Влюблённое зеркало. рассказы

Ирина Жадан

Сборник «Влюблённое зеркало» объединяет романтические рассказы, написанные легко, с мягким юмором и любовью. Персонажи, как утверждает автор, – самые обыкновенные. Однако они часто оказываться в различных обстоятельствах – как обыкновенных, так и довольно необычных. Доброта, полёт фантазии, немного мистики и жизнерадостность создают особую атмосферу на страницах сборника.

Жорж и Катя

романтический детектив

«События редко предают правое дело»

А. Дюма. «Сорок пять».⁹

С утра начался обычный рабочий день. Жорж сидел один в маленькой лаборатории и читал газету.

Скрипнула дверь. Он быстро убрал газету и встал. Посреди лаборатории стояла незнакомая Жоржу девушка в белой кроличьей шубке.

— Здравствуйте. Меня прислали к Вам из отдела кадров.

— А Вы — кто, позвольте узнать?

Он наклонил голову набок; прямой нос придавал ему вид журавля.

Она посмотрела на него снизу вверх честными серыми глазами с сиреневым отливом и ответила:

— МОП. Будем знакомы.

— Кто?.. — не понял он.

— Младший какой-то там персонал. Лаборантка! — видя его непонимающие глаза, уточнила она.

— А зовут-то Вас как?

— Дарья Алексеевна, — церемонно ответила она, делая старательный детский реверанс.

— Очень приятно. Жорж, — скромно отрекомендовался завлаб.

***

С появлением Даши в лаборатории стало шумно и весело. С утра до вечера на разные голоса чирикало радио. Жорж не очень любил этих «радиоактивных» ребят, но молчал. Даша одна создавала видимость многолюдства, как электрон, существующий в движении.

Порученную работу она выполняла быстро и точно. Жорж ничего не мог возразить, когда видел, что из-за стола выглядывает яркая обложка журнала или очередной детективный том.

В присутствии Даши неторопливый, основательный Жорж чувствовал себя почти что бессловесным штативом, который, хотя и необходим в лаборатории, но не достоин никакого внимания, наравне со стеллажами и стеклянными шкафами вдоль стен.

***

Зима прошла.

Белую занавеску на окне пронизывало яркое майское солнце. В открытую форточку врывался свежий ветер. Над окном громко щебетали птицы.

Порывом ветра толкнуло и распахнуло дверь. Со стола, зашелестев, разлетелись бумажки. Даша от неожиданности уронила пробирку.

Жорж поднял голову:

— Дарья Алексеевна! Прошу Вас, постарайтесь быть более внимательной на работе.

Даша закрыла дверь, сложила бумажки и убрала с пола осколки пробирки.

Жорж снова посмотрел на нее:

— До конца рабочего дня осталось пять минут. Вы, конечно, забыли составить свой личный творческий план.

Даша глянула на Жоржа с сожалением.

— Я, например, — продолжал Жорж, — никогда ничего не забываю. Не то, что некоторые.

— Вы? — не выдержала Даша. — Да Вы сами все путаете и забываете. Вчера Вы поставили в холодильник кофеварку, вместо реторты. Хорошо, что я вовремя увидела.

Жорж сердито замолчал.

Даша продолжала:

— И никакой Вы не Жорж.

Он опустил голову.

— У Вас в личном плане написано: Костин А. И. Что это значит?

— Вот и отгадайте, что это значит, — Жоржа заело.

— Запросто: Андрей, Александр, Алексей. Арнольд… Аскольд… Адольф. Антуан, Асланбек… Аладдин!..

Жорж победно молчал.

— Ну, и пожалуйста.

Даша взяла сумочку, пропечатала паркет мимо Жоржа каблучками и хлопнула дверью.

Высунувшись из-за двери, она прошипела:

— Артаксеркс несчастный!

Жорж засмеялся.

Прозвище «Жорж» он получил за исполнение под гитару старой песенки из репертуара Клавдии Шульженко:

Жорж и Катя развлекались в час декабрьской поры:

на санях они спускались с ледяной большой горы.

И, когда летели лихо санки вниз, момент настал:

Жорж коварный тихо-тихо Катю-чмок! — поцеловал.

Катя страшно растерялась и не знала, как ей быть:

может, ей так показалось: мог и ветер пошутить.

И ему сказала робко, вверх поднять не смея глаз:

«Я б хотела с этой горки прокатиться еще раз…»

Даша не знала, что в институте за глаза все уже давно зовут ее Катей.

***

Теперь Даша из принципа стала называть его только «шеф». Жорж не возражал.

Ближе к лету Дашу отправили в отпуск без оплаты. Лаборатория опустела.

После обеда в лабораторию стремительно вошла профорг Люся с неизменной тетрадкой в руках.

— Привет.

— Здравствуй, Люся.

— Жорж, ты завтра поедешь со мной на встречу с нашими французскими коллегами в пресс-центр. Кроме тебя, некому ехать. От нас нужно два человека.

Жорж отрицательно помотал головой. Зная его упрямство, Люся не стала уговаривать, но обиделась:

— Никакой от вас помощи. Заработались совсем! Подумай.

Она бросила тетрадку на стеллаж так, что звякнули пробирки, и вышла.

Жорж подошел к стеллажу и открыл секретную тетрадь. На левой стороне в столбик перечислялись фамилии сотрудников; на правой — приводились их адреса.

Жорж поискал глазами Дашу. «Симонова», — прочел он слева и проследил строку вправо. Строки справа и слева не совпадали; он прочитал приблизительно напротив название улицы: Солнечная. Дом 1 кв.14. «Ну, да; конечно, она и должна жить на Солнечной, или на Звездной, или, в крайнем случае, на Кометной. Я бы не смог поверить, что ее дом находится на Красноказарменной», — подумал Жорж и несколько раз повторил адрес.

Вошла Люся. Молча взглянув на Жоржа, уткнувшегося в микроскоп, она забрала тетрадь и вышла.

Даши уже три дня не было на работе. На четвертый день Жорж заскучал.

Солнечная находилась не более, чем в двух часах езды на автобусе, метро и снова автобусе. Это были мелочи. Жорж подошел к заросшему жасмином подъезду, когда солнце опускалось за теплые крыши, как оранжевый парашют.

Пешком добравшись до верхнего этажа пятиэтажки, он огляделся. На площадке было тихо. С третьего этажа вслед Жоржу еще лаял из-за двери какой-то огромный пес.

Жорж вздохнул и нажал кнопку звонка у элегантной черной двери. Звонок прозвучал отчетливо и ясно. Никаких больше звуков из-за двери не последовало. Жорж постоял и позвонил еще. Тишина. Праздничное настроение улетучилось. Он сделал шаг к лестнице, потом оглянулся, снова подошел к двери, потер пальцем по густому слою побелки на стене и нарисовал на коричневой панели большую букву «А». Отряхнув от мела палец, он быстро сошел вниз и уехал домой.

***

Отпуск начался весело. Даша ездила в гости, звонила подружкам и шила себе необыкновенное платье потрясающего фасона.

Прошло уже три дня. Все было хорошо, но чего-то не хватало. Или кого-то. На четвертый день она примерила готовое платье. В зеркале над воздушным ворохом воланчиков сияли грустные сиреневые глаза. Она обула туфли, взяла сумочку и поехала в свой корпус, надеясь успеть к концу рабочего дня. Если повезет, можно как бы случайно выйти из автобуса, когда Жорж уже будет стоять на остановке.

— Ах, какая встреча! Вы ли это, Жорж?

— Даша, Вы чудесно выглядите. Без Вас в лаборатории стало так грустно. Я скучал.

Ну, уж этого он никогда не скажет. Даша посмотрела в окно и рассеянно улыбнулась.

Выйдя на пустую площадь у корпуса, она поняла, что автобус с сотрудниками института только что ушел.

Разочарованно пройдя через сквер до конечной остановки, она снова села в тот же автобус, на котором приехала, и отправилась домой.

***

Подойдя к двери, она нашла в сумочке ключ и вдруг застыла. Большая буква «А» сияла мелом на чистой синей панели. «„А“? — подумала Даша. — Но ведь не Жорж…» Она повернула ключ в замке. «Не Жорж, — она улыбнулась. — Конечно, — Артаксеркс!» Она приблизила лицо к загадочной букве. «Так, проведем анализ. Палец явно больше моего».

Сторонница эксперимента, она не удовлетворилась умозаключением и провела по панели черту пальцем, вымазанным побелкой. Черта получилась раза в полтора тоньше, чем у автора буквы. «Это написал мужчина. Движения резкие, уверенные. Перекладина буквы съезжает вниз — он был чем-то огорчен. Все ясно. Это был Жорж».

Она ушла в квартиру и стала считать, сколько дней осталось до выхода из отпуска.

Во сне она улыбалась.

***

На следующий день, в пятницу, она поехала в корпус днем.

Открыв дверь в лабораторию, Даша застыла на пороге, ожидая поразить Жоржа своим цветущим видом и неожиданностью появления. Жорж молчал. Вскользь взглянув на Дашу, он отвел глаза и стал подкручивать гайку штатива. Даша вошла и села за свой стол.

— Здравствуйте, шеф.

Он кивнул.

— Как работа?

— Как обычно, спасибо, — он все так же смотрел чуть в сторону.

— Шеф, у Вас пальцы в мелу, — резко сказала Даша, глядя на Жоржа в упор.

Он нерешительно глянул на свои стерильные руки в перчатках. Лицо его чуть покраснело.

— Помнится, раньше Вы восхищались моим почерком. Считайте, что я подарил Вам автограф, — с некоторым вызовом ответил он.

— Ну да, конечно, теперь мне придется выпилить кусок стены и поставить на балконе, как памятник! — Даша с грохотом задвинула ящик стола, встала и ушла.

***

В понедельник Даша, по совету подруг, отправилась на самый дальний рынок. Промучившись целый день, она везла домой две полные сумки картошки, морковки и лука. Начался проливной дождь. В стареньких босоножках плескалась вода. Руки были заняты, и мокрые волосы облепили лицо и шею. За шиворот текло. Юбка прилипла к коленям и мешала идти.

Рядом раздался бодрый голос:

— Даша, Вы ли это? Вы чудесно выглядите. А я уже скучаю.

Жорж взял у нее сумки и пошел рядом. Даша вспомнила о букве «А» и отвернулась, выжимая из волос воду.

В автобусе ей пришлось стоять на задней площадке, чтобы не связываться с кондуктором из-за своего вида. Жорж старался заслонить ее от любопытных взглядов. Скоро она сказала:

— Следующая остановка — моя. Привокзальная.

— А Вы разве живете на Привокзальной? — невинно спросил Жорж.

— Ну да.

— И давно? — голос Жоржа прозвучал уже игриво.

— Всю жизнь! — торжественно объявила Даша, удивляясь, что он так плоско шутит.

Жорж смутился.

***

Они вошли в подъезд, заросший сиренью, поднялись на верхний этаж. Даша открыла светло-фиолетовую, с узорами, дверь. Жорж вошел за ней, неся сумки.

Добравшись, наконец, домой, Даша быстро привела себя в порядок и приготовила ужин. Жорж бродил по комнате, читая названия на корешках книг и переговариваясь с порхающей Дашей. На стене он увидел гитару.

Оба проголодались. Ужин съели с молодым аппетитом.

Жорж настроил гитару. Даша чинно села на диван, приготовившись слушать. Тронув струны, Жорж тихо запел, волнуясь:

«…Надо как-то развлекаться в час декабрьской поры;

стали вновь они спускаться с ледяной большой горы.

И, когда летели лихо санки по снегу скрипя,

Жорж сказал ей тихо-тихо: «Катя, я люблю тебя».

Катя снова растерялась — не могла никак понять:

может, ей так показалось, вот и ветер был опять…

И ему сказала робко, вверх поднять не смея глаз:

«Я б хотела с этой горки прокатиться еще раз».

Даша покраснела. Жорж продолжал:

«Надо как-то развлекаться в час декабрьской поры.

Стали вновь они спускаться с ледяной большой горы.

И, когда летели лихо санки по снегу стрелой,

Жорж сказал ей тихо-тихо: «Катя, будь моей женой».

Катя тут не растерялась, хоть и ветер был большой.

Покраснела, засмеялась и сказала: «Хорошо!»

Прижав струны ладонью, он посмотрел на Дашу. По ней было заметно, что сейчас польются сиреневые слезы. Она встала, подошла к нему и несмело погладила его пепельно-мягкие волосы…

***

Аркадий Анкер спешил. Белоснежные манжеты к вечеру несколько потеряли утреннюю свежесть, но шоколадный костюм ловко облегал его длинную фигуру, не стесняя вкрадчивых движений. Щеголеватые туфли припорошились пылью дальних странствий.

Анкер был бродячим продавцом лекарств. В его «дипломате» их было неисчислимое множество: от средств против насморка до таинственных пилюль, прибавляющих уверенности в завтрашнем дне.

Аркадий вошел в подъезд. Постепенно поднимаясь по этажам, он работал с переменным успехом. Оставался пятый этаж.

Из-за двери справа слышались крики и брань. Слышалось битье посуды. Аркадий не рискнул, однако, предложить жильцам успокоительную микстуру и осторожно позвонил в тихую квартиру слева.

После кашля и старческого шарканья раздался тонкий голос:

— Кто это?

— Бакалавр медицины, — Аркадий приосанился.

Дверь приоткрылась. Маленький старик в меховом жилете смерил его с ног до головы оценивающим взглядом.

Аркадий начал свою обычную программу. Исполнив ее вдохновенно и с блеском, он не увидел на лице старика ничего, кроме вопроса: «Сколько?»

Все же старик пригласил его войти и привел на кухню.

Артистично жестикулируя тонкими белыми пальцами и сверкая печаткой червонного золота, Аркадий мягко, но настойчиво предлагал свой товар. Разноцветная горка перед стариком росла. Аркадий умолк. Приближался момент оплаты.

— Где гарантия, что это не отравлено? — язвительно спросил старик, мигнув круглыми глазами.

Аркадий почти потерял терпение.

— В конце концов, яды в малых дозах лекарственны.

Старик не унимался:

— Яды и лекарства — две большие разницы. Что Вы мне предлагаете? Откуда я знаю?

Аркадий уже видел деньги в цепких сухих руках. Старик сделал вид, что хочет отодвинуть от себя упаковки и баночки.

Аркадий решился.

— Дайте воды.

Взяв стакан, он начал выхватывать наугад таблетки из разных упаковок и заглатывать их, словно пеликан. Старик не сводил с него внимательных глаз. Наконец, он протянул Аркадию деньги. Аркадий молча взял бумажки и, подавляя мерзкую отрыжку, вышел из квартиры на площадку.

Старик высунулся из двери за ним, глядя на него немигающим взглядом.

Аркадий задержался на площадке и спросил, щелкнув ногтем по светло-фиолетовой, с узором, двери в центре:

— Кстати, кто здесь живет? Забота о здоровье людей — мое призвание.

Старик небрежно ответил:

— А, Даша… Молодая, глупая.

Звонок не работал. На стук никто не вышел. Аркадий обмакнул длинный холеный палец в побелку и намалевал на синей панели свой коронный «вензель» — нагловато-уверенную букву «А», хотя она и вышла немного поникшей. Своей фамилией Аркадий гордился с детства. Это был древний род мастеров часовых дел. «Вензель» завтра, в пятницу, должен был напомнить ему, где искать потенциального клиента.

Несмотря на то, что большая часть его товара была просто крашеным мелом в яркой упаковке, вечером у Аркадия началось устойчивое расстройство желудка.

Он зарекся ходить в этот подъезд и даже дом.

Примечания

9

ru.wikipedia.org/wiki/Сорок_пять