Сладкое утешение

Оливия Гейтс, 2012

Его судьба – стать королем. Но чтобы иметь шанс выиграть борьбу за трон Азмахара, Рашид аль-Мансури должен жениться на Лейле аль-Шалаан, чтобы она родила ему наследника. Лейла всегда тайно обожала Рашида. Она забывает обо всем, купаясь в любви к нему… пока однажды ей не открываются его истинные мотивы.

Глава 2

Рашид постоянно чувствовал дыхание Лейлы где-то рядом. Все время, пока его осматривали врачи. Он ощущал ее неповторимый запах, тепло ее тела и ее искреннее беспокойство.

Несмотря на то что он постоянно пытался продемонстрировать, что ее присутствие не нужно и не важно для него, его взгляд постоянно скользил по ней, словно она притягивала его магнитом. Никогда раньше ни один человек, а тем более женщина, не смел ослушаться его.

Но Лейла аль-Шалаан не была одной из женщин. Никто другой не стал для него столь значимым человеком с самого рождения.

Рашиду было восемь, когда родилась она — первая наследница рода аль-Шалаан за последние сорок лет. Это случилось всего через неделю после того, как он познакомился со своими кузенами Хайдаром и Джалалом, с которыми стал неразлучными друзьями на ближайшие двадцать лет.

Лейла выросла у него на глазах, становясь прекраснее день ото дня и покоряя его сердце. Он посчитал это нечестным — то, что она так совершенна внешне и при этом никак не может быть прекрасна внутри. Учитывая то, что росла она в настоящем серпентарии.

Теперь, когда она повзрослела, этот контраст стал еще очевиднее.

Его взгляд непроизвольно возвращался к ней снова и снова. Ее волосы и глаза цвета темного шоколада переливались солнечным блеском. Кожа медового оттенка, невероятно женственное точеное тело и прекрасное лицо, выдающее в ней королевскую особу и удивительно гармоничную личность.

Почему она кажется такой… милой? Такой… великодушной? Женщина, которая происходит из семьи бездушных шлюх и отпетых преступников?

Она действительно волновалась за него. Искренне.

Наконец он нашел этому объяснение. Она чувствует себя обязанной. Благодарной за то, что он вовремя вмешался. Как только испуг и шок пройдут, исчезнут ее великодушие и человечность.

И тогда он снова сможет думать о ней самое худшее. И относиться к ней соответственно: без зазрения совести.

А пока ему надо тщательно продумывать каждый последующий шаг.

— Я иду с тобой.

Рашид резко повернулся у входа в процедурный кабинет, услышав ее решительное заявление. Снова увидев его изогнутые брови, она почувствовала то, что обычно чувствуют смертные, боясь гнева богов.

Он ведь позволил ей быть рядом с ним в приемном отделении. Когда прибыла полиция, он ловко переврал все факты, отведя от нее всякие подозрения и найдя логическое объяснение ее синяку.

В соответствии с его рассказом, ее ударила мячом Мира во время игры в баскетбол, и Лейле оставалось только кивать во время его разъяснений. Конечно, ему невозможно было не поверить.

Полицейские не стали долго его мучить. Хотя Лейле и показалось, что они в курсе, что произошло на самом деле, но сумели оценить благородный поступок Рашида. Они вели себя так, словно поняли, с каким могущественным человеком имеют дело и что он сам олицетворяет собой правосудие. Они покинули больницу, пожимая ему руку и хваля за то, как грамотно он разделался со своими обидчиками.

В ответ на реплику Лейлы раздался голос медсестры:

— Сюда проходят только члены семьи. Или если сам пациент просит кого-то остаться.

— Но я же уже здесь. Мог бы позволить мне сопровождать тебя и дальше.

Его взгляд подтвердил ее догадку о том, что дипломатические способности ее клана с преобладанием мужского рода не достались единственной представительнице слабого пола. Ответом Рашида стала его мощная спина, когда он проследовал за медсестрой в процедурную.

Прошло тридцать минут, потом еще тридцать и еще… В комнату постоянно входили и выходили врачи. В конце концов, Лейла пришла к выходу, что его рана оказалась катастрофична и что они пытаются исправить положение, но это им не удается…

— Трудно поверить, что вам так повезло, милочка… Лейла подняла глаза. Перед ней стояла та самая медсестра, которая отвела его в кабинет. Норма Макгрегор (имя было написано на бейдже) улыбалась ей во весь рот.

— …в то, что вас уже почти похитили, но тут появился он.

— О… все было совершенно по-другому…

— Я прекрасно знаю, что он сказал, но я видела нападавшего, которого он чуть не разорвал пополам. Если бы напали на него, он не стал бы наказывать его настолько жестоко. Значит, атаковали вас. И конечно, я не купилась на сказку про синяк во время баскетбола. Но не волнуйтесь. Парни в форме будут придерживаться его версии, но мы можем обсудить то, что случилось на самом деле.

— Вы хорошо знаете людей.

Сестра Макгрегор звонко рассмеялась:

— Издержки профессии.

— Я не хотела, чтобы он давал ложные показания.

— Но он настоял… Теперь он выглядит еще более героически. Он оградил вас от гораздо большего, чем вам кажется.

— Он спас мою жизнь. Если бы не он, я бы была сейчас уже где-нибудь в пригороде Чикаго в подвале, раздумывая о том, доживу ли до рассвета. Но он… он… — Лейла наконец позволила себе разрыдаться.

Медсестра нахмурилась:

— Все в порядке, детка. Всегда сложно, когда приходит осознание того, что случилось, и того, что могло случиться. Не пытайтесь держать все в себе. Ищите помощи.

— Я не из-за себя. Его рана…

— Слишком много крови? Вы испугались?

Она покачала головой:

— Я была волонтером скорой помощи в своей стране. Имела дело с разными ранениями. Но его ранили, когда он защищал меня…

— Поэтому его поверхностное ранение так вас беспокоит.

— Почему это поверхностное ранение так долго обрабатывают?! — воскликнула Лейла.

— О, его рану давно обработали.

Лейла нахмурилась:

— Тогда почему к нему все время заходят все новые врачи?

— Дело не в том, что с ним, а в том — кто он.

— Не поняла?

— Наверное, вы не заметили, кто им занимается?

Лейла не заметила. Обычно в присутствии Рашида все остальные становятся незаметными и второстепенными.

Медсестра рассмеялась:

— Ну, обычно подобные ранения поручают интернам первого года обучения. Но к нему пришла сама заведующая отделением травматологии — доктор Вергас. Он ее просто замучил. Боже, он настаивал на том, чтобы самому зашить рану, убеждая нас, что у него больше опыта, чем у нас всех, вместе взятых. Но доктор Вергас убедила его, прибегнув к одному весомому аргументу.

— И какому же?

— К вам, разумеется.

— Что?

— Она сказала, если он не позволит ей зашить его, то она позовет вас, чтобы вы с ним поговорили. И он сразу согласился.

Он согласился только для того, чтобы не видеть ее? Это хорошо, плохо или просто ужасно?

— И даже после этого он не позволил снимать его свитер. Просто приподнял его. Но то, что нам удалось увидеть… О-ля-ля! Возможно, увидев остальное, мы попадали бы в обморок.

Для Лейлы информации было слишком много. Она вполне обошлась бы без дополнительного подстегивания собственных фантазий о Рашиде. Для ее психики слова насчет «всего остального» могли стать настоящей травмой.

Женщина продолжила:

— Он словно и не человек вовсе. Сначала его божественное тело, потом… он не издал ни малейшего звука, пока мы его зашивали, хотя он отказался и от местной анестезии, и от обезболивающего. И мы все время чувствовали, как он за нами наблюдает, пытается контролировать процесс.

Лейле было хорошо известно, какое сильное впечатление производит Рашид на людей. Но здесь было что-то большее.

— У него побывал весь медицинский персонал. Почему поток врачей к нему не прекращается? Что происходит?

— Об этом я и говорила, когда сказала, что дело в том, кто он. Когда мы закончили с раной, он за явил, что хочет сделать пожертвование больнице. По том озвучил цифру. Вот тогда все кинулись искать о нем информацию в Интернете. И только тогда мы осознали, кто к нам попал.

Должно быть, это убило их наповал. Состояние Рашида оценивается в десятки миллиардов. Люди его уровня имеют свои собственные больницы, персонал которых вылетает в любую точку мира, где он получил простую царапину. Это действительно очень странно, что он согласился обратиться в обычную муниципальную больницу.

— Так вас интересует, почему тут такое столпотворение? Это заведующие разных отделений, которые пытаются склонить его отдать деньги на свои проекты.

Так он там обсуждает бизнес? Позволяя ей сходить с ума от беспокойства?

Поблагодарив медсестру Макгрегор, она вошла в процедурную.

Как там сказала про него сестра? Ах да. Божественное тело. Неудивительно, что женщины чаще всего прибегали именно к этому определению, описывая Рашида. На фоне остальных людей он всегда казался царствующей особой, благосклонно принимающей обожание своих подданных.

Он сразу заметил Лейлу. Более того, он смотрел на дверь, словно ожидая ее.

Он был уверен, что она нарушит больничные правила? Но она подчинилась не им, а его молчаливому, но на этот раз неоспоримому требованию не входить. Так он все-таки считал возможным, что она ослушается? И именно поэтому так напряженно смотрел на дверь? Или просто сам не мог дождаться, когда выберется отсюда?

Рашид слегка приподнял брови. «Ты все еще здесь?»

Она сложила руки на груди, словно говоря этим, что готова торчать здесь всю ночь.

Рашид обратился к стоящему рядом с ним мужчине в халате:

— Мистер Хендрикс, прошу вас выслать ваше предложение на мой рабочий электронный ящик с пометкой «Из больницы». Я отвечу вам в течение двух недель. — Сразу поднялась волна обсуждений, но он остановил их одним жестом руки. — Все предложения отдавайте мистеру Хендриксу. Я сделаю что смогу.

И Рашид направился к выходу. Она видела, что им хочется задержать его, но никто не смеет стать на пути шейха, когда он принимает твердое решение. И они расступались перед ним, как Красное море у ног Моисея.

Он не замедлил шаг, когда проходил мимо нее, — просто констатировал факт:

— Ты не ушла.

— А ты что подумал?

Он бросил на нее мимолетный взгляд.

— Подумал, что тебе следовало это сделать.

— Ну да. — Она внимательно всмотрелась в перевязку, которая находилась прямо под пятном на его свитере, которое теперь казалось темно-коричневым. Лейла испытала приступ тошноты, понимая, что это из-за нее. — Ты в порядке?

Он наградил ее взглядом, в котором читалось, что проблемы у нее, а не у него.

— А как я выгляжу?

«Ты выглядишь божественно».

— Внешность может быть обманчива. Особенно твоя.

— Я не знал, что обладаю способностями хамелеона. Это помогло бы мне в самые черные дни.

Он героически сражался на войне. Теперь он попал совсем в другой мир. Вполне естественный шаг вперед, но не всем бывшим военным удается гармонично пережить столкновение с мирной действительностью и ее скрытыми опасностями.

Неужели именно это так сильно ожесточило его? Он всегда был сложным человеком, но те мрачные глубины, которые она чувствовала в нем сейчас, появились по причинам ей пока неизвестным.

Лейла с трудом произнесла:

— Я говорила о твоей коже. Она такая… — «Гладкая, загорелая и нежная… Мне так хочется к ней прикоснуться». — Загорелая. Кто-либо другой в подобной ситуации был бы бледным, как призрак.

— Вряд ли ты видела людей, потерявших много крови, до настоящего момента.

Она ускорила шаг, чтобы перехватить его взгляд.

— Ты ошибся. Я работала волонтером в скорой помощи во время учебы в колледже Зохаида.

Ей снова удалось его удивить? Блеск его глаз подсказал ей именно это.

Он удивился, что ее матери при всех стараниях не удалось сделать из нее изнеженную принцессу?

— Тогда ты должна знать, что большое количество крови лишь выглядит ужасно. Во мне все еще более чем достаточно этой жидкости, циркулирующей по телу и выполняющей свою работу. Более того, потеря крови — это всегда обновление.

На этот раз у Лейлы открылся рот от удивления.

— Обновление?

— Прежде чем ты задашь этот вопрос, спешу ответить. Я не наношу себе увечий намеренно. Но когда это случается, я пытаюсь найти в боли положительную сторону. — Медсестра права. Он не похож на обычного человека. — Я все еще тебя не убедил, хотя твое волонтерское прошлое говорит тебе об обратном.

— Я просто не могу перестать думать о том, что все могло закончиться гораздо хуже.

— Перестань изматывать совесть.

В этом он ошибся. Ее не мучило чувство вины. Она просто боялась за него, хотя и понимала, что опасность уже позади.

Рашид вздохнул:

— Как мне тебя убедить, что я выживу? Поверь, я не собираюсь покидать этот свет в ближайшие лет пятьдесят.

— Я уж прослежу, — пробормотала она.

Он наградил ее очередным взглядом искоса, на этот раз еще более долгим. Они молча вышли из больницы на морозный воздух.

Лейла с трудом поборола желание взять его за руку, когда они переходили дорогу. Одно дело — привезти его сюда и дождаться, пока его отпустят, совершенно другое — позволить себе этот интимный жест. Она не хотела снова видеть удивленный изгиб его бровей.

Но все же она его увидела, когда поспешила сесть за руль. Рашид неподвижно стоял около машины. Лейла опустила окно и сказала:

— Садись уже.

— Может, поедешь к себе домой вместо того, чтобы раздавать указания мне?

— Я отвезу домой тебя.

Выпрямившись, Рашид засунул руки в карманы пальто, давая тем самым понять, что готов отстаивать свою позицию.

— Наш договор не был настолько продолжительным. Он окончился в тот самый момент, когда тебе сообщили, что мое ранение вполне безобидно.

— То есть твоя рана была не настолько серьезна, как ранения в боях, и потеря крови не очень значительна. Но швы должны сейчас очень болеть, учитывая то, что ты снова изображал из себя супергероя и отказался от анестезии и обезболивающего. И даже если ты обладаешь сверхъестественными способностями, я настаиваю на том, чтобы отвезти тебя домой. Более того, я не просто доставлю тебя до дверей. Я собираюсь зайти к тебе.

Это сразило его наповал. Он замер, затем наклонился и посмотрел ей в глаза.

Наконец, Рашид медленно и четко заговорил:

— Я участвовал в трех войнах, принцесса. Я сбился со счета, сколько именно вооруженных конфликтов мне пришлось урегулировать. Не говоря уже о других миссиях, из которых казалось невозможным выбраться целым и невредимым. Каждый раз у меня был всего один шанс на миллион. Я видел ужасающие вещи, я делал их, мне делали их. Поэтому единственное, чем является для меня пара дюжин шрамов, — это чувство ностальгии по полю боя. Уверяю тебя: до кровати я доберусь.

Лейлу бросило в жар от его слов. Сколько же женщин боролись за то, чтобы оказаться там с ним? И сколько женщин было удостоено этой чести?

Она поспешила закусить губу, пытаясь избавиться от откровенных образов.

— Уверена, ты способен удержать весь мир на своих плечах, Атлант. Но это не значит, что ты должен это делать, по крайней мере один. Что бы ни случилось, сегодня я не оставлю тебя в одиночестве. Ты получил эти шрамы, защищая меня. Их можно считать и моими, поэтому я тоже имею право голоса в их защиту. Ты считаешь их незначительными и даже ностальгическими. Но для меня они — повод для внимания и беспокойства. Возможно, для тебя единственный повод для беспокойства — военные действия, но меня на данный момент очень беспокоишь ты. Поэтому тебе стоит смириться, сесть в машину и позволить мне отвезти тебя домой.

Лейла была готова поспорить на что угодно, что с Рашидом впервые разговаривали в подобном тоне.

Когда он наконец обрел дар речи, его голос зазвучал ниже на целую октаву, хотя это и казалось невозможным.

— Мне, правда, не надо…

— Я знаю, что тебе ничего ни от кого не надо. — Теперь, когда ей удалось вывести его из привычного равновесия, она приготовилась нажать на последний рычаг управления и сломить наконец его железное сопротивление. — Я знаю, что ты всегда заботился о себе сам, даже в самые худшие и трудные времена. Но сегодня все будет по-другому. Сегодня я позабочусь о тебе.