Две капли голубой крови! Или я ничего не должна тебе, мама

Елена Королевская

История-исповедь в ситуациях. О непростых отношениях матери и дочери. Книга жесткая, она встряхнет, как продуктивный сеанс у психотерапевта. Читателю обеспечен тонкий баланс эмоций: от гнева до принятия, от негодования до искреннего желания понять. Надо ли учиться любить или это чувство безусловно для детей и родителей? Имеем ли мы право чего-то хотеть от близкого человека в режиме требования? Что правильнее – простить или вычеркнуть из жизни? Каждый сделает вывод сам.

ЗВОНОК

Мне недавно исполнилось двадцать шесть. За окном солнечное осеннее утро. Воскресенье. Я дома одна. Дочка, как обычно на выходных, пошла к своему отцу, он забрал ее еще накануне совсем рано утром. Как же здорово, никуда не спеша, просто поваляться на диване, листая модный журнал. Я журналы не читаю, но картинки рассматривать люблю. Я мысленно с удовольствием примеряю наряды, и тут звонит телефон. Вставать невыносимо лень, но телефон настойчиво трезвонит и трезвонит.

— Кому я вдруг понадобилась с утра в выходной день? — я раздражаюсь, невольно смотрю на часы, — только пол десятого, а вдруг я еще сплю? Опять, небось, с каким-то соцопросом или рекламой, совсем обнаглели уже, и по выходным от них нет спасенья.

Телефон замолчал, кто-то не дождался.

— Ну и чудненько, — только и успела подумать, как телефон зазвонил снова. — Вряд ли это совпадение, когда два звонка подряд, да еще так долго держат трубку, видимо, все же кто-то из своих пытается дозвониться, зная, что я дома. Ну ладно, подойду, — я буквально соскребаю себя с дивана, за трубкой надо выйти в коридор. — И почему бы не класть ее рядом? — в очередной раз ругаюсь я на себя.

В коридоре меня встречает большое круглое зеркало в массивной раме. Под ним на тумбочке пищит специально установленной, противной и резкой мелодией телефон. Это сделано для того, чтобы его хотелось побыстрее выключить, а значит — подойти. Взглянув в отражение, я испугалась — плохо смытая с вечера субботы тушь растеклась, образовав темно-синий синяк под правым глазом.

— Красавица, — промелькнуло в голове, — вот сейчас бы поклонники на тебя полюбовались, ни бровей, ни ресниц, одно бледно-синее пятно. Надо оттереть, а то и самой страшно!

И чтобы оставить руки свободными, я зажимаю пиликающую трубку между левыми плечом и ухом.

— Але! Да! — невнятно бубню я.

— Привет, — бодро отвечает мне Ирина, моя младшая сестра.

— Привет, привет, как дела? — обрадовалась я, что хоть свои, значит, не зря вставала.

— Да все нормально. Слушай, а ты с матерью вчера не разговаривала? А то я что-то второй день не могу до нее дозвониться? — немного взволнованно, спрашивает она.

— Ну началось! — скисаю я тут же.

Как обычно, в последнее время от вопросов про мать у меня сразу портится настроение.

— Ира, ну ты же все знаешь! Ну чего спрашивать-то? — отвечаю я недовольно, уже понимая, что единственный выходной день, скорее всего, будет испорчен.

Мы только в пятницу вечером коротко созванивались, как раз по маминому поводу, я делилась неприятными результатами звонка. От воспоминаний на душе опять стало тяжело.

— Не-е, ну мало ли? — протягивает она.

— Ну чего «мало ли»? — переспрашиваю я более мягко. — С пятницы ничего не изменилось, — а в голове снова прокручивается пятничная ситуация.

В пятницу, по дороге со школы домой, моя дочь с провожающей ее до дома няней встретились с нашей мамой на улице. Катя шагнула к бабушке навстречу и поздоровалась, а наша бабушка с гордо поднятой головой бравым шагом, глядя вперед, пронеслась, не притормозив, мимо внучки как мимо пустого места. Представить не могу, что моя дочь почувствовала, и как смутилась перед идущими рядом одноклассниками. Живут все рядом и знают ее бабушку. Посыпались неприятные вопросы. А что Катя может им объяснить?! Что бабушка перестала узнавать собственную восьмилетнюю внучку, обидевшись на дочь?

Татьяна — няня моей дочери, взрослая, казалось бы, девушка, бывшая одноклассница моей сестры, просто оторопела от маминого поступка. Она и так боится нашу маму «как огня». И если она приходит ко мне домой, то Таня, боясь скандалов, категорически отказывается находиться с ней в одной квартире, и просит меня подгадывать время так, чтобы они не пересекались. А тут такой фортель! Я предчувствовала, что скоро могу остаться без няни, что, к сожалению, и произошло. Кому понравится терпеть обзывания и стрессы?! А я, несмотря на подавленность этой ситуацией, считала, что в пятницу еще довольно хорошо все закончилось хотя бы потому, что мама не устроила прилюдно скандал на тему, что «няня нам дороже родной бабки», как она это умеет.

Катя опять пришла домой расстроенная. Объяснить и внушить ребенку, что не нужно принимать бабушкины поступки и слова на свой счет, что она не виновата, что это взрослые «с ума посходили», к сожалению, у меня не получалось, хотя я и пыталась.

— С пятницы, думаю, ничего не изменилось, мама жива-здорова и ходит гулять. А вчера был твой день, я ей не звонила, я работала, так что у меня без новостей, — я окончательно расстроилась.

— Слушай, сходим к ней вместе? Посмотрим, что там у нее дома творится? — с ноткой давления спросила сестра.

— Да что там может быть?! Дозвонимся попозже. И так один выходной, — сделала я попытку отвертеться.

— Ну Лена, мы же договаривались! — продавливает сестра.

Договаривались-то, договаривались, только как подумаю об очередном скандале, у меня прямо живот сводит, так не хочется идти, но раз договаривались, то куда денешься.

— Во сколько? — сдаюсь я, понимая, что не могу отказать.

— Давай в час у подъезда? — сестра ожила, почувствовав опору.

— Давай. Ну все, тогда в час? — безысходно спросила я, одновременно прощаясь.

— Все, — попрощалась сестра.