Находка для шпиона

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2018

Взрываются машины, ведется непрерывная слежка, не прекращаются погони, драки… Что случилось? Да ничего особенного. Просто одним осенним вечером тринадцатилетний парень Гошка Гуляев нашел в сквере кошелек с паспортом и какими-то бумагами. Нашел и, как полагается, решил вернуть находку хозяину. Вот с этого-то все и началось…

Глава 2

Лидия Павловна

— Пропал? — переспросил Леха. — А вы в ментуру-то обращались?

— Обращалась, — вздохнула женщина, — но они говорят, что еще рано. Мол, мало ли куда мог податься взрослый мужик… А я знаю, я чувствую — он попал в беду. Я до вашего прихода даже думала, что его… что его больше нет в живых, а теперь у меня появилась надежда… Вы и представить себе не можете, как я вам благодарна… Понимаете, сейчас про Толю нельзя уже сказать, что он исчез бесследно, след обнаружился. Я, конечно, не знаю, что делать… как быть…

— Можно обратиться к частному детективу, — робко предложил Гошка.

— На частного детектива у меня денег нет, — потупилась женщина. — Разве что занять… Но мне не у кого… И вообще это отпадает.

— А вашего сына могли похитить? — задал вопрос Леха.

— Похитить? Я не знаю… В наше время все возможно. — Женщина опять прикурила новую сигарету от старой. — Хотя я не понимаю, кому и зачем это нужно. Нет, вряд ли…

— Зачем вы так много курите? Вредно же, — вырвалось у Шмакова.

— Вредно? Жить вообще вредно, особенно когда теряешь единственного сына. Ладно, ребятки, спасибо вам большое. Я знаю, вы молодцы, честные ребята. Вот… — Она вытащила из бумажника пятьдесят долларов и протянула им. — Возьмите!

— Да вы что, тетенька? — взвился Леха. — Думаете, мы уж совсем рыла неумытые? Чтоб взять с вас бабки, когда такое дело? Ни в жисть! Правильно я говорю, Гошка?

— Конечно.

— А еще говорят, что нынче дети плохие… Спасибо вам, дорогие мои. Я даже не спросила, как вас зовут.

— Лично меня Лехой звать, а вот его — Гошкой.

— А я — Лидия Павловна.

— Очень приятно, — благовоспитанно проговорил Гошка. — Лидия Павловна, знаете, дайте нам ваш телефон, и мы вам свои телефоны оставим. Мало ли что вдруг понадобится…

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Лидия Павловна.

— Да я вот думаю… Каким образом ваш сын потерял бумажник? Либо он был пьяный…

— Не исключено, — вздохнула женщина.

— Либо в драке…

— Либо же нарочно выбросил, чтобы сигнал подать! — вдохновенно воскликнул Леха.

— Сигнал? Какой сигнал? Кому?

— Вам! Вам, Лидия Павловна. Мама, я жив! Вот какой сигнал!

— Алешенька, ты и вправду так думаешь?

— Ну да! Запросто!

— Да, да, наверное, ты прав. Недаром же я сразу почувствовала, как только этот бумажник увидела, что он жив, мой мальчик.

— Лидия Павловна, а кто он по профессии, ваш сын? — осведомился Гошка.

— Фотограф. Блестящий фотограф.

— А где он работает?

— Он свободный художник.

— А что это тут никаких этих штучек нет? — полюбопытствовал Леха.

— Каких штучек? — не поняла Лидия Павловна.

— Ну, всякой там аппаратуры…

— У Толи есть мастерская. Он там работает. Да и живет.

— Мастерская? У моей мамы тоже есть мастерская, — сообщил Гошка.

— А кто твоя мама?

— Художница.

— Ой, вы, конечно, извините, но только вы уверены, что ваш сын не в мастерской? Мало ли что бывает: загулял человек, выпил лишнего… — предположил Шмаков.

— Леша, ты меня совсем за старую дуру считаешь? Конечно, первое, что я сделала, — я поехала в мастерскую.

— И что?

— Ничего.

— Там все было как всегда?

— Абсолютно. А что это вы меня прямо как следователи спрашиваете?

— Да нет, что вы, — смутился Гошка. — Просто я думал…

— Ладно, мальчики, вот вам на всякий случай мой телефон, и я тоже запишу ваши номера.

Обменявшись телефонами, они простились с Лидией Павловной и молча вышли из подъезда.

— Ну, что скажешь? — начал разговор Шмаков.

— Что ты хочешь услышать?

— Чего делать-то будем?

— С чем?

— Гошка, кончай придуриваться. Надо шукать мужика-то.

— Где нам его шукать, Леха?

— Ты то место найдешь, где лопатник лежал?

— Найду.

— Тогда сейчас туда и двинем, пока еще не совсем стемнело.

— Давай, — пожал плечами Гошка. — Хотя столько времени прошло, если бы и было…

— Там люди ходят?

— А ты думал? Конечно, ходят, хотя…

— Что?

— Понимаешь, это у самого сквера было, может, в кустах что завалялось… Ладно, попытка не пытка.

Гошка привел Шмакова на то место, где вчера нашел бумажник.

— Да, тут, конечно, бесполезняк рыскать, тем более мы не знаем, чего ищем, — почесал в затылке Леха.

Все же для очистки совести они тщательно осмотрели кусты, нашли несколько разных окурков, две смятые пачки от сигарет, оторванную пуговицу.

— Пуговицу надо взять! — решительно сказал Леха. — А вдруг это его пуговица?

— Даже если его, что это нам даст?

— Эй, парни, вы чего тут рыщете? — раздался незнакомый мужской голос.

Они подняли головы.

Перед ними стоял мужчина средних лет в теплой куртке и кожаной кепке.

— А что, нельзя? — произнес Шмаков.

— Почему нельзя? Можно, даже нужно! — с улыбкой ответил мужчина, показавшийся вдруг Гошке знакомым.

— Чего? — удивился Леха.

— Да я тут вчера бумажник потерял… Выпил немного лишнего, ну и вот… Потерял.

— Мы не видели! — решительно сказал Гошка. «Откуда я его знаю? Откуда?» — стучало у него в мозгу.

— А заработать хотите?

— Чего заработать-то?

— Если вдруг найдете бумажник, уж будьте любезны вернуть, а? Я вам заплачу!

— Сколько? — сурово спросил Шмаков.

— Не бойся, не обижу! Понимаете, парни, у меня там паспорт одного моего корешка был… и водительские права… хрен с ним, с бумажником, да и деньги дело наживное, но вот документы чужие… Сами понимаете…

— Да мы тут все уже облазили. Я ножичек классный посеял, и нету. Был бы бумажник…

— Мы поищем, вы не волнуйтесь, — мило улыбнулся Гошка. — Но как нам с вами связаться, если вдруг найдем?

— Да я тут недалеко живу и каждый вечер гуляю с собакой. Я бы вам телефон свой дал, но не хочу, чтобы меня жена поедом ела. Она и так все твердит: не пей, не пей, а что делать, если от этой жизни душа горит…

— А вы в котором часу гуляете? — поинтересовался Гошка.

— С девяти до десяти, каждый вечер, в любую погоду…

— Понятненько-понятненько, — улыбнулся Леха, — вы не сомневайтесь, если найдем, не зажилим. Нам чужое без надобности.

— Вот и чудесно, молодцы ребята. Я на вас надеюсь.

— А какая у вас собака? — спросил вдруг Гошка, что-то смутно припоминая.

— Французский бульдог. Ну, я пошел. До свидания.

«Французский бульдог? Ну, конечно же, это тот самый тип! Просто в теплой одежде его не так легко узнать».

— Гошка, ты чего? — спросил Леха.

— Леха, мне это ужас как не нравится!

— Почему? Здорово! Только сунулись, а уже на след напали.

— И на какой след!

— Чего?

— Я этого мужика знаю. Он преступник, настоящий, он связан со всякими убийцами… И он искал бумажник Горенича, значит, явно связан с этим делом.

— Ну, это и самому плохонькому ежику понятно. Но откуда ты его знаешь?

— Помнишь, когда Ксюха под скамейку залезла?

— Ну?

— И разговор двух типов подслушала?

— Блин! Так это тот посредник, да?

— Именно!

— Охренелушки! Но это же здорово. Гошка, такие возможности открываются…

— Какие возможности, ты что?

— Гошка, какой самый короткий путь между двумя точками?

— Прямой, ясное дело.

— То-то же!

— Шмаков, ты что надумал?

— Выпросить у мамашки Горенича лопатник, можно без денег и даже без паспорта, и пойти к этому дядьке…

— И что нам это даст?

— Поглядим…

— Леха, это не шутки, тут надо сто раз взвесить…

— Семь раз отмерь, да?

— Да, именно, и не семь, а все семьдесят. Кстати, как ты считаешь, зачем ему бумажник понадобился?

— Наверное, чтобы следы замести, — предположил Леха.

— Ничего себе замел! Наоборот, только внимание привлек. Нет, тут что-то другое. Ему не бумажник нужен, а то, что в бумажнике. И это, Леха, не паспорт и не деньги!

— А разве там еще что-то было?

— Было, Леха, было!

— Что?

— Бумажка с какими-то буквами и цифрами. А если это так…

— Тогда что?

— Тогда его матери, Лидии Павловне, может грозить опасность. Эх, черт, надо было предупредить, чтобы она ни одной живой душе про найденный бумажник не обмолвилась.

— Поздно, брат, боюсь, она уже раззвонила про это…

— Да, история закручивается неслабая… Я так и знал. Раз рядом Тягомотина крутилась, жди беды.

— Ты сдурел? При чем тут Тягомотина?

— Ага, сдуреешь тут. Как теперь быть-то?

— Для начала, Гошка, давай позвоним Лидии Павловне и попросим никому про это не говорить, про лопатник то есть. А завтра надо собраться всей компанией и помозговать хорошенько. Два башки хорошо, а пять лучше.

— Шесть, — поправил его Гошка. — Про Маньку забыл?

— Точно, про Маньку забыл, дуролом, она, кстати, хоть и младше, а соображает будь здоров.

— Леха, пошли ко мне, позвоним, не с улицы же по такому случаю звонить…

— Ага, пошли! У тебя супчику не осталось?

— Осталось.

Телефон Лидии Павловны был долго занят.

— Впечатлениями делится, черт бы ее побрал, — ворчал Леха. — А потом тюкнут старушку — и привет. И чего у баб язык как помело? Ну кто ее просил делиться с кем ни попадя?

— Леха, не бухти! Может, она никому ничего и не сказала еще?

— Ага, как же! За каким хряпом она тогда на телефоне висит?

— Может, и к лучшему…

— К лучшему? Как это? — недоуменно спросил Леха.

— Понимаешь, тут надо очень осторожно говорить, чтобы не напугать старушку до смерти.

— Да, оно, конечно… А уж под каким предлогом бумажник у нее назад попросить, я и вовсе не представляю.

— Я, Леха, думаю, надо ей все рассказать, как есть.

— А бабьи вопли-сопли не начнутся?

— Могут, конечно, хотя… Мне показалось, она тетка не робкого десятка.

— Тогда, как дозвонишься, сразу попроси ее, чтобы…

— Ага, есть! Лидия Павловна? Здравствуйте еще раз, это Гоша говорит, мы у вас сегодня были…

— Да-да, Гоша, я тебя узнала. Что скажешь?

— Лидия Павловна, вы понимаете, мы тут еще кое-что узнали…

— О Толе?! — воскликнула она.

— Ну, не о нем, а… Короче, вы пока, если можно, ни одной живой душе не говорите, что бумажник нашелся.

— Почему?

Гоша замялся.

— Гоша, в чем дело?

— В том, что за бумажником идет охота… И лучше, чтобы никто пока про это не знал.

— А я уже сказала.

— Кому?! — в ужасе закричал Гошка.

— Своему брату.

— А он…

— Нет-нет, брат не станет болтать, но я все-таки его предупрежу. Гоша, я понимаю, по телефону такие вещи лучше не обсуждать…

— Вот-вот, я сам хотел попросить у вас разрешения приехать к вам завтра, поговорить.

— Ну, конечно, какие могут быть вопросы? И чем раньше, тем лучше.

— В девять утра вас устроит?

— Прекрасно!

— А сегодня… Вы никого чужого к себе не пускайте, под каким бы предлогом к вам ни явились.

— Ты думаешь…

— Нет, я думаю, что пока вам нечего бояться, я это так сказал, на всякий случай.

— Хорошо, я жду вас завтра.

— До свиданья!

Гошка повесил трубку.

— Знаешь, Леха, с ней нам, кажется, повезло. Клевая тетка. Значит, с утра мы подадимся к ней, а после школы соберемся всей командой.

— Хорошо бы она нам лопатник дала, мы бы подлезли к тому типу… А бумажку подменим.

— Чем?

— Как чем? Другой бумажкой, с другими цифрами.

— Нельзя с другими… Мало ли что, может, мы только навредим этому Гореничу. Но переписать все или отксерить нужно. Леха, я вот что думаю, какие шифровки могут быть у фотографа, а?

— А может, шифровка тут и ни при чем? Может, они какую-то фотку ищут, а? Может, он кого-то заснял тайком, а они теперь это ищут?

— Понимаешь, Леха, в таких случаях обычно не фотки ищут, а пленку. Но пленку в бумажниках не носят.

— Точно! Ты, Гошка, здорово сечешь в таких делах… Слышь, а может, нам пока самим действовать, а? По крайней мере без девчонок? Никитосу твоему надо звякнуть, у него котелок потрясно варит.

— Нет, Леха, это нехорошо, они обидятся.

— Я же не предлагаю вообще все от них скрыть, но пока… чего на ночь глядя людей шебаршить? Пусть спят себе, спокойно в школу шкандыбают, а уж потом…

— Вот это мудро, Леха. Они, конечно, поймут, когда мы на уроки не явимся, что у нас какое-то дело, и сами нас будут отлавливать.

— Звони Никитосу!

— Ладно.

Однако Гошкина тетя, Ольга Александровна, сообщила, что ее сын Никита болен, у него тяжелый грипп, высокая температура и она даже не подумает звать его к телефону.

— Во, значит, не судьба, — решил Шмаков, — выходит, нам самим надо со всем справиться.

На том и порешили.