Нечестивец

Шеннон Дрейк, 2011

Графа Брайана Стерлинга прозвали чудовищем. Замкнутый, жестокий, он жил за каменными стенами фамильного замка, скрывая изувеченное лицо под маской. Много лет назад на раскопках в Египте погибли его родители. Лорд Стерлинг одержим жаждой мести. Однажды в его владения проник вор, надеясь поживиться древними артефактами. Граф поймал воришку, но за него явилась просить очаровательная Камилла Монтгомери. Леди работала в Британском музее и оказалась весьма полезной Стерлингу в его расследовании. События развивались стремительно: загадочные смерти, ожившие мумии, укусы ядовитых змей… Камиллу начинают терзать сомнения: кто стоит за всем этим? И кем же является граф: избранником судьбы или сумасшедшим убийцей?

Глава 4

Лорд Стерлинг знал, куда идти.

Служащие, равно как и посетители музея, здоровались с ним, стараясь не замечать маски, — с уважением и даже немного заискивая.

— Я работаю в угловом кабинете на… — подала голос Камилла.

— Второсортном этаже, разумеется, — пробурчал он.

Они прошли в служебное отделение, и граф сразу направился к дверям, которые вели в кабинеты, закрытые для посторонних. Камилла поспешно взялась за ручку двери, опережая его. В первом же кабинете они застали сэра Джона Мэттьюза — он сидел за письменным столом перед беспорядочной кучей бумаг.

— Вот и вы, наконец! Дорогая мисс Монтгомери! Вам известно мое мнение о тех, кто не способен придерживаться распорядка дня. Я… — Он замолк, увидев за ее спиной графа Карлайла. — Лорд Стерлинг! — воскликнул Мэттьюз удивленно.

— Джон, коллега, как ваши дела?

— Да я… вполне нормально! — сбивчиво проговорил сэр Джон, явно потрясенный. — Брайан, я ошеломлен, просто восхищен! Следует расценивать твое появление здесь как…

Брайан Стерлинг рассмеялся, довольный произведенным впечатлением.

–…возвращение на круги своя или желание внести лепту в исследование Древнего Египта? — усмехнулся он.

Над торчащими в стороны усами сэра Джона проступил румянец, в контраст его сединам.

— Боже милостивый, я совсем не то имел в виду, правда. Твоя семья… ты… все были весьма подкованы в древней истории. С твоим энтузиазмом, да снова здесь — просто фантастика!

Камилла приободрилась, увидев улыбку лорда Стерлинга. Она подумала, что, возможно, некогда он был в приятельских отношениях с сэром Джоном.

— У вас доброе сердце, Джон. Действительно, я намеревался заглянуть на ваш благотворительный вечер на этой неделе.

— Бог ты мой! — воскликнул Джон. — Неужели?

Мэттьюз в растерянности посматривал то на Камиллу, то на графа. Он помотал головой, словно пытаясь понять, следует ли придавать значение их совместному появлению здесь, но так и не пришел ни к какому решению.

Стерлинг пристально посмотрел на Камиллу:

— Вы составите мне компанию — да, мисс Монтгомери?

— Ах нет! — быстро сказала она в ответ, чувствуя, как краска смущения заливает ее щеки. — Я пока не старший сотрудник, — тихо пояснила она.

— Мисс Монтгомери не так давно работает у нас, — поспешил добавить сэр Джон.

— Ну конечно же вы проводите меня, мисс Монтгомери.

Он не просил. Упрямство взыграло в ней от его приказного тона.

Сэр Джон, сощурившись, молча продолжал есть подчиненную глазами, гадая, как ей удалось очутиться в компании графа.

— Камилла, если графу угодно, чтобы вы его сопровождали, надо подчиниться.

Стерлинг подошел к Камилле и взял ее за руки.

— Джон! — сказал он, по-прежнему глядя на Камиллу. — Прошу вас! Нельзя говорить с девушкой таким грозным тоном! — Его синие глаза лучились лукавством.

Бог весть, чему Стерлинг научился за эти годы, но актерства ему было не занимать: он казался в меру обходительным и приятным, как и положено воспитанному светскому человеку.

Девушка попыталась высвободить руки, но его хватка была крепкой. Она выдавила улыбку:

— Как любезно с вашей стороны, лорд Стерлинг. Но я слишком скромная персона для вечерних визитов.

— Чепуха. Мы живем в век просвещения. Для вечернего визита трудно найти лучшей компаньонки: молода, красива, умна и прекрасно знает предмет вечерних разговоров.

Улыбка Стерлинга показалась ей мрачноватой, но он явно забавлялся беседой. Она порывалась отдернуть руки и сказать, что лучше проведет этот вечер в притоне с ворами и наркоманами.

— Что… смущает маска, да? — осведомился он.

— Нет, — мягко промолвила она, — в наш век просвещения, милорд, как вы заметили, ни о мужчине, ни о женщине не судят по внешности.

— Браво! — одобрил сэр Джон.

Но ее мучитель, как видно, натешился и решил не дожидаться согласия.

— Пожалуй, Джон, я все же приду на грядущее благотворительное мероприятие. Можете быть уверены: мое участие в нем с лихвой окупит наши поиски просвещенческих идеалов. Что ж, вас ждут дела, да и я несколько утомил мисс Монтгомери и отнял у вас немало времени. Джон, весьма рад был застать вас в полном порядке — правда, вы, как всегда, немного разбрасываетесь своими талантами, но крепки и бодры. Мисс Монтгомери, Шелби подаст вам карету к… шести, так?

— Обычно я заканчиваю работу в шесть тридцать, — прошептала она, заметив, что сэр Джон теперь смотрит на них открыв рот.

Стерлинг решил удовлетворить его любопытство, поскольку тот явно терялся в догадках, пыжась от напряжения.

— Опекун этой милой девушки попал в дорожное происшествие вчера вечером — и представьте себе, как раз около моего имения. Само собой разумеется, я приютил его. Естественно, мисс Монтгомери поспешила позаботиться о нем. К моему великому восторгу, замок Карлайл и на сей раз явил гостеприимство. Итак, желаю вам обоим приятно провести день.

— В-всего хорошего, Брайан! — Сэр Джон щелкнул челюстью и застыл, глядя в спину Стерлингу: тот с достоинством покидал помещение, как и подобает английскому графу.

Он давно уже скрылся за дверью, и сэр Джон, очнувшись, обернулся наконец к Камилле.

— Боже праведный! — воскликнул он удивленно.

В ответ она смогла только пожать плечами.

— Как все это странно!

— Я и не знала, что все так обернется, — прошептала она. — Я… просто беспокоилась о моем опекуне.

— Несчастный случай? — Сэр Джон нахмурился. — Как он, поправляется? — Он, казалось, расстроился, что за всеми этими невероятными событиями позабыл вовремя справиться о здоровье пострадавшего.

— Да-да, спасибо. Полагаем, он отделался лишь синяками, ничего серьезного.

— Все эти наемные экипажи! — фыркнул сэр Джон. — Носятся как хотят — никакой управы. Ничего удивительного: кто только не берется за вожжи! — Его явно раздражало, что до сих пор нет никаких курсов для обучения кучеров, хотя многие богатые люди, в том числе и его хорошие знакомые, немало вложили денег в эти кебы, нисколько не заботясь о том, кто сидит на козлах.

Камилла улыбнулась, умолчав о том, что «инцидент» не был связан с экипажем или иным транспортным средством.

Он продолжал встревоженно смотреть на нее.

— Просто замечательно, — наконец произнес он.

— Что ж, — пробормотала она, опустив взгляд. — Если вы довольны, тогда…

— Доволен! — вскричал сэр Джон. — Милая девочка, родители лорда Стерлинга так опекали этот музей, вы и представить себе не можете. Более того, они были беззаветно преданы египетскому народу и мечтали, что с помощью иностранных займов египтяне избавятся от нищеты и болезней. А их работа?! — Он задержал взгляд на ее лице и, похоже, решился: — Пойдемте, Камилла, я покажу вам кое-что из их наследия.

Она поразилась его предложению. До сих пор ей доверяли лишь строго определенную работу — обычно самую кропотливую, — и не более. Но теперь сэр Джон намеревался ввести ее в святая святых — запасники музея.

Он вытащил из ящика письменного стола связку ключей, вышел с ней из кабинета и повел ее вниз по лестницам на цокольный этаж. Коридоры здесь были темноваты, а все помещения заполнены деревянными ящиками: некоторые еще не распаковали, а с некоторыми уже работали. Они прошли мимо ряда посылок, прибывших из Турции и Греции, до самого дальнего, затемненного отсека. Некоторые коробки здесь были вскрыты. Маленькие ящики стояли так, чтобы освободить проход к саркофагам, которые покоились в длинных контейнерах, вроде гробов.

— Вот! — Сэр Джон раскинул руки, указывая на разбросанные здесь сокровища.

Камилла медленно огляделась. Несомненно, здесь было много ценных вещей.

— Разумеется, здесь только половина всего. Многие артефакты отправились в замок, — сказал сэр Джон и нахмурился. — А несколько посылок просто пропали.

— Может, они тоже в замке?

— Не думаю, — понизил голос сэр Джон. — Но разумеется, транспортировать эти вещи… ах, кто знает! Однако лорд и леди Стерлинг всегда были скрупулезны в работе. Они все записывали… — Он помолчал и растерянно огляделся. — Полагаю, посылки все же пришли, но не важно. Последние их раскопки принесли столько находок, что мы до сих пор не можем как следует изучить их и составить каталоги.

— Родители лорда Стерлинга нашли все это незадолго до смерти? — спросила Камилла.

Сэр Джон кивнул:

— Те барельефы с надписями, над которыми вы сейчас работаете, относятся как раз к этим находкам, — пояснил он, печально покачав головой. — Такая чудная пара! Сознавали свою ответственность перед королевой и были так увлечены своими исследованиями! Лорд Стерлинг нашел супругу себе под стать. Ах, леди Стерлинг! Хорошо помню ее. Никто не умел так элегантно и радушно принимать друзей, и старых и новых. Она была поразительной женщиной, просто красавицей. Однако не стеснялась возиться в грязи, на раскопках, расчищала пыль, изучала тексты, пыталась разгадать древние тайны… — Его голос ослабел. — Такая утрата…

Сэр Джон тряхнул головой — его седина засеребрилась в призрачном свете газовых фонарей музейного подвала — и печально улыбнулся:

— Я опасался, что Брайан навеки замкнется в своей крепости, — он стал угрюм и обидчив, думает, его родителей убили. Но похоже, наконец нашел в себе силы примириться с прошлым и справиться с горем. И если вы, милая девушка, имеете какое-то отношение к этому возрождению из пепла, я буду считать, что вы — мое самое лучшее приобретение для нашего музея.

— Благодарю вас, сэр Джон. Но вряд ли я так сильно повлияла на этого человека. Ведь мы едва знакомы.

— Но он хочет, чтобы вы сопровождали его на торжественном вечере в честь нашего музея!

— Да, — прошептала Камилла.

Она не стала говорить сэру Джону, чем вызвано желание графа видеть ее своей спутницей.

Сэр Джон нахмурился:

— Камилла, надеюсь, вы понимаете, что этот мужчина — граф Карлайл? Честно говоря, я был поражен: такой знатный человек соизволил искать компании некой простолюдинки. Я не хочу вас обидеть, милая. Просто… как бы это сказать, у нас, англичан, принято блюсти общепринятые нормы.

— Но ведь мы согласились, что на дворе у нас век просвещения, не так ли?

— Он граф, мисс Монтгомери. Пусть его лицо и обезображено шрамом, но поведение — это неслыханно!

Сэр Джон продолжал молча смотреть на Камиллу, так что в конце концов она поежилась, почувствовав себя неким придатком к сиятельному обществу. Она отнюдь не собиралась делиться своими соображениями о том, что граф Карлайл нисколько не воодушевился делами музея, а по-прежнему озабочен поисками предполагаемого убийцы своих родителей. И ему было наплевать, благородна она, как золото, или заурядна, как грязь, если он мог использовать ее в своих интересах.

— Вы опасаетесь этого человека? Из-за шрама или из-за его репутации? — счел нужным уточнить сэр Джон.

— Нет.

— Вы не брезгливы, надеюсь.

— Поведение человека и его жизненное кредо могут отвратить больше, нежели внешность, сэр Джон.

— Хорошо сказано, Камилла! — Он зааплодировал. — Что ж, пойдемте! За дело. Пока вы расшифровываете тексты, я с радостью расскажу вам еще что-нибудь об их находках. Естественно, гробницы фараонов всегда считались самыми богатыми. К сожалению, большинство таких захоронений давно разграблено. Надо знать одну особенность гробницы Нефершут, которую исследовала чета Стерлинг: погребенный был верховным жрецом, его почитали, он был богаче, чем Мидас, но его могилу не тревожили. Там еще много кого уложили с ним рядом. Вообще-то египетские обычаи не требуют захоронения жен и наложниц великого человека в одной с ним гробнице, но взгляните на опись этого саркофага! Вот в чем проклятие. — Он нетерпеливо потряс рукой. — Очевидно, всему виной поверье, что на каждую гробницу наложено заклятие и оно переходит на того, кто вскрыл ее. Любовь к таинственности, знаете ли. Мы вскрывали множество захоронений, и обычно на саркофагах не было текстов со строгими предостережениями. Но на тех раскопках — как случалось и прежде — мы обнаружили заклятие внутри самой гробницы. «Тот, кто беспокоит благословленного для Новой Жизни, да будет проклят на земле». Как ни печально, но лорд и леди Стерлинг умерли.

— А кто-то еще из участников раскопок умер? — спросила Камилла.

Сэр Джон медленно поднял брови в раздумье:

— Я… не знаю. Определенно, никто из соратников четы Стерлинг.

Камилла обернулась, услышав странный скрежет оттуда, где покоились мумии в саркофагах.

— Камилла! Вы меня слушаете? — воззвал сэр Джон.

Она смутилась, что так легко отвлеклась. Но сэр Джон явно ничего не слышал. Девушка с опаской подумала, не начинаются ли у нее слуховые галлюцинации под впечатлением от драматических перипетий, которые вознесли ее в заоблачные высоты. Ее увлекала история Древнего Египта и его легенды, но до сих пор она не впадала от этого в слюнявый романтизм. Камилла не верила, что мумии восстают из гробниц, чтобы посягать на живущих.

— Извините. Мне как будто послышался какой-то звук.

— Камилла, мы в музее. Над нашими головами ходят толпы экскурсантов.

Она улыбнулась:

— Нет, я думаю, звук шел отсюда.

Сэр Джон раздраженно вздохнул:

— Вы видите там кого-то?

— Нет. Я просто…

— У других сотрудников тоже есть ключи от запасников, Камилла. У нас в музее много отделов!

Его негодование было вполне понятно: она отвлеклась от важной темы разговора.

— Змеи, Камилла, опасные твари. Всякий, кто путешествует по Египту, понимает рискованность такой поездки. Но эти туристы… Бог их поймет, зачем… косяками сплавляются теперь по Нилу.

Она улыбнулась, но воздержалась от замечания: по ее мнению, всякий имеет право путешествовать, изучать древнюю страну и восхищаться ее чудесами. Даже простолюдины.

— Однако, если кто-то позаботился пустить змей в апартаменты лорда и леди Стерлинг, — заметила Камилла, — можно считать это убийством?

Сэр Джон встревожился. Морщины на его лбу обозначились резче, он быстро оглянулся, словно опасаясь неких преследователей, и покачал головой.

— Нечего и думать о таком! — отрезал он.

— Наверняка ныне здравствующий граф верит в это.

Разгорячившись, сэр Джон затряс головой:

— Нет! И вам не следует делиться такими предположениями. Нельзя высказывать вслух такие мысли, Камилла. Никогда!

Он не на шутку разволновался. Резко повернулся и пошел к выходу, но обернулся, не услышав ее шагов.

— Пойдемте же. Мы и так здесь задержались!

Девушка последовала за ним, сожалея, что высказала свое мнение. Зато уяснила для себя: теперь ей придется работать еще усерднее, учитывая все то, что узнала об этом человеке, проклятии и находке.

— Поторопитесь! — бросил сэр Джон на ходу и оглянулся, чтобы удостовериться, не отстает ли она.

— Конечно, сэр Джон, — ответила Камилла, ускоряя шаг.

В музее уже было полно народу. Она слышала речь британцев, ирландцев и жителей дальних краев, и ей было приятно, что их музей пользуется популярностью.

Камилла гордилась этим музеем, полагая, что он — достойная жемчужина в английской короне. Музей был открыт для широкой публики 15 января 1859 года. В те времена такое учреждение было внове, им управлял попечительский совет при парламенте, и огромные коллекции, выставленные для обозрения, были приобретены за счет фонда. Вход был свободный. Так что это было единственное место, куда она могла прийти в детстве, держась за руку своей нежной матушки. Секция, где она работала, называлась теперь отделом египетских и ассирийских древностей, и, видимо, им стоило благодарить Наполеона Бонапарта за некоторые особо ценные образцы, поскольку именно этот претендент на мировое господство первым поспешил в Египет вместе со своими историками и языковедами. Англичане разгромили Наполеона, и большинство собранных им коллекций поступило в Британский музей.

По пути они миновали Розеттский камень, примечательную находку, позволившую дешифровать древнеегипетские иероглифы.

Когда они проходили через один из залов египетской секции, Камилла услышала, как мальчик спросил у отца:

— Папа, а зачем это делать? Хорошо ли раскапывать могилы только потому, что они очень древние? Люди не боятся откапывать мумии?

— Действительно, дорогой, хорошо ли откапывать мертвецов? — спросила мать мальчика — милая особа в стильном муслиновом платье и претенциозной шляпке.

— Дорогая, мы уже столько мертвецов успели потревожить — своих родных и не столь древних! — ответил муж. Он тоже был одет по высокой моде. — Подумать только! Церковные кладбища у нас оскверняют едва ли не повсюду! Реставрация! Это так теперь называется. Под предлогом реставрации убрали все надгробия из собора Солсбери. Честно скажу — просто неприлично! Реставрация — ха! Но эти ребята… мумии то есть, они не нашей веры, сынок, — ответил отец.

Камилла согласилась с тем, что во многих современных «реставрационных» работах проглядывало неуважительное отношение к историческому наследию их собственной страны и к предкам. Ее так и подмывало остановиться и ответить мальчику, что надо уважать не только свою, но и чужую веру. Она могла бы рассказать ему о блестящих изобретениях древнеегипетских строителей, однако ведение экскурсий не входило в ее обязанности. А жаль! Она очень любила предмет своих исследований и была бы не прочь поработать гидом, если ей разрешат. Но она не знала языки и не участвовала в раскопках и пока была вполне довольна той работой, что ей предложили.

Сэр Джон мельком взглянул на нее, предостерегая от неосторожного шага, и она, чуть улыбнувшись ему, последовала дальше.

— А теперь — за работу, — твердо сказал сэр Джон.

Он уселся за письменный стол и склонился над бумагами. Создавалось впечатление, что он глубоко задумался, а может, и тревожился о чем-то, но не хотел показать своей озабоченности.

Камилла взяла свой рабочий халат, висевший на крючке в задней комнате, и вошла в отгороженный угол, где работала над барельефом с иероглифами. Узкая каменная табличка размером два на три дюйма, высотой примерно три фута лежала на длинном столе. Образец был весьма массивный, увенчанный египетской коброй. Это означало, что текст, несущий некое предостережение, освящен самим фараоном. Каждый символ был красиво и тщательно вырезан на камне, но размер значков был очень мал, именно по этой причине ей и поручили возиться с этим барельефом. Старшие сотрудники не сомневались, что на этой табличке всего лишь повторяются другие надписи, оставленные вокруг гробницы.

Покоившийся в гробнице знатный господин пользовался любовью и уважением сограждан. Когда Камилла узнала, сколь много людей было погребено вместе с ним, она прониклась особым любопытством к обстоятельствам погребального обряда. Неужели пришлось убить многочисленных жен и наложниц, чтобы достойно сопроводить его в загробный мир?

Она села за стол и окинула взглядом весь текст. Известно, что Нефершут был верховным жрецом, но из того текста, что она успела расшифровать, следовало, что он был к тому же и неким известным в свое время колдуном. Она посмотрела на записанный ею перевод: «Да знает всякий приходящий сюда, что он ступил на священную землю. Не смейте беспокоить жреца, поскольку он уходит в новую жизнь и заявляет: все, что здесь внутри, принадлежало ему, пока он пребывал на нашей земле, — воистину нам известно. Почитайте и не смейте беспокоить его. Потому что Нефершут управлял и воздушной стихией, и водами. Его длань направляли боги, и Хетре сидела у его престола. Ему дарована жизнь после этой жизни. Его могущество неизмеримо, поскольку она сидит по его правую руку».

— Хетре, — бормотала она себе под нос. — Хетре… кем была ты на самом деле, почему здесь упоминается только о тебе, хотя ты и не названа его женой?

— Верно, коллега здорово колдовала, а?

Камилла испуганно оглянулась. Она не слышала, как вошел сэр Хантер Макдональд. Она выпрямилась, поправила халат и заколола выбившийся из прически локон. Да, он явно застал ее врасплох.

Сэр Хантер выглядел потрясающе. Высок, хорошо одет, густые темные волосы и карие, с поволокой глаза. Она знала, что в свете он зарекомендовал себя отчаянным смельчаком и очаровательным мужчиной — неудивительно, что у него репутация волокиты. Он, может, и в самом деле повеса, но это нисколько не портило ему жизнь, поскольку он не был женат или обручен. Матери, отцы благородных семейств полагали, что молодому человеку с таким характером надо поначалу дать перебеситься. Так что этот выгодный жених пока оставался свободным.

Камилла вполне сознавала его притягательность: он пытался очаровать ее любезным обхождением. Но она же не глупа и не собирается повторять несчастную судьбу своей матери. Она с усмешкой сделала себе комплимент: надо же, удостоилась внимания такой сиятельной особы, как Хантер. Вряд ли он станет приискивать себе подходящую партию среди людей ее круга, но и она никогда не соблазнится им ради светских развлечений. Камилла всегда твердо и ясно давала ему это понять. Тем не менее он не оставлял своих попыток ухаживать за ней, из самонадеянности и эгоизма, полагая, что волен удовлетворять свои прихоти так, как ему нравится.

— Ах, дорогая мисс Монтгомери! — продолжал Хантер, подходя к ней ближе. — Наш достославный языковед, красавица — и прячется в закутке, в пропотелом синем халате! — Он склонился над столом, его глаза заблестели. — Увы! Остерегайтесь, дорогая Камилла! Годы уйдут! Вы так и будете зарабатывать свою близорукость, пока не состаритесь, и радости жизни останутся недоступными для вас.

Камилла тихо рассмеялась:

— Особенно такая радость, как вы, сэр Хантер?

Он ухмыльнулся с покаянным видом:

— Я был бы рад прокатить вас по Лондону, вы же знаете.

— Позор мне ни к чему, — парировала она.

— Дерзать не вредно.

— Вам без разницы — дерзать или дерзить, сэр Хантер, — чопорно произнесла она. — А я люблю свою работу! Если мне суждено состариться, я лучше останусь здесь, со своими сединами и близорукостью.

— Нет сил смотреть, как увядает без пользы молодость и красота! — воззвал он.

— Зато вы цветете и упиваетесь этим, — уколола она.

Улыбка слетела с его лица, и он стал серьезен.

— Знаете, я на самом деле озабочен.

— Вы? Отчего же? — осведомилась она.

Он обошел вокруг стола, встал рядом с ней и осторожно поправил локон ее прически.

— Я слышал, вы неплохо развлеклись вчера вечером — и сегодня утром.

— Н-да! Несчастный случай, — пробормотала она.

— Вы провели ночь в замке Карлайл? — настойчиво допытывался он.

— Мой опекун был травмирован. Ничего не поделаешь.

— Желаете знать мое мнение, Камилла? — спросил он, его взгляд был нежен и серьезен.

— Если вы сами этого желаете.

— Я боюсь за вас! Вас нельзя обманывать. Граф Карлайл — чудовище. У него маска и на лице, и на душе. Сэр Джон рассказал мне, что граф сегодня привез вас в музей и настаивал, чтобы вы сопровождали его на благотворительном вечере. Камилла, это грозит неприятностями.

Она приподняла бровь:

— Простите, если я ошибаюсь, Хантер, но не вы ли постоянно изобретаете подобные… неприятности?

Хантер горестно замотал головой:

— Я стараюсь во имя вашей добродетели. Граф Карлайл на грани помешательства. Я опасаюсь за вашу жизнь и здоровье. Камилла, он тянется к вам, как наркоман. Вы вошли в его мир — а там теперь мало кто уживается. — Он кашлянул. — Камилла, я ни за что на свете не обижу вас. Но вы сами понимаете, у нас в обществе очень строгие классовые разграничения. Поговаривают, конечно, что граф по ночам рыщет по улицам Лондона в поисках разных развлечений — ведь он более не показывается в свете из-за уродливого шрама, не посещает салоны благородных девиц, не добивается их расположения. Полагаю, он просто играет с вами, жестоко и гнусно.

Именно это граф и делал, но вряд ли так, как расписывал сэр Хантер.

— Прошу вас, не надо обо мне беспокоиться, — ответила она. — Я и сама справлюсь. — Она сочувственно улыбнулась ему. — Вы в этом уже убедились.

— Но я никогда не был негодяем, никогда! — вскричал он.

— Нет, потому что я умею держать себя в руках.

— Я знаю, как обойти этот острый угол! — воскликнул Хантер. — Мы можем сказать, что вы прежде уже договаривались пойти со мной.

— Хантер, вы очень любезны. — Камилла положила руку на его плечо, поверив, что он действительно обеспокоен. — Но подумайте о скандальных последствиях. В самом деле, даже трудно представить себе, какими неприятностями все это обернется: десятки благородных девиц вцепятся мне в горло за то, что я посмела отбивать вас у них! — Она отшучивалась, но доля правды в ее словах все же присутствовала.

Он взял ее за руки и пристально посмотрел ей в глаза:

— Камилла, нет ничего плохого, если граф Карлайл поверит, что между нами все серьезно. Ведь я довольно скромный сэр по сравнению с ним — он граф. А это совсем другое дело.

— Хантер, вы делаете мне предложение? — пошутила она.

Он замялся:

— Ах, Камилла, вы вселяете в мое сердце соблазн бросить все на ветер…

— А это глупо, — твердо закончила она его фразу. — Полагаю, со мной все будет в порядке. Вы, как никто, должны четко понимать: я знаю свое место и свою работу и поэтому решительно избегаю всего серьезного с теми, кто не стеснен в средствах.

Он нахмурился, переживая услышанное:

— Камилла, знаете, вы просто колдунья… даже больше.

— Хантер, вас околдовывает всего лишь моя недоступность.

Он покачал головой:

— Нет, Камилла. Вы же знаете, у вас колдовские глаза, золотисто-зеленые, как у тигрицы. Вы естественно грациозны, как те классические изваяния, на которые пялятся все мужчины, когда заходят сюда. Вы полны жизненной энергии и умны. Да, вы способны вскружить мужчине голову до такой степени, что он начнет добиваться вашей руки любыми средствами.

Страстность речи Хантера удивила ее.

— Вы подразумеваете, что я, отказавшись от компании графа, могу рассчитывать на… замужество? — спросила она недоверчиво и внезапно рассердилась на себя за то, что готова была поверить в его искренность.

— Камилла, это любовь говорит во мне! Я глубоко восхищен вами и забочусь о вашем благополучии, поверьте!

Она покачала головой:

— Хантер, ваши заботы…

— Заботы? Вам нужен брак? Камилла… да, я сделал бы вам предложение.

Она опешила от такого заявления, но ответила ему:

— Хантер, вы возненавидите меня. Вы будете сожалеть о таком позорном поступке. Скажите еще, что вы желаете распроститься со здравомыслием и жениться на мне. Предвижу, что вы, добившись своего, сразу разочаруетесь во мне — ведь прелесть недоступности исчезнет.

— Пленительная Камилла, вы причиняете мне боль.

— Не лезьте в пекло без нужды, — отрезала она.

— Вы рассчитываете пролезть туда с лордом Стерлингом? В конце концов, он всего лишь граф, а даже короли женились на простолюдинках. Однако, Камилла, вы помните, чем обернулся такой плен для некой незнатной особы.

— Хантер…

— История, милая девушка, — наука наук! Подумайте об Анне Болейн. Она добилась руки Генриха своей недоступностью. И когда он сделал ей ручкой — она потеряла голову!

Камилла невольно рассмеялась:

— Хантер, клянусь, я не готова потерять голову — для меня это слишком обидно. Будь я сиятельной девой, воспитанной в лучших традициях строгих школ, мне подобало бы покарать вас полновесной оплеухой.

Но я слишком рано потеряла родителей, и такие закрытые пансионы оказались недоступны для меня. Поэтому мне, любознательной простушке, можно простить воздержание от оскорблений и насилия!

— Вы смеетесь надо мной, а я говорю серьезно.

— Ах, Хантер, как сладко вы поете. Но нет — я никогда не вышла бы за вас замуж, хотя вы как будто красивы и очаровательны и так добры, что даже отваживаетесь на такие предположения.

— Неужели я не могу увлечь даже вольных простушек?

— Ваше предложение весьма тронуло меня своей искренностью. Особенно потому, что вы не вольны располагать собой. — Он открыл рот, чтобы возразить, но она жестом остановила его и продолжила: — Прошу вас, Хантер! Я не хочу ловить вас на слове, а кривотолки — признайтесь честно — нам ни к чему. И ни к чему уверять меня, что вы можете еще долго так распинаться, презирая мою дерзость. И граф Карлайл не может соблазнить меня по той же причине, поскольку я обладаю тем, что вы сами признали во мне, — интеллектом. И вполне довольна. Я останусь в замке, пока мой опекун не поправится и его можно будет увезти. Я пойду на благотворительный вечер, поскольку граф полагает, что даже в маске, скрывающей его шрамы, он сможет появиться со мной, сотрудницей музея, перед сиятельным собранием коллег. Мы придем сюда, Хантер, мы будем в музее, рядом с вами, Алексом и сэром Джоном. И разумеется, с лордом Уимбли, попечителем нашего созвездия.

Пока Хантер собирался с мыслями, чтобы ответить, дверь распахнулась.

— Камилла! Мне сказали, что… — с места в карьер начал Алекс Миттлмэн, но приостановился, увидев в маленьком кабинете коллегу. — Хантер, — медленно произнес он.

— Алекс.

Алекс был хрупок с виду, и это впечатление усиливалось из-за его льняных кудрей и васильковых глаз. Этот яркий блондин внешне походил скорее на прекрасного юношу, чем на зрелого мужчину. Он бросил на Камиллу хмурый взгляд. Мужчины относились друг к другу уважительно, хотя Алекс частенько жаловался, что Хантер — богатенький денди и не вполне разбирается в предмете. Алекс также претендовал на большее доверие со стороны Камиллы, поскольку полагал, что честно отрабатывает свой хлеб, как и она.

Алекс откашлялся, словно решая, стоит ли ему говорить дальше: Хантер явно был в курсе новостей. Но в конце концов решил отплатить Хантеру той же монетой.

— Вы утром прибыли сюда вместе с Брайаном Стерлингом, графом Карлайлом?

Камилла тихо вздохнула:

— Тристан пострадал в дорожном происшествии у ворот графской усадьбы. Его отвезли в замок. Само собой, он потрясен случившимся, хотя отделался только ушибами и синяками. Естественно, я приехала к нему. И поэтому… вот такие дела.

Мужчины посмотрели на нее, затем переглянулись.

— Вы сказали ей, что он… — обратился к Хантеру Алекс.

— Опасный человек, к тому же, вероятно, с расстроенной психикой, — закончил Хантер его мысль. — Я, правда, выражался не так грубо, но достаточно четко дал понять это.

— Камилла, вам и вправду следует вести себя осторожно по отношению к этому человеку, — сказал Алекс, все еще хмурясь. Он явно встревожился. — Но меня поразило, что сэр Джон, — подумать только! — весьма доволен.

— Граф Карлайл богат, — едко заметил Хантер. — Сэр Джон рад приветствовать такую роскошную находку в этом музее.

Алекс внезапно встрепенулся:

— Я поеду с вами, Камилла. После работы. Мы наймем экипаж и отвезем вашего опекуна домой…

— Алекс, я сам этим займусь, ведь у меня есть свой экипаж, — безапелляционно прервал его Хантер. — Но вы правы, нам следует увезти Камиллу и ее опекуна домой, быстро и осторожно, подальше от этого отвратительного замка.

Камилла изумленно посмотрела на обоих мужчин. До этого они не проявляли такого дружелюбия и любезности по отношению к ней, но теперь явно соперничали, добиваясь ее внимания. И оба из кожи вон лезли, чтобы увезти ее из замка Карлайл.

Алекс, стараясь сохранить перед ней свое достоинство, гордо вздернул подбородок:

— Отлично. У Хантера свой экипаж. Можно, конечно, спасаться и там, если вам все равно — вкусно или гнусно.

— Алекс, Хантер… — тихо сказала она, но не успела продолжить, поскольку дверь снова распахнулась.

Явился Обри Сайзмор — последняя спица в колесе их слаженного рабочего экипажа: знаний имел немного, да и образован не блестяще, но страстно увлекался египтологией, был трудолюбив и усидчив. Довольно крупный мужчина, тридцати с чем-то лет, лыс, как бильярдный шар, но с накачанными мускулами. Он легко справлялся с тяжеленными ящиками и был удивительно аккуратен, когда ему приходилось выполнять деликатную работу на раскопках.

Сайзмор уставился на Камиллу, словно перед ним был некий артефакт, внезапно оказавшийся лучшей находкой века.

— Вы прибыли сюда вместе с графом Карлайлом? — требовательно спросил он.

Камилла вздохнула, устав от объяснений, и просто сказала:

— Да.

— Так он снова вышел из замка!

— Да, похоже.

— Вот как! — произнес Сайзмор. — Ну и ладно. Нам же лучше — деньги польются рекой, если он догадался к нам пожаловать. Надо же! Верно, задумал снова покопать. Знаете, физический труд в песчаных пустынях весьма способствует прояснению мозгов.

— Экспедиции его уже не занимают, у него иные планы, — едко заметил Хантер.

— Однако… — пробормотал Обри, разглядывая Камиллу.

— В чем еще вы нуждаетесь, Обри? — спросил Хантер.

Обри скривился:

— А тот скрюченный тип, бес ему в ребро, что перешел к нам из азиатского отдела, — вы видели его?

Все недоуменно посмотрели на него.

— Наш новый коллега. Он бегает где-то у нас, вот уже час. Вспомнил — Арбок, вот как его зовут! Старина Джим Арбок, не видали его?

— Нет, мы не видели такого, — раздраженно ответил Хантер. Он недолюбливал Обри, хотя у того были все необходимые качества для работы в их отделе: груб и силен.

— Я сто раз говорил сэру Джону, что нам нужен работник на полный день! — пояснил Обри. — Мне плевать, что он там подметает за деньги. Главное — время!

— Тогда вы и сами успевали бы везде, — ввернул Хантер.

Обри едва не зарычал на него, но, вспомнив про Камиллу, улыбнулся ей:

— Молодчина, Камилла! Вернули нам такого знаменитого клиента! Нам нет дела до его подмоченной репутации. Может, парня просто обломали. — Он подмигнул ей и вышел за дверь.

Едва он ушел, появился сэр Джон.

— Что здесь происходит? — спросил он начальственным тоном. — Алекс, полагаю, Камилла вполне способна самостоятельно справиться с этим барельефом. Хантер, возможно, вы и член попечительского совета, однако вам не к лицу отвлекать моих сотрудников посторонними разговорами в рабочее время. Лорд Уимбли прибудет к нам с минуты на минуту, и я не желаю, чтобы он застал весь наш отдел за светской беседой — будто нам делать больше нечего!

Алекс обиженно насупился. Хантер лаконично пожал плечами.

— Камилла, поговорим позже, — бросил он и зашагал к двери, приоткрыл ее, собираясь выйти, но внезапно замер на месте.

Обернувшись, он окинул всех троих быстрым взглядом, и затем его темные глаза томно уставились на Камиллу.

— Похоже, кто-то еще присоединится к нашей светской беседе.

— И кто же? — напряженно спросил Алекс.

— Брайан Стерлинг, граф Карлайл, — произнес Хантер, не отрывая взгляда от Камиллы. — Нам следует подготовиться к появлению этого сказочного чуда-юда!