Принцесса на Кириешках

Дарья Донцова, 2004

Я, Евлампия Романова, попала в очередную переделку. А началось все с того, что на меня напал какой-то псих и, приставив дуло к виску, велел найти убийцу... Курочкорябского. Когда я, клацая зубами от страха, вернулась домой, очередной сюрприз не заставил себя ждать. Подруга Катя нашла прекрасный загородный дом с огромным парком вокруг. О таком наше семейство давно мечтало. Но меня повергло в шок то, что продавала его Ася Курочкорябская. Таких фамилий больше ни у кого нет! Кого же в их семье убили? Я выяснила, что пару лет назад погиб при пожаре ее сын Вася. Вот тут и надо рыть. Не успели мы перебраться в коттедж, как сгорел Асин дом и умерла от инфаркта молодая вдова Васи. Или ее убили? Покопавшись в прошлом этой «веселой» семейки, я узнала много интересного: оказывается, вместе с Васей погибла и любовница, а несколькими годами раньше умерла его первая жена. Вот такая гора трупов! Старик Шекспир отдыхает!..

ГЛАВА 6

Подойти близко к месту происшествия не дал жар, исходивший от полыхающего здания. Парни в робах сбивали пламя струями из брандспойтов.

Я быстро оглядела вымощенный плиткой двор и увидела Асю, прижимавшую к груди железную коробку.

— Ваши живы? — кинулась я к ней.

— Да, — растерянно кивнула та, — Лев Яковлевич, Света, Оля. Мы успели выбежать, я даже документы сумела прихватить. Никто не пострадал, только Света ушиблась, она с лестницы упала.

— Собирайте своих, и пошли в дом Василия, — быстро сказала я.

— Да нет, — забормотала Ася, — это же теперь ваш коттедж. Мы помешаем вам разбирать вещи.

— Вы простудитесь, наденьте куртку или пальто!

Ася поежилась:

— А нету, я в чем была, в том и выскочила.

Я потянула ее за рукав тоненькой кофточки:

— Пошли скорей, иначе воспаление легких вам обеспечено.

— Надо Льва Яковлевича позвать, — засуетилась Ася, — он может заболеть от переживаний. Ну-ка подержи.

Сунув мне в руки коробку, Ася метнулась влево. Я хотела поставить на землю железный ящик, оказавшийся неожиданно тяжелым, и уронила его. Крышка соскочила, внутри показались тесно уложенные, перехваченные разноцветными резинками пачки зеленых купюр. Я недавно отдала за дом огромную сумму наличности, поэтому сразу поняла: в коробке лежат те самые доллары. Быстро закрыв «сейф» крышкой, я подхватила его и прижала к груди. Ну Ася! Сует малознакомой женщине астрономическую сумму и убегает. Как вам это нравится? Похоже, дама совсем без головы, или она растерялась на пожаре? Откуда ни возьмись появилась Катюша с чемоданчиком в одной руке, второй подруга поддерживала девушку со спутанными светло-русыми волосами.

— Осторожно, осторожно, — повторяла Катя.

— Ой, больно, — воскликнула девушка, — я сломала ногу!

— Нет, просто ушибла.

— Ужасно дергает.

— Ничего, ничего, потерпи.

— Лампа, — крикнула Ася, — помоги!

Я побежала на зов и увидела Курочкорябскую и высокого, полного, холеного мужчину в роскошном халате. Очевидно, это был хозяин дома. От Льва Яковлевича исходил такой сильный запах одеколона, что мне на секунду пришла в голову бредовая мысль: сейчас из брандспойтов льется не вода, а французский парфюм.

— Пошли, Лева, — велела жена.

— Я никуда не двинусь без рукописи, — красивым, хорошо поставленным баритоном заявил супруг, — если мой труд погибнет, то жизнь потеряет смысл.

Ася глубоко вздохнула:

— Лампа, покарауль Льва Яковлевича.

Я не успела кивнуть, как она метнулась в сторону пожарища. Ее стройная, девичья фигурка исчезла в дыму.

— Вернись, — заорала я, — с ума сошла!

— Ася, — перекрыл мой крик голос Льва Яковлевича, — там, на столе, еще и книга в зеленом переплете, прихвати ее тоже!

Меня на миг парализовало. Не двигаясь, я в полнейшем изумлении смотрела на совершенно невозмутимого ученого. Потом меня охватило негодование. Он псих! Жена бросается в полыхающий дом ради стопки исписанной бумаги, а муж не только не останавливает ее, но еще и приказывает добыть свою рукопись! Хотя, может, я чего-то не понимаю? Вдруг у них, у великих ученых, так принято?

— Никто не догадался прихватить плед? — спросила внезапно появившаяся толстушка в голубых джинсах и майке.

Лев Яковлевич ничего не ответил, его лицо приняло отсутствующее выражение. Толстая девица махнула рукой:

— Папа, очнись, где мама?

— Кто? — вынырнул из заоблачных высей ученый. — Мама? Олечка, господь с тобой, она же давно скончалась!

Дочь с нескрываемым раздражением взглянула на отца:

— Умерла твоя мать, бабушка Вера! А моя жива. Если помнишь, ее зовут Асей, и она является еще и твоей супругой!

— Я, Олюшка, обладаю замечательной памятью, — совершенно спокойно, словно сидя в кабинете, в удобном кресле, а не стоя около бушующего пожара, завел ученый, — вот ты, например, можешь ответить, какого числа монголо-татарские войска захватили Смоленск?

Оля скривилась:

— О боже! Понеслось.

— Значит, нет, — констатировал отец, — а я, которого ты опрометчиво обвинила в отсутствии памяти, назову дату с легкостью…

— Не надо, — простонала дочь.

— Что же касается твоего вопроса, — ровным тоном вещал Лев Яковлевич, — то позволь напомнить его формулировку: «Папа, очнись, где мама». Фраза построена некорректно. Я, естественно, подумал, что ты спрашиваешь о моей родительнице, такое понимание вопроса вытекало из логики предложения. Если ты хотела узнать об Асе, следовало по-другому сформулировать вопрос: «Папа, очнись, где моя мама?» Тебе понятен ход моих рассуждений или нужно объяснить все еще раз? Все беды этого мира происходят от того, что люди элементарно не умеют выражать свои мысли: думают одно, вслух говорят другое, подразумевают третье, а понимают их все равно неверно. Да-с! Кабы…

— Пойду гляну, может, Светка догадалась одеяло прихватить, — оборвала отца Оля и ушла.

Лев Яковлевич покачал головой, покусал нижнюю губу и вновь впал в нирвану.

— Лева! — выкрикнула запыхавшаяся Ася. — Вот рукопись и книга. Пошли скорей!

Спустя два часа мы сидели в гостиной нового дома, среди разбросанных тюков, полуразвязанных узлов и нераспакованных коробок.

Курочкорябские выглядели плохо, все бледные, потерянные. За короткое время мы успели перезнакомиться, и я поняла, что пухлая девушка Оля — дочь Аси и Льва, а Света, миловидная блондинка, вдова покойного Василия.

Еще мне стало ясно, что спокойной, размеренной жизни в только что приобретенном загородном особняке у нас не получится. Катя, вводя погорельцев в дом, произнесла:

— Вы не волнуйтесь, здесь полно места, все разместимся с удобствами.

Ася замахала руками:

— Нет, мы не можем так стеснять вас!

— Ерунда, — отмахнулся Костин, — сделаете ремонт и съедете. — Если останется, что ремонтировать, — буркнула Оля.

— Значит, отстроитесь заново, — не сдался Вовка.

— Боюсь, у нас плохо с деньгами, — тихо сообщила Ася, — на жизнь-то хватит, а вот на масштабное строительство нет.

Я искоса глянула на женщину. Она не знает, что я случайно увидела содержимое коробки, неужели тех долларов не достаточно для восстановления здания? Впрочем, я же просила Асю не говорить никому, что отдала ей деньги. Вот она и старается ради меня.

Следующий час мы решали бытовые проблемы и наконец пришли к консенсусу. В мансарде будут жить Оля и Света. На втором этаже в одной комнате поселятся Юлечка и Сережа, в другой — Катя. На первом разместимся я и Лиза, нам отдают угловую спальню, Ася займет крохотную гостевую, для Льва Яковлевича переоборудуют сорокаметровую гостиную, а Кирюша переедет в гараж к Костину.

— Я не очень хорошо понял, — ожил ученый, узнав про план расселения, — я сплю здесь?

— Да, — кивнула Ася, — не волнуйся, мы очень уютно оформим комнату, повесим, как ты любишь, темные гардины.

— Мне без разницы, в каком месте спать, — раздраженно сказал муж, — я абсолютно неприхотлив в быту, но где стану работать?

— Здесь же, — ответила Катя, — комната огромная, просто Георгиевский зал. Внесем сюда письменный стол.

— Это совершенно невозможно! — покачал головой Лев Яковлевич.

— Почему? — удивилась Юлечка. — Вам здесь не нравится? Хотите, вселяйтесь в нашу спальню, а мы с Серегой переедем сюда!

— Я не могу писать там, где сплю, — заявил ученый, — мне для плодотворной работы необходим кабинет.

— Зачем? — разинула рот Юля. — Мы стол поставим и кресло.

— Боюсь, что вам, человеку не творческому, проблему не понять, — отрезал историк и повернулся к жене: — Ася, займись делом! Приготовь спальню и кабинет, помещения должны быть рядом, кстати, подойдет соседняя комната.

— Это столовая, — протянула Катя, — там все обедать будут.

— Ну, нам хватит и кухни, — быстро сказала Ася, — понимаете, Лев Яковлевич не способен жить так, как все. Он не простой человек.

— Да? — изогнула бровь Юля. — В чем же отличие богоподобного от нас, убогих смертных?

Ася слегка порозовела:

— Понимаете, Лев имеет мантии сорока двух международных академий.

— Он их коллекционирует? — наивно спросил Кирюша.

Щеки Аси стали медленно краснеть. Катя моментально вклинилась в разговор.

— Мы самые обычные люди, — сказала она, — на работе трудимся, дома отдыхаем, нам и впрямь не понять человека, который творит не на службе.

— Вовсе я и не отдыхаю в своей комнате, — возмутился Кирюшка, — уроки делаю до офигения.

— И я, — подхватила Лизавета.

— Мы с Сережкой рекламные тексты пишем, — сообщила Юля, — между прочим, это трудное дело!

— Кухня большая, — умоляюще сказала Ася, — в ней тридцать метров, неужели все мы не уместимся?

Домашние замерли, потом Катя тихо сказала:

— Ну конечно, пусть Лев Яковлевич устраивается.

— Вот и хорошо, — засуетилась Ася, — вот и здорово. Лева, Лева, ты слышишь?

Муж оторвал глаза от книги и весьма недовольно пробурчал:

— Весь внимание.

— В гостиной сделаем тебе спальню, а в столовой кабинет.

— То есть работать я буду здесь? — напрягся ученый.

— Да, тебе не нравится?

— Не слишком удобно без книжных шкафов!

— Библиотека небось сгорела, — совершенно не к месту брякнула Лиза.

Лев Яковлевич вскочил:

— Мои книги!

Ася бросилась к мужу:

— Не нервничай, милый. Они не пропали, девочка просто не в курсе.

На лице профессора появилось выражение блаженства.

— Очень хорошо, — кивнул он, потом оглянулся и добавил: — Пусть немедленно специально обученные люди переставят тут мебель, принесут книги и папки. Ася, займись. Остальных попрошу покинуть МОЮ половину, я хочу сесть за работу.

В полном изумлении мы выпали в коридор и начали заниматься хозяйственными хлопотами. Через некоторое время ко мне подошел Кирюшка и жарко зашептал:

— Слышь, Лампа, он псих?

— Кто? — волоча в нашу с Лизой комнату неподъемный тюк белья, спросила я.

— Профессор.

— Ну… так нельзя говорить о взрослых.

Кирюшка скривился:

— А если по-честному?

— На сумасшедшего он мало похож, — вздохнула я, — безумные люди частенько бывают неадекватны, ну, допустим, накидываются с ножом. А Лев просто эгоистичен, любит лишь себя родного, до остальных людей ему дела нет.

— Зачем Ася с ним живет? — не успокаивался Кирюша.

— Вот это нас не касается!

— Ты бы за такого замуж вышла?

Я пнула ногой узел, переместила его на пару миллиметров вперед и заявила:

— Свадьбу играть ни с кем не собираюсь, а поскольку у меня нет супруга, тебе сейчас придется помочь незамужней женщине.

Ночью, лежа на новой кровати в комнате, где нам с Лизой предстояло провести вместе не один день, я никак не могла уснуть: вертелась с боку на бок, переворачивала подушку, сдергивала и снова натягивала одеяло…

— Перестань скрипеть, — пробормотала Лизавета.

Я замерла на пару секунд, но потом опять принялась крутиться, пытаясь производить как можно меньше шума.

— Хватит шуршать, — сонно протянула Лиза, — только задремлю, ты меня будишь.

Я забилась под плед и попыталась не дышать, но уже спустя минуту поняла, что лежу на крошках, мелких, сухих, колких, надо встать и встряхнуть простыню.

— С ума сойти, — завздыхала Лиза, — если ты страдаешь от блох, возьми специальный ошейник и нацепи, он лежит у входной двери, около собачьих комбинезонов.

Я осторожно сползла с кровати и, стараясь не хлопать тапками о босые пятки, пошла на кухню. Может, если попить теплого чая, бессонница отступит?

Выключателя на стене я не нашла, его не было ни справа, ни слева. Поэтому пошла к плите, вытянув вперед руки, и наткнулась на что-то теплое, мягкое.

— А-а-а, — закричало оно, и тут же вспыхнула люстра.

Передо мной, одетая в халат Кати, тряслась Света. Она была так бледна, что я испугалась.

— Вам плохо?

— Это ты? — залязгала зубами Светлана. — Не надо, пожалуйста, очень прошу! Неля, опомнись! Не трогай меня!

Услыхав последнюю фразу, я окончательно перепугалась:

— Света! Вы меня видите?

Но у невестки Курочкорябских были совершенно безумные глаза, остановившиеся, тусклые, словно у снулой рыбы.

— Что случилось? — послышалось из коридора, и в кухню вошла Ася.

Я кинулась к ней:

— Свете плохо!

Ася приблизилась к невестке:

— Пойдем в кровать.

— Не надо, зачем ты такое придумала, зачем?..

Ася обняла невестку и увела, я осталась одна и стала тупо вспоминать, с какой целью заявилась на кухню. Хотела пить? Есть? Курить? Вроде нет. Или вообще направлялась не сюда, а в туалет?

— Перепугалась? — спросила Ася, появляясь на пороге.

— Ага, — кивнула я.

Ася зябко передернула плечами.

— После смерти Васи Света сама не своя. Может, тебе странно слышать подобные речи от свекрови, но я буду очень довольна, если она найдет себе нового мужа. К огромному сожалению, Светочка даже не смотрит в сторону мужчин. Иногда с ней случаются странные вещи, ей кажется, что ее все хотят убить…

Я вздрогнула.

— Не бойся, — Ася заметила мою реакцию. — Света нормальная. Знаешь, почему она впала сейчас в такое состояние?

— Ну…

— Она сильно понервничала, — вздохнула Ася. — Васенька-то во время пожара погиб, ну и навалились на бедную всякие воспоминания. Да еще на тебе платье в бежево-коричневую клетку.

— Это халат, — поправила я Асю.

— Неважно, — отмахнулась она, — хоть пальто, просто подобное сочетание цветов было у моего несчастного сына любимым, в его гардеробе висело штук десять рубашек в бежево-коричневых тонах. Небось Света маялась бессонницей, пошла воды попить, погрузилась в свои невеселые мысли, а тут ты! Ладно, утро вечера мудренее. Вот увидишь, завтра она будет такой, как всегда.

Не став пить чай, я пошлепала в спальню, забилась под одеяло, послушала мерное сопение Лизы, потом встала и придвинула к двери тяжелое дубовое кресло. Никаких запоров на дверях тут не предусматривалось, а мне было очень страшно. Светлана походила на натуральную психопатку, мало ли что могло взбрести в ее лишенную разума голову.

Проснулась я внезапно, словно кто-то пнул меня ногой в бок. Села и пару мгновений никак не могла сообразить: где я? Незнакомый, идеально белый потолок, стены, ковер и мебель цвета мокрого песка… Взгляд упал на кровать со скомканным постельным бельем, потом выхватил большой лист бумаги, лежавший на моих тапках. Я взяла записку. «Лампа, мы уехали в город по делам, вернемся к вечеру, повесь мои вещи в шкаф». Это накорябала Лиза. Следующая фраза была начертана рукой Кати: «Не суетись, отдохни спокойно, приедем поздно. Курочкорябские разбирают вещи на пепелище. Слава богу, у них не все сгорело». В самом низу чернело короткое замечание от Вовки: «Будь другом, свари борщ».

Я встала, натянула халат и отправилась на кухню. Похоже, в доме никого нет, тишина стоит просто невероятная. Со двора не доносится лай чужих собак, шум машин, грохот, лязг, крик, даже вода не капает из кранов, а в окне вместо соседней противно-серой блочной башни виднеется лес.

Напившись чаю, я в растерянности замерла возле нераспакованных коробок, потом попыталась стряхнуть с себя оцепенение. Наверное, свежий воздух, состоящий в основном из кислорода, вызывает у городских жителей отупение и сонливость. Мой организм привык вдыхать бензиновые пары и «наслаждаться» шумом. Вот что, Лампа, принимайся за работу! Раньше начнешь, быстрей закончишь.

Руки стали ловко раскладывать посуду. Спустя какой-нибудь час кухня приобрела вполне уютный вид. Я огляделась по сторонам, так, все коробки пусты, а где же чайный сервиз? Скорей всего, ящик с ним случайно затащили в одну из спален.

Я пошла по комнатам на поиски чашек. Сначала заглянула в столовую — пусто, затем в гостиную. И была поражена. Похоже, Ася не спала всю ночь. Оба помещения, захваченные капризным Львом Яковлевичем, выглядели безукоризненно. Столовая была превращена в образцовый кабинет. В шкафах, предназначенных для хранения посуды, стояли книги. Оставалось лишь удивляться, где Ася взяла библиотеку. Сам Лев Яковлевич обнаружился в сорокаметровой гостиной, академик мирно спал на кровати. Невероятным, чудесным образом его услужливая жена ухитрилась произвести рокировку мебели. А сам ученый не принадлежит, похоже, к племени аскетов. Постельное белье у него шелковое, на тумбочке около ложа виднелись бутылка дорогой минеральной воды и ваза, наполненная крупной темно-вишневой черешней. Тем, кто забыл, напомню: на календаре самое начало апреля, и эта сладкая, очень вкусная и полезная ягода стоит на рынке бешеных денег. Что же касается воды, то я натыкалась иногда в супермаркетах на эти темно-зеленые бутылки и удивлялась, ну кто же приобретет минералку по такой немыслимой цене? И вот теперь я знаю ответ на этот вопрос.

В поисках ящика с сервизом я обошла весь дом, последняя спальня была та, что теперь принадлежала Свете. Думая, что женщины нет, я вошла в комнату и вздрогнула. На подушке виднелась голова с перепутанными кудряшками. Мне стало не по себе. Вдруг Света сейчас проснется и начнет вести себя еще более странно, чем вчера. Надо потихоньку уйти, фиг с ним, с сервизом, из кружек попьем!

Я попятилась, налетела спиной на этажерку и свалила ее на пол. На беду, наверху стояло довольно много всякой всячины: будильник, тарелка, пепельница и букет тюльпанов в хрустальной вазе. Все это обвалилось на ничем не прикрытый паркет, разбилось, разлилось, рассыпалось на осколки. Шум получился оглушительный.

Я невольно вжала голову в плечи: сейчас Светлана начнет ругаться последними словами и будет права. Ну с какой стати я вперлась в ее личную спальню без стука?