джебек.

— Тевтонцы стоят за императора и часто воюют против папы. Поэтому епископ и не любить тевтонцев.

Монголы опять замолчали. Субурхан обдумывал полученные сведения.

— Вот сволочь, — проговорил вполголоса Забубенный, узнав о предательстве папского легата, — в одном замке осаду держали, а он своих предает.

— Да не своих, — объяснил ему Дрон Давыдович, — этот рыцарь ему такой же друг, как и мы с тобой. Только с виду они одной веры, а на самом деле враги. Папа с императором власть над людьми поделить не могут.

— А почему? — поинтересовался Григорий, — не решили еще, кто круче?

— Навроде того, — усмехнулся в усы политически подкованный Дрон Давыдович, — решить-то, решили. Только каждый про себя решил. Вперед себя выставляет и уступать не хочет.

Наконец, долго молчавший Субурхан принял решение.

— Разжигайте костры, зовите колдунов, — приказал он. — Я хочу знать, куда ехал этот тевтонец.

И посмотрев на воеводу черниговцев и Забубенного, добавил:

— Чайная церемония окончена, езжайте к своим людям. Но, как стемнеет, возвращайтесь к моему шатру. Будет весело.

Русичи поблагодарили за чай и вышли из шатра монгольского хана. Забубенный осмотрелся. Солнце медленно клонилось к закату.

— Стемнеет-то уже скоро, — философски подумал вслух Григорий, взглянув на стоявшие у выхода мумии рослых охранников.

— Поехали, — высказался конкретно Дрон Давыдович, залезая в седло коня, привязанного к специальному брусу рядом с шатром Субурхана, — посмотрим, как там наши и вернемся.

— Поехали, — кивнул Забубенный, — мне вроде отдельную юрту пообещали рядом с осадными машинами. Это же рядом. Так что, нам по пути.

В дальнем углу монгольского лагеря жизнь била ключом. Под руководством Миклухи с Егоршей черниговское войско возводило шалаши, палатки и выстраивало из обозных телег целые улицы. Кое-кто из ратников, особо утомившись за время последнего перехода, уже валялся под телегами, похрапывая. Остальные ждали, когда приготовится ужин. Повсюду горели костры, и разносился щекочущий нос запах какого-то мясного варева. У Григория, который всегда любил поесть, рот мгновенно напомлнился слюной. Но еда в лагере еще не поспела, поэтому он временно расстался с черниговским воеводой, у которого и без него дел было невпроворот, решив осмотреть свое новое жилище. Договорились встретиться перед шатром Субурхана, когда стемнеет.

Как найти свою юрту, Григорию никто не сказал, но Забубенный решил, что просто поедет вперед и сам догадается. Так оно и вышло. Легко и просто. Проезжая мимо одной из больших юрт стоявших рядом с фантастическими конструкциями осадных машин, Забубенный услышал вежливый окрик.

— Ждем уважаемого Кара-Чулмуса. Все готово. И еда тоже.

Григорий тормознул Мэджика. У входа в юрту столпилось человек десять, одетых не совсем так, как привыкли одеваться монголы. Одежда на них была почти русская. И все лица были ему знакомы. Где-то он их раньше видел. Особенно старшего. Наконец, вспомнил.

— Здорово бродники! — приветствовал их степной вампир, слезая с лошади. — Привет, Плоскиня. И тебя сюда притащили. Как делишки? Не затупились еще ваши топоры мастерские? А то скоро снова понадобятся.

Бродники на всякий случай попятились на приличное расстояние.

— Благодарствуем, — ответил Плоскиня, что был видно по-прежнему за старшего, — топоры в порядке. Если что подсобить надо, подсобим.

Забубенный внимательно посмотрел на некогда заносчивого вождя бродников, вместе с ханом Тобчи бравшего его когда-то в плен. Но неожиданный поворот судьбы, долгое пребывание в рабстве, а затем и в услужении у вампира-степняка, наложили на характер этого человека несмываемый отпечаток. Из вождя он быстро стал слугой и свыкся с этой ролью. Говорят, из особо одаренных слуг получаются иногда вожди. Но из обломанных вождей, несмотря на былую гордость, тоже иногда получаются хорошие слуги. Из этого точно получился.

— Ну, веди, — приказал Забубенный, снова входя в позабытую роль Кара-Чулмуса, — показывай владения.

Плоскиня откинул полог юрты, пропуская своего хозяина вперед. Сам осторожно вошел следом. Забубенный осмотрелся. В полумраке юрты, почти не пропускавшей снаружи дневного света, все было обставлено по-монгольски правильно. Когда глаза немного привыкли, Григорий смог оценить это. Тем более, что осмотру помогали несколько тусклых свечей, горевших в центре на специальной подставке. «Аварийное освещение, — подумал Григорий».

Пол юрты был устлан толстыми коврами, наверняка, персидскими, — монголы, приходя в любую страну, по праву завоевателей забирали все лучшее. Сбоку были навалены подушки для сна или сидения. Для удобства последнего виднелись также три невысокие табуретки. Рядом с ними стоял прочный столик на коротеньких ножках, на котором Забубенный узрел знакомый чайник с чашками, только попроще. В юрте у Субурхана был гораздо изящнее. А над столиком — о радость голодного путешественника — возвышался на металлической треноге целый казан плова, распространявший такой аромат, что Забубенный позабыл обо всем на свете.

— Все готово, — повторил стоявший позади Плоскиня. — Прислуживать за едой вам всегда будет Тайчин. Это указание Субурхана.

Сообщив это, предводитель бродников испарился.

Григорий поначалу не обратил никакого внимания на его слова. Да и о чем тут думать, когда перед тобой целый казан плова. И механик отбросив в сторону мешавший сесть нормально меч, запустил руки в горячий плов, пригоршнями засовывая его в широко открытый, как у голодного кукушонка, рот. И только немного насытившись, заметил неслышно отделившуюся от стены тень. Это была маленькая китаянка в живописном халатике, которая склонилась перед Забубенным в уважительном поклоне и тихо произнесла по-монгольски:

— Меня зовут Тайчин. Я ваша служанка.

У поглощавшего плов механика-чародея еда застряла в горле, и он даже поперхнулся от неожиданности. Но, откашлявшись, все же выдавил из себя:

— Гриша, — и добавил, — механик.