Чистые страницы

Евгений Вячеславович Калинин

Путешествие Игоря положило начало ряду рискованных для него событий. Из-за него тихий городок стал свидетелем нарушения границы между сном и явью. Личности по ту сторону барьера долго ждали своего часа, но вовсе не для мирного сосуществования с людьми. Как победить увиденное во снах, стирающее людей из жизни и занимающее их места?

2

Подниматься куда — то, как всем известно, а многим, конечно же, довелось убедиться в этом на собственном опыте, в разы тяжелее, чем спускаться. При подъёме нужно искать способ забраться на тот или иной уступ, анализировать ситуацию и действовать исходя из своих сил и физической подготовки, для спуска же требуется только подобрать такой маршрут, который, всего — навсего, позволит избежать возможности нанесения вреда своему драгоценному здоровью. Поэтому карабкаться обратно к поездам мне расхотелось уже через каких — то десять — пятнадцать минут. Не было ни малейшего намёка на усталость или последствия от всех перенесённых за последний час неприятностей. Банальная, но в то же время всесильная и ничем не искоренимая лень, только и всего. Спутница шла молча, внимательно вслушиваясь в постепенно становившиеся всё отчётливее звуки сирен и человеческий гул, нагонявший необъяснимое волнение по мере нашего приближения к месту крушения. Мне отчётливо представлялись те паника и неразбериха, которые сейчас царили около покорёженных вагонов там, наверху. Не хотелось думать об этом одному, держать всё в себе, наконец, просто не хотелось молчать:

— Я счастливчик, да ведь?

— Почему ты так подумал? — в Её голосе отчётливо было слышно нескрываемое лёгкое удивление.

— Вижу, слышу, дышу. Живой, я живо—о—ой. Мне одному посчастливилось выжить из всех. Разве это не чудо?

— Даже если это так, — Она повернула голову ко мне и крепко сжала мою руку, — ты так рад этому?

Эти слова заставили меня задуматься. Я — то шагаю сейчас тут по снегу, разговариваю, почти здоровый, а остальные… В моменты после пережитого потрясения такого масштаба круг разнообразия мыслей как — то сужается и обволакивает тебя, оставляя мысли только о себе. Конечно же, СМИ уже поделились информацией с населением, рассказав по радио о новой ужасной катастрофе и показав репортаж с первыми кадрами, снятыми на месте трагедии по миллионам телевизоров. И прямо сейчас в нескольких десятках квартир разных домов в разных городах огромной страны плачут убитые горем люди, потерявшие кого — то близкого. Этого человека они ждали, и, может быть, даже зачёркивали числа в календаре, остававшиеся до его приезда. Или же человек собрался, поехал на вокзал, где его долго провожали родственники или близкие друзья, сел в поезд, разложил все свои вещи, выпил стакан хорошего чая и лёг вздремнуть. И так вышло, что не доехал. Таких людей было несколько десятков, и все они уже не доедут, но сейчас об этом как-то не думалось.

— Если честно, то ни капельки. Только о себе подумал, а вот о других — нет. Из-за шока всё. Стольких людей не стало.

— Знала, что ты так ответишь. Дай ты другой ответ — удивилась бы, а так все, как и должно быть. А счастливчик ли ты… На пятьдесят процентов из ста. Могу сказать тебе, что это максимум в сложившейся ситуации, — Она улыбнулась. — Так что можешь слегка обрадоваться.

— Теперь не получится. И мне надоело подниматься. Давай сделаем перерыв, не обязательно даже садиться, можно только постоять. В голове такая каша, кошмар.

— Да ладно тебе, не накручивай себя. Ты вообще ни при чём. Только что радовался, что жив и на тебе! Давай присядем.

Снова взяв меня за руку, спутница помогла сесть, после чего опустилась на колени в большой сугроб в нескольких шагах от меня. Немного подумав, плавно легла в него и, разведя руки в стороны, начала расчищать снег, после чего сделала ногами тоже самое.

— Нашла же ты время дурачиться. Ещё замёрзнешь.

— А разве морозно? Мне вот ничуть. Если тебе холодно, то встаём и идём дальше. Готов? — участливо спросила Она и засмеялась. Смех оказался задорным, так что я тут же к Ней присоединился. Посмеявшись минуты три, борясь с новым приступом смеха, всё же ответил на её вопрос:

— Я так вообще ничего не чувствую. Ни боли, ни холода, хоть и сижу в изорванной в клочья одежде с несколькими десятками царапин, — осмотрев себя, добавил, — и ран посерьёзнее. Ладно хоть, что уже помощь близко, а то мало ли…

— Мало ли, — Она опять засмеялась, — так сказал, будто палец порезал или занозу посадил.

— Потому что не больно, а то бы уже давно лежал на снегу и в судорогах корчился, если не хуже.

— Убедил, — ответила Она и улыбнулась.

Я упал на спину в сугроб рядом с ней. Относительное спокойствие воцарилось на месте образного привала. Ещё подниматься и подниматься, причём дальше уже придётся проявить изобретательность, это сейчас мы просто шли вверх по относительно ровной и лёгкой дороге, а вот дальше уже начинаются выступы. Не такие, конечно, для покорения которых нужно быть опытным скалолазом, но всё же требующие хоть чуточку развитой ловкости и аккуратности. Впрочем, выберемся, а дальше — проще. Там о нас уже позаботятся. А как же Она? Спасла меня, значит, таскает меня, помогает идти, а я даже не поинтересовался о её самочувствии. Надо исправляться, да и момент выдался подходящий:

— Ты как себя чувствуешь?

— Да как обычно, — весело ответила Она, — мне не привыкать.

— Спасать людей из разбивающихся поездов?

— Нет, почему. Ко всякому. Бывало и похуже, — последовал спокойный ответ.

Похуже?! Куда уж хуже. Поезда столкнулись! Всякое может быть, само собой, но без волнения говорить в такой ситуации о том, что и пострашнее моменты пережить доводилось…

— Например?

— А во—о—от, тебе всё скажи. Пусть останется моей маленькой тайной. Давай вот как поступим, — спасительница повернулась на бок и, подперев голову рукой, продолжила. — Потом я отвечу на любые твои вопросы без утайки, а сейчас успокойся и не донимай меня. Идёт?

И снова Её улыбка. Недавно ко мне претензии были по поводу моего приподнятого настроения, а теперь устроилась удобно в снегу и улыбается чуть ли не по любому поводу. Странная, очень странная. Большего о ней пока сказать нельзя. А нет, ещё загадочная. Вот теперь всё.

— Пусть так. В следующий раз не уйдёшь от ответа.

С веток нескольких елей, растущих чуть выше на уступе, посыпался снег. Подняв глаза к деревьям, я обратил внимание на то, что в небе больше нет дыма, да и шум суматохи тоже стал заметно тише. Как будто на поляне сейчас привычно стоят деревья, снег продолжает увеличивать и без того глубокие сугробы, в одном из которых стоит включённый и забытый кем-то телевизор, производивший такой шум. Сверху всё это освещает голубым сиянием луна. Довольно абсурдная картина представляется, только даже этому я на всю тысячу процентов не удивлюсь. В нескольких метрах от тех елей ситуация повторилась, потом сразу в четырёх местах снег медленно упал с веток деревьев вниз.

— Видела?

— Что и где?

— Снег с деревьев слетел. Вон там… — хотел я указать на деревья, но вновь летящий уже с других елей снег заставил меня замолчать. Она повернула голову в ту же, сторону, куда был направлен мой взгляд. Снег продолжал падать с веток в сугробы в разных местах всё чаще и чаще.

— Ветер. Что тут такого-то?

— Какой ветер?! От него бы со всех деревьев снег сразу осыпался, а тут только местами, причём с каждым разом всё больше и больше. Если бы только в одном месте, то можно было предположить, что белка пробежала, но при таком раскладе ни о белке, ни о ветре говорить смысла нет.

Она приподнялась и села, прислонившись к небольшому, ещё молодому деревцу. На шапку и плечи упало немного снега с веток, задетых шапкой. Опустив голову и закрыв глаза, она обхватила колени и, оставаясь в таком положении, замолчала. Мне было непонятно её поведение. То она была спокойна, потом вдруг ни с того, ни с сего Её настроение без причин заметно улучшалось и позволяло ей даже смеяться. Теперь вот сидит удручённая и ни слова не говорит. Попробуй Её понять… Спросишь — получишь новый секрет, уже второй. Как — то не горю желанием их копить, вдруг потом важные забуду, а пустяковые узнаю. Не годится. И молчать тоже за вариант не посчитать, так что пора продолжать путь:

— Пойдём дальше, может быть?

— Подожди.

— Тебя не поймёшь. То смеёшься, то сидишь без эмоций. Объяснишь причины?

— Подожди! Попросила ведь, — повысив голос, ответила Она, не открывая глаз.

Я поднялся и сел в сугробе. Сам, без её помощи, значит, общее состояние возвращается в норму, что радовало. Потянувшись, схватился за ствол тоненькой ели и, подтягивая себя, встал на ноги. Тут же обхватил крепко дерево и замер. Да, ноги держали меня, причём очень даже неплохо, чем я не мог похвастаться и даже представить себе такой радости минут двадцать назад. Она по — прежнему сидела в той же позе, что и раньше, не проронив ни слова, без единого движения. Дыхание её участилось, отчего раньше едва заметный пар от выдыхаемого воздуха сейчас на треть окутал её. Облако пара обволакивало нижние ветки, где снег стал даже чуть — чуть подтаивать, роняя редкие капли на Её куртку, оставляя крошечные пятна. Вдруг она сделала глубокий резкий вдох и протянула мне руку. Взяв Её за руку и подняв с земли, я ничего не стал спрашивать. Подожду лучше, вдруг ещё рано говорить, ведь подождать попросила!

— Сожми мою ладонь крепче, — спокойно попросила Она.

— Сильно крепко или просто крепко?

— Без разницы. Как сочтёшь нужным.

— А если больно будет? — с заботой осведомился я.

— Уверяю тебя, не будет. Давай, сжимай уже, — ответила Она улыбаясь.

Сначала легонько, потом сильнее и сильнее пальцы обхватили Её ладонь, но осторожности я уделил куда больше внимания. Так обычно носят хрупкие вещи: фарфоровые вазы или что — нибудь из хрусталя. Вроде и обхватываешь переносимый предмет крепко, но чуть перестараешься — придётся собирать осколки и единственным местом, куда их можно будет убрать, будет мусорное ведро, потому осторожность и внимательность были на пределе.

— Держишь?

— Да. А зачем сжимать нужно? Как будто сейчас земля вокруг нас провалится и, благодаря крепкой хватке, мы удержим равновесие.

— Так надо. Делай, как я тебя попрошу, не противься только, пожалуйста. Договорились? — тихим успокаивающим голос попросила Она.

Снова себя странно ведёт, сколько же можно. Её поведение не предугадать и даже примерно не представить, каким будет Её следующее состояние.

— Раз ты так просишь, то наверняка не просто так. Конечно, о чём речь.

— Чудно. Тогда сначала наклони голову.

— Готово, — прислонив подбородок к груди, ответил я.

— Закрывай глаза и не поднимай голову, пока я не попрошу.

— Как скажешь. Закрыл. Только скажи мне, с какой целью я всем этим занимаюсь. И, пожалуйста, не делай из этого новый секрет. Мне тех и без нового хватает.

— Извини, — Она рассмеялась. — Я ведь обещала тебе потом ответить на все твои вопросы, так что пока терпи и держи всё в памяти.

— Ладно, хорошо. Ты умеешь уговаривать.

— Только понял? — последовал вопрос с задорным смехом.

— Да уж давненько. Продолжай уже давай.

— Точно. Отвлеклись мы слегка. Глаза не открыл?

— Нет, до сих пор в полной темноте жду указаний.

— Молодец. Мне приятно даже.

Своей рукой она прикоснулась к моей левой щеке и, проведя по ней пару сантиметров снизу вверх, остановила движение. У неё была очень нежная, гладкая кожа и такие же прикосновения.

— Теперь медленно — медленно поднимай голову — шёпотом произнесла Она. Я только начал выполнять просьбу, как движением руки она повернула мою голову направо.

— Молчи и не открывай глаза. Я скажу, когда будет можно.

Я легонько кивнул. Наконец голова была поднята в нормальное состояние. Спутница зашла за спину, продолжая держать мою руку. Я продолжал слышать падающий снег где-то наверху, как и раньше. Звук то усиливался, то утихал, а временами был вовсе не слышен.

— Отведи назад вторую руку, — сказала незнакомка.

Немного помедлив, я выполнил её указание.

— Когда ты будешь готов — кивни. После кивка я возьму твою руку, и ты увидишь… кое — что. Все вопросы задашь тогда, когда я буду на них отвечать, как и обещала. Жду кивка, — произнесла она за спиной.

Я мог ещё постоять и потянуть время или всё мог сорвать, открыв глаза или произнеся любое, первое пришедшее на ум слово. Но я пообещал выполнять все её просьбы и обещание нарушать не собирался, поэтому плавно кивнул. В это же мгновение она схватила мою руку и крепко сжала её, но так же осторожно и бережно, как это сделал я с её ладонью.

Краски поблекли. Цвета сохранились, но выглядело всё так, словно до этого момента был ещё поздний вечер, а именно сейчас его сменила ночь, укрывая в наступившей темноте детали, которые были не важны и акцентируя внимание на том, что я должен, просто обязан был увидеть. Снег стал серым и невзрачным как пыльная простыня. Деревья стали похожи на чёрные рваные дыры в полотне мрачной, нарисованной не одно столетие назад картины. Небо будто опустилось и, коснувшись верхушек елей, повисло на них. Среди всей этой увядшей природы всё моё внимание, наконец, сосредоточилось на явлении, ради которого Она всё затеяла. В тех местах, где с веток осыпался снег, стояли парами с виду обыкновенные люди в ничем не примечательной одежде. Все они стояли спиной к нам, но в каждой паре один человек смотрел назад обернувшись. Тогда я и заметил единственное видимое отличие их от простых людей. У большей половины из них в глазных впадинах клубился чёрный густой дым как при сильном пожаре. Глаза остальных застилал белый, почти прозрачный туман. Такой обычно стелется по водной глади небольшого лесного озера в предрассветные часы. Застывшее выражение безразличия на их лицах вызвало животный страх, мгновенно захвативший и парализовавший сознание. Едва удержавшись от непреодолимого желания открыть глаза и закричать, спросить Её о происходящем, я попытался вырвать руки из хватки Её горячих ладоней, но попытка не увенчалась успехом. Тогда я запрокинул голову назад и устремил взор во мглу ночного беззвёздного неба. Очередная загадка, на которую я неизвестно сколько ещё не получу ответ нешуточно терзала меня. Она это прекрасно поняла и, освободив мои руки, наконец сказала:

— Теперь можешь опустить голову.

Так я и сделал. Едва подбородок коснулся груди, как каждую клетку тела наполнила непреодолимая усталость. Ноги подкосились, и я начал падать назад, где меня под руки бережно подхватила спутница.

— Открывай глаза, — с заботой в голове прошептала незнакомка.

Долгожданный момент. Взору предстал всё тот же лес, на верхушке которого растянулось небо без единого облака. Луна по — прежнему распространяла мягкий бирюзовый свет на окрестности и где — то наверху чуть слышно гудели сирены, разбавляемые людскими голосами. Темнота…