Леший. Возвращение к покону

Роман Галкин, 2017

Владыка лесов Леший волей случая попадает из мира сказочных героев в лесопарковую зону современного города нашего мира. Возмущенный отношением цивилизованных людей к окружающей природе, он решает, что волей Создателя послан в эти земли для исправления ситуации. Призвав некогда изгнанных людьми лесовиков, болотников, домовых, мавок, кикимор и прочих представителей тайного народца, владыка Леший приступает к наведению исконных порядков…

Глава 5

Оказавшись на окруженной терновником поляне, Леший первым делом попытался сотворить переход в собственные владения. Однако не вышло. И из собратьев на призывы никто не откликнулся. Отчего же легко получилось сотворить малый призыв к Лесовику Терентию и затем создать переход на поляну? Сие пониманию владыки было недоступно. Зато переходы к известным Лешему местам в данной местности призывались, как говаривал Кощей, без проблем. Ради эксперимента он сотворил переход к избе-рожальне, к поляне, на которой встретил скоморохов, и к тому месту на заднем дворе огромной лавки, где расстался с купцом Макарычем. Тот все еще был там, но появление пришельца не заметил, ибо, стоя на четвереньках, усердно перебирал грязь в сточной канаве. Подивившись такому поведению знакомца, Леший вернулся к Терентию.

Терентий крошил челюстями грецкие орехи, которыми его угостил владыка. Он засовывал их в рот целиком и перемалывал вместе со скорлупой. Леший хотел было пояснить, что есть, как и в лесном орехе, надо только ядрышки, но, видя лучащееся блаженством лицо лесовика, мысленно махнул рукой. Однако на всякий случай отсыпал тому еще и вяленого чернослива.

Ожидаемо лесовик не смог дать пояснения ни на один из вновь появившихся вопросов. Да и откуда ему было что знать, ежели он никогда не покидал пределов своего леска, а тайный народец, некогда сосуществовавший, вместе с людьми, уже половину века как покинул не только град, но и окрестные земли, и во владения лесовика не заглядывал, вестей не приносил.

А ведь Леший и побывал-то только на окраине неведомого града в одной только лавке, которая величием превосходит любой из виденных ранее дворцов. Что же встретит его далее в самом граде, там где высятся громады более великих дворцов, сравнимых лишь с неприступными скалами, о твердыню коих разбиваются исполинские волны Великого Моря?

В конце концов, владыка принял решение искать проживающего в граде человека, способного внятно растолковать ему все о здешних реалиях. Решение это возникло не само по себе, а было принято благодаря воспоминаниям опять же о восставшем Кощее. Тот восстал с душой и памятью чистыми, аки у младенца. Хотя, были причины, заставляющие Лешего сомневаться в той чистоте. Но, то что Кощей ничего не помнил из собственного прошлого, это точно. И повезло тому встретить в чащобе заплутавшего княжича Болтомира Заозерского, который взял на себя заботу о просвещении Кощея, не ведая, что перед ним один из перволюдей, от которых пошел весь род человеческий.

Дело за малым — найти поводыря, подобного кощееву Болтомиру.

Приняв решение, владыка призвал переход на задний двор лавки.

Водитель погрузчика, перевозивший стопку деревянных поддонов, ошарашенно выпучил глаза, когда увидел появившееся марево и вышедшего из него высокого блондина в джинсовом костюме. Опомнился он только тогда, когда погрузчик пробил рогами стекла салона «Мазды» начальника охраны, засыпав ее поддонами.

Посмотрев на свершившееся столкновение, Леший непонимающе хмыкнул, пригладил аккуратную бородку и пошел в обход фуры.

Площадь перед фасадом гигантской лавки оказалась почти наполовину заполнена самобеглыми каретами. Те непрерывно то подъезжали, то отъезжали. Народишку тоже суетилось изрядно. Кто-то только шел в лавку, кто-то уже выкатывал наполненные снедью и прочим товаром корзины, и перегружал их в сундуки, находившиеся, как и положено, в задней части самобеглых карет.

Пройдя сквозь людскую суету, Леший двинулся по мощеной тесаным серым камнем тропе вглубь града. Подойдя к первому дворцу, он остановился и задрал голову, считая по окнам, сколько в нем поверхов.

— Мужчина, что вы встали посреди дороги?! — вопросил визгливый голос.

Отвлекшись от подсчета, он обернулся и увидел необъятную бабищу, в обеих руках у которой было по несколько слюдяных сумок, набитых снедью. За ее спиной пыхтел так же нагруженный сумами мужик. Габариты мужика лишь малость уступали теткиным. А та снова взвизгнула: — Чего вы встали, мужчина?

— Поверхи считаю, — указал на дворец взглядом Леший, размышляя, отчего и эта баба ему выкает, будто понтляндскому дворянину? Может дело в одежке, которую он на себя накинул? Но баба вдруг заговорила по-простому.

— Чего-о? — протянула она, прищурив правый глаз и покраснев щеками. — А ну, дай пройти! Встал тут как столб!

Леший поспешно отступил на травку от двинувшей на него громадины. Вместе с ним с тропы пришлось сойти и еще полудюжине человек, идущих навстречу. Груженый мужик верным псом пропыхтел за хозяйкой.

Предположив, что мощеные тропы в граде настелены лишь для особой категории граждан, пришелец решил до прояснения вопроса больше по ним не ходить, и далее двинулся по островкам не мощеной земли, заросшим однообразной низкой овсянкой, по которым пролегали привычные протоптанные тропинки.

Теперь владыка не обращал внимания на людишек, ибо не мог оторвать взор от высившихся вокруг дворцов. Впрочем, эти громадины на дворцы вовсе не походили. Несмотря на исполинские размеры, не было в них духовного величия, будто воздвигали их не мастера, а нерадивые подмастерья, выбивающие прессом одинаковые кругляши, из коих потом настоящий мастер скрепит искусную броню. А еще дворцы-громадины чем-то напомнили Лешему муравьиные кучи, иные из которых могли превышать даже его рост. Так и казалось, что из ровных рядов окон сейчас полезут людишки и начнут ползать по стенам, будто мураши.

Вдруг владыка повел носом, втянул воздух ноздрями, гадливо сморщился и опустил взор. Его брови поползли вверх от увиденного. В полудюжине шагов впереди, выгнув спину, будто бойцовый кот, гадило на тропу существо, в котором он не сразу опознал пса. Светлая розоватая шерсть настолько короткая, что тело псины кажется по-поросячьи лысым. Задранный торчком крысиный хвостик. Короткие мощные челюсти. Выпученные и налитые кровью от натуги глаза. Брыластая морда неестественно приплюснута, словно ее вмяли молотом. Таких уродцев Леший видывал и ранее. Изредка их привозили купцы, посещающие Туманный Остров. Некогда изгнанные на него друиды славились тем, что любили извращать даденые Создателем первообразы зверья. Потому внешний вид хвостатого недоразумения пришельца не удивил. Удивил его тот факт, что оно гадило прямо на тропу, аки неразумная травоядная скотина. А пес именно не метил тропу, обозначая свое присутствие, а зловонно гадил. Эдакое поведение хищного зверя не могло уложиться в понимании владыки.

Чуть в стороне, на другой тропе, мощенной тесаным камнем, стоял мужик в красных шароварах и белой нательной рубахе, обтягивающей мускулистый торс. Он перебирал в руках искусно скованную цепочку саженой длины и с умилением, с каким родители наблюдают за играющим младенцем, смотрел на гадящую псину.

Поняв, что перед ним хозяин лупоглазого недоразумения, Леший строго вопросил:

— Пошто дозволяешь псу на тропе человеческой гадить? Пошто не убьешь скотину неразумную, дабы не оставила семя подобного?

— Ч-чо? — мужик от неожиданности выпустил один конец цепи, и та звякнула о мостовую. Глаза его выпучились в сторону пришельца точно у тужащегося пса.

— Пошто твой пес на тропе гадит?! — еще строже вопросил Леший.

— Ты чо, мужик, охренел? — продолжая выражать взглядом непонимание, хозяин пса собрал цепь втрое и хлестанул получившейся плеткой себя по икре.

— Не называй меня мужиком, — потребовал Леший. — Леха — имя мое.

— Юра, что тут случилось? — от ближайшего крыльца к ним спешила стройная высокая девица в обычной для здешних земель одежке: узких черных портках и голубой рубахе, бесстыдно обтягивающей высокую девичью грудь.

— Опять на нашего Джоника наезжают, — обиженным тоном пожаловался девице здоровяк.

— Чего-о? — с вызовом уставилась та на пришельца. — Что вас не устраивает, мужчина?

— Пошто пес на тропу людскую гадит? — несколько смутившись от созерцания обтянутых тонкой материей девичьих прелестей, повторил владыка.

— Гадит? — прищурившись, переспросила девица. — Это наша-то собачка гадит? Да какашки Джоника на газонах выглядят куда гармоничнее и естественнее, чем та гадость, которую разбрасываете вы!

— Я? — поднял брови Леший.

— Вы-вы, — кивнула девица. — Вам десяток шагов до урны сделать лень, забросали бычками все вокруг. Банки, бутылки, бумажки и прочее дерьмо кто разбрасывает? Собаки? А какого хрена вы вообще по газону топчетесь? Лень обойти по тротуару? Спешите? Дай вам волю, вы все газоны вытопчете и мусором завалите! Собаки вам мешают? Вам мозги собственные мешают!

Леший не понимал агрессии девицы, но каким-то чувством ощущал правоту ее слов. Отчего смутился еще больше.

Пес тем временем закончил свое дело, облегчено нарезал круг по траве, лишь после этого несколько раз шаркнул задними лапами, отдавая долг сохранившемуся инстинкту, требующему закопать следы жизнедеятельности, и только тут ощутил в общающемся с хозяевами человеке владыку. Подобострастно взвизгнув и завиляв крысиным хвостом с такой скоростью, что задние лапы едва касались земли, он подбежал к пришельцу и преданно уставился ему в глаза.

— Джоник, фу! — не поняла намерений питомца девица и, подбежав, схватила его за ошейник. — Юра, дай поводок!

Хозяева хозяевами, но зачем же мешать псу выказать преданность самому владыке? Питомец возмущенно рыкнул и для острастки клацнул мощными челюстями перед лицом девицы. Та испуганно шарахнулась от собаки, едва не шмякнувшись на задницу.

— Чо за хрень? — не понял пассажа Джоника здоровяк Юра и замахнулся на него сложенной втрое цепью.

Пес, в котором проснулся зверь, опередил хозяина, и его челюсти едва не сомкнулись на запястье мужика. Но вмешался Леший. Левой ладонью он шлепнул Джоника по лбу, сбив того наземь, а правой поймал цепь, сжав ее в кулаке с такой силой, что звенья сплавились в один бесформенный ком.

Мужик несколько секунд тупо пялился на исходящий жаром металлический комок, болтающийся на остатках зажатой в его руке цепи. Но вот жар дошел по звеньям до ладони, и здоровяк отбросил изувеченный поводок и затряс обожженной рукой, на которой начали вздуваться волдыри.

— Что с тобой, Юра? — подскочила к нему девица. В ее голосе сквозила паника.

Все четверо фигурантов не понимали, что происходит. Мужик с девкой переводили затравленные взгляды то на непонятного высокого блондина, то на взбунтовавшегося пса, то на дымящийся в траве кусок металла, в который превратился поводок Джоника. Джоник скулил у ног владыки, неистово желая хоть чем-то тому угодить. Леший клял себя за то, что опять вперся со своим поконом в чужой уклад. Проанализировав гневную речь девицы, он сделал вывод, что местному люду положено ходить по мощеным дорожкам. А чтобы отучить иных вытаптывать травку, местные псы гадят на вытоптанных в неположенных местах тропах. Теперь он глянул на четвероногую тварь даже с некоторым уважением — не всякий зверь додумается так хитро приучать людишек к порядку. А с виду мозгов не больше, чем у рыбы. Почуяв волну благорасположения, пес от счастья напустил под себя лужу.

— Каюсь пред вами, люди добрые, — переступив на мостовую и разведя руки, склонил голову Леший. — не по злому умыслу, а токма по дремучести своей нарушил ваш покон. Готов искупить вину златом али службой, какой посильной.

Про службу он сообразил в последний момент, помыслив, что ежели эта парочка возьмёт его в работники, то у него появится возможность через них скорее ознакомиться с реалиями здешних земель. Но те испуганно отступили от незнакомца, лишь со стороны казавшегося хрупким интеллигентишком, а когда подошел вплотную, то мало того, что оказался на голову выше, так еще и в плечах широк, и разведенные в стороны ладони не уступали размерами совковым лопатам.

— Пес же отныне будет служить вам обоим преданно, и от службы сей не отвлечь его даже течной суке, — снова подступил пришелец и смиренно спросил: — Так чем откуп брать будете? Златом али работою?

— Слышь, мужик, — загородил собой девицу хозяин пса, продолжающий морщиться от боли в обожженной ладони, — мы к тебе без претензий.

— Не называй меня мужиком! — снова построжал ликом владыка, нависнув над здоровяком и в очередной раз повторяя: — Леха — имя мое! А длань твою излечу, коли столь нежен ты, что невмоготу терпеть такую пустяковину.

— Юра! — панически взвизгнула девица, заставив испуганно прибавить шаг снующих мимо прохожих, которые старательно отводили взоры, показывая, что чужие разборки их не касаются.

Но Леший уже сжал в своей лапище тоже немаленькую ладонь Юры, и того передернуло, будто от электрического разряда. Освободив руку, мужик с изумлением уставился на по-младенчески нежно-розовую кожу ладони, где не осталось и следа от ожогов.

— Это чо такое, мужик? — поднял он взор на пришельца. — Гипноз?

— Леха — имя мое! — насупил брови тот.

В это время перед крыльцом, от которого пришла девица, взвизгнула тормозами и остановилась большая черная самобеглая карета. Из нее вылез похожий ликом на хозяина пса такой же крепкий мужик.

— Юрок! — радостно крича, направился он к ним. — У меня сын родился! Ленка, ты представляешь, у меня сын родился.

Крепыш сгреб девицу в охапку и пару раз прокрутился с ней вокруг своей оси с такой скоростью, что Юра, Леший и какой-то случайный прохожий едва успели отскочить от просвистевших в воздухе девичьих ножек. Поставив ошалевшую Ленку наземь, счастливый отец обнял Юрия и, продолжая кричать о рождении сына, гулко заколотил того кулачищами по спине.

— Колян, чертяка, задушишь, — сдавленно прохрипел хозяин пса, вырываясь из могучих объятий.

Отпустив его, Колян обратил свою неудержимую радость на следующего знакомого:

— Джоник, псина ты вонючая, у меня сын родился!

Джоник опасливо поджал хвост и шустро юркнул за ноги владыки. Счастливый отец перевел взор на пришельца и, широко улыбаясь, врезал тому ладонью по плечу, крича:

— Брателла, у меня сын родился!

— То добрая весть, — улыбнулся в ответ владыка и легонько шлепнул Коляна в ответ, отчего того лишь отбросило на шаг в сторону, но совсем с ног не сбило. Достав золотую монету, он протянул счастливцу. — Прими на колыбельку.

— Что это? — принял монету Колян, все еще немного ошарашенный от ответного тумака.

— Злато, знамо, — пояснил Леший. — В наших землях принято на рождение сына дарить монетку на будущие доспехи, а ежели дочурка, то на колыбельку кладут перстенек на приданое.

Вообще-то, заведено было дарить медную монету, но медь Леший отродясь с собой не носил, а серебруху не стал давать, надеясь златом расположить к себе нового персонажа.

Колян непонимающе посмотрел на Юрия. Тот в ответ пожал плечами, но на всякий случай представил:

— Это Леха.

— Ну, спасибо, Леха, — протянул для рукопожатия руку Колян и, уже потрясая отдавленной ладонью, безапелляционно заявил: — Сегодня, Леха, ты не можешь не выпить за моего сына!