Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права
Работа посвящена изучению влияния в России церковного права на светское. Церковное право показано как отрасль права Российской империи, некоторые институты и принципы которого возрождаются в современной России в условиях партнерства государства и церкви. Анализируются положительные стороны такого сотрудничества, а также возможные опасности на пути вмешательства церкви в правовую составляющую социальной регуляции. Для специалистов по теории и истории права и государства, а также студентов юридических факультетов.
Оглавление
- Введение
- Глава I. Церковно-правовые нормы и их место в российском праве конца XVIII – начала XX вв.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава I. Церковно-правовые нормы и их место в российском праве конца XVIII — начала XX вв.
§ 1. Понятие церковного права и его эволюция
В российском законодательстве конца XVIII — начала XX вв. определения церковного права не было. В связи с этим обратимся к определениям церковного права, которые давали специалисты данного периода.
Все исследователи конца XVIII — начала XX вв. начинали определение церковного права с понятия «церковь», но вкладывали в него разное юридическое содержание. Главным вопросом, по которому возникли научные споры, стало соотношение в церкви «видимой» и «невидимой» частей. В XIX веке в юридической литературе выделилось три основных направления.
В 1874 г. Н. К. Соколов в своих лекциях по церковному праву писал: «Сущность христианской церкви определяется конечной целью христианской религии. Эта цель заключается в том, чтобы уничтожить противоположность между божественным законом и человеческой волей посредством свободного, при содействии Божьей благодати достигаемого подчинения человека божественной воле, другими словами: в воспитании человечества согласно с волей божественной и в достижении через то высшей, последней цели бытия человека — вечного усовершенствования в Боге… Церковь сама по себе не есть институт юридический, а нравственное царство Божие на земле»[30]. Исходя из этого, Н. К. Соколов выделял следующие отличительные признаки Церкви: «1) Это союз религиозный,…основанием его служит вера в учение и учреждения, установленные Основателем христианства… 2) Это союз видимый, внешний. А не внутренний только духовный союз людей одинаковых религиозных убеждений… 3) Церковь, как внешний религиозный союз, имеет твердо установленный порядок и соответствующую ее внутренней сущности внешнюю организацию… 4)… Это церковный союз, который приходит необходимо в соприкосновение с другими политическими и общественными союзами»[31]. Эту точку зрения поддерживал и известный специалист в области церковного права М. Е. Красножен, выделявший три основных признака Церкви: «1) церковь есть союз религиозный, существующий для достижения высших религиозно-нравственных целей человека, указанных христианством; 2) это союз видимый, внешний, а не внутренний только или духовный; 3) церковь, как внешний религиозный союз, имеет свое право и свою организацию»[32]. Таким образом, видимая и невидимая церкви возникли и развивались параллельно.
В 1882 г. профессор Н. С. Суворов в «Курсе церковного права» писал: «Церковь есть прежде всего невидимый союз истинно верующих исполнителей воли Бога по учению Христа. Христианский религиозный союз выражается затем в Церкви, как видимом общении людей, внешним образом исполняющих христианскую веру…» Это определение соответствовало протестантскому пониманию происхождения церкви, при котором человек первоначально научается Богом внутренне, а потом освящается Им[33]. Т. е. невидимая церковь формирует видимую. Похожая позиция была и у А. С. Павлова, который считал, что «церковь — это… божественное учреждение, которое и через которое осуществляется в роде человеческом идея царства Божия на земле, т. е. сообщается людям истинное богопознание»[34].
В 1883 г. во «Введении в православное церковное право» экстра-ординарный профессор Харьковского университета М. А. Остроумов писал: «Христианская церковь есть основанное Господом нашим Иисусом Христом для освещающего возрождения человечества общество, в котором через учение веры, через таинства и через видимое иерархическое руководство посредством невидимого действия благодати Святого Духа под невидимой Главой Самим Иисусом Христом в душах верующих в Него и самоотверженно исполняющих заповеди Его осуществляется всеобщее невидимое царствие Божие»[35]. Близкая точка зрения была и у законоучителя Императорского училища правоведения М. И. Богословского, который считал, что «Церковь Христианская есть собрание последователей Иисуса Христа, соединенных между собой на тот конец, чтобы хранить, открыто свидетельствовать, утверждать и распространять веру, преподанную Господом Иисусом Христом и Его Апостолами, и таким образом приготовляет на земле людей для царства небесного»[36]. Профессор Санкт-Петербургского университета М. И. Горчаков считал, что лучшее определение церкви следующее: «Церковь есть от Бога установленное общество лиц, соединенных между собой верой, законом Божьим, священноначалием и таинствами»[37]. Таким образом, выделялась третья точка зрения, заключавшаяся в том, что именно видимая церковь формирует невидимую церковь.
В начале ХХ века в России появились новые теории. В 1906 г., в период первой русской революции, в связи с новым подъемом интереса к вопросу о взаимоотношениях государства и церкви А. Петровским и П. Флоренским на русский язык были переведены первые двенадцать параграфов книги профессора канонического права Рудольфа Зома «Церковный строй в первые века христианства», в которой он доказывал, что «церковное право стоит в противоречии с существом церкви»[38]. «Церковь, — по его учению, — не может быть ни сама юридической организацией, ни носительницей какого-то «божественного права». Ибо право — по природе своей противно сущности Церкви; сущность Церкви — духовная; сущность права — мирская. Церковь хочет быть водимой, управляемой господством божественного Духа; право в состоянии произвести только человеческое господство, по природе земное, погрешимое… Церковь держится реальной истины… Право, наоборот, держится основным образом формы, потому что только таким образом оно оказывается в состоянии достигнуть сверхпартийного решения, принуждающего обе стороны, не смотря на противоположность интересов, признавать его справедливость… С этим связано то, что хотя право по своему понятию и не требует принуждения, однако стремится к принудительному осуществлению, между тем, как сущности Церкви ненавистно всякое принуждение, потому что только свободное усвоение божественного имеет духовную ценность»[39].
Эта точка зрения породила новые вопросы в определении церкви как юридической категории. Так, Н. А. Заозерский подчеркивал, что Церковь, как и право, имеет социальную природу. Государство и Церковь являются союзниками, каждый из которых не должен захватывать у другого то, что ему не нужно и даже вредно[40], поэтому, например, он всячески приветствовал идею о созыве Церковного Собора, который должен был обсудить вопрос о восстановлении церковной практики, существовавшей до учреждения Святейшего Синода[41].
В связи с отсутствием единого мнения о юридическом содержании понятия «церковь» не было единого подхода и к определению церковного права. Это объяснялось несколькими причинами.
Во-первых, некоторая неясность наблюдалась в соотношении понятий «церковное право» и «каноническое право». Дело в том, что на Западе под каноническим правом понималась совокупность всех исходящих от церкви постановлений, независимо от того, являлись ли они предметом церковных или гражданских отношений, а под церковным — совокупность норм, исходящих как от церкви, так и от государства, и регулирующих чисто церковные отношения. На православном Востоке в связи с тем, что церковное законодательство всегда находилось в соответствии с государственными законами, такое различие в названиях не имело значения. Однако не все исследователи были согласны с данным тезисом. Профессор М. И. Горчаков считал, что «каноническим правом следует называть правила, составленные Церковью и утвержденные соборами»[42]. Известный русский цивилист Г. Ф. Шершеневич выстроил следующую логическую цепочку: «Жизнь… религиозного союза поддается нормировке в двояком отношении: со стороны внутренних отношений среди членов Церкви и со стороны внешних отношений Церкви, как общественного союза, к государству как внешней принудительной организации. На этой почве создалось двоякое право: а) каноническое и b) церковное. Отождествление этих двух терминов является неправильным… Церковное право дает нормы, церковные по своему содержанию, хотя бы своим происхождением они обязаны были не Церкви, а государству… Каноническому праву вообще нет места в системе права. Это учение о нормах sie generis»[43].
По нашему мнению, термины «церковное право» и «каноническое право» в конце XVIII — начале XX вв. существенно различались. Нормы канонического права принимались только церковными органами и становились нормами церковного права, только если получали санкцию государства. Например, в Уставе духовных консисторий. Церковное право — это позитивное право, источником которого являлось государство.
Во-вторых, в связи с тем, что в Российской империи проживали представители разных вероисповеданий, дискуссионным являлся вопрос о том, можно ли считать церковным правом право неправославных исповеданий. Например, профессором Московского университета Н. И. Крыловым был составлен проект общего церковного права. Однако митрополит московский и коломенский Филарет так отозвался о нем: «Сочинение хочет преподавать в университете каноническое право общего содержания для всех христианских исповеданий. Как сие исполнится? Как преподается, например, общее содержание правил о браке, которые только в православной церкви сохраняют древний, общий кафолический вид, а в римском изменены по-своему, а в протестантизме по-своему?… Им общее содержание не сообщит знание дела или, если сообщить знание дела, то не окажется общего содержания»[44]. Точку зрения Н. И. Крылова поддерживал и Н. К. Соколов в книге «Из лекций по церковному праву» (выпуск 1. М.,1874. С. 24). Большинство же исследователей разделяло мнение Филарета. Например, экстраординарный профессор Харьковского университета М. Остроумов считал, что право неправославных исповеданий необходимо называть особым термином «вероисповедное право»[45].
В-третьих, церковным правом в России занимались как богословы, так и юристы, что так же вызывало разнообразие подходов. Если сначала в исследованиях по церковному праву основным был богословский подход, с 60-х гг. XIX в. возобладал юридический. Однако вплоть до 1917 г. церковным правом занимались как профессорско-преподавательский состав юридических факультетов университетов, так и ученые духовных академий. Разделение исследований по церковному праву на богословские и юридические не представляется возможным, т. к., например, профессора Московской духовной академии Н. А. Заозерского называли одним из идеологов «обновленческого» движения, имевшего прекрасную юридическую подготовку.
Определения церковного права давались разные.
По мнению архимандрита Гавриила, «церковное право есть наука о законах, принятых Апостолами, соборами, святыми Отцами и всею церковью во всегдашнее руководство при суждении о делах, суду церковному подлежащих, с тою целью, чтобы в обществе Христианском все благообразно и благочинно происходило»[46]. А далее уточнял, что предмет церковного права преимущественно касается внешнего благоустройства церкви.
Как справедливо отмечал позже М. Е. Красножен, «первые ученые труды по науке церковного права в России принадлежали ученым духовной богословской школы»[47]. Таким образом, архимандрит Гавриил в 1844 г заложил основу богословского понимания церковного права, которое было принято приблизительно до 60-х гг. XIX в. Он подчеркивал, что «церковное право есть богословие, раскрытое в законах и законоправильных, а особенно обрядовых и таинственных действиях, составляющих видимую жизнь церкви»[48]. Эту идею развил архимандрит Иоанн, предложивший в 1851 г вместо понятия церковного права термин «церковное законоведение», предметом которого считал «изучение содержания церковных законов, изложение их в общей связи между собой и в систематическом порядке»[49].
В 1863 г., согласно новому Университетскому уставу, преподавание церковного права было введено на юридических факультетах. Начались попытки юристов дать определение церковному праву. Сразу появилась идея о его двойственности.
Так, в 1874 г. Н. К. Соколов дал следующее определение: «… церковное право представляет собой тот внешний, необходимый, от личной воли независимый порядок, который должен господствовать в религиозном союзе, установленном для осуществления целей христианства. Таково понятие о праве церкви в объективном смысле. В смысле субъективном оно есть совокупность различных прав и обязанностей, принадлежащих членам церкви, сообразно с различным положением, занимаемым ими во внешнем церковном союзе»[50]. Однако сам автор почувствовал, что данное определение нуждается в уточнении:
1) не все религиозные и нравственные обязанности, которые налагаются на человека христианством, носят характер правовых обязанностей; к правовым обязанностям относятся только те, которые неразрывно связаны с внешним положением христианина в церковном союзе (обязанность молиться, каяться — обязанности религиозно-нравственные, обязанность принимать участие в общественном церковном богослужении — правовая);
2) не подлежат юридическим определениям все церковные учреждения и действия, имеющие чисто религиозный предмет; если подобные действия попадают в область церковного права, то только по своим внешним условиям и внешним правовым последствиям;
3) в церковном праве не все нормы имеют внешне принудительный характер, принуждение, как и наказание, в церковном праве значительно видоизменяются и смягчаются.
В 1893 г. М. Остроумов так же попытался определить двойственность церковного права: «Церковное право в объективном смысле есть совокупность независящих от частной воли членов Церкви норм или правил, определяющих внутренние и внешние отношения Церкви, как видимого общества, поскольку такие отношения служат целям существования Церкви на земле. Система прав и обязанностей членов Церкви, устанавливаемая определением этих отношений, есть церковное право в субъективном смысле»[51]. Как признавался сам М. А. Остроумов, «характер системы церковного права постепенно изменяется и она все более и более приобретает историко-каноническую конструкцию»[52].
В 60–90 гг. XIX в., в основном, велось изучение древних христианских источников и делались попытки выделить в них юридический смысл. Например, П. А. Лашкарев писал: «отличительную черту права нашей Православной греко-восточной церкви составляет глубокая христианская и общечеловеческая древность ее основ. Период образования положительного религиозного… права нашей Церкви… закончился эпохой разделения церквей»[53]. Даже духовные лица в этот период стали вносить в понятие «церковное право» больше юридический, чем богословский смысл. Так, в 1882 г. священник М. Альбов писал: «Церковное право есть совокупность норм, которыми определяется жизнь и отношения между людей в Церкви, как самостоятельном обществе, основанном Иисусом Христом для их спасения»[54].
Новый этап в осмыслении церковного права начался в 1901 г., со времени отлучения от церкви Л. Н. Толстого. В определении церковного права больше внимания стало уделяться такому субъекту как верующий. В посмертном издании статей профессора А. С. Павлова, написанных в 1899–1902 гг., давалось следующее определение церковного права: «Нормы или желательные правила, которыми определяются… отношения церкви… как носительницы своего собственного права… и как общественного союза, существующего в мире наряду с другими человеческими союзами…, составляют церковное право в объективном смысле… В субъективном же смысле церковное право есть совокупность правомочий и обязанностей отдельных членов церковного общества в отношении друг к другу и к церкви, а равно и этого целого, — в отношении к отдельным его членам и к другим человеческим союзам»[55]. Таких развернутых определений церковного права с точки зрения правоспособности верующего в предшествующие эпохи не наблюдалось.
После издания указа от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» началась разработка новых вероисповедных законопроектов, как на правительственном уровне, так и в Государственной думе (I–IV созывов). Начался пересмотр многих институтов церковного права. Однако, в целом, серьезных изменений не произошло вплоть до 1917 г.
Таким образом, дореволюционные специалисты давали различные определения церковному праву, что было вызвано, с одной стороны, неразработанностью многих юридических понятий в целом, а с другой — процессом становления самого церковного права, предмет и задачи которого еще только намечались.
В советское время церковное право не становилось предметом специальных исследований. Как отмечает М. Ю. Варьяс, «одни профессора вынуждены были уехать за границу (С. В. Троицкий), другие старались приспособиться к новым условиям (П. В. Гидулянов, С. В. Юшков), третьи погибали в лагерях (Н. Н. Фиолетов, В. Н. Бенешевич)»[56]. Кроме того, после 1917 г. все духовные учебные заведения были закрыты. Поэтому с начала 20-х гг. канонические исследования издавались исключительно за границей. Когда в 1945–1946 гг. духовные школы были возрождены в Москве и Ленинграде, в них снова началось преподавание церковного права.
В современный период новый этап в изучении церковного права начался в 1994 г., когда в свет вышла монография протоиерея Владислава Александровича Цыпина «Церковное право», а затем в 1996 г. и учебное пособие с одноименным названием. В его работах кроме общей попытки исследования системы церковного права были рассмотрены такие сюжеты, как церковное право Византии и Греции, а также Российской империи.
Говоря об определении церковного права с современных позиций, необходимо отметить три работы.
В 1997 г. в Московской государственной юридической академии М. Ю. Варьясом была защищена кандидатская диссертация на тему: «Церковное право в романо-германской правовой семье», в которой были рассмотрены такие вопросы, как возникновения и развитие церковного права в Западной Европе и отчасти России, теоретико-правовые критерии для выделения церковного права в континентальной правовой системе. В диссертации был сделан важный вывод о том, что «церковное право является корпоративной правовой системой»[57].
Это положение взято за аксиому во второй важнейшей работе по церковному праву, вышедшей в последние годы, — «Церковное право в правовой системе российского общества (общетеоретический и исторический аспекты)» Е. П. Гарановой[58]. Автор раскрывает место церковного права в правовой системе общества, рассматривает церковное право как корпоративную правовую систему, показывает реализацию норм церковного права на примере института церковного суда.
В конце декабря 2004 г. в Ставрополе Д. Д. Боровым была защищена кандидатская диссертация на тему «Каноническое (церковное) право как нормативная система социально-правового регулирования». Он также охарактеризовал церковное право как «действующую корпоративную правовую систему, регулирующую конкретные реально существующие отношения людей внутри особого религиозного общества — Церкви.
История церковного права стала темой представительной конференции «Церковное право и государственное законодательство в истории России», состоявшейся 12–14 мая 2003 г. в Институте российской истории Российской Академии наук и посвященной 75-летию известного историка Я. Н. Щапова[59]. Проблемы развития церковного права в изменяющихся условиях начала ХХ века рассматривались также на Международной научно-теоретической конференции, посвященной столетию Первой российской революции — «Власть и общество в России во время русско-японской войны и революции 1905–1907 гг.»[60].
Анализ современного законодательства и исследований позволяет сделать несколько выводов. С позиций современной юридической науки церковное право России конца XVIII — начала XX вв. можно определить как совокупность норм, установленных и защищаемых государством, определяющих структуру и деятельность Церкви. В связи с тем, что в юридической науке XIX — начала XX вв. еще до конца не сформировалось понятие «система права», не были четко определены признаки отраслей права, дореволюционные юристы определяли его как «особую правовую систему». Даже Свод законов Российской империи был построен не по отраслевому принципу, а по тематически-отраслевому. Однако церковное право дореволюционной России имело свой объект регулирования — все сферы жизни, прямо или косвенно связанные с интересами Церкви. Предметом церковного права были общественные отношения, возникающие в процессе осуществления прав церковной организации и верующих. К методам церковного права можно отнести как императивный, так и диспозитивный, при преобладании первого. Таким образом, применение к церковному праву дореволюционной России современных признаков отраслей права позволяют назвать его отраслью права.
В современный период применительно к Российской Федерации мы можем назвать церковное право системой корпоративных норм, оказывающих влияние на нормы практически всех отраслей права.
§ 2. Система церковного права
Система церковного права являлась дискуссионным вопросом в юридической науке конца XVIII — начала ХХ вв. Основная проблема состояла в том, что церковно-правовые нормы не были систематизированы. Исходя из дореволюционного законодательства по делам церкви, выявить систему невозможно.
Попытки создания системы церковного права предпринимались. Так, на развитие церковного права серьезно повлиял процесс систематизации российского права, активно начатый в царствование Николая I.
Первой попыткой объединить и систематизировать церковное законодательство стал труд служащего Святейшего Синода Я. Гиновского «Оглавление законов Греко-российской Церкви» (части 1 и 2, 1827–1828 гг.). Однако, как отмечает Е. В. Белякова, «этот труд вызвал резкую критику митрополита Филарета (Дроздова), который добился ареста тиража. Митрополит считал невозможной публикацию совместно церковных и гражданских законов»[61].
В марте 1835 г. обер-прокурор Святейшего Синода С. Д. Нечаев испросил у Императора разрешения извлечь из синодального архива и собрать воедино все постановления, касающиеся церковного управления, начиная с введения синодальной системы в 1721 г. Фактический руководитель работы по систематизации российского законодательства во Втором отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии М. М. Сперанский поручил реализацию данного проекта профессору Санкт-Петербургского университета А. П. Куницыну. Следующий обер-прокурор Н. А. Протасов посчитал эту работу полезной для того, чтобы Святейший Синод мог получать справки при рассмотрении различных дел, но неудобной для опубликования. М. М. Сперанский с этим согласился, но работа все-таки была доведена до конца. Кроме того, граф Н. А. Протасов предложил Святейшему Синоду возобновить работу, начатую в 1734 г., но затем остановленную, по изданию важнейших канонических постановлений Православной Церкви на русском и греческом языках. Эта работа была закончена в 1839 г[62].
Таким образом, ни один из официальных источников не давал представлений о системе церковного права. Не была решена эта проблема и в Своде законов Российской империи. Вплоть до 1917 г. системы церковного права создавали только ученые. Возникали различные мнения.
Одним из источников для русских ученых-канонистов были системы, созданные европейскими юристами.
К изучению европейского опыта призывал К. П. Победоносцев, являвшийся обер-прокурором Святейшего Синода в течение двадцати пяти лет и отрицательно относившийся к любым изменениям в сложившейся системе государственно-церковных отношений. Он признавал достоинства других христианских церквей: «Католики… А они показывают. И умеют показывать, и, правду сказать, есть им что показывать, в совершенном порядке — веками созданные, сохраняемые и упроченные дела и учреждения… Смотрите, — говорит протестантская церковь, — я не терплю лжи, обмана и суеверия. Я привожу дела в соответствие и разум в соглашение с верой. Я освятила верой труд, житейские отношения, семейный быт, верою искореняю праздность и суеверия, водворяю честность, правосудие и общественный порядок»[63]
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Введение
- Глава I. Церковно-правовые нормы и их место в российском праве конца XVIII – начала XX вв.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
37
Записки церковного права по лекциям, читанным профессором Императорского Санкт-Петербургского университета протоиереем М. И. Горчаковым, изданные студентами Университета в 1893–1894 гг. СПб.,1894. С. 12–13.
42
Записки церковного права по лекциям, читанным профессором Императорского Санкт-Петербургского университета протоиереем М. И. Горчаковым, изданные студентами Университета в 1893–1894 гг. СПб.,1894. С. 24.
44
Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита московского и коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб.,1885. Т. 3. С. 39.
57
Варьяс М. Ю. Церковное право в романо-германской правовой системе. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М.,1997. С. 18–24.
58
Гаранова Е. П. Церковное право в правовой системе российского общества (общетеоретический и исторический аспекты). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Нижний Новгород, 2004. С. 9–10.
60
Власть и общество в России во время русско-японской войны и революции 1905–1907 гг. Тезисы докладов Международной научно-практической конференции. 29–30 сентября 2005 г. СПб., 2005.
