Метаморфоза. Историко-приключенческий роман

Михаил Валентинович Ежов

Русь и Византия, прошлое и настоящее – все связано в единую цепь событий для которых понятие времени утратило свое привычное нам значение. Золото Руси и его предназначение, как вечная борьба низменного с великим, свободы воли и однозначности выбора и все это ради одной цели – могущества Руси и сохранения Веры.

Глава 7. Лицом к лицу

…И вот сейчас перед стратигом сидел невольный виновник всех его бед и злоключений за последние несколько лет. Первым его желанием было стереть в порошок ненавистного ему варвара, стараниями которого жизнь обошлась с ним, так несправедливо отобрав друга, семью, которую он уже начинал считать своей, девушку в которую он был в тайне влюблен и лишь то обстоятельство что ее отцом был его друг и начальник, удерживало тогда от признаний и проявления чувств. А зря, если бы не его нерешительность, то возможно и жизнь сложилась бы совсем иначе.

И он бы не оказался сейчас здесь опять, хоть и в качестве стратига, но в забытой богом имперской провинции, во времена упадка торговли северными странами, когда цвета половецких бунчуков уже можно различить с высоты крепостных стен Херсонеса. К слову сказать, управление провинцией стратиг принял действительно не в лучшие времена, да и само вверенное ему хозяйство было в плачевном состоянии.

Взяточничество и воровство — болезнь всех империй отягощенных раздутым до неприличия чиновничьим сословьем. Не избежала ее и Византия. Но то, что эта болезнь может быть так запущена Иоанн не мог себе даже представить. Несколько десятков лет назад при Калокире то же не все было гладко, но что бы так: хозяйство в полном запустении, городские улицы не ремонтировались уже лет пять, ступени повыбиты, везде грязь и нечистоты. Запасов на случай осады крепости, новый стратиг проведя инспекцию по городским складам, не обнаружил. Все было давно разворовано и продано. В кладовых вместо зерна вольготно гуляли жирные крысы. Жалованье гарнизону не выплачивалось три последних месяца, хотя деньги на это из казны, что следовало из предоставленных ему в отчете бумаг, отпускались исправно. Городские стены и ворота не укреплялись. Всадники сами содержали себя и лошадей, каким образом, одному богу известно.

Угрюмые от безденежья и безысходности центурионы, уже не могли поддерживать даже самую элементарную воинскую дисциплину. Поголовно пьяный гарнизонный караул на городских стенах, вот что получил в наследство новый стратиг по прибытию в Херсонес. В случае осады крепости она бы не простояла и дня. Гарнизон просто бы разбежался или открывал ворота осаждающим, вместе с жителями города, уставшими жить под непосильным гнетом и постоянными поборами чиновников от имперской власти. В первые дни его правления к новому стратигу потянулись жалобщики. С их слов положения города и всей провинции оказалось еще более плачевно, чем ему показалось на первый взгляд. Жаловались все и духовенство и купцы, и даже некоторые чиновники, совесть которых не была еще окончательно продана и пропита, потому, как понимали, что все зашло слишком далеко.

Единственное, что в Херсонесе исполнялось безукоризненно и в срок — это уплата ежемесячных податей базилевсам и как потом понял стратиг, не только им одним. Положенная сумма исправно, каждую последнюю неделю месяца, отправлялись в имперскую казну под конвоем на нескольких судах, а часть собранного сверх того, везлась на тех же кораблях, для передачи имперским чиновникам в самом Константинополе, чем и покупалась полная безнаказанность местного стратига и близких к нему чиновников за их оголтелое воровство и мздоимство.

И каково же было его удивление, когда в то же время начальник портовой службы принес к нему в дом несколько кошелей буквально набитых золотыми монетами и без всякого стеснения объяснил Иоанну, что это его доля. «Раньше деньги забирал прежний стратиг, но так как тот покинул пределы провинции, так и не дождавшись ежемесячного дележа, его доля должна причитаться новому».

Конец ознакомительного фрагмента.