Месть, любовь и некоторые животные

Евгений Кремнёв

Темы рассказов и повести – любовь и секс. Истории – от обыденных (то, что мы наблюдаем в реальной жизни) до мистических и потусторонних.

Его химера

Каждый из нас видел эти объявления. Они висят у отделений полиции, на вокзалах. Они о пропавших без вести.

В пол-одиннадцатого в кабаке дым коромыслом.

Со сцены долбят лезгинку, под сценой — мелькающие в экстазе горского танца ноги южан-торговцев, а Наташа — вдруг свободная в конце последнего заезда — сидит в полумраке рядом с Сережей за их сдвинутыми столами, под змейками сигаретного дыма, в галдеже наливающейся братвы, и клонится к его плечу, впиваясь коготками в каменный бицепс. Она всегда так делает, когда он шепчет ей интимности. Например такие. — Как хочу тебя! Ты бы знала!..

Игорек поет медленный боевик. Душещипапельный.

Что скрывается за сухими строками? Преступление? Несчастный случай? А может что-то иное?..

Одно из таких объявлений гласило:

24 июня 1993 года ушел из дома и не вернулся Сергей Андреевич К-в, 1966 года рождения. Всем, кому что-либо известно о местонахождении К-ва Сергея Андреевича просьба позвонить по телефонам….

Три дня назад Ольга вышла замуж.

Она сидела в солнечном кабинете на первом этаже краеведческого музея и вертела в руках бронзовую Психею, пытаясь заняться ее датировкой. Но не получалось c датировкой: мысли, обтекая обнаженную фигурку, уносились в иное — в сладостные перипетии начавшейся жизни с мужчиной. Опершись свободной рукой о стол, она задумчиво крутила завиток русого волоса; глаза, в оправе припухших век смотрели сквозь статуэтку и видели мужа.

Ее главный страх оказался пустым: Сергей, вначале пораженный — это в двадцать-то три года! — три ночи страстно, но терпеливо, настойчиво, но сглаживая нежностью уколы боли, рыхлил ее лоно. В прошлую ночь она, наконец, избавилась от обременительного девства и — при этой мысли у нее кружилась голова — с сегодняшней ночи она будет с ним настоящей женщиной.

Дверь приоткрылась и в ней появилось сметанное лицо с черными глазами: подружка Ната.

— Привет, Олюнчик! — сказала Ната, входя и сразу повернулась к зеркалу. — Совсем замоталась! Новая прическа, а я трясусь в Толином драндулете и совсем не вижу… Конечно! — вскрикнула Ната, — На голове полный кавардак! — она наманикюренными пальчиками поправила нежную солому челки, косой волной падавшей на лоб, осторожно взбила твердые от лака боковины и посверлила себя критическим взором. Роясь в сумочке, спросила. — Надеюсь, наш завтрашний девичник остается в силе?

— Да. Я Сереже сказала.

— И как он? Со скрипом?

— Легчайшим. Он у меня ангел.

— Знаем мы этих ангелов! — Ната извлекла из сумочки помаду, раскрыла рот и заработала над губами. Завершив косметическое таинство, она захлопнула лягушачью пасть сумочки и ткнула пальцем в акварель с морем и пальмами, висевшую рядом с зеркалом. — А это что за баунти?

— Муж подарил.

— Му-уж! — насмешливо промодулировала подруга и по-змеиному качнула головой. — Ну что ж. Вполне, вполне!

Полуобернувшись, она иронично покосила глазом на Олю.

— Не нравится — не смотри, — сухо ответила Оля, поставила Психею и раскрыла альбом репродукций.

— Ну-ну! Не надувайся! — примирительно сказала Ната и присела на край Ольгиного стола. — Нравится, так нравится! — она вздохнула. — А мне еще два дня с выставкой возиться.

— Ну что ж «возится», — Оля бесцельно листала альбом. — Держись художники…

— Вот именно — держись!.. За стены, за косяки, при сильном ветре не высовываться! Они там все ровесники Репина Ильи не помню каковича, — она наклонилась к подруге. — Ну, хватит, несмеяна! Старая больная обезъяна немного завидует тебе.

Ольга оторвала полусонные глаза от лощеных картинок и тихо, но твердо сказала. — Ната, я перед тобой не виновата.

Наташа вздохнула, посмотрела в окно. — Ну кто тебя винит! Это жизнь… Ладно… — она соскользнула со стола, повесила сумочку на плечо и, лукаво улыбнувшись, погрозила Ольге пальчиком. — А тебя мы завтра напоим и заставим рассказать как расстаются с невинностью. А то мы с Машкой забыли, как это делается.

— Наташа, замолчи! — Ольга сморщилась и воткнула пальчики в виски. — Меня воротит от твоих пошлостей!

— Наталья Сергеевна! — крикнули из-за двери. Она тут же распахнулась и вошел шофер Толик со вздёрнутым носом Ивана-дурака и ключом зажигания, вечно болтающимся на указательном пальце. — Наталья Сергеевна, сколько можно ждать?

— Стучать нужно, изверг, когда, к дамам заходишь!

— Тут что, туалет?

Ната приподняла плечи, закатила глаза и томно произнесла. — Ах, этот мой кучер!.. Он становится невыносим!..

Она грудью выдавилась вместе с ним из кабинета, успев сделать Ольге ручкой и сказать. — До завтра-а!

Ольга поставила Психею в угол кабинета, в компанию Артемид и Фемид, и, коли уж не работалось, решила пойти наверх к столяру, узнать, как продвигается стенд для новой экспозиции. Выйдя в прохладный коридор катакомбного вида, Ольга зябко повела полными плечиками и cо свету толком не поняла, что там за фигура в конце коридора, а разглядев, сказала себе: ну это уж слишком! — и торопливо зашагала вслед странной девице.

Из, бокового коридора вышла Ната и, незамеченная, пошла в Ольгин кабинет…

…Какая странная красота! И прическа! Вавилон какой-то! И почему она так одета? — Действительно: рыжие волосы незнакомки были уложены в прическу в форме туземной яранги, из-под которой выглядывали удлиненные капли оливковых глаз, черное платье-мини с блестками, с низким лифом — так что видна была ложбинка между грудей — плотно облегало округлости и выпуклости смуглого тела и делало ее похожей экзотическую бабочку, невесть как залетевшую в проплавленное июльским солнцем дребезжащее нутро троллейбуса.

Она поймала его взгляд, приоткрыла рот и провела язычком по алым губам. Намек на жажду известного рода был такой неожиданный и очаровательно-бесстыдный, что Сергей смутился и отвел глаза. Собственная слабость разозлила его, и он в упор взглянул на незнакомку. Та не обратила внимания на вызов, поднялась и подошла к двери. Когда двери раздвинулись, она повела черными каплями в его сторону, невинно улыбнулась и вышла. Секунду поразмышляв, Сергей катапультой, опережая сдвигающиеся створки, вылетел вон.

Незнакомка удалялась до странности быстро. Ее чужеродность стала еще разительней здесь — на погрязшей в обыденности и заполненной флюидами послеполуденной скуки улице. Она была босой. Она двигала руками так, будто гладила пушистые шары.

Сворачивая за угол, незнакомка оглянулась еще раз и, по кошачьи выгнув спину, исчезла.

Не в силах угнаться, он срезал путь и через проходной двор вышел на нужную улицу. Ей некуда было деться, и она должна была быть здесь, и, тем не менее, улица была пуста. Повторив в обратном порядке ее путь, он пробежал до угла и опять вернулся назад.

Сергей попытался собраться с мыслями. Он спрятался в тени тополя и, вдруг, погрузился в пучину такого отчаяния, что впору было лезть в петлю. Мир сжался до безобразного черного комочка и этот комочек гладили две ладони с алыми коготками. Нежность этой кожи была невыносима!..

…Луч солнца резанул по глазам, ожег лоб, щеки, перед глазами поплыли оранжевые круги. Сергей встрепенулся, сбрасывая наваждение.

Рядом стоял малыш с велосипедом

Конец ознакомительного фрагмента.