Волшебные рассказы

Юрий Петрович Енцов, 2015

12 рассказов собраны под одной обложкой, потому что пришла пора. Наступил долгожданный «конец света». Мы пережили «конец истории», надеюсь переживем и его. Тем, кто не переживет – им уже не нужно книг, по той простой причине, что им будут доступны все написанные до сей поры книги. Есть такое предположение.

© Юрий Енцов, 2015

© Рамиль Галиев, дизайн обложки, 2015

Редактор Светлана Рябухина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Командировка на тот свет

Его рассказ меня озадачил. Дело в том, что Андрей — совершенно не производил впечатление человека, читавшего Моуди и вообще интересующегося темой «жизни после смерти». Я-то книгочей, — когда в конце восьмидесятых такая литература появилась у нас, не мог пройти мимо — это было что-то новенькое, завлекательное. Хотя задним числом понимаешь, что некоторые американские книжки, наподобие Карнеги, имеют только одно достоинство — название, которые всю заявленную тему раскрывают, и исчерпывает, дальше можно не читать. Но есть ведь еще Тибетская и Египетская книги мертвых, они-то писались столетиями, и в то достославное время они как раз появились у нас в продаже.

Но мой друг «ботаника», интересующегося такого рода материями, совсем не напоминал, он, когда мы с ним познакомились, катался на скейте, сплавлялся на байдарке и прыгал с парашютом. Да, учился в университете, но при этом… стрелялся жеваной бумагой на переменках. Наша учеба пришлась на веселую Перестройку. Все было прекрасно за исключением пары пустяков: руководящей роди этой скучной партии и отсутствия в достаточном количестве импортных шмоток.

Потом студенческая лафа закончилось, начались трудовые будни, перемежающиеся взятием Останкино, штурмом Белого дома. Некоторые наши однокурсники стали очень заняты. Мы с Андреем иногда встречались — выпить портвешка. Но вот однажды, когда я его увидел в Москве на улице Правды, его лицо в некоторых местах «украшали» лишенные пигмента пятна, наподобие тех, что появились у Майкла Джексона, перед тем как он побелел окончательно. Но у моего однокашника это было не болезнь витилиго, а — следствие ожога.

Оказывается, когда стало не хватать зарплаты, он поехал подработать — сопроводить груз по железной дороге. Тогда в 90-х некоторым перестали платить зарплату, приходилось как-то изворачиваться. Я, например, стал больше писать, однажды тиснул заметку в одной газете, получил гонорар, и, добавив немного, купил ребенку авторучку. Отнюдь не с золотым пером, самую простую, шариковую. А герой этой истории по первой своей профессии помощник машиниста, он решил этим обстоятельством воспользоваться.

И вот на одной из железнодорожных станций старший по поезду сказал ему:

— А ты знаешь, что на твоем вагоне люк открыт?

Андрей быстренько полез по наружной лестнице — проверить. Люк был крепко закрыт, старшему — показалось. Почудилось. А дисциплинированный проверяльщик — оказался под высоковольтными проводами. Причем, не 220, а все 2000 вольт! До них было высоко, метра полтора, он ничего не задевал. Но моросил дождь, воздух был сырой, и этого оказалось достаточно для заземления. С треском сверкнула техногенная молния и в карабкающегося по металлической крыше человека — ударил разряд. На нем загорелась одежда. Больше он ничего не помнит. Потом ему рассказали, что с крыши вагона он — весь в огне — спустился сам. Потом упал, к нему подбежали, погасили, сорвали то, что осталось от куртки. Он остался лежать на железнодорожном щебне под дождем полуголый, и практически мертвый…

По крайней мере, местные врачи, приехавшие по вызову, авторитетно заявили: «Готов!» А что вы хотели, мощный удар током и ожоги 70 процентов тела! Отвезли куда надо, не в морг, а в приемный покой больницы. В полусгоревших лохмотьях нашли служебное удостоверение. Позвонили в организацию, так, мол, и так — ваш сотрудник сгорел на работе. Там специально обученный человек сел писать прочувствованный некролог…

Андрей же в это время оказался вовсе не в «тоннеле», о котором так много написано, а у какого-то лифта. Пред ним стоял человек в приличном костюме и при галстуке, лицо которого, с короткой, аккуратно подбритой бородкой, показалось ему смутно знакомым. И человеку этому мой друг явно был не совсем чужой, потому, что он сказал:

— Ну вот, ты просил организовать тебе командировку, можешь теперь все посмотреть…

Тогда только он вспомнил странный случай, происшедший с ним на охоте, в северной тайге. Дело было осенью, примерно за полгода до тех событий на станции. Они промышляли с товарищем в дремучих дебрях. Листья уже почти облетели, лес стоял серо коричневый. Он сидел один с ружьем и ждал когда фауна успокоиться, и пошлет ему какого-нибудь зайца, с которым ей, фауне — не жаль расстаться, или птицу наподобие вальдшнепа.

Но тут в зарослях — показался Сам. Сначала Андрей подумал, что это идет сохатый. Пригляделся… Нет, не лось. На двух ногах идет. Медведь? Они вообще-то на задних лапах ходят только в цирке. А в естественных условиях встают вертикально, если рассмотреть что-то хотят, или напугать кого. А Это — шагает между коричневых кустов, сливаясь с ними, и направляется вовсе не к Андрею, а мимо него куда-то по своим делам. У охотника ружье, но воспользоваться им — у него и в мыслях не было. Он встал и задом-задом, оглядываясь и держа ствол наизготовку, стал уходить с места неудачной охоты. Потом побежал во всю прыть прочь, изредка озираясь.

Добрался до лагеря, где стояли палатки, покопался в рюкзаке. Достал бутылку водки, и выпил половину ее содержимого. Остатки они докончили с напарником, когда тот вернулся. Андрей рассказал ему:

— Ты знаешь, а я ведь Снежного человека видел.

— Не бывает Снежных людей, — возразил опытный напарник, закусывая.

— Кого же я тогда повстречал? — вступил в дискуссию Андрей. — Я его видел как тебя, в пятидесяти метрах, по цвету как медвежья шкура, метра два в высоту, идет на двух ногах.

— А это был бес, — объяснил товарищ, предпочитающий рассматривать нашу жизнь сквозь призму традиционной в наших местах религии. — Если его кто-то видит, то такого человека в скором будущем ждут серьезные испытания.

Ну, бес не бес — это вопрос спорный и открытый. Для кого-то бес, для кого-то йети. В любом случае надо было спать, утро вечера мудренее. Они улеглись, каждый в своей палатке, в обнимку с ружьями и Андрей, после пережитых потрясений и выпитого заснул сном праведника. И приснился ему необычный сон. Вообще он из тех, кому снятся сны, но этот — был запредельно фантастическим.

Он оказался во сне перед каким-то лифтом. Тут же стоял представительный мужчина в костюме, с короткой бородкой.

— Как к вам можно обращаться? — спросил Андрюша.

— Петр, — представился мужчина.

— А меня Андрей зовут, а что это у вас за лифт, куда на нем можно проехать?

— Да куда угодно, — ответил мужчина, хотя и при исполнении, но очень доброжелательно, попросту, безо всякого высокомерия.

— Ну и как там? — не унимался Андрей.

— Да по-разному. Это, смотря куда поехать: вверх или вниз, — ответил Петр.

— А можно посмотреть? — спросил мой друг.

— Разве что недолго, — легко согласился Петр, и они зашли в лифт. — Куда поедем?

— А давайте вниз, — предложил Андрей.

— Давайте, — согласился Петр и нажал самую нижнюю кнопку.

Лифт тронулся, они спустились, и, когда дверь открылась, оказались в каких-то толи пещерах, толи шахтах, толи тоннелях, наподобие той части метро, которая начинается после освещенной станции, и где ходят поезда. Было тускло, сновали какие-то существа, соединяющие в себе звериные и человеческие черты.

Им навстречу попался тип, очень похожий на ходящего на задних ногах козла. Морда его — напоминала страшненькое лицо, точнее рожу, в глазах — было что-то осмысленное. Все остальные такого же типа существа его шпыняли, толкали, а он воспринимал это как должное. Андрею стало его жаль, и, выбрав подходящий момент, он спросил:

— Ну как тут у вас?

— Да погано, не видишь что ли, — просипело существо человеческим голосом.

— Где ты тут живешь? — поинтересовался Андрей.

— А? — не поняло существо.

— Ну, дом-то твой где? — переспросил наш путешественник, но его собеседник был невнимателен и не уразумел вопроса. Сам что-то стал объяснять, при этом ежась, морщась и кося глазами по сторонам, потирая себе уродливые коричневые щеки грязными заскорузлыми пальцами. Андрей, ничего не поняв из этих ужимок:

— Может, посмолить хочешь? — спросил он, протягивая своему собеседнику пачку сигарет, и сам закурил. Они пошли по тоннелю. Андрей оглянулся, чтобы узнать, не пора ли возвращаться, экскурсовод Петр чуть отстал, но ничего не говорил, задумался видно о чем-то своем.

Он снова посмотрел на своего нового знакомого, который дымил его сигаретой, но тут из бокового прохода выскочил какой-то огромный верзила с большущей головой и страшной пастью. Он вцепился зубами в говорящего козла, словно прожорливый Сатурн, откусил ему башку, схватил тело под мышку и зашагал прочь, только на земле осталась лежать недокуренная сигарета.

— Ничего себе, — сказал или просто подумал опешивший Андрей. К нему подошел Петр:

— Ну, наверное, хватит с тебя, — сказал он. Они вернулись к лифту.

— А как там, наверху, можно туда поехать? — спросил Андрей, когда они очутились в уютном лифте. Петр покачал головой:

— Нет, сегодня нельзя, времени уже нет.

— А если как-нибудь потом? — не унимался Андрей.

— Зачем тебе это, увидишь в свой срок, — сказал Петр, пытаясь его урезонить.

— «В свой срок» понятно, все там будем, — сказал Андрей. — Но я имею в виду в командировку. Может, как то устроим?

— Ну, если хочешь, устроим, — сказал Петр, глядя на Андрея своими спокойными ясными глазами и чуть-чуть улыбаясь. Лифт остановился, открылась дверь и… Андрей — проснулся. В лесу, в палатке.

Приснится же такое. Но поохотившись, он вернулся в город и забыл про этот сон.

Быстро пролетели несколько месяцев… И вот он попал в тот сон снова. Так бывает. Если сны жуткие, то люди обращаются к психиатру. Если приятные, то просто живут дальше.

— Ты же просил про командировку, — сказал старый знакомый, Петр, все так же улыбаясь, словно они не расставались. — Поехали.

Андрей не стал препираться, ведь действительно, просил, было дело. Они зашли в лифт.

— На первом этаже ты уже был. Там, то же самое, — сказал Петр по-деловому.

— Тогда на второй, — предложил Андрей. Петр нажал нужную кнопку.

Они попали в сумрачный город, где шла война. Это Андрей понял сразу, потому, что бывал в горячих точках. Если тут и существовало небо, то из-за дыма и пыли его невозможно было разглядеть. Те, кто находился здесь постоянно — так же беспросветно страдали, что и козлоногие внизу, но они уже чуть больше походили на людей, хотя людьми их можно было назвать только с натяжкой. Остервенело уничтожая друг друга всеми способами, они не испытывали при этом ни малейшего удовлетворения.

Вернувшись в лифт, Андрей с Петром поднялись на третий уровень и снова вышли наружу. Мой любознательный друг, походив вокруг, посмотрев на людей, не заметил особой разницы с тем, что видел ежедневно в родном городе. Хотя город был другой, но мало ли городов на свете, на этом и, извините, на том. Этот уровень, по его мнению, соответствовал нашему реальному миру, но чем-то очень отличался. Пожалуй даже больше чем Москва отличается от Парижа.

Четвертый этаж — оказался чуть поинтереснее — там уже легче дышалось, не было никакой толкучки и жители, хотя и говорили на понятном языке, были как-то необычно приветливы. Как курортники европейцы, или, все более и более редкие, коренные москвичи с петербуржцами.

На пятом этаже, когда они туда поднялись, было просто чудесно и очень комфортно. Наш путешественник поднимался и на более высокие уровни, но там — ему было немного не по себе. Не удавалось найти общий язык с находящимися там людьми, которые были милы и приветливы, но казались задумчивы. Он не понимал их мыслей, не знал, чем они живут, и чего хотят. Поэтому, воспользовавшись любезностью Петра, вернулся на пятый уровень и — завис там на целую неделю.

Он познакомился с молодой женщиной лет тридцати, они уехали с ней в горы и летали там на дельтаплане. Сойдясь с ним поближе, новая подруга призналась ему, что… умерла в 75 лет.

— Ты хорошо сохранилась, — сказал он ей.

— Дело не в этом, — ответила она. — Просто здесь можно быть в том возрасте, в котором нравится.

Их отношения развивались, но до интима не дошло. В какой-то момент Андрей заскучал по дому и стал собираться. Он спросил подругу:

— Как ты думаешь, мы встретимся?

— Если ты хочешь, — ответила она.

— Я хочу, — признался он.

— Тогда встретимся. Через… пятьдесят лет, — ответила она. — Ты будешь жить долго.

— Ты, наверное, состаришься тут опять. Забудешь меня, — предположил он.

— Не беспокойся, время относительно, — ответила она ему. — Для тебя полвека, для меня пройдет всего месяц, и мы опять увидимся.

Они обнялись на прощание у лифта, и тут Андрей услышал голоса. Он открыл глаза, почувствовал страшную боль во всем обожженном теле, застонал.

— Ничего себе, живой, а мы думали «откинулся», — сказал медбрат. Он вызвал врачей и те стали лечить вернувшегося с того света.

Андрей полгода лежал в разных больницах. Ему пересаживали кожу. От него ушла жена, уверенная, что он останется инвалидом и не хотевшая с ним возиться. То, что он несколько лет воспитывал ее ребенка, не пил и все нес в дом — было мгновенно забыто.

Но через полгода он на костылях отправился в военкомат. Там ему сказал, что теперь он не военнообязанный. Это Андрея огорчило, он заявил, что десантники не сдаются и действительно скоро начал ходить самостоятельно. Правда на перемену погоды у него болит нога, через которую прошел удар электрического тока в 2000 вольт.

Примерно в это время я его и повстречал на улице «Правды» с двуцветным лицом. Он мне рассказал про несчастный случай, но про видения во время двадцатиминутной отключки, про путешествия в лифте — долго не говорил.

Только через несколько лет, когда мы поехали на соревнование по подводной охоте в Кабардинку он, сидя на пляже и поглаживая огромный шрам на ноге, вспомнил эту историю и рассказал подробности. Он к этому времени опять женился, я был шафером, а заодно и шофером на свадьбе.

— А похожа твоя жена на ту женщину? — спросил я.

Он посмотрел на плещущуюся в волнах супругу и помотал отрицательно головой:

— Нет, ничего общего.

— Шикарная история, — сказал я. — Тебе надо про это не написать.

— Да неохота, — ответил он. — Еще примут за психа.

— Ну, давай тогда я напишу?

— Пиши. Дарю, — сказал он со смешком. Я обрадовался, но, как оказалось, рано. Когда мы в тот вечер вернулись домой, все молча сидели, уставившись в телевизоры. Оказалось, что какие-то террористы захватили самолеты и врезались в нью-йоркские небоскребы.

Потом было еще что-то и еще. В общем, прошло двенадцать лет, прежде чем у меня что-то получилось написать.