Влюбленная. Гордая. Одинокая

Елена Левашова, 2021

Однажды он уже разбил ей сердце. Любе следует опасаться Мирослава, но девушку снова безумно влечет к нему. Их зарождающиеся отношения так похожи на сказку, и он, кажется, изменился… Можно ли снова доверять Мирославу или стоит держаться от него подальше? Непростой выбор усложняется до предела, когда он становится подозреваемым в убийстве, а она – свидетелем обвинения…

Глава 2

Мирослав

— Доктор Боголюбов, просыпайтесь, — девичий ласковый голосок врывается в мой беспокойный сон, где я бегаю по джунглям с автоматом и убиваю зомби. — Мир, или мне по-другому тебя разбудить?

Силуэты зомби рассеиваются в небытии, сменяясь миловидной мордашкой Дианы. Черт… Неужели я все испортил? Нога девушки соблазнительно покоится на моем бедре, а шаловливые пальчики выводят сердечки на груди.

— Диана, прости, я свинья. У нас… было? Ничего не помню, — беспомощно оглядываюсь, цепляя взглядом валяющиеся на полу пустые бутылки из-под спиртного. Хорошенькое дело — нажраться и трахнуть будущую коллегу по бизнесу.

— Конечно, было, док, — довольно усмехается она. — И я не против повторить.

Девушка продолжает вырисовывать на моем теле фигурки.

— Это неправильно, Диана Руслановна. Теперь мы партнеры, забыла?

— Мир, ты мне нравишься. Одно другому не мешает, так?

Диана приподнимается на предплечьях и впивается взглядом в мое лицо. Только сцен ревности сейчас не хватает! Страстные огоньки на дне ее глаз затухают. Девушка обиженно оборачивается полотенцем и встает с кровати. Потягивается, как ленивая породистая кошка, даже сейчас не оставляя попыток меня соблазнить.

— Мешает, Диан. Ты выбрала не того принца. Нам вместе работать, — бесцветно, заглушая в голосе нотки возмущения, отвечаю я.

— Я поняла, Мирослав Михайлович. Забыли, — улыбается Диана. — Заедешь за мной в шесть?

— Зачем?

— Мы едем в банк. Нужна твоя подпись как совладельца клиники для оформления юридической документации. Остальные уже все подписали.

Диана непринужденно натягивает капроновые колготки и заправляет блузку внутрь длинной шерстяной юбки. Деловая женщина, ничего не скажешь! Только смотрит она так, словно хочет меня придушить.

— Договорились, Диана Руслановна. Надеюсь, вскоре бюрократическими процедурами будет заниматься экономист? Или юрист? Или…

— Все будет, Мир, — отвечает она нежно, словно я задал вопрос о ее сокровенной мечте. — Я лично займусь подбором сотрудников.

Звучит как угроза.

Диана проводит ладонями по озябшим плечам. На правом, чуть ближе к локтю, виднеется татуировка с каким-то китайским изречением. Буквы просвечиваются сквозь тонкую светло-голубую ткань. У нее есть еще одна — на спине, между лопатками. Ловец снов, с досадой вспоминаю я.

Щеки девушки вспыхивают от моего откровенного равнодушия и того, насколько оно для нее очевидно. Диана бодро подхватывает с пола сумку и спешит в прихожую.

— Пока, — шелестит, касаясь взглядом моего голого торса.

— Прости, друг. Я повел себя как мудак.

— Ничего, — улыбается она. — Я тоже хороша, выпила лишнего, набросилась с поцелуями. Надеюсь, ты не подумал, что я такая…

— Нет, конечно. До вечера.

Захлопываю дверь, прогоняя аромат духов и чужое присутствие. Пустые бутылки валяются посреди комнаты как немой укор. В голову вклиниваются обрывки воспоминаний: вечеринка с коллегами, мелькающая разноцветными огнями светомузыка ночного клуба и море спиртного…

Стягиваю с дивана постельное белье и загружаю его в стиральную машину. Под подушкой нахожу пустую пачку от презервативов. Черт! Мне хватило проблем на работе из-за романов с медсестричками. Еле отделался, хватит.

С отцом Дианы — Русланом Шестаком — я познакомился год назад на конференции в Лондоне. Блестящий хирург, гинеколог-репродуктолог, он убедил меня развиваться в перспективном направлении медицины, связанном с ЭКО и репродуктологией в целом. Я прошел специализацию и набивал руку, оперируя в гинекологическом отделении областной больницы. А потом у Шестака появилась идея фикс: открыть собственный многопрофильный центр, объединяющий под своей крышей узких специалистов. Мне нравилась гинекология, и я не очень-то хотел прекращать оперировать и заниматься консультированием бездетных пар. Руслан Александрович выслушал мой отказ вежливо, предложив войти в долю.

Как ни странно, меня поддержали отец и Роман Рябинин — профессор медицинского университета и, по совместительству, отец Богдана Рябинина — близкого друга детства. Бизнес моего отца, некогда обеспечивший мне сытое детство и юность, терпел убытки, поэтому общая доля нас троих как инвесторов составила всего тридцать процентов.

Семьдесят же принадлежали Руслану Шестаку и его дочери: начинающему пластическому хирургу и красавице, светской львице — Диане.

А вчера я все испортил! Подставил под удар наше будущее партнерство и отношения близких мне людей с самим Шестаком.

Устало тру виски, вспоминая ее губы на своей шее и необдуманно сказанные мной пьяные комплименты…

После обеда снегопад усиливается. Мягкие хлопья покрывают стекло и бесшумно опускаются на землю, крыши домов и машин.

Я бросаю взгляд на часы и собираюсь избавиться от пропитанного кровью и потом халата. Делаю несколько шагов в сторону ширмы и вздрагиваю от хлипкого звука распахнувшейся двери кабинета. Ко мне без стука врывается операционная медсестра Таисия Алексеевна.

— Давление у Вишневской нормализовалось, Мирослав Михайлович, — устало говорит она, поправляя сползшие на нос очки. — С ребеночком все в порядке.

— Кто ночью дежурит? — облегченно вздыхаю я.

— Митрохин. И я.

— Таисия Алексеевна, препараты крови я отменяю.

— И эритроцитарную массу?

— Ее тем более. Продолжаем антибиотик по схеме.

Таисия Алексеевна коротко кивает и делает отметку в листе назначения. Скупого взгляда хватает, чтобы заметить пятна крови и на ее халате.

— Поезжайте, доктор, — мягко произносит она, внимательно посмотрев мне в глаза. — Ваша смена уже три часа как закончилась. Выходим девчонку, не волнуйтесь.

— Спасибо. Я как раз собирался, но…

— Куда это ты собирался? — протяжно обрывает мою речь застывшая в дверном проеме Диана. Она широко улыбается, теребя висящее на сгибе локтя пальто. — Здрасьте, — небрежно бросает приветствие Таисии Алексеевне. Медсестра здоровается с ней и, пожелав мне спокойной ночи, выходит.

Диана приближается, не замечая сквозящие в моем взгляде задумчивость и утомленность. Ее пряно-цветочный аромат перебивает в ординаторской запахи дезинфекторов и лекарств.

— Ты решила сама заехать за мной?

— Да, доктор Боголюбов. У меня сегодня выходной, стало скучно, поэтому… я здесь. Едем?

— Да. Дай мне десять минут на душ, а после… я к твоим услугам.

— К чьим это ты услугам?

Никита Чернов с женой Олесей — собственной персоной. Заваливаются в ординаторскую, как к себе домой. Судя по возбужденному блеску в глазах Ника — он чем-то страшно доволен. Ну… или его женушка сегодня в хорошем настроении и не выносит мозг. Странная парочка, глядя на которых, убеждаешься в своем решении никогда не жениться.

— Да так, не берите в голову, — улыбаюсь я. — Привет, Олесь, как дела?

— Отлично, Мир. Вот… приехала с мужем попрощаться. Я еду в Испанию по горящей путевке, — восхищенно отвечает Олеся. Заправляет длинную каштановую прядь за ухо и переводит заинтересованный взгляд на Диану. Знаю, Олеся ревнует мужа к каждому столбу, к слову, небезосновательно, но ревновать к Ди? — Привет, Диана. — Олеся делает вид, что только что ее заметила.

— Привет, Олесь, — вскидывает подбородок Ди. — Приятной поездки. А Ник разве не едет с тобой?

Вот же дернул ее черт уколоть Олесю! В карих хищных глазах шатенки мгновенно вспыхивает едва скрываемая ярость. С трудом подавляя желание отбрить Диану, Олеся отвечает:

— У моего мужа ответственная должность. И он много работает. Мы после поедем… летом, например. — Звучит как оправдание.

— Любимая, в аэропорт опоздаем. Пока, докторишки, хорошего вечера! — Ник распахивает шкаф, вешает свой халат и уводит погрустневшую супругу от греха подальше.

— Пока! Приятного отдыха! — в унисон щебечем мы с Дианой, пытаясь растворить повисшую неловкость.

— Поторопись, Мир. А то и мы опоздаем, — заботливо произносит Ди, когда мы остаемся в кабинете одни.

Холодный ветер теребит влажную после душа челку. Тонкие каблучки сапожек Дианы отдаются эхом от кирпичных стен больницы. Она демонстративно кладет ключи от своей машины в сумочку и подходит к пассажирской двери моей новой «бэхи».

— Потом довезешь меня домой, о’кей?

Не хочу показаться грубым и согласно киваю. Мне все равно, куда мы едем, я хочу разобраться с делами и очутиться дома. Отираю ладонью лицо, прогоняя мельтешащие перед глазами кадры: отслойка плаценты у беременной, кровотечение, угрожающее жизни снижение объема циркулирующей крови, экстренное кесарево сечение…

— Мир, а почему бы нам не попробовать? — прерывает тишину Диана.

В голове что-то громко щелкает. Ее неожиданный вопрос возвращает поток моих мыслей к исходной точке. Диана безуспешно прячет во взгляде неловкость, запоздало жалея о сказанном как о глупости, и заправляет за ухо свою высветленную прядь.

Я застываю на мгновение, застигнутый ее вопросом врасплох, а очнувшись, произношу:

— Я задумался, прости. О чем ты спрашивала?

— Мир, я предлагаю нам попробовать. Ну… отношения… — по слогам произносит она.

В ноздри забивается аромат ее духов, а под кожу — проникающий насквозь, словно лазерный луч, пристальный взгляд. Я с трудом вспомнил, как провел с ней ночь, но отчетливо осознаю, что терять свободу и связывать себя обязательствами не хочу.

Замечаю, как в луче мелькнувшего в салоне уличного света блестят глаза Дианы.

— Диана, солнышко… — отвечаю и резко отворачиваюсь, словно споткнувшись о ее взгляд. — Поверь, я не стою того. Я не из тех, кто строит отношения, встречается, женится. — Она продолжает с надеждой смотреть на меня. — Я только трахаюсь, усекла?

Да, грубо. Я козел, бесчувственный мудак, кретин… что там еще? Знаем, проходили. Я слишком хорошо помню, каково это — быть отвергнутым, ненужным, лишним, чтобы снова нырять головой в это дерьмо…

— Мир, это все упрощает, — ледяным тоном произносит она. — Раз уж тебе все равно с кем, тогда пускай это буду я. Отец обрадуется, если партнер по бизнесу станет его зятем.

Я сжимаю кожаную обивку руля так сильно, что белеют пальцы.

— Что? Прости, Диана, пожалуй, это слишком даже для меня.

Съезжаю с дороги на парковку большого блестящего банка. Вот это я влип! Диана, почувствовав мою неловкость, мелодично щебечет:

— Мир, я пошутила, ты чего? Я не хочу выходить замуж в ближайшие десять лет. Карьера — все для меня.

— Правда? Диан, прости меня, пожалуйста, солнце. Знала бы ты, какое я сейчас испытываю облегчение! Не поверишь, я тоже не собираюсь жениться. Вообще.

— Поужинаем вместе? После банка. — «Опять двадцать пять!»

— Нет, красавица, я очень устал. Сегодня не операционный день, но у меня были две экстренные.

— Ладно, расслабься уже, — натянуто улыбается она, когда мы поднимаемся по мраморным ступенькам и оказываемся в ярко освещенном холле банка.

Диана кому-то звонит, и через несколько минут из блестящих дверей лифта выплывает моложавая темноволосая женщина, выстраиваясь по стойке «смирно».

— Добрый вечер, меня зовут Оксана Сергеевна Федорцова. Руслан Александрович звонил мне и ввел в курс дела.

Она поочередно протягивает нам руку для приветствия, а затем жестом увлекает за собой.

В опустевшем мраморном коридоре слышатся только наши шаги. Федорцова останавливается перед просторным кабинетом с белыми пластиковыми перегородками вместо стен и уходит.

Я снимаю пальто и откидываюсь на спинку весьма удобного сиреневого кресла. Диана присаживается на краешек, манерно выпрямляется и приглаживает разметавшиеся на ветру короткие пряди. Стрелки часов зловеще тикают, обостряя повисшее молчание. Диана ерзает на месте, а потом первой прерывает его.

Тепло улыбнувшись, она вспоминает вчерашнюю вечеринку и выходки перебравших со спиртным коллег. Я успокаиваюсь и забываюсь на миг, принимая ее веселость за чистую монету.

— А помнишь, как пожилая медсестра вчера пела в караоке? Ну, эта… как ее? Из твоего отделения? Вот кто-то с го-о-о-рочки спустился! — кривляется Диана, копируя бабу Зину.

— Зинаида Львовна? Да, баба Зина у нас огонь! — улыбаюсь я во все тридцать два зуба, пока мы ждем менеджера. — А как Олеська Чернова отжигала? Жена Никиты, помнишь?

— Да! — театрально протягивает Диана и закатывает глаза. — Ей противопоказан алкоголь. Так выплясывать на глазах у подчиненных мужа… Это… Хм. Да и на Никите она висела, как обезьяна на пальме.

— Да ладно тебе! Зато было весело.

Я готов сделать что угодно, лишь бы не возвращаться к разговору о проведенной вместе ночи, отношениях или, куда хуже, женитьбе.

Облокотившись на стол, я подхватываю табличку менеджера и кручу ее в руках.

— Перепелкина Любовь Петровна. Ну ни фига себе совпадения! — выпаливаю я.

— Ты знаешь ее? — небрежно бросает Диана.

— Я знал другую, с такой же фамилией… Не бери в голову. Видела бы ты ее — настоящий бомбовоз! Бомба, а не девушка. Она может работать вышибалой в клубе, но никак не менеджером солидного банка.

Диана внимательно смотрит на меня, а затем начинает громко смеяться.

— Ну ты даешь, Боголюбов! А-ха-ха! Бомбовоз, подумать только. Офигеть! Я смотрю, ты пялишь всех без разбору…

Ее раскатистый смех тонет в звуке открывающейся смежной двери. Кабинеты банка оснащены подсобками для сотрудников: выходит, пока мы здесь болтали, менеджер прятался совсем рядом с нами? За хлипкой узкой дверью?

— Добрый вечер, извините за опоздание, — доносится уверенный громкий голос, а затем из дверей появляется она… Люба.