Чувство бездны. Фантастический роман

Станислав Гимадеев

Следователь Антон безуспешно расследует цепь катастроф, лихорадящих загадочную планету-колонию Аю с момента появления на ней землян. Что за эксперименты проводились с планетой и почему череда трагедий их не остановила? Расследование сдвигается с мертвой точки, когда в колонию прибывает комиссия, среди членов которой – Аня, девушка из прошлого Антона. Ожившие чувства накрывают обоих с головой и мешают работе. Они не подозревают, что нахлынувшая на них любовь станет ключом к разгадке тайны…

Глава 4. Накано Мацуми

Господин Мацуми оказался пунктуален. Его невысокая и худощавая фигурка почтительно возникла на пороге ровно в назначенное время. На предложение Антона присесть он отреагировал как-то боязливо, помялся в нерешительности, но все же опустился в кресло возле стола, сложившись пополам.

— Господин Мацуми, — сказал Антон, — Вы догадываетесь, по какому поводу я вас пригласил?

Мацуми почтительно кивнул.

— Я бы хотел вернуться к разговору об известных вам событиях, произошедших в районе станции «Цветочный Сад» 15-го числа 2-го месяца 15-го года. Вы в то время принимали участие в спасательных работах на территории автономного лагеря вблизи станции. Правильно?

Мацуми еще раз почтительно кивнул.

— В принципе, я все изложил подробно в отчете, — произнес он осторожно. — Но если нужно, готов повторить.

— Будьте любезны.

Господин Мацуми медленно откинулся в кресле, с минуту думал, опустив взгляд в пол, потом заговорил.

Речь его была негромкая и размеренная. Надежды на то, что он вспомнит что-нибудь новое о третьей айской почти не было. Антон без всякого энтузиазма слушал повествование господина Мацуми о той ночи, когда его и других сотрудников техперсонала «Сада» буквально подбросило в постелях от истошного воя аварийных сирен. Правда он, господин Мацуми, не может не отметить в своем рассказе тот факт, что из-за «шторма», сон его тогда был беспокойный. Впрочем, с тех пор он у него всегда такой… Не обратил ли господин следователь внимание, что во время «штормов» в последнее время стал очень плохой сон? Неглубокий какой-то… Может, биоблокаторы перестали помогать? Это он, Мацуми, к тому говорит, что опасается: вдруг организм землян за эти годы настолько к ним адаптировался, что они уже и не срабатывают? На это господин следователь отозвался философски, в плане того, что исключать нельзя ничего и деликатно попросил господина Мацуми не уклоняться от существа дела.

Мацуми почтительно кивнул и продолжил. Однако, не уклоняться у него не получалось. Он вспомнил, как их бригаду и еще несколько служб в спешке да темени сначала бросили к основному разлому в земле — туда провалился один из технических ангаров. Машины в ангаре стояли аккурат после техобслуживания, все как на подбор, готовые к работе, и вот же жалость… Мацуми некоторое время сокрушенно качал головой и сетовал на злостное стечение обстоятельств. Представьте себе, господин следователь, ведь второй ангар был почти пуст! Ну, несколько вездеходов старых моделей не считаем — кто ими пользуется в здравом-то уме? Никому они нужны, никто по ним не заплачет… Так вот, тресни почва под вторым — сколько бы оборудования уцелело! Но не повезло же, ох как не повезло… Он, Мацуми, впоследствии был одним из ярых сторонников идеи по вызволению техники с глубин. Ведь всю душу свою роботехническую вложил, с каждого чипа пыль сдувал, возился словно с детьми… и такая напасть!.. Он и убеждал руководство и расчеты приводил, и лично вызывался спускаться в разлом… Понимаете, господин следователь, если аккуратно разрезать стенки ангара, да аккуратно смонтировать наверху подъемники… да можно даже беспилотные катера использовать, если аккуратно-то!.. Но начальству, как всегда, виднее!.. Посчитали, что затея с поднятием техники с такой глубины нецелесообразна, малоэффективна и т. д. и т. п. Никогда он, Мацуми, не примирится с этим решением. Ведь они для него, Мацуми, как дети родные, к каждому агрегату свой подход требуется, у каждого собственный характер имеется… Вы вот, господин следователь, представляете, каким капризным становится скалопроходчик К-серии, если ему задать неправильно суточные отклонения координат базового модуля? Или, например, эти последние воздушные «силовики» с каскадной передачей!..

Господин Мацуми вошел во вкус и стал размахивать руками. Глаза его разгорелись и стали больше обычного. В тот момент, когда он сделал паузу и глубоко вздохнул, готовясь к очередной тираде, Антон поспешно вставил:

— Господин Мацуми, давайте вернемся к теме. Меня интересует ваше участие в раскопках лабораторного модуля. Итак, когда именно вас перебросили к завалу?

Мацуми снова вздохнул и заметно потускнел. Видно было, что вопросы роботехники занимали его больше.

— Так сразу с разлома и сняли, — буркнул он. — В принципе, мы ничего и сделать-то с ангаром не успели. Как в отделении узнали, что лабораторию завалило — так нас всех туда и перекинули…

— Сколько примерно времени прошло?

— Час, может… или полтора, — пожевал губами Мацуми. — Трудно так сказать. Время как-то исчезло тогда… Понимаете, состояние было странное… Непонятное… Я даже объяснить не могу. Сирены орут, ветер с ног валит, в воздухе — каменная крошка с гор… И люди все какие-то невменяемые. Словно с ума посходили, ей-богу.

— А как вы можете это объяснить? — Антон задал вопрос, который за последнее время уже набил ему оскомину.

Мацуми пожал плечами и озадаченно заглянул Антону в глаза.

— Ну так «шторм» же… Потому и положено сидеть на станции и не выходить за пределы защитного периметра. Не зря же…

— Да это понятно, — перебил его Антон. — Я спрашиваю про ваше личное ощущение. Что вы тогда чувствовали? Можете хоть как-то объяснить свое состояние? Как оно менялось, на что обращали внимание? Понимаете меня или не совсем?

Мацуми растерянно молчал.

Господи, подумал Антон устало. Зачем я опять за старое? Я же не психолог, не медик, в конце концов… Что я хочу услышать? Что я жду, собственно, от этих несчастных очевидцев? Неожиданного откровения? Оригинальной интерпретации айских тайн? Я задаю странные, невнятные вопросы, но содержится ли в них путь к ответу? Я не знаю этого, но я все равно их задаю… потому что никаких других у меня нет…

— Я не настаиваю на ответе, — проговорил Антон.

Мацуми посмотрел на него пристально, шевельнулся в кресле.

— Знаете, господин следователь… — тихо сказал он. — Мне трудно… подобрать слова. И самое ужасное… нет-нет, самое удивительное заключается в том, что восприятие прошлого тоже меняется. Вот чего я никогда не пойму!

— Поясните, — попросил Антон. Такого умозаключения за полтора года он еще не слышал.

— Ну например, когда мы прибыли в лагерь… Сначала мы носились туда-сюда между уцелевшими ангарами, подстанцией и грудами оборудования… Орали что-то как безумные… В принципе, это напоминало массовый шок! Точнее — страх. И, знаете, не оттого, что могло кого-то убить в темноте булыжником… или деревом… Их много тогда сорвало с гор… Это был страх, сидевший внутри!.. Такой леденящий… Безотчетный! Вам доводилось, господин следователь, когда-нибудь испытывать безотчетный страх?

— И как же изменилось ваше восприятие теперь? — не обращая внимания на вопрос, поинтересовался Антон.

— Теперь… — Мацуми опустил глаза в пол. — Теперь мне кажется, что тогда это больше походило на кошмарный сон, в котором я принял участие. Будто той ночью я провалился в нереальное… Попал в какой-то потусторонний мир… Стал участником чьего-то фильма!.. Ну как вам объяснить?.. Ощущение, что мне все это приснилось, только сон оказался настолько реалистичен, что создалось впечатление, точно все произошло в действительности. А на самом деле ничего не было.

— То есть как — не было?

Мацуми на несколько секунд умолк, слегка приоткрыв рот и водя глазами по сторонам. Антон ждал.

— Знаете… — произнес Мацуми медленно. — У вас когда-нибудь бывало так, что вы не можете точно определить: было ли какое-либо событие в жизни или же во сне?

— Раньше бывало. До того, как попал сюда… — Антону срочно пришлось подавить внезапно нахлынувшую волну воспоминаний. — К сожалению все трагические события на Ае за последние четыре года это подлинный реализм. — Он вздохнул. — Ну хорошо, господин Мацуми, давайте все-таки вернемся к завалу лабораторного модуля.

Господин Мацуми помедлил, моргая, облизнулся и нехотя вернулся в ту кошмарную ночь. Он стал рассказывать, как он в составе наспех сколоченной спасательной группы несколько часов кряду ворочал скальные обломки, рыл теплую, дымящуюся землю и прислушивался к звукам снизу…

Антон слушал его, а сам вдруг стал размышлять о смешении сна и яви. Мир, существующий во сне… Расплывчато. Чьей реальности, спрашивается? В чьем сне, чьем восприятии? Что значит «существовать»? И если сон неотделим от яви, то разве он не может считаться полноправным элементом реальности? (Извините, господин Мацуми, но меня не интересуют характеристики этого вашего… э-э… бурильного блока… благодарю, продолжайте).

На Ае ему перестали сниться сны. Вообще. В первую очередь, он относил это на действие биоблокаторов, прием которых являлся строго обязательным для всех колонистов. Ему даже периодически приходила в голову мысль попробовать не принимать их и посмотреть: вернутся ли сны, и не связано ли их отсутствие с чем-то другим, выходящим за рамки биохимии и генетики… (Если возможно, опустим вопрос о качестве программного обеспечения киберпроходчика серии М, а о… ну хорошо, серии НМ… и тем не менее — не отвлекаемся, хорошо? Господин Мацуми, так со скольких сторон вы пробивали ходы в заваленный модуль?..)

Мацуми опять сник. Ему совершенно не нравилось ворошить в памяти мерзкие сцены прошлого. Ему хотелось поведать миру о новейших маршрутных картах для интеллектуальных геокомплексов поколения «Саттак», а вовсе не о душном, теплом мраке, царившем в отсеках модуля, раздавленных тоннами земли. Он с радостью пустился бы в воспоминания о том, как их отделение недавно испытывало глубоководные капсулы на «Втором Оке Даннха», но вынужден был вспоминать, как приходилось крадучись пробираться через темноту и пыль… Как он в группе спасателей шел сквозь выхваченные фонарями струи воды… а она противно стекала в проходы по лопнувшей обшивке стен… Как они медленно, словно во сне, пробирались сквозь шелест сыплющейся в проломы земли, сквозь унылый скрип и леденящий душу скрежет покореженных конструкций, и звуки очень напоминали предсмертные стоны похороненного заживо огромного существа… Идти было трудно, все сжималось и тряслось внутри и не только потому, что в любую минуту зыбкое равновесие внутри модуля могло перерасти в новый обвал, а потому что страшно было увидеть то, что их ждало… Они пробивали входы в зал центральной лаборатории, где по их предположениям могло быть блокировано несколько человек. В итоге их расчеты оправдались, но пользы от этого уже не было никакой. Все четверо человек, найденные в центральном зале, оказались мертвы. Как потом констатировали медики, они умерли задолго до того, как к ним пришла помощь и отнюдь не от травм, отравления или еще чего… Понимаете, господин следователь, они умерли еще во время завала! А мы ничего не могли сделать, ничего!.. Мы прибыли слишком поздно… Ему, Мацуми, чрезвычайно тяжело об этом вспоминать и еще труднее говорить… Все время перед глазами стоят их лица… У него тогда ноги не двигались, руки тряслись! И пока они вытаскивали трупы, все время хотелось убежать куда-то далеко-далеко и кричать…

Мацуми умолк, втянул голову в плечи и уткнулся взглядом себе в колени. Размеренный рассказ его превратился в рваные фразы вперемешку со вздохами. Нужно было либо реанимировать его первоначальное состояние, либо прекращать допрос.

— Скажите пожалуйста, а вас знакомили с записью осмотра места происшествия?

Мацуми медленно поднял глаза на Антона. В них сквозили усталость и боль. Словно он только что вернулся с того завала.

— Что? — одними губами произнес он.

— Знакомили ли вас с записью осмотра места происшествия после того, как все закончилось?

— Да, кажется… — Мацуми наморщил лоб. — Я точно не помню. Кажется, да.

— Как вы считаете, от чего умерли те четверо в модуле?

— Откуда я могу знать? — чуть не воскликнул Мацуми. — Посмотрите заключения медиков…

— Я знаком с материалами медиков. Меня интересует ваше впечатление от увиденного. Понимаете меня? Ваше! Возможно, вы видели, или слышали, или узнали нечто такое, что не попало в записи и отчеты.

Мацуми еле заметно вздрогнул, но попытался это скрыть. От взгляда Антона это не ускользнуло. Так-так, сказал он себе мысленно.

— Я мало что видел, — пробормотал Мацуми. — Я все время был с Толей… В основном он руководил работами. Пока Лену в лаборатории не нашел… А потом… — Голос его дрогнул, он втянул голову в плечи. — Ничего не помню. Все время на них смотрел… Очень больно и страшно! Извините, но я плохо помню детали.

— Вы говорите об Анатолии Каперине?

— Да.

— А в каких отношениях вы с ним были?

— Толя был моим другом. Отличный специалист… Если бы не все, что случилось, он бы… — Мацуми осекся, кусая губу, затем продолжил: — Понимаете, господин следователь… Толя очень хотел узнать правду! До самого конца ходил сам не свой…

Мацуми уронил лицо в ладони и стал его разминать. Потом выпрямился в кресле, сцепил руки в замок и уставился в окно.

Не договаривает, сверлила Антона мысль. Чего-то боится.

— Из всех, кто там погиб, я близко видел только Лену. — Мацуми старался сохранять спокойствие. — Но этого мне хватило, поверьте… Если бы ее разорвало на части, и то это было бы не так ужасно как… как выражение ее лица. Ничего более страшного я в своей жизни не видел. Правда!..

— Считаете, она умерла от страха?

— Думаю, да… От животного страха. Господин следователь, она прокусила себе язык! Настолько у нее оказались стиснуты зубы. И ладони до крови… ногтями проколола — так у нее были сжаты кулаки! А поза, в которой она лежала… да и остальные тоже… Да вы видели, должно быть?

— Разумеется, — сказал Антон.

В памяти тут же возникли кадры давнишней видеозаписи. Выхваченные лучами фонарей скрюченные фигурки людей на полу по разным углам комнаты. Будто бы каждый из них хотел умереть в одиночестве. В ту ночь они беспомощно забивались по углам, сжимались в клубки в попытках спрятаться от объявшего их ужаса, они исторгали нечеловеческие крики. Ужас, сопроводивший их в последний путь, так и остался запечатленным на мертвых лицах. Антон смотрел эти записи много раз за минувшие полгода, словно пытался обнаружить во тьме погибшей лаборатории, среди мертвых тел и мертвой техники хоть ничтожный проблеск отгадки… Увы, ничего так и не блеснуло.

— Я Толю хорошо понимал, — сглотнул Мацуми. — Знаете, ведь такая ужасная смерть… А они сильно любили друг друга… И он просто не мог смириться с тем, что смерть Лены станет еще одной загадкой Аи. В принципе, Толя считал, что многие тайны здесь можно раскрыть. И он бы добился этого, я уверен!

— Откуда же такая уверенность, господин Мацуми?

— Господин следователь, кроме тайн планеты есть еще и вполне конкретные люди. И не надо все списывать только на Аю… Если бы Толя не ушел… то обязательно бы добрался до правды. Обязательно! Такой он был человек.

— Вот как? — сказал Антон. — Вы, значит, полагаете, что Каперин не погиб? Почему, собственно? И куда, собственно, он ушел?

— Понятия не имею, — прошептал Мацуми. — Просто мне так кажется… Может, потому, что не хочу верить в его гибель.

— А он может, по-вашему, вернуться?

— Не знаю. Я не могу объяснить всего, что чувствую. Не могу и все. Мы никогда не поймем эту планету до конца… Никогда не узнаем ее. Мы можем только чувствовать Аю. Но трактовать и анализировать… нет-нет… Ни в коем случае…

Антон смотрел на Мацуми, тот — на свои сцепленные на животе руки.

— Господин Мацуми, — сказал Антон медленно. — Вы ничего интересного больше не вспомнили?

Мацуми негромко кашлянул и бросил взгляд в сторону.

— Скажите, господин следователь, — Тон его чуть изменился. Он замялся. — Скажите… Вы по этому делу… Я имею в виду февральские события… Вы, в принципе, уже допрашивали господина Саймона?

Только профессиональная выдержка позволила Антону сохранить на лице выражение спокойствия. Сегодня, похоже, весьма удачный день, мелькнула у него мысль.

— Нет, не допрашивал, — произнес Антон как можно более равнодушно. — Хотя имя знакомо. А кто он, этот Саймон?

Мацуми молчал. Что-то ему все еще мешало. Антон вышел из-за стола и, приблизившись к Мацуми, дотронулся до его плеча.

— Итак, кто такой Саймон?

— «Опылитель». Точнее, был им в то время. Сейчас, вроде бы, работает техником на одном из энергоблоков «Сада». Хотя, знаете… Ну какой из него, бывшего «опылителя», может быть техник? Не понимаю.

— А часто вы общаетесь с «опылителями»?

— Случается… В принципе, можно сказать, что часто. Правда мы-то в их работу не лезем — все равно глухой лес… Да и не станут они про свою работу распространяться, это же ясно. Так… На обед иногда ходим вместе, в футбол играем, если не жарко.

— Саймона хорошо знаете?

— Можно сказать, что плохо. Виделись изредка. Производит впечатление скрытного человека. Знаете, есть такие люди, сами в себе? Вот… Саймон такой. Глаза все время смотрят под ноги. Говорит мало, ничем не интересуется, живет один, коллеги его говорят… А после февральских событий вообще не показывается на коллективных сборищах.

— Понятно, — Антон пристально посмотрел Мацуми в глаза. — Но вы же что-то иное собирались сказать?

Мацуми долго молчал, замерев и собираясь с духом. Наконец с трудом выдавил из себя:

— Мне кажется, Саймон… Он каким-то образом связан с событиями той ночи.

Мацуми запнулся, но Антон не стал его подталкивать. Он терпеливо наблюдал, как внутренняя борьба Мацуми подходит к финалу. Когда Мацуми принял решение, ему полегчало на глазах. Он несколько раз втянул воздух носом и откинулся на спинку кресла. Лицо его разгладилось.

— Вы знаете, что такое автоматический аварийный регистратор? — спросил он.

— В общих чертах.

— Их устанавливают в любом лабораторном помещении. Настроены они на стандартные сигналы аварийного оповещения. Питание у этих регистраторов автономное. Так вот, такой регистратор работал в лабораторном модуле и в ту ночь. Несмотря на то, что во время оползня системы питания модуля были обесточены.

— Да, я понимаю, о чем вы. Мы прослушивали ту «имку» из лаборатории. Но там записан только звук… Регистратор был так настроен, если я не путаю.

— Вы слушали эту запись?! — изумленно воскликнул Мацуми. — И не допросили Саймона?!

— Не вижу никакой связи Саймона с записью. Насколько я помню, ничего полезного в ней не было. Сплошная боль… Гибнущие люди… Страшно и отвратительно. Но следствию запись, увы, не помогла.

— Но… А как же Саймон… Эти упоминания…

— Какие еще упоминания?

— Подождите, господин следователь… — Мацуми нахмурился, поспешно соображая. — Неужели…

Что-то здесь было не так. Антон одновременно с Мацуми начал лихорадочно вспоминать детали. Запись как запись. Ничего важного. Вот же черт!.. Либо Мацуми что-то путает, либо кто-то шустро отредактировал запись по горячему следу… Еще до того, как до нее добрался Антон. Так-так.

— Они вырезали этот кусок! — выпалил Мацуми, и его узкие глаза расширились. — Вы понимаете?! Вырезали!

— Кто «они»? И какой кусок?

— Сволочи, — процедил Мацуми. Лицо его приобрело ожесточенное выражение. — Этого следовало ожидать.

— О ком вы, господин Мацуми?

— Подождите!.. Я не знаю… Сам ли Саймон, или кто-то помог ему… Но запись подчищена! Знаете, вам нужно послушать этот фрагмент… Обязательно!

— Я бы с удовольствием, — сказал Антон. — Только как?

— Послушайте! — возбужденно бросил Мацуми. — В стандартном регистраторе существует два инфомодуля. Запись на них ведется параллельно. Этого требуют регламенты безопасности.

— Дальше!

— Из лабораторного регистратора наутро был изъят только один модуль. Официальная версия была такова, что якобы кто-то из «обслуги» недоглядел… или вынул вторую «имку» для служебных целей. Неважно…

— Так-так, — произнес Антон. Внутри что-то поднималось, и он ощутил знакомое волнение. — А куда делся второй инфомодуль на самом деле?

— Его вынул я. В самом начале, еще когда мы только пробились в зал… Толя уже тогда смекнул, что дело могут пытаться замять! Он сказал, если модуль не взять сейчас, то потом не найдешь никаких концов! Сам в полном шоке… Мертвую жену на руках держал, представляете?.. Но он умудрился шепнуть мне про модуль. Прошу, говорит, тебя, Накано!.. Ради меня и Лены и все такое… Ну, я незаметно и вытащил «имку» из регистратора, пока царила суматоха.

— Кто еще знал об этом?

— Каперин и я. Больше никто.

— «Имка» у вас с собой?

— Конечно, нет, — Мацуми впервые за все время улыбнулся. — В принципе, этот рассказ вообще не входил в мои планы…

— Однако вы свои планы изменили? — тоже улыбнулся Антон. — Почему же?

Мацуми смотрел на него внимательно и молчал.

Ты, также как и Каперин, хочешь знать правду, подумал Антон, глядя в прищуренные глаза Мацуми. Вот в чем дело. И как бы ты не старался все забыть, чувство неудовлетворенности всегда будет глодать тебя. До тех пор, пока ты не узнаешь эту чертову правду. Или хотя бы часть ее… Но вслух Антон сказал:

— Когда я могу получить модуль?

— Знаете, завтра у меня с утра смена, — сказал Мацуми. — Он хранится в моем номере на станции. Могу переслать вам копию, но только ведь каналы… конфиденциальность…

— Нет-нет, ничего не надо пересылать, — поспешно сказал Антон. — Модуль заберет господин Райнер, это начальник управления безопасности колонии. Мой коллега по следствию. Он завтра будет на «Саде» и найдет вас. Передадите «имку» ему лично. А дальше будет видно. Договорились?

Мацуми почтительно кивнул.

— И, разумеется, прошу вас никому ничего о сегодняшней встрече не рассказывать.