Заколдованная Русь. Древняя страна магов

Валерий Воронин, 2014

Книга «Заколдованная Русь. Древняя страна магов» является продолжением романа «Родина ариев. Мифы Древней Руси». Германская мистическая организация «Аненербе» сумела обнаружить в Крыму древнейшие исторические артефакты. Очевидец и активный участник тех событий рассказывает о том, как неожиданно развивалась ситуация в далеком 1944 году и какими невероятными оказались последствия, которые отразились на нашей с вами современной жизни.

Оглавление

Из серии: Тайны империи

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Заколдованная Русь. Древняя страна магов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава II

Тени прошлого

1

Здесь я вынужден остановить свой рассказ и вернуться к моменту, когда впервые оказался в Биюк-Узенбаше. Я говорил, что мы поселились у одного татарина в большом доме. Но сама экспедиция охватывала значительный район. И люди уходили в горы на десятки километров. Я пока ещё не мог совершать такие походы, поэтому ограничивался окрестностями села. Тем более, как выяснилось, здесь тоже было много чего интересного.

На третий или четвёртый день отец взял меня с собой. Он хотел показать мне одно занятное местечко. Находилось оно недалеко от Биюк-Узенбаша. Там начиналась Гремяч-река, которая, как я уже говорил, впадала в Манаготру в точке, где сейчас стоит татарская мечеть.

Мы оказались в глухом ущелье, по дну которого стремительно неслись потоки воды. Это и была Гремяч-река. Странное название. Кстати, татарский вариант названия я так и не запомнил, хотя мне его говорили, и не раз. В некоторых местах я видел остатки каких-то фундаментов и даже стен. Отец сказал, что в древности здесь жили люди. Я удивился. Очень уж место непривлекательное. Но он уверил меня, что на самом деле всё не так. Просто за последние столетия здесь вырос густой лес. А оползни и обвалы изменили рельеф местности, сделав его суровым и непривлекательным. Хотя и эта суровость и дикость щемяще манили к себе. Так бывает, когда вернулся на свою обетованную землю.

Я поделился своими впечатлениями с отцом. Но он ничего не сказал. Очевидно, я просто не смог правильно выразить мысль. Или отец сделал вид, что не понял меня…

Наконец мы подошли к нужному месту. Здесь, прямо по центру ущелья, я увидел нагромождение гигантских каменных глыб. Они образовывали грот, похожий на створки гигантской ракушки, в который можно войти. Отец показал рукой вниз. И мы аккуратно спустились в грот.

Перед собой мы увидели завораживающую картину летящей сверху воды. Это был водопад! Какие-то неожиданные подсветки бьющего из щелей солнца позволяли потокам искриться в темном пространстве грота, будто бы вода была волшебной. Водопад был небольшой — менее трёх метров, но от него невозможно было отвести глаза.

Отец неожиданно обратил моё внимание на какие-то камни вблизи водопадной струи. Они были круглые и гладкие, как шары, величиной с крупное яблоко или даже небольшой арбуз. Лежали целыми гроздьями, тесно примыкая друг к другу. Причём эти каменные шары были и внизу, где водопад образовал небольшую ванну (здесь скапливалась вода), и вверху, откуда поток только начинал своё падение вниз.

Я подивился столь странному природному образованию. Понятно, тогда я не мог дать объяснения, как смогли каменные шары возникнуть в таком гигантском количестве. Да и сейчас, спустя десятилетия, вооружённый знаниями и многое в жизни повидавший, не могу понять это чудо природы. Никак естественным путём такие каменные шары, да ещё в таком множестве, образоваться не могут. Хочу лишь добавить, на что это похоже, — либо на рыбью икру, только в гигантском увеличении, либо на пену (в виде пузырей), образованную от падения воды. Только пена-то — каменная…

Видя моё замешательство, отец пояснил, что данное место татары считают святым. И таковым оно является с глубокой древности. Татары имели один день в году, когда приходили сюда на поклонение. Явно это был не мусульманский обряд, и тем не менее местные жители упорно ему следовали.

Отец сказал, что его самого ни разу не допустили на проведение ритуала. Он лишь знал, что татары здесь желали счастья и любви молодым семьям, а девушки приходили ради обретения суженного. В определённом смысле речь шла о неком ритуале, связанным с семейными узами и обретением любви.

Мне, тогда мало что понимавшего в подобных вещах, такое поклонение каменным шарам и водопаду казалось диким. Как они могут помочь человеку? Видя моё недоумение, отец вдруг спросил, хорошо ли я знаю историю и мифы древней Греции. Я ответил, что хорошо. Тогда он попросил меня повнимательней прочесть те страницы, которые касаются Афродиты. Я пообещал, хотя мне сделалось стыдно. Об этой богине эллинов я действительно мало что знал. В те годы меня увлекали лишь подвиги Геракла…

Забегая вперёд, скажу, что я постарался исполнить волю отца и перечитал всё, что мне в то время было доступно и касалось личности Афродиты. Сведений — на целую книгу. Но я выбрал два факта, на которые следовало обратить внимание. Один из них говорил о месте рождения Афродиты. Как известно, её считают рождённой из морской пены. Грозди каменных шаров, которые так меня поразили в истоке Гремяч-реки, действительно, очень напоминали пену, образованную от брызг водопада. А грот, в котором он находился, похож на створки открытой раковины (так на картинах изображали Афродиту, выходящую из пены). Одно из древних названий селения, где расположен данный водопад с каменной «пеной», — Понтас, что с греческого переводится как «море». Не отсюда ли пошло поверье о морской пене, из которой якобы родилась Афродита?

Вычитал я и другое. Афродита была богиней любви. И к её помощи обращались в подобных случаях. В легендах Греции об этом написано немало. Но и татары, проводившие свои ритуальные действия у водопада, обращались с подобными же просьбами. К тому же, как я говорил, эти ритуалы древние, и корнями уходят в глубокое прошлое.

Когда я всё сопоставил, то вдруг стал понимать, что татары поклоняются вовсе не каменным шарам, которые похожи на застывшую пену, и не водопаду, вода которого искрится, источая волшебное сияние, но чему-то иному, явно здесь обитающему.

Я пришёл к отцу и выложил ему свои предположения. Он похвалил меня и сказал, что думаю в правильном направлении. И даже был удивлён моим далеко идущим выводом.

Конечно, это был такой метод воспитания. Отец мог бы сразу мне всё сказать сам, ещё возле водопада. Но он поступил по-иному, предоставив возможность мне самому во всём разобраться. И я своим умом, без какого-либо посредства сумел разгадать этот ребус. Надо сказать, он и раньше подбрасывал подобные задачки, тренируя мой мозг. Так что я уже был готов анализировать факты и делать верные умозаключения. Можно сказать, то, что я выяснил мифологическое место рождения Афродиты, для меня было личным достижением. И очень повысило собственную самооценку, как человека мыслящего.

Образно всё, что связано с водопадом и каменной «пеной», я назвал «тень Афродиты». Надо сказать, в последующем эта тень указала нам (отцу, конечно) на другие, весьма примечательные места. Но вначале…

2

Я вновь возвращаюсь к водопаду. Рядом с ним было несколько очень красивых мест, которые отец и его спутники решили тщательно обследовать. На какое-то время я оказался вне бдительного ока моего родителя и, поддавшись общему энтузиазму, решил и сам проявить способности следопыта.

В одном, весьма сложном месте, я поскользнулся на камне и полетел в воду. Хорошо, что оказалось неглубоко. Но холодная вода, растерянность и сложность выбраться на берег привели к тому, что я в такой ванне провёл много времени. Очень злился на собственную неуклюжесть и постарался скрыть от отца факт своего падения.

Конечно, он всё узнал и тут же отправил меня в село с одним из провожатых. Но было поздно. Кажется, я заболел. Когда отец и его спутники вернулись в Биюк-Узенбаш, меня уже знобило. Татары суетились возле меня, стараясь принять быстрые меры. Но уже было ясно, что на следующий день я в горы не пойду. А ведь завтра намечалась экспедиция по руслу Манаготры! Я так желал оказаться в числе счастливцев, но…

Утром я себя чувствовал хорошо, а к вечеру жар усилился, и меня уложили на лавку в большой комнате со столом. В один момент я уснул и на какое-то время потерял счёт времени. Сквозь сон до меня доносились голоса людей, стук двери. Видно, кто-то входил или выходил из комнаты. Я знал, что скоро вернётся отец и в ожидании его проваливался в бездну сна.

И вдруг я очнулся от каких-то голосов. Один, незнакомый мне человек, спрашивал по-русски, кто здесь спит. А второй отвечал ему — здесь болеет ребёнок. У него жар. Первый голос сказал, что татарчонок им не помешает. Пусть спит.

Из этой невнятной беседы я понял, что это не отец вернулся, а пришли новые, неизвестные мне люди. Единственное, я удивился, почему меня назвали «татарчонком»? Видно, хозяин дома что-то не так сказал или же спрашивавший неверно его понял.

Я закрыл глаза и снова хотел уснуть. Но те двое стали шуршать какими-то бумагами. И этот звук раздражал меня, не давая возможности расслабиться. В помещение вошло ещё несколько человек. Теперь гул голосов разбудил меня окончательно. Люди что-то оживлённо обсуждали. По обрывкам фраз я понял, что речь идёт об исследованиях, проводимых на реке Манаготре.

Кто-то, из вновь вошедших, увидел меня и предложил говорить тише. А второй говоривший и вовсе вдруг перешёл на немецкий. Если бы не такие меры предосторожности, то я наверняка не прислушивался бы к этому разговору. Но любопытство возобладало. Тем более, когда стали говорить по-немецки. Явно, никто из этих людей обо мне понятия не имел, иначе бы они знали, что я немецкий мальчик и сейчас прекрасно понимаю, о чём они говорят. Но откуда взялись эти люди? Выходит, у нашей экспедиции был и «второй состав», о наличии которого я даже не догадывался.

Несколько раз в их разговоре проскальзывало имя-отчество Николай Александрович. Так обращались к одному из присутствующих на этом тайном сборище. Вскоре я понял, что именно он и является здесь главным. Но кто этот человек? Я знал, что среди спутников отца есть геологи, картографы, инженеры и учёные. А кем был Николай Александрович?

Но дальнейшая беседа отвлекла меня от различных предположений. Говорили о каком-то механическом человеке. Долго спорили, даже кричали, доказывая что-то важное. В комнате сделалось жарко. Может быть, у меня снова повысилась температура? Вскоре я уснул и стал бредить.

Из забытья меня вывели громкие голоса. Вновь обращались к Николаю Александровичу с какими-то предложениями. Он отвечал тихо, но категорично: «Всё, всё. Решение принято. Иного не будет». Я не понимал, о чём речь, но все эти люди мне порядком надоели.

Снова стали говорить о механическом человеке. О том, что какой-то местный житель видел его на Манаготре. Перед этим была сильная вспышка в ущелье, а затем ему привиделся в облаке дыма силуэт этого человека. Как будто бы он поднялся вверх, а затем рассыпался на части. Таковой была его смерть.

Как ни плохо я себя сейчас чувствовал, но механический человек меня увлёк за собой. Мозг стал лихорадочно работать, фантазируя всяческие сказочные сюжеты. Впрочем, все они были далеки от реальности. Затем вдруг стало тихо, и я вновь уснул.

А проснулся от прикосновения к моей голове чей-то ладони. Вернулся отец. Я хотел тут же расспросить его о странных людях и механическом человеке, но не успел. Был сильный жар, и меня спешно принялись лечить. А затем я уснул. До утра.

На следующий день с отцом поговорить не удалось. Он с восходом солнца ушёл в горы. Чувствовал я себя удовлетворительно, и мне разрешили погулять по двору. Там-то и повстречался мне наш гостеприимный хозяин-татарин. Я попытался выведать у него, кем были эти незнакомцы, что накануне приходили в дом? Но он с большим удивлением посмотрел на меня — какие такие люди? Не было никого. Впрочем, днём он уходил в лес, дома не был.

Тогда я подступил к нему с другой стороны. И попросил рассказать о механическом человеке, который бродит в окрестных горах. Я подумал, что татарин поднимет меня на смех, посчитав фантазёром. Но он отнёсся к моему вопросу серьёзно, сказав, что есть такая местная легенда. Будто бы время от времени видят этого чудо-человека в урочищах реки Манаготры.

И каждое его появление предвещает что-то важное. Как начало нового года. А затем он пропал. Якобы люди видели вспышку и его растаявшую в облаке тень. Это было плохим знаком.

Я уточнил, стоит ли бояться этого механического человека? Татарин ответил, что люди зла от него не видели. А то, что он перестал появляться — может навлечь на всех большую беду. Впрочем, я ещё мал, чтобы это понимать.

После разговора с татарином мне вдруг сделалось грустно. Какой-то холодок поселился у меня в груди, и тело стало знобить. Может быть, снова жар? Я пошёл и лёг в постель. Но мысли мои витали в таинственных дебрях реки Манаготры. Вдруг стало страшно за отца. А вдруг этот механический человек вновь появится, и что если он не такой уж и добрый, как говорит татарин…

С большим трудом я дождался его возвращения с реки и как только увидел, радостно бросился ему на грудь. Отца, человека строгого и внешне не допускавшего никаких ласк, такой мой порыв, конечно же, удивил. Но он растолковал его по-своему — очевидно, он подумал, что я просто выздоровел. Впрочем, я действительно чувствовал себя хорошо.

Конечно, я стал расспрашивать отца о тех людях, которых видел вечером. Они явно знали о нашей экспедиции, но находились как бы в тени, не проявляя себя. Но отец сказал, что ему ничего не известно. Тогда я спросил, не знает ли он такого геолога или картографа по имени Николай Александрович. И здесь я услышал сходный ответ — в экспедиции таковых нет.

Тогда я поинтересовался, что ему известно о механическом человеке. Добавив от себя те сведения, которые я получил от татарина. Но отец меня явно разочаровывал. Он ответил, что это местная легенда. Но стоит ли ей верить? И тут же добавил, касательно меня самого, мол, у меня был сильный жар, я бредил, и всё, что связано с появлением каких-то чужих людей в моей комнате, их странные разговоры — это плод моих фантазий, связанных с болезнью и бредовым состоянием.

Конечно, часть правды в его словах была. И всё-таки таким ответом отца я был крайне разочарован. Почему он не захотел поверить мне?

3

На следующее утро отец взял меня с собой. Это был последний день работы его экспедиции. Многие товарищи отца уже паковали вещи, собираясь домой. Мы же решили прогуляться вдоль берега Манаготры, но недалеко, не выходя за пределы Биюк-Узенбаша. Наверное, отец просто хотел как-то развлечь меня, компенсируя вынужденные дни «простоя», связанные с моей болезнью.

Своё путешествие мы начали от татарской мечети, и стали неспешно двигаться по берегу. Справа и слева от нас высились татарские дома. Некоторые были добротные, двухэтажные, что говорило о достатке местных жителей. Далее наш путь пролегал по хорошо укатанной улице по левому берегу Манаготры. Из-за татарских усадеб, отгороженных друг от друга невысокими каменными заборами, река время от времени пропадала из вида. Но позже мы её вновь видели. Ничего интересного для себя я пока не узрел и потому стал терять интерес к нашему походу.

Но мой отец явно что-то знал и готовил мне сюрприз. Остановившись возле какой-то усадьбы, он указал на ряд камней, выступающих из земли. Камни были большие, ровные и хорошо подогнанные друг к другу. Сверху они были гладкими, как отшлифованные. Впрочем, во многих местах камни были повреждены и выщерблены.

— Это Коло, — сказал отец.

Я не понял, о чём он говорил. И уточнил, зачем он ряд камней назвал «колом»? Как выяснилось, диаметр этого коло или, говоря современным языком — круга, был около 25 метров. Мы же стояли на его каменной окружности, лишь частично видимой из земли. Чтобы обойти его полностью, требовалось перелезать через ограды между усадьбами, проникать вовнутрь хозяйственных построек и проходить через сады.

Отец пояснил, что это коло очень старое. Татары строили свои дома и разбивали границы усадеб прямо по нему, не ведая о прошлом и назначении этого древнего кольца. Скорее всего, данное каменное коло относится к духовно-магическим сооружениям, и время его постройки надо искать в той же эпохе, когда возникли каменные шары (пена) водопада. Это звенья одной цепи и одной, нам неизвестной, цивилизации.

Я думал, что теперь мы вернёмся в дом приютившего нас татарина, но ошибся. Отец повёл меня дальше. И вскоре мы стояли на втором кольце. Здесь часть дуги прослеживалась очень хорошо, но дальше каменный забор мешал мне увидеть её продолжение. Неужели татары никогда не задавались вопросом о предназначении этих колец? Эта мысль всё время не выходила у меня из головы. Конечно, я спросил об этом у отца. Но он лишь повёл плечами.

Затем мы подошли к третьему кольцу, на части которого была устроена улица, и громадные камни дуги кола служили для неё подпорной стенкой. Моему удивлению не было предела. Настоящее циклопическое сооружение! Как древние люди и, главное — для чего, могли их создать. Но и это ещё было не всё. Видно, отец собирался поразить меня окончательно, когда подвёл к четвёртому каменному коло. «И все они, — сказал отец, — абсолютно одинаковы по размерам. Их создавал великий геометр».

К сожалению, из-за рельефа местности и большого числа татарских построек и растущих рядом с ними деревьев, было невозможно рассмотреть четыре каменных коло вместе. И я посетовал, что грандиозность этих сооружений скрывается за современными домами. Всё-таки мы находимся чуть ли не в центре села. И тогда отец повёл меня по узкой тропинке, проложенной между двумя соседними подворьями. Пройдя мосток, переброшенный через Манаготру, мы стали подниматься вверх, на гору Каблук-кая.

Такая интересная особенность у села Биюк-Узенбаш. Можно очень долго идти по нему в одну сторону, а затем окажется, что ты находишься рядом с противоположным его концом. Просто он скрыт за ближайшей горой. Каблук-кая с одной стороны хранила остатки места, где ещё греки проводили ритуалы-посвящения для молодых парней. А с другой — вовсю бушевала мирская жизнь…

Поднявшись выше села метров на тридцать-сорок, отец остановился и стал показывать расположение на местности каменных колец. Отсюда, как на карте, было хорошо видно, что эти гигантские (как по мне) сооружения отстоят друг от друга на одинаковом расстоянии. Понятно, что делалось это с определённым умыслом.

Все четыре кола, если провести линию от первого до последнего, вытянулись вдоль Манаготры, совсем рядом от берега. Река как будто касалась каждого из колец, передавая им свою живую силу. Она даже показалась мне ниточкой, соединяющей кольца воедино.

Я поделился с отцом своим предположением. И он похвалил меня, добавив лишь, что в древности Манаготра взаимодействовала с этими каменными колами. Очевидно, именно они и назывались «Готра» (Котра), откуда пошло первое название села. А Манаготра — значит «минует (проходит) через Готру». По крайней мере, логика в этом есть.

Я спросил у него, а как Манаготра взаимодействовала с Готрой? И отец ответил, что, скорее всего, вода заходила в каждое коло, проходя по нему. Затем точно также она проходила все последующие коло. В это же время на верхней кромке коло стояли люди и творили какие-то древние песнопения…

У меня после слов отца даже голова закружилась. Я на миг представил эту картинку и почувствовал в душе неимоверной силы восторг. Здесь и в самом деле происходило нечто великое. Здесь таилось с древних веков волшебство! Впрочем, тогда, восторгаясь увиденным, я не мог ещё ни понять, ни осознать величины сделанного нами открытия.

Отец вдруг сказал мне, что в Биюк-Узенбаше много старожилов. Неизвестно, связано ли это с особенностями горной местности и необыкновенно целебным климатом, или же здесь прослеживается влияние Манаготры и множества духовных святынь, таящихся под покровом земли.

Но и это было ещё не всё. Недалеко от нас, на склоне горы, высились строения, на которые я не обращал особого внимания. Они часто и густо заросли кустарником и деревьями, так что толком рассмотреть их было невозможно. Я вообще считал, что это татарские хозяйственные постройки или даже жилые дома, взгроможденные на склон горы.

Отец пояснил мне, что на самом деле — это башни. Всего их четыре. По количеству они совпадают с числом каменных колец. И в этом явно прослеживается закономерность. Они как-то с колами объединены. Здесь таится какой-то общий замысел.

Мы попытались, как могли, обследовать если не сами башни, то хотя бы подходы к ним и рассмотреть внешний вид. Нижние ярусы камней (по крайней мере, у двух башен) были сложены из крупных блоков. Очевидно, это очень старые фундаменты. А дальше — шли ряды с камнями поменьше. Отец мне объяснил, что нижние и верхние слои относятся к разным эпохам. Очевидно, башни неоднократно перестраивали или восстанавливали после катаклизмов. Их следует тщательно изучить. Явно назначение этих башен какое-то необыкновенное, и оно пока недоступно нашему пониманию.

4

В течение пяти лет отец занимался изысканиями в районе Биюк-Узенбаша. Но с собой он меня ни разу не брал. Как я выяснил позже, он и его коллеги получили негласный запрет на распространение сведений, касающихся открытого ими в крымских горах. От кого подобный запрет мог исходить, я, конечно же, не знал. Судя по всему, из области любительских исторических исследований всё, что делал отец и его друзья, очень быстро перекочевало в разряд государственной тайны.

Повторюсь — ничего этого я, конечно же, не знал. Лишь спустя десять лет отец приоткрыл мне завесу. Тогда мы уже жили за Уралом, сосланные сюда как немецкая семья ещё в 1914 году. Но ко времени моего восемнадцатилетия Российская империя уже пала, царская власть была низвергнута, и любые прежние отцовские обязательства потеряли свою силу.

Вот тогда я и получил ответы на многие вопросы, которые задавал десять лет назад. Начну с башен, о которых только что вёл разговор. Назывались они «свични». Это слово соединяло в себе два понятия — «свеча» и «вечность». Они и внешне чем-то напоминали свечи. На их крыше, как утверждал отец, были установлены линзоподобные сооружения. Очевидно, здесь либо возжигались ритуальные огни, либо линзы каким-то образом фокусировали солнечный свет для зажигания огня. В любом случае они были функциональными. Их ещё можно назвать «маячными». Если бы наш разговор происходил не в 1918 году, а допустим, в 1944, то я бы с учётом накопленных знаний назвал бы их сигнальными. Такие используются на аэродромах для корректировки посадки самолётов в плохую погоду. А что если каменные круги и служили для таких целей — они были стартовыми и посадочными площадками для летательных аппаратов с вертикальным взлётом. Конечно, я сейчас высказываю лишь предположение, которое ничем нельзя подкрепить, и тем не менее…

Отец рассказал и о том, почему эти башни носят название «свични» (свечные). Об их похожести на свечки и линзах для огня я уже говорил. А вот вторая трактовка этого названия — «вични» (вечные), меня долго ставила в тупик. Оказывается, у Манаготры имелось и второе название — река Вечности. А в древнем произношении звучало — Вична-рика. Выходит — это те сооружения, которые связаны с рекой Вечности, что закреплено в их названии — свични «с вечной» (находящиеся рядом с вечной рекой). Возможно, и само слово «свеча», более позднее по происхождению, произошло от имени этих башен, которые таковыми были по своей функции.

Удивляет то, что название этих башен, как и второе название реки Манаготры, явно древнерусского, точнее сказать, малоросского происхождения, впрочем, как я уже говорил, ранее и сама Манаготра тоже наполовину (если не полностью) суть древнерусское слово. Это указывает на древние корни этого места, очевидно когда-то бывшее русским, либо тавры, о которых мы мало что знаем, и обитавшие в здешних краях, были теми самыми древнерусами. Если бы нас не депортировали в 1914 году из Крыма, отец, немец по национальности, мог бы докопаться до этой тайны и, возможно, открыл бы древнерусские корни, преподнеся тем самым всей России неоценимый подарок. Но этого не случилось. Если бы не грянула революция и гражданская война, он мог бы уже свободно приехать в Крым и продолжить свою работу. Но кровавые события в России помешали ему это сделать. Так он и не завершил главную работу в своей жизни.

Вот что я узнал ещё от отца. Он рассказал, что местная легенда о механическом человеке была, оказывается, основана на реальных фактах. Тому было несколько подтверждений. Одно из них — самое главное. Членам экспедиции, в которую входил и мой отец, удалось обнаружить место, где татарин видел облако с частью «воспаряющего» в небо механического человека, а перед этим — яркие вспышки на поверхности земли, напоминающие разряды грома.

После тщательного осмотра местности они выявили аномалию, где компас вёл себя крайне странно. Здесь, на земле, лежал сгусток какого-то вещества, по контуру напоминающий действительно человека, только очень большого. Пробы этого вещества, взятые на анализ, показали в нём огромное число металла. Точнее сказать — это был сплав или сплавы. Причём некоторые не имели аналогов на земле, поэтому учёные затруднились сделать вразумительное заключение по поводу технологии изготовления этого материала и его составных частей.

Данная находка необыкновенно вдохновила участников экспедиции. Её результаты были доложены на самый верх. Но вместе с тем возник вопрос, который не давал никому из исследователей — друзей и соратников моего отца — покоя. Кто и когда мог сотворить такое чудо? Каким интеллектом и техническим потенциалом надо обладать, чтобы сотворить механического человека и обеспечить ему долгую жизнь. А сколько он жил? Век, два, десять веков… Местные жители не ведали того, для них механический человек существовал всегда. Но татары появились здесь в средние века, до них в здешних местах какое-то время жили греки, а ещё раньше — тавры. Что же, эти дикие аборигены (какими мы их считаем) сумели произвести на свет такое чудо? Нет, здесь что-то не так…

Даже если сложить воедино все разрозненные факты, с которыми мой отец имел дело, картина вырисовывалась удивительная. И каменные коло на земле, и башни-свечи, и механический человек, и многое другое, на что я уже обращал внимание, являлись ничем иным, как жалкими остатками когда-то процветавшей здесь древней цивилизации. От одной мысли, что это правда, у меня кружилась голова.

И вот о чём я хочу ещё сказать. Если следовать легенде, которую мне удалось услышать о механическом человеке, то каждый раз его появление указывало на начало чего-то нового в жизни всего общества (а не только жителей одного села). И разрушение этого человека — есть акт крушения данного общества, его устоев. Можно сказать, смерть механического человека была предтечей развала Российской империи и кончины династии Романовых.

Те из числа соратников отца, кто почувствовал ещё в 1909 году всю глубину трагедии царской России, которая неминуемо должна случиться, впали в великий пессимизм по поводу своего будущего. Даже возникали мысли восстановить механического человека, и горячие головы были готовы создать новое техническое чудо. Но все проекты сыпались, как песок. Река Манаготра лишилась своего хозяина. А все мы — великого покровительства прошлого. Как ни печально, но это факт.

Впрочем, когда отец в 1918 году всё это мне рассказывал, я ничуть не сомневался в справедливости его слов. К тому времени катастрофа уже произошла, и самые жуткие прогнозы, которые можно было строить десять лет назад, к сожалению, оправдались.

Сказал отец и следующее. В том, далёком (уже далёком!) 1909-ом году я, действительно, видел (точнее — слышал) рядом с собой русского императора Николая II. Он, конечно, не был в составе экспедиции, но инкогнито наведывался в район, где экспедиция проводила свои исследования. В целях конспирации его называли Николаем Александровичем. Поэтому я вовсе не бредил, когда видел рядом с собой странных людей. А то, что они говорили о механическом человеке (как и многом другом!), лишь указывало на особый интерес государя-императора к случившемуся здесь открытию. И если это так, то можно лишь представить, какое значение тайны Крыма имели для царской России и лично императора. Впрочем, как всегда, я начинаю уходить из области реальных фактов в область беспочвенных предположений…

Но об одном, очень горьком для меня случае, я вынужден сообщить. Вскоре после того, как отец рассказал мне о действительных открытиях, сделанных на реке Манаготра (о других я пока умалчиваю), пришло сообщение, что в Екатеринбурге расстреляна царская семья, и Николай II погиб. А через какое-то время в наш дом пришли большевики и забрали отца. Он был расстрелян, как сочувствующий контрреволюции. На самом деле, если он и сочувствовал, то лишь в душе. Отец никаких действий против большевиков не предпринимал.

Позже я думал об этих смертях — не были ли они связаны друг с другом? Может быть, отец, взявший когда-то слово молчать, не имел права ничего мне рассказывать, ибо эта тайна не имела срока разглашения? А когда он вслух сказал запретные слова, в мире стали происходить явления, которые привели к гибели уже давно низвергнутой и потому неопасной царской семьи. А следом — и расстрел такого же неопасного для большевиков моего отца.

Мне всё чаще приходила в голову мысль о совершённом жертвоприношении с убиением невинных и незащищённых людей. И хотя всё свершилось на Урале, но мне виделось иное — жертвоприношения были совершены там — в ущельях Манаготры, где однажды пал на землю и рассыпался в прах механический человек.

Оглавление

Из серии: Тайны империи

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Заколдованная Русь. Древняя страна магов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я