Крупицы магии. Каждый сам за себя. Фэнтези

Андрей Сергеевич Ермолин

Магия ушла из мира, лишив чародеев силы, влияния. Чтобы выжить, колдуны осушают собратьев ради крупицы магии, которая хоть ненадолго продлит жизнь. Смогут ли они объединиться и вернуть часть былого величия или канут в историю?

Кровь на эфесе

А взгляд-то у магиков тех какой? Поверье ходит, что и убить иной способен, коли глазами проклятыми зыркнет!

Утро для путников выдалось поздним. Дакша, правда, проснулся первым. Поднявшись с тяжелой, словно из чугуна головой он едва сдержался от смеха, увидев спящих в обнимку гномов. Риги уютно зарылся в рыжую бороду приятеля Васки и мерно похрапывал, поднимая в воздух жесткие волосы. Самому же Дакше пришлось спать на полу, подстелив лишь выигранную курточку.

В таверне было мало посетителей. Все разъехались ранним утром, спеша по важным делам. Сейчас в воздухе пахло яичницей, что готовил лысый корчмарь, надевший чистый блестящий белизной фартук. Дакша пошел на запах и заказал готовящееся блюдо и кружку темного пива.

Через полчаса появились и гномы. Держались они достойно, лишь встрепанные бороды и взвитые волосы на голове Риги выдавали их вчерашнюю попойку. Заказали они тоже, что и Дакша.

— Что не встретимся, — отпил Васка пива, довольно крякнув, — так надеремся, точно поросята.

— Это все из-за твоих свитков да писаний, — ответил Риги. — Трезвым тебя слушать не возможно, а под водку — диво дивное, словно соловья… Эх… Так значит ты на запад сейчас двинешь?

— Ага, — доел Васка яичницу, отодвигая тарелку. — Надо топать… Погода хорошая, самое оно, чтобы проветриться и подумать над писанием. А вы к горам?

Риги одобрительно покачал головой, одним махом опрокинув полкружки пива в рот и не пролив и капли на бороду.

Вскоре они рассчитались с трактирщиком, он сказал, что будет ждать их еще и вышли на улицу. Гномы обменялись парой рядовых фраз, подшутили друг над другом, пока конюший не подогнал телегу Риги, а после крепко обнялись. Дакша пожал Васке мощную ладонь, поблагодарил за рассказанные им истории и запрыгнул в телегу, уложив меч в ножнах на колени.

Двинули? — спросил Риги.

— Двинули, — ответил Дакша, доставая точильный камень из сумки.

***

Свежий воздух. Чистое небо. Прямая дорога.

Телега тихонько поскрипывала на кочках дороги. Леса начали появляться и с левой стороны тракта. Места становились все более необжитые, а местность чуть холмистой. Вдалеке, если присмотреться, как следует, можно было увидеть синеву горных хребтов. Путники были в полутора днях от Гномовых гор. Как только они проехали широкое северное ответвление тракта, ведущего к большому портовому городу Рыбин, то путников на дороге стало заметно больше. Часто появлялись большие телеги груженные горной породой, запряженные не конями, а парой мулов. Бывало встречались и путники с кирками на плечах. Впереди, милях в пятнадцати, находилась деревня каменщиков. Деревня была большой и жили в ней, в большинстве своем те, кто работал в горах.

— Нравится мне, — обратился Риги к Дакше, — как ты с мечом обращаешься. Лелеешь, словно любимую жинку. Молодец. Хе! Но, лучше, конечно, сталь в бою об кости точить… Слушай-ка, может поведешь телегу, если с мечом закончил? Мне бы бороду почистить от вчерашней попойки. Ну, как?

— Давай, — убрал Дакша меч в смазанные ножны и перелез на козлы, сменив гнома.

Гном достал из мешка костяную расческу, распустил растрепанные косы бороды и принялся усиленно ее вычесывать, что аж хруст было слышно.

— Ты говорил, что тебе шестьдесят лет, — объезжая большой булыжник, непонятно откуда здесь взявшийся, спросил Дакша.

— Шестьдесят три, — ответил гном.

— Я знаю, что для гномов шесть десятков, как для человека тридцать. Семью-то успел завести? Может детеныши есть?

— Не-ет, — протянул Риги. — Оно мне пока не надо. Пара знакомых женилась, так теперь сидят дома, точно старые пердуны и даже в кабак через раз ходят. Я на такое пойти не могу! Уж мало я свободной жизни повидал… Вашему-то роду и вовсе хреново, — задумался гном, на секунду прекратив чесать бороду.

— Это почему же? — заинтересовался Дакша. — Головой об косяк бьемся?

— Ну-ну! — буркнул Риги. — Ростом-то вы может и длиннее, но силой-то гном любого обойдет. Да и вообще не об этом я… Вот тебе сколько лет?

Дакша на секунду задумался, словно с трудом вспоминая, после чего ответил:

— Пусть будет тридцать, но чувствую себя иной раз на все сто.

— Вот! — поудобнее сел Риги. — Тридцать годков и много ли еще осталось? Не обижайся, но век человека короток. Ваше племя живет дай боже до пятидесяти. Хотя, — задумался он посмотрев на крепкую спину сидящего на козлах Дакши. Гном видел много тридцатилетних мужиков и выглядели они так, словно через пару лет их уже объедят червяки — полная противоположность крепкому, шустрому попутчику с хорошими волосами и зубами.

— Чего сказать-то хотел? — обернулся Дакша, почувствовав на спине взгляд.

— Да вот, думаю, что ты протянешь поди лет до шестидесяти, — вновь вернулся Риги к бороде. — Я вот за шестьдесят два годка мало чего увидел в жизни, а что ты повидал за свои тридцать? В два раза скуднее а может и того меньше. А если эльфов взять, то те и вовсе живут по пять-шесть сотен лет. С одной стороны вас жалко — век точно у блохи, а с другой… Если бы вы жили хотя бы сто лет, то сколько ж вас было бы?

— А у гномов сколько детей? — подогнал Дакша лошадку. — Меньше что ли?

— Два — и то редкость, — отложил Риги расческу. — Ладно, поведешь еще чуток, а я вздремну малость.

— Давай, — согласился Дакша.

***

— Риги, проснись… Риги! Риги, мать твою!

Гном резко сел на мешках, вылупив глаза и вертя башкой из стороны в сторону.

— Совсем охренел так будить? — буркнул было гном, но тут же замер, увидев быстро приближающихся к ним всадников. — Неладно?

— Чувствую, что да, — подогнал Дакша лошадку, принимая из рук гнома свой меч.

Уйти на телеге от конных все равно бы не получилось и вскоре Дакша увидел старых знакомых из таверны. Лысый, в безрукавке и кожаных штанах ехал первым, на поясе его колыхалась крепкая дубинка. Рядом скакал тощий паренек в оборванной рубахе, грязных мешковатых штанах с растрепанными длинными волосами. Через спину у него был перекинут арбалет. Двое крепышей скакали слева от Лысого, с мечами на поясах, а чуть позади еще один мужичок с черной густой бородой в ржавых, но видимо еще крепких латах. На его спине покоился щит, а под правой рукой сидел меч. Вскоре они поравнялись с путниками.

— Какие знакомые! — радостно воскликнул Лысый, придержав лошадку. — Вот уж не ожидали вас увидеть.

— Серьезно? — переспросил Дакша, внимательно посмотрев ему в глаза, держа вожжи одной рукой, а другой медленно вычерчивая какие-то невидимые узоры на ножнах. — Как вы гнали, я подумал, что спешите куда.

— В хорошей-то компании и проехаться не спеша можно, — продолжал улыбаться Лысый. В это время путники потихоньку окружали телегу. Тот что в ржавом нагруднике, налокотниках и наколенниках, внимательно смотрел на Риги.

— Заведено что ли у вас пялиться-то? — ухмыльнулся гном ему в ответ. — Что зенки давишь? Я баб люблю.

— Тихо! — гаркнул лысый резко, словно молот по наковальне, после чего добавил мягче: — Тихо. Что ж начинать-то с обид. Верно?

— Нет, — покачал головой Дакша. — Не верно, дружок. Езжай своей дорогой, а мы поедем своей.

— Дорога-то одна. Разве не видишь? — оскалился Лысый. — Да и нет на ней ни кого. Видишь?

— Вижу, — кивнул Дакша.

— Ну, раз видишь, — раздался писклявый голосок патлатого паренька сзади, — то скажи своему карлику, чтобы топорик-то опустил.

— Опускай, Риги, — попросил Дакша, развернувшись к гному. — Там видно будет.

— Верно, — похлопал Лысый по рукояти меча. — Ох верно, сученок ты эдакий! А теперь вертай-ка вон на ту тропку. Поговорим, раз такой сметливый. Люблю догадливых ребят.

Тропинка, словно специально, появилась впереди и Дакша аккуратно направил лошадь по ней, буквально сразу их со всех сторон окружили высокие березы. Зелень была густа и с тракта все равно бы ни кто ни чего не увидел. По тропке мало кто ездил, что было понятно по разросшейся траве. Видимо некоторые путники останавливались здесь на лагерь, чтобы перекусить и провести ночь. Впереди вырисовалась маленькая поляна с десятком срубленных берез и кострищ, в которых эти стволы сгорели. Стоило Дакше остановить взволнованную лошадь, как их со всех сторон окружили всадники с обнаженным оружием.

— Вот и приехали, — осмотрелся Лысый. — Хорошее местечко… Слезайте с телеги. Ну, — протянул он, видя, как Дакша берет меч. — Оставь его, коли стрелу не хочешь в брюхо получить. Давай, давай. А теперь отойди в сторону.

Дакша с гномом отошли на десять шагов от телеги, находясь под прицелом арбалета, зажатого в худых руках патлатого паренька.

— Ценна, наверно, только лошадь, — фыркнул Риги, смотря, как крепыши обшаривают мешки. — Телега подгнила. Но коли вы такие сучата, то берите.

— Пасть прикрой, — рыкнул один из крепышей.

— Давайте не будем ругаться, — спрыгнул с коня Лысый. — А то еще кровь прольется… Давай деньги.

Дакша без вопросов отцепил от пояса мешочек с пояса и протянул его на руке. Лысый усмехнулся, сделав шаг на встречу и тут же мешочек с кунами резко метнулся, ударяя его в глаз. Дакша развернулся и ударом ноги уронил Риги, за мгновение до того, как арбалетный болт просвистел и не найдя препятствия, унесся в чащу.

— Кончай их! — взревел Лысый, выхватив дубинку с пояса.

Удар во второй глаз сбил его с ног и Дакша ловко выхватил нож из-за голени бандита, кувырнулся, уходя от свистящего удара бородатого в латах и перехватив нож за острие, пустил его в бандита на возу. В следующее мгновение Дакша вскочил на козлы, подбирая меч и крутанувшись с телеги, высвободил его из ножен. На него был направлен арбалет патлатого оборванца, а бородатый мужик в латах уже заходил сзади. Свистнул болт. Увернуться было не возможно и Дакша выжал из момента все что мог, получая болт в левое плечо. Ножны выпали из руки, но он уже бросился вперед, полоснув арбалетчика по пальцам. Боль вгрызалась в плечо, но обращать на нее внимания было нельзя. Отвлекся — погиб. Сил едва хватило чтобы отразить удар латного и в тот же момент второй крепыш сбил Дакшу на землю, придавив телом и тут же заехав кулаком в челюсть, от чего мир в мгновение размазался всеми возможными красками. Сверкнула сталь в крепкой руке насевшего борова, смердящего кислым потом, точно загнанная свинья. Но рука не ударила. Глаза Дакши вспыхнули всего на секунду, а крепыш вдруг обмяк повалившись набок.

Риги в это время сцепился с Лысым и теперь они рыча валялись на траве, охаживая друг друга кулаками, ногами и зубами.

— Не тронь! — остановил бородатый мужик в латах, спрыгивая с коня и останавливая рукой патлатого паренька, выхватившего нож левой рукой. — Он мой!

Латы бородатого были ржавыми, а вот меч блестел ослепляя полировкой. Он снял из-за спины щит и закружил вокруг противника. Дакша, сжал зубы от боли и принял его вызов, подняв оружие. Бандит, видимо, был в прошлом рыцарем и за время своего беззакония еще не до конца забыл о чести. Хоть и было ее мало в битве с раненным противником. Он знал, что обладает преимуществом, ведь рабочая рука у него была левая и защищаться Дакше от ударов было бы отвратительно неудобно, что уж говорить об атаке. Рыцарь бросился вперед, махнув щитом и сделав обманный финт, крутанулся волчком. Когда он увидел противника, то тот стоял с окровавленным мечом в руке в паре шагов от него. Силы вдруг молниеносно начали покидать бывшего рыцаря, а доспех стал давить, точно сделали его не из прессованной стали, а чугуна. Он посмотрел вниз и увидел, как бедро, его внутренняя сторона, вся залита кровью. Раненный противник вскрыл ему артерию с хирургической точностью. Секунда и бородатый латник упал на колени, а патлатый оборванец вскочил на коня и погнал его прочь.

— Сука! На кого ты лезть вздумал! — нанес Рги три мощнейших удара по лицу Лысого, выбивая кровь из расквашенного носа и лопнувшей губы.

— Эй… — прохрипел стоящий на коленях бывший рыцарь, опираясь на меч со смертельной белизной на лице. — Кто ж ты, сука, такой?

— Тебе не пригодится, — оперся Дакша на телегу с трудом осматривая стрелу, крепко сидящую в плече. По все признакам были раздробленны кости. В глазах появлялись вспышки от дикой боли. — Риги!

Гном еще пару раз отвесил Лысому, лежащему без сознания или уже мертвому, после чего обернулся и увидел, как бандит в ржавых латах рухнул в траву, словно косой подсекли. У телеги стоял попутчик, ухватившись за основание болта в плече. Бросившись на подмогу, он с ужасом остановился, слыша дикий хруст плоти, а затем его глазам предстал окровавленный болт в руке Дакши. На наконечнике остался кусочек плоти с капающей на траву кровью.

— Помоги! — прорычал попутчик. Риги подскочил, подставляя плечо в опору. — Сейчас я потеряю сознание, но ты ни чего не делай и не бойся — не умру. Как очнусь, то лучше бы нам отсюда укатить.

Гном не знал что и говорить. Он помог Дакше залезть в телегу на мешки и укрыв его тряпицей, увидел, как глаза человека закатились и лишь губы едва заметно шевелились не издавая звука.

Пораженный всем произошедшим, Риги спрыгнул с телеги и не зная для чего начал собирать куны, брошенные Дакшей в лицо лысого. Собрал он не все, далеко не все и хотел уже было уезжать, как вдруг увидел меч попутчика на траве. Как только палец коснулся окровавленного лезвия, то Риги его тут же отдернул, пораженный жаром металла. Чертыхнувшись, гном послюнявил палец и тут же начал отплевываться от крови Лысого, запекшегося на руках. В конце концов он взялся за самую обычную рукоять и сунул меч в ножны.

Телега быстро покинула поляну, оставляя позади труп с ножом, по рукоять сидящим в груди одного; труп в латах, истекший кровью; труп полностью невредимого крепыша и распластавшегося на траве с изуродованным лицом Лысого.