Последний звонок

Вера и Марина Воробей

Как для всех одиннадцатиклассников, в мае для наших героев в последний раз прозвенит школьный звонок. Вроде бы каждый давно готовился к этому событию… А вот оно наступает – и застает врасплох. На душе и грустно, и радостно, и тревожно. Что ждет друзей из 11 «Б» в их новой жизни?

3

— Как насчет того, чтобы попутешествовать по векам? — предложила Туполева.

— Ну…

— А что, если «Звездный десант»? Мы прилетели с другой планеты, так сказать, для обмена опытом.

— Ты, Денис, блокбастеров слишком много смотришь, — урезонила Юля Дениса Семушкина.

Все молчаливо ее поддержали.

— А если построить сценарий на «Школе талантов», типа «Бест оф зе бест!», — предложила Люда Коркина, еще одна представительница одиннадцатого «А».

— Да, Коркина, от скромности ты точно не умрешь, — усмехнулся Ваня Волков, покачивая головой.

— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, — огрызнулась Люда.

— А я и молчу, если ничего умного в голову не лезет, — миролюбиво отозвался Ваня, и короткая перепалка оборвалась так же быстро, как и началась.

Ирина Борисовна с Ниной Викторовной не мешали ребятам проявлять инициативу. Ирина Борисовна не считала нужным вмешиваться в этот увлекательный процесс, а Нина Викторовна привыкла держать себя в руках в любых ситуациях. А ситуация складывалась весьма любопытная. Сегодня инициативная группа в составе шестнадцати человек (по восемь от каждого класса) плюс желающие поучаствовать впервые собрались, чтобы обсудить идею сценария. Предложений высказывалось много: и фантастически нереальных и реально-фантастических, но пока что ни одно из них не вызвало одобрения большинства.

Вот и Люда Коркина, сочинявшая неплохие стихи, обиженно надула розовые губки, но тут ее неожиданно для всех поддержала Лиза Кукушкина.

— А мне эта мысль нравится, есть в ней что-то правильное, — сказала она, солнечно улыбнувшись, отчего крапинки-веснушки на ее лице стали еще привлекательнее. — Мы же все равно крутимся вокруг да около звезд и талантов, так, может, стоит остановиться на «Фабрике звезд»?

— Свежее решение, — фыркнула Лариса Савичева, бросив быстрый взгляд на Сережку Белого.

— И главное — оригинальное, — счел нужным высказаться Семушкин.

— Нет, вы послушайте! — жизнерадостно откликнулась Лиза, не замечая колючих реплик. — Ведь нашу школу вполне можно назвать «Фабрикой звезд». Вы вспомните, сколько известных людей вышло из этих стен? Один в правительстве Москвы работает, другой — в авиапромышленности генеральный директор, третий — в Центробанке не последний пост занимает. А добились бы многие из них таких высот, если бы не наши учителя? Возьмите хотя бы Тусю…

— Почему меня? — нервно дернулась Туся. — Опять я крайняя?

— Ты не крайняя, ты характерный пример, — успокоила подружку Лиза. — Если бы Кахобер Иванович на двадцатилетие школы не придумал поставить «Ромео и Джульетту», еще неизвестно, проснулся бы в тебе талант актрисы или до сих пор благополучно дремал.

Тут, конечно, Туся Крылова могла возразить, что стать актрисой ей было предопределено судьбой, но делать этого не стала. Кахобер Иванович действительно сыграл в ее жизни огромную роль. Ведь благодаря ему Туся многое поняла, многое в себе пересмотрела и многое заново открыла. Ее зеленые глаза затуманились воспоминаниями. Туся словно вернулась на три года назад и увидела себя в больнице: она, как какая-то неврастеничка, наглоталась таблеток из-за безответной любви к первому красавцу школы Егору Тарасову. А рядом с собой Туся увидела добрую, все понимающую и все прощающую Лизу, которая пришла ее навестить. В руках у нее был томик Шекспира — «Ромео и Джульетта».

Туся уже знала, что девятый «Б» во главе с Кахобером Ивановичем, много лет назад учившимся в «Щепке» и до сих пор сохранившим трепетную любовь к театру, собирается ставить именно эту пьесу. Но она не предполагала, что Лиза захочет сыграть в ней роль.

— Хочешь играть в спектакле? — спросила Туся, испытав непонятный укол ревности.

— Вот, присматриваю себе роль. Может быть, сыграю кормилицу или мать Джульетты, — ответила ничего не подозревающая Лиза.

— А разве тебе не хочется сыграть Джульетту? — удивилась Туся, подумав, что этим-то они с подругой и отличаются: если бы в сердце Лизы закралась зависть, она тут же заклеймила бы себя позором.

А Туся всегда ревниво следила за успехами других. «Ты амбициозна, а это совсем неплохое качество», — говорила Тусе мама. Она была главным редактором женского журнала, к ее мнению прислушивались тысячи людей.

— Нет, что ты! Любовные сцены — не моя стезя, — искренне призналась Лиза и, помявшись, закончила со значением: — К тому же знаешь, кто будет играть Ромео?

— Егор! — догадалась Туся.

— Именно. Все единогласно решили, что Тарасов, видите ли, фактурой подходит. — Лиза явно не разделяла общего мнения. — Так что, сама понимаешь, даже если бы мне и предложили эту роль, я бы не смогла играть с ним в паре. Вдруг не сдержусь и отхлещу его по щекам.

Подруги переглянулись и рассмеялись. Туся, впрочем, неискренне. Любовь к Егору все еще жила в ней и причиняла много боли. А вот Лиза, похоже, от нее совсем избавилась, хотя недавно призналась Тусе, что пролила из-за Егора столько слез, что ими можно было бы заполнить аквариум и разводить в соленой воде рыбок.

— А кто будет играть Джульетту? — небрежно бросила Туся.

— Пока никто. Но, честно говоря, желающих много. Юлька Туполева, например. А раз она, то и Маринка Голубева. Потом еще Светка Красовская. В общем, Кахобер Иванович решил устроить конкурс. Все желающие сыграть главную женскую роль должны подготовить отрывок…

Лиза еще что-то рассказывала, но Туся ее не слушала. Она представила себе, как было бы здорово, если бы роль Джульетты досталась ей. Вот тогда бы Егор понял, кого он потерял навсегда… В те минуты у нее снова зазвучали в ушах его хлесткие, бьющие наотмашь слова: «Какие обиды, милая? Кончилось лето, кончилась любовь! Все знают, что ты была нужна мне, чтобы заставить Лизку ревновать! Только ничего не вышло! Даже для этого ты не годишься!» — кричал пьяный Егор, когда Туся, размазывая слезы, бежала вниз по лестнице. А ведь она пришла, чтобы поздравить его с днем рождения.

Лиза словно прочитала ее мысли. Впрочем, наверное, так оно и было. Они дружили так долго, что смогли научиться понимать друг друга без слов.

— Вот будет здорово, если ты станешь Джульеттой и утрешь Егору нос.

— Ты думаешь, у меня получится?

— Получится, — уверенно заявила Лиза. — Если надумаешь принять участие в конкурсе, считай, что один голос у тебя уже есть.

Уходя, Лиза оставила Тусе потертый томик. Весь вечер Туся занималась тем, что выбирала себе монолог, перечитывая «Ромео и Джульетту».

Все прощайте.

Бог весть, когда мы встретимся опять…

Меня пронизывает легкий холод,

И ужас останавливает кровь.

Эти строчки были так созвучны тому, что сама Туся испытывала несколько дней назад, когда лежала дома одна, а сознание медленно покидало ее и холодели руки и ноги. Поэтому она решила, что будет готовить именно этот отрывок. Лучше нее никто не сможет сыграть Джульетту. Туся это сердцем чувствовала. И она не ошиблась.

— Думаю, не надо спорить о том, кто победил в этом конкурсе, — сказал Кахобер Иванович с мягким грузинским акцентом, от которого так и не смог избавиться, а скорее всего, не захотел избавляться. — Роль Джульетты должна достаться Крыловой.

На первой же репетиции к Тусе подошел Егор. Она ждала от него поздравлений, но он сказал с нахальной ухмылочкой:

— Надеюсь, ты не думаешь, что из-за этого дурацкого спектакля я в тебя на самом деле влюблюсь?

— С чего ты взял, что мне это нужно? — как можно безразличнее ответила Туся.

Но ей это было нужно. Больше всего на свете Туся мечтала именно о том, что Егор увидит, как она хорошо играет, какой нежной, самоотверженной она может быть, и его сердце не сможет устоять перед такой любовью.

Только вот после самой главной репетиции — сцены свидания на балконе — вместо ожидаемых похвал Туся неожиданно услышала от режиссера.

— Ужасно! Никогда еще ты не играла хуже, — совершенно серьезно сказал Кахобер Иванович, а когда они остались одни, спросил без обиняков: — Егор тебе очень нравится, Наташа?

— Очень, — призналась Туся. Глупо было отнекиваться. И ей было не стыдно признаться в этом классному руководителю, скорее ее разбирало любопытство. — А как вы догадались, Кахобер Иванович?

— Это видно по тому, как он мешает тебе играть, — произнес преподаватель, шевеля верхней губой под пышными усами.

— Что вы! Наоборот! — принялась уверять Туся. — Только благодаря ему я…

Но Кахобер Иванович ее перебил:

— Нельзя видеть себя со стороны, когда ты на сцене. А я тебя вижу. И скажу, что ты выглядишь неестественно.

— А мне казалось…

— Это иллюзия. Шекспир сказал, что жизнь — театр, но я бы поспорил с классиком. Жизнь — это жизнь, а театр — это театр. Любить и изображать любовь — разные вещи. И ты должна это понять, если хочешь стать актрисой.

— Что же мне делать? — грустно спросила Туся.

Она была уверена, что именно реальная любовь к Егору делает ее игру такой блестящей, а оказалось, это чувство ей только мешает.

— Поменьше думай о себе на сцене, — подсказал Кахобер Иванович. — Джульетта оживает благодаря твоему таланту. Не своди трагедию влюбленной пары только к своим переживаниям, и весь мир откроется тебе.

«Легко давать советы, когда тебе под пятьдесят и ты не влюблен», — подумала Туся, но вслух сказала:

— Я попробую.

— И еще, — продолжил Кахобер Иванович, — тебе никогда не будет плохо, пока ты думаешь о других.

— Ну, не знаю… — засомневалась Туся. —

Я все время думаю о других, но мне часто бывает плохо.

— Не о других, а о другом. А это не одно и то же, — покачал головой классный руководитель.

— Вы меня совсем запутали, — растерянно улыбнулась Туся, — но я подумаю о том, что вы сказали.

И странное дело: когда она начинала думать о других, ей чаще всего приходил в голову Толик Агапов, которого в школе звали Сюсюка. Он был влюблен в Тусю, а она относилась к нему небрежно, принимая его восторженный взгляд как должное. И если бы Егор Тарасов не заболел тогда накануне спектакля и роль Ромео не сыграл Толик, кто знает, чем бы закончилась эта история с шекспировскими страстями. А закончилась она замечательно. Туся сыграла в спектакле на удивление хорошо. Ее талант рядом с Толиком развернулся во всю мощь, а потом они открывали танцы на школьном вечере. Наверное, именно тогда, на сцене, в Тусе стала просыпаться любовь к Толику — такому надежному, такому преданному. Настоящая любовь, а не иллюзия любви, как это было с Егором. Теперь они с Толиком неразлучны.

И все вокруг считают, что они замечательная пара. Он — подающий большие надежды баскетболист, студент спортивного университета, она — будущая актриса.

Да, много воды утекло с тех пор… Все изменилось, и они изменились. Стал совсем другим парнем и Егор Тарасов. Некоторые утверждали, что на него повлиял случай с аварией, когда Егор едва не погиб. Но Туся подозревала, что не последнюю роль в этом чудесном превращении сыграла Ира Дмитриева. Бывшая одноклассница Туси буквально заставила Егора подняться на ноги, ухаживая за ним в больнице. Она же заставила ожить его сердце. Недавно Туся видела их вместе неподалеку от Ириного училища. Егор нес тяжелый подрамник Ирины, и в каждом их жесте, в каждом прикосновении друг к другу чувствовалась любовь.

А Лизе Кукушкиной от всей этой истории с Егором на память достался шикарный породистый кот по имени Вильгельм Понтий Август.

— А теперь вот ты во ВГИК собираешься поступать, — услышала Туся звонкий голос Лизы. — Разве это не здорово, Тусь?

— Здорово, — подтвердила Туся, вернувшись из воспоминаний.

Она вообще легко умела переключаться с одного на другое.

Борьку Шустова никто в пример не приводил, но он тоже считал, что Лизка попала в самое яблочко. Он вдруг вспомнил, как новоявленный психолог, стремясь произвести впечатление на коллег и ребят, устроил в девятом «Б» один из своих психологических трюков. Романов провел тест, который выявлял дремавшие способности ученика. И по результатам этого опроса выходило, что Борька вроде как нераскрытый гений. На самом деле тест был настоящей подставой для учителей. Глупо вышло, но Борька узнал об этом, случайно оказавшись у двери кабинета психолога. А что ему оставалось делать, когда он услышал свое имя и подумал: «Опять я кому-то на хвост наступил?»

А вышло, что его хвалили.

— Он вообще-то здорово в этом году подтянулся, — говорил директор. — Я смотрю, у него и по русскому удовлетворительная отметка, а по литературе в четверти пятерка. Чудеса, да и только!

— Он и по физике у меня получит четверку, — поддакнула Кошкина Людмила Сергеевна, прежний завуч школы.

Ребята называли ее Кошкой за вредный характер, но тогда они еще не знали, что на свете существует Дондурей.

— А ведь это вы, Дмитрий Дмитриевич, открыли нам глаза на его внутренний резерв, — услышал Борька голос Кахобера Ивановича, акцент которого ни с чем нельзя было спутать. — Помните тест, что вы у нас проводили? Парень так упирался, не хотел в нем участия принимать, и вот посмотрите-ка, что из этого вышло.

— А знаете, коллеги, — насмешливо произнес психолог, — я ведь вас с этим тестом обманул. Развел на раз-два, как выражаются ребята.

— Как?! — воскликнула Кошка, не допускающая мысли, что ее кто-то может обвести вокруг пальца.

— А вот так. Я, разумеется, эти анкеты обработал и пришел к определенным выводам, но они разительно отличаются от действительности.

В принципе, я задумал провести эксперимент не столько с учениками девятых классов, сколько с вами, педагогами. И чтобы осуществить свой план, я взял несколько анкет наугад. Среди них оказалась анкета Бори Шустова. Потом я подсунул эти анкеты вам, сказав, что именно эти ученики обладают скрытыми возможностями, что у них неординарное видение жизни и очень сильно развито абстрактное мышление. И видимо, каждый из вас в ту минуту решил про себя, что вы просто обязаны помочь этим талантам раскрыться. Вот так.

Борьке, конечно, не понравилось, что его, как лоха, развели, но вскоре он понял, что именно этот случай превратил его скучающий интеллект в неистовый разум. В нем проснулось желание учиться, и он начал стремительно восполнять пробелы в образовании. К окончанию школы Борька подошел с неплохими результатами. Вот и получалось, что всеми этими успехами он отчасти обязан психологу.

Пока Борька плавал по волнам своей памяти, инициативная группа благодаря стараниям Лизы (кстати говоря, будущего литературного гения) разрабатывала основную идею сценария, углубляясь в нее, как шахтер в новый угольный пласт.

Даже Нина Викторовна перестала рисовать на листочке замысловатые фигуры. Видно было, что идея совместного зажигания сверхновых звезд и звездочек пришлась ей по душе. Впрочем, не ей одной. Всем понравилось предложение Лизы Кукушкиной превратить последний звонок в школьную «Фабрику звезд». Дело оставалось за малым: написать развернутый сценарий, отрепетировать его и воплотить в жизнь.

Ну так не боги горшки обжигают!