Королева зимнего бала

Елена Нестерина, 2008

Вера Герасимова пришла в новый класс – и на свою беду понравилась гопнику Пряжкину. Ради неё Пряжкин бросил трёх девчонок, за которыми одновременно ухаживал! Но от этого Вере никакой радости – ведь получается, что она выглядит так, как девушки, которые нравятся гопникам. А в своих мечтах она принцесса, она любит приключения, возвышенных героев и классическую музыку, ей так хочется иметь друзей – но приходится создавать неприступный вид и изображать, что ей нет дела до посредственных одноклассников. Которые на самом деле восхищаются ею и даже завидуют… Вериной интересной жизни завидуют – в существовании которой она всех убедила. Как остановить карусель этих противоречий, объясниться, подружиться? Похудеть – в конце концов?!

Глава 3

Записка от таинственной личности

Вера любила уроки физкультуры — и ненавидела одновременно. Любила за все те нагрузки, которые на физкультуре заставляли выполнять — потому что ей приятно было испытывать себя на прочность. И ненавидела, конечно же. За форму. За свой спортивный костюм, в котором, разумеется, сама себе не нравилась.

И ещё ненавидела за то, что она, при всех прочих выдающихся результатах, не умела лазить по канату. Ну никак! Даже самые слабосильные девчонки с ручками-былиночками раз-раз-раз! — и оказывались на самом верху толстого каната с завязанным узлом хвостом. А она не могла. Правда, не умела лазить ещё и кругленькая пышечка Муся Гладышева — так ей никакой образ девушки-воина был и не нужен. И собой эта девочка-шарик была кажется, совершенно довольна. А Вера… Вера хотела покорить и канат. Она ведь даже приходила специально, когда в зале никого не было, тренировалась, пытаясь скоординировать действия своих рук и ног. Но или канат игнорировал её старания, или тяжёлая пятая точка перевешивала — так что ничего у Веры не получалось. Поэтому больше всего перед каждым уроком она боялась, что физкультурник заставит на эту непослушную гадость забираться.

Но сегодня этого не случилось. Девочки сдавали на оценку отжимания от лавки, а мальчики подтягивания. Вера лихо отжалась сорок раз, получила свою пятёрку, понаблюдала, как девчонки, не стараясь, выполнив по пять-десять отжиманий, отходили с «троечкой». Им было просто лень, понимала Вера, они вполне могли отжаться гораздо больше неё — и девчонкам это не составляло труда… Но им было явно не до этого.

Потому что все они мчались смотреть, как будут подтягиваться мальчишки. На перекладинах, приделанных к верхней части «шведской лестницы», уже мотались первые двое. «Раз, два, три!» — хором считали девчонки количество подтягиваний Женьки-рыжего. Его конкурент Столбиков подтянулся один раз и упал вниз. А рыжий дотянул до пяти раз, спрыгнул — и был встречен овацией.

Вера стояла рядом с девчонками, которые, сидя на лавке, визжали, хлопали в ладоши и подпрыгивали. Лицо её казалось непроницаемым. Она просто боялась показаться смешной — и всё. И не догадывалась, что на самом деле девчонкам, что иногда оборачивались на неё, наоборот, было неловко за то, что они как дурочки визжат, а она — вся такая из себя взрослая, выглядит так интересно, что мальчишкам, наверняка, Верка гораздо больше нравится, чем они…

Вот настала очередь отличника Терехова подтягиваться. Он серьезно занимался спортом — боксом, и, как краем уха слышала Вера, уже добился каких-то выдающихся побед.

Смотреть на него было очень приятно. Терехов подтягивался легко, красиво, без всякого труда. Десять, пятнадцать, восемнадцать… Когда перевалило за двадцать пять, физкультурник велел ему спрыгивать. И правильно — подумала Вера, — чтобы не видеть, как дальше для красивого подтягивания Терехову уже потребуются усилия. Шоу должно вовремя кончаться.

Его сменил на перекладине Игорёк Денисов. Позор его равнялся нулю подтягиваний. Как ни дёргался и ни корчился Игорёчек, силёнок ему не хватало. Вера вспомнила свой давний удар ему пяткой в лоб — и ей стало стыдно. Эх, тётя, с таким несчастным слабаком справилась…

Но тут же всплыл в памяти и образ ненавистного Пряжкина. А он, кстати, где? Опять прогуливает? Или боится опозориться? А вдруг он тоже не умеет подтягиваться — как она по канату лазить? Вот и прячется, бережёт свой имидж от краха… «Мы похожи! — с ужасом подумала Вера. — Неужели это судьба сама ставит дурацкого Пряжкина мне в пару?! Мы должны быть с ним вместе — то есть противными матершинниками, будущими уголовниками? Я не хочу!!!»

Почему из всех мальчишек этого класса она понравилась именно Коляну Пряжкину? Неужели это тоже — знак судьбы, против которой она пытается переть на танке? Может, судьба предлагает ей стать спокойной широкобокой домохозяйкой — мечтой мордастого пролетария Пряжкина? А она рвётся в герои… в то время как в девушки-герои предусмотрен кто-то из её одноклассниц, таких лёгких, стройных. Вот встретит, сразу представила Вера, кого-нибудь из девчонок её восьмого «А» какой-нибудь мастер-ниндзя — и начнёт учить. И в такого супергероя превратится со временем эта балдень на тонких ножках! Но останется стройненькой, красиво и в меру накачанные мышцы добавят телу гармонии и изящества… А с такой пышной фигурой, как у неё, Веры, конечно же, только в сумо надо записываться, трескать центнерами рис и набирать ещё больший вес…

От этих уничижительных мыслей у Веры совсем испортилось настроение. Она уселась на гимнастическое бревно и отвернулась от всех. Но даже со спины вид у неё был до такой степени неприступный, что подходить к ней никто не решался. А Вере так, наоборот, хотелось, чтобы кто-нибудь спросил у неё, что случилось, заговорил бы, отвлёк, рассмешил. Но кто об этом догадается?

Физкультурник вновь свистнул в свисток, призывая построиться. Как гордый крейсер «Варяг» Вера прошествовала к своему месту в строю, спокойно встала. И услышала:

— Герасимова, мы будем новогодний вечер устраивать. Если пойдёшь, с тебя пятьсот рублей и ёлочная гирлянда.

Это Катя Марысаева, стоящая на несколько человек впереди Веры, шептала ей за спинами девчонок.

— Ты знаешь, Марысаева, я буду занята, — с деловым видом заявила Вера.

— А, ну ладно… — и Марысаева, кажется, совершенно не расстроилась по этому поводу.

После физкультуры, в кабинете географии Марысаева уже носилась с косметичкой, в которую складывала собранные на новогодний вечер деньги, и списком. В него она вносила сведения о том, кто что должен на этот вечер принести. Список, как она пояснила, поможет всем не забыть, кто за что отвечает. И спросить потом чтобы было с кого.

— Так, Герасимова не идёт… — мельком взглянув на Веру, проговорила Марысаева и вычеркнула Веру из своего списка. — Столбиков, тогда ты ёлочную гирлянду принеси. Нужно несколько гирлянд, мы их по стенам развесим — получится настоящая дискотека.

Кирилл Столбиков что-то промычал про то, что лишней гирлянды у него нету. Но Марысаева показала ему маленький изящный кулачок, прошипела: «Так купи!» — и Столбиков покорно вздохнул. Катька переключилась на девчонок, которые должны были заниматься покупкой напитков и сладостей для праздничного фуршета. Это она придумала, что будет фуршет — а не как раньше в младших классах: каждому по бумажному стаканчику, пирожному, леденцу и яблоку, и чтоб за чужие порции не хватались! Все ведь теперь взрослые, а фуршет, когда подходи и бери, что хочешь — это круто…

Не обращая больше на её суету внимания, Вера уселась за свою парту — в компанию всё к тому же флегматичному Столбикову. Влетела географичка — начался урок.

…По рядам кто-то передавал записку, сидящий впереди Миша Севастьянов шлёпнул её перед Верой. «ГЕРАСИМОВОЙ» — с удивлением прочитала Вера на сложенной вчетверо бумажке. Что и говорить, артисткой она стала замечательной — ни один мускул не дрогнул у неё на лице, когда девочка, почему-то заволновавшись, осторожно раскрыла бумажку. Записка была, конечно, не от Пряжкина — его корявый почерк она научилась узнавать, даже если Колян пытался писать печатными буквами. Но кто же это прислал? Девчонки решили подшутить? Вряд ли…

«ВЕРА, ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИХОДИ НА НОВОГОДНИЙ ВЕЧЕР!»

Вот что было написано в записке. И всё — ни подписи, ни пояснения, зачем кто-то непременно хочет её на новогоднем вечере видеть.

Вера оглядела одноклассников. У доски шлёпала указкой по криво висящей географической карте напряжённая Лиля Кобзенко. Она очень старалась — ведь ей грозила двойка в четверти. Остальные или смотрели на неё, или в учебники. Марысаева, правда, что-то писала — наверное, списки продуктов в порядок приводила. Вряд ли записка — её рук дело. Ведь она не оставляет надежды как-нибудь вернуть ухажёра-Пряжкина, а вечер с танцами — удобная возможность попытаться. Так зачем ей ещё и Веру на вечере видеть?.. Да и почерк у Катьки другой. Прожумайло через парту пыталась привлечь внимание этой же самой Марысаевой — наверно, чтобы предложить чем-нибудь дополнить её список. Пряжкина в классе не было — как обычно, прогуливал, Денисов уныло зевал… Кто же?! Кому это надо? Зачем?

Вопросы Веры так и остались без ответов. А может, это вызов? — догадалась она к концу урока. Кто-то хочет проверить, как она откликнется на него. Придёт ли отсвечивать, позорясь на фоне бойких красоток?.. Но Вера ведь не трус? Не трус Вера. Не трусиха. А значит… Вызов принят!

— Кать, я передумала, — заявила она, подойдя на перемене к Марысаевой. — Возьми мои пятьсот рублей, я приду на праздник.

— Ага, — без всякой радости или огорчения кивнула Катька, сунула деньги в свою специальную косметичку, вытащила список, поставила галочку напротив Вериной фамилии. И сказала. — Тогда, Герасимова, с тебя всё равно гирлянда. Нам много надо. И музыки какой-нибудь клёвой — на всех носителях. Это каждого касается, слышите?

— Хорошо, — согласилась Вера.

Их диалог слышали практически все. Кроме отсутствующего Пряжкина.

Но таинственный отправитель записки так никак и не проявился.

Весь вечер думала об этом странном событии Вера, ни до чего не додумалась и пришла к весьма разумному выводу, который вполне успокоил её — такие записки прислали всем. Чтобы все растяпы и рассеянные не забыли явиться на новогодний вечер. Только почему же записки послали так рано?..