Друг фараона

Владимир Александрович Андриенко, 2007

Серия романов «Проклятые фараоны» повествует о периоде правления фараонов Эхнатона, Семенхкара, Тутанхамона, Эйе, которые были прокляты жрецами и вычеркнуты из официальных списков повелителей Египта. В это время обострилась борьба Тайной стражи мира мертвых и братства грабителей гробниц . Молодой чиновник фараона Нехези осмелился спасти из «Сфинкса смерти» девушку по имени Мерани, приговоренную хранителями к наказанию «тысячи смертей».

Глава 3

«Черная» стража Анубиса.

Пустыня у статуи Сфинкса

1358 год до новой эры

Шестой год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)

Сердце Нехези ликовало! Он, всего лишь несколько месяцев назад отправившийся в путь на муле вместе со своим дядей, теперь возвращается в золоченной колеснице, запряженной четверкой великолепных белых коней. Его сопровождали еще пять колесниц гвардии фараона. Было от чего возгордиться!

Теперь его юбка изготовлена из тончайшего белого льна, а пояс сверкал золотыми бляшками. На его шее нагрудное ожерелье — подарок Иуйя — из шести рядов бус с двумя застежками в виде голов сокола.

На запястьях нового писца — модные среди золотой молодежи — браслеты с изображениями скарабеев. Их также подарил Нехези дед фараона, сказав, что он должен выглядеть при дворе владыки не хуже любого «знатного щенка».

На ногах Нехези были модные сандалии, плетенные не из папируса, но из кожи с золотыми нитями! Ремешок от носка подошвы проходил между первым и вторым пальцами ног, и соединялся на лодыжке с другими при помощи золоченных ремешков. Они сами по себе стоили целого состояния.

«А ведь старик был совершенно прав! — мысли роем носились в его голове. — Я радуюсь красивым вещам как младенец. И благодаря им, я выгляжу совсем по-другому. Совсем не так как в школе моего дяди. И меня в таком наряде скорее всего не узнают на родной улице. Так значит, стоит одеться богаче, и на твоем лице сразу появится значение? А они еще говорят о природном величии, что переходит от благородных предков! Я сейчас гордо держу голову поднятой, и только потому, что одет так нарядно. Больше того, я чувствую себя настоящим вельможей».

Колесницы мчались вперед, поднимая за собой тучи песка. Возница профессионально направлял четверку сильных лошадей и Нехези стоявший рядом с ним чувствовал ветер скорости.

Вдали показалась статуя Сфинкса. Страшное место, о котором Нехези уже слышал от своего дяди, когда они ехали в Ахетатон в первый раз. Тогда Бата приказал племяннику поторопить мулов и быстро миновать проклятое пятно пустыни, окутанное тайной.

–А в чем дело, дядюшка? — спросил тогда он.

— Здесь часто видели людей из состава черных телохранителей фараона.

— Черных телохранителей? А кто это такие, дядя? Я никогда не слышал о чёрных телохранителях.

— Ты лучше никогда не произноси этих слов, когда рядом кто-нибудь из незнакомых тебе людей. Существование этого отряда является одной из самых страшных тайн Египта. Даже сам фараон может ничего не знать о них, но они есть, и на их содержание тратятся громадные суммы из государственной казны.

— Но чем они занимаются, дядя?

— А вот внутри этого Сфинкса, — дядя показал на статую, — есть следы деятельности этого отряда.

— Внутри? — Нехези внимательно посмотрел на 20-метровую статую, но ничего странного не заметил.

— Они хранители царства мертвых, Нехези. И они противостоят братству грабителей могил. О них-то ты, я думаю, слышал?

— Конечно. Стать у них на пути весьма опасно, дядя. Хотя все честные египтяне должны ненавидеть нарушителей покоя мертвых.

— Ненавидеть? О, как просто юноша дарит ненависть и любовь. Кто знает, кого в этом мире нужно больше ненавидеть. Что лично тебе сделали грабители могил, Нехези?

— Мне? — удивился юноша. — Они нарушают покой умерших, а это…

— Постой, — дядя прервал его словоизлияния. — Вот у тебя пока ничего нет. Это так?

— Да, дядя.

— И если завтра ты умрешь, то никто не позаботится о твоем теле и достойной гробнице для него. У меня самого нет пока достойной гробницы. Хотя я уже старик и в жизни немало потрудился. А у богачей есть все! И роскошные обиталища и лучшие бальзамировщики, и лучшие архитекторы Египта. Так чего тебе, нищему, бояться грабителей могил, если у тебя пока нет гробницы, и ты даже не знаешь когда начнешь её строить?

— Я не могу понять вас, дядя. На уроках вы говорили иное.

— Нужно четко разделять, что и когда можно говорить, Нехези. Здесь когда рядом с нами нет лишних ушей можно сказать и такое, о чем в Фивах говорить не следует. А насчет грабителей могил — то погоди их ненавидеть. Вначале заимей богатство. Но помни о людях со знаками Анубиса на руках. Помни о черном отряде, Нехези, и не становись никогда у них на пути.

Тогда Нехези со страхом смотрел на Сфинкса, и будь он по-прежнему одет в рубище, то последовал бы совету дяди. Но теперь он думал иначе. Теперь он хотел специально нарушить запрет.

И потому, когда снова вдали показались очертания статуи Сфинкса — стража пустыни — его одолели любопытство и гордыня. Он шепнул вознице-ливийцу:

— Останови колесницу возле статуи.

— Да, господин!

Ливиец виртуозно остановил колесницу. Кони, почувствовав руку возницы, резко стали, и легкую колесницу слегка занесло в сторону. Нехези поднял руку, и остальные колесничие остановили лошадей.

К посланцу подъехал командир эскорта. Судя по внешности, это был не ливиец, а египтянин. Совсем молодой военный среднего роста с широкими плечами настоящего воина.

— Ты приказал здесь остановиться, господин? — спросил он.

— Да. Мне нужно посмотреть, что внутри этой статуи.

— Но, это не совсем хорошая мысль, господин. Такие статуи трогать не рекомендуется.

— Ты, египтянин? — спросил Нехези.

— Да. Но за искусство сражаться несколькими видами оружия меня назначили одним из младших командиров ливийской гвардии фараона.

— Как твое имя?

— Хоремхеб.

— Тогда я предлагаю тебе пойти со мной. Конечно, если ты согласен.

— Я обязан исполнять все твои приказы во время нашего путешествия в Фивы. Но, войдя внутрь, мы можем вызвать гнев сильных.

— Сильных? Я до недавнего времени думал так же, Хоремхеб. Но сейчас судьба дарит мне возможность самому побыть сильным и никого не бояться.

— Твоя воля, господин, — покорно склонил голову офицер.

— Я не хочу приказывать тебе, Хоремхеб. Но я хочу заглянуть туда, и я это сделаю. С тобой или без тебя.

Нехези спрыгнул с колесницы и направился к статуе. Хоремхеб последовал за ним, приказав солдатам ждать.

Они обошли вокруг статуи, и Нехези заметил вход. Проникнуть внутрь каменного колосса можно было только одним способом — поднявшись на высоту около 15 метров.

— В эту статую можно попасть только через вот этот вход. Смотри, Хоремхеб. Там есть скрытая дверь.

— Ты прав, господин. Не такая уж она и срытая. Её отлично видно со стороны. Но чтобы туда добраться, нужна лестница.

— И она где-то здесь есть. Не приносят же те, кто сюда заходит, её с собой. Этой крайне неудобно.

— Ты, прав, господин.

— Ты зовешь меня господином, а знаешь, что я всего несколько месяцев назад был простым….

— Я слышал о тебе, господин, — прервал его солдат. — И это неважно кем ты был вчера. Важно кто ты сейчас, а еще важнее, кем ты станешь завтра.

— А ты знаешь, кем я стану завтра? — Нехези посмотрел на Хоремхеба.

— Большим господином. Тебе уготован высокий жребий, и твой час подняться над людьми уже пришел. Доказательством тому служит то, что ты хочешь сделать сейчас. Ни один египтянин не посмел бы проникнуть в Сфинкса. Но ты не боишься, разгневать грозных людей, и значит, боги уже отметили тебя.

— Но ты также последовал за мной. Значит, и тебя ждет высокий жребий?

Хоремхеб смолчал.

Если бы молодые люди могли заглянуть в будущее, то они сильно удивились бы. Много лет спустя этот молодой офицер станет фараоном Египта, женившись на одной из принцесс крови…

***

Солдат расчистил песок под своими ногами, и увидел там лестницу.

— А вот и то, что мы искали с тобой, господин. Лестница. Те, кто приходит сюда, не утруждают себя тем, чтобы прятать её. Присыпали песком и все.

— Отлично! Приставим её к статуе. А ты не боишься гнева богов, Хоремхеб? Ведь мы сейчас совершаем святотатство.

— Богов? — усмехнулся офицер. — А чем они могут напугать меня, господин?

— Проклятием после смерти. Вечным проклятием в царстве мертвых.

— Беглый миг, когда я вижу луч солнца, стоит для меня больше вечности и господства в царстве мертвых.

— О! Да ты из тех, кого в храме Амона называют безбожными нарушителями веры, Хоремхеб. Но для меня это только качество, что отлично тебя характеризует.

— Я держу свои взгляды при себе, господин. И не нарушаю порядок, что установлен в Египте. А мои мысли касаются только меня одного.

Лестница была приставлена, и Нехези первым стал карабкаться вверх. Он отворил дверь, которая скрипнув, обнажила вход внутрь статуи. Тяжелый воздух ударил в нос писца. Это был запах смерти!

Молодой человек без страха шагнул внутрь довольно просторного помещения.

— Да этот Сфинкс внутри полый! Здесь сотню солдат можно разместить, — проговорил он.

Хоремхеб последовал за Нехези.

— Чем только здесь так отвратительно пахнет?

— А ты посмотри себе под ноги, Хоремхеб.

Офицер посмотрел вниз и вздрогнул всем телом. Под его ногами были человеческие черепа. Сотни черепов!

— Что это? Кто же это сделал? — спросил он. — Ты знаешь, господин?

— Не больше твоего. А вот мой дядя, похоже, кое-что знал. Но не пожелал мне ничего рассказывать. Он только сказал, что стоит опасаться людей с татуировками Анубиса на руках.

–Бога мертвых? Я слышал о том, что Сфинксы служат для наказания преступников, но не думал, что это территория стражей мира мертвых, господин. Неужели мы пересекли границу их владений?

— Я же тебе говорил, что мы совершаем святотатство.

— Говорил, но мы потревожили не богов, господин. Стражи опаснее богов. Они существуют на самом деле и умеют мстить. Нам лучше немедленно покинуть это место.

— Иди! Я ведь не держу тебя, Хоремхеб.

— Но я отвечаю за твою безопасность!

— Тогда следуй за мной. Я чувствую, что должен был сюда попасть. Это дорога моей судьбы.

Нехези прошел дальше в другое помещение поменьше зала черепов. Здесь зрелище еще более впечатляющее!

Писец замер на месте.

— Это нам не кажется?

— О! — воскликнул офицер.

С потолка камеры свисали десятки ременных петель, в которых были подвешенные за руки высушенные трупы людей! Вот откуда исходил запах смерти!

Нехези и Хоремхеб закрыли носы ладонями, не в силах дышать этим смрадом.

— Здесь поселилась смерть, господин! Уйдем отсюда.

— Да, да, уйдем, — произнес Нехези, и уже собирался последовать за офицером, но неожиданно до его слуха донесся тихий стон.

Молодой писец испугался, и первым его желанием было бежать, но он сумел овладеть собой. Неужели там, среди трупов был еще кто-то живой? Если так, то он просил помощи!

Нехези вернулся и пошёл на звук. Стон снова повторился, и он увидел голую страшно исхудавшую молодую женщину. Она тихо стонала и пыталась что-то сказать распухшими губами. Она умирала. Юноша охватил её за торс рукой и срезал петлю.

Женщина была необычайно легка от истощения, и писец спокойно вынес её из камеры смерти…

***

Нагую женщину прикрыл своим плащом Хоремхеб, чтобы она, придя в себя, не смутилась, увидев вокруг так много мужчин. Затем офицер немного смочил её губы водой из фляги.

— Она чуть жива, господин, — Хоремхеб повернулся к Нехези.

— Чудом не умерла. Солнце и страшное зловоние должны были убить её.

— Но она жива.

— Жива. Её там поместили не одну, но висевшие вокруг сильные мужчины умерли, а она нет. Некто там наверху не захотел этого. Я же говорил, что мысль заглянуть в Сфинкса, была подсказана мне кем-то.

— Ты говоришь о богах, господин?

— Богах? Нет. Но в школе моего дяди я слышал историю, как наш фараон, еще будучи принцем, заблудился в пустыне и солнце также должно было его убить. Но он выжил и через три дня его нашли. С того самого времени он уверовал в могущество бога Атона.

— Ты намекаешь на то, что и её пощадил Атон?

— Может быть. Ведь Солнце видит и знает все.

Через час женщина очнулась и попыталась вскочить, но Нехези попросил её не беспокоиться и лежать:

— Тебе сейчас не стоит делать резких движений.

— Кто вы? — спросила она, пронзив Нехези взглядом своих огромных голубых глаз.

— Мы слуги фараона. Не беспокойся — мы не дадим тебя в обиду.

— Вы спасли меня из статуи Сфинкса? Вы? Не могу в это поверить. Но как вы могли осмелиться?

— Тебя спас господин Нехези. Именно ему ты обязана жизнью, — произнес Хоремхеб.

— Но вы разве не знаете, кто я? — спросила спасенная.

— Нет. Ты ведь еще не назвала нам своего имени.

— Я была «рабыней-сфинкса», а из них еще никто не оставался в живых! Вы меня слышите? Все заключенные в той страшной статуе, и в других таких же, обречены на смерть и вечные страдания после смерти. Там в статуе я видела лицо смерти.

— Ну, значит ты первая в своем роде. Первая спасенная, на кого смерть только посмотрела.

— Но меня приговорили эти демоны с головами шакалов. И они не оставят меня в покое, пока я не умру. Приговор стражей мира мертвых должен быть исполнен. Слуги Анубиса никогда не оставят своей жертвы, подобно злобным пустынным шакалам. Больше того их гнев падет на вас. И если они сейчас придут сюда, то ваши солдаты не станут вас защищать. Все египтяне боятся этих тайных стражей загробного царства.

— Станут, — решительно заявил Хоремхеб. — В твоих словах есть истина. Но это только если дело касается египтян. А среди моих воинов ливийские наемники. Им плевать на всех Анубисов и всех стражей. Они поднимут оружие по моему приказу. Но, те, кто так поступил с тобой, действительно опасные люди.

— Как тебя зовут, раба Сфинкса? — задал вопрос Нехези.

— Мерани, добрый господин, — ответил спасенный. — Таково действительно мое имя. Именно так назвали меня отец и мать. Затем я часто вынуждена была менять имена.

— А мое имя Нехези и я еще никогда не менял его. А его зовут Хоремхеб.

— Я стану чтить ваши имена, как жрецы чтят имена богов.

— А за что же тебя так жестоко наказали, Мерани? Что можно сделать, чтобы заслужить подобное? — Нехези указал на статую Сфинкса. — Такая ужасная смерть для молодой женщины.

–Я принадлежу к братству… — Мерани запнулась, но затем все-таки произнесла страшное слово, — к братству грабителей могил.

— Нарушители покоя мертвых? — удивился Нехези.

— Да, господин. И ты теперь можешь пожалеть, что вступился за меня. Нас не слишком жалуют египтяне, живущие по указке жрецов.

–Может быть, я и стану об этом жалеть, но сейчас твоя жизнь спасена, и я не стану тебя казнить во второй раз. Я ведь не состою среди тех мясников, что устроили там склад человеческих костей. Считай, что тебе не предназначено умереть сегодня. Ты поедешь со мной в Фивы.

— В Фивы? Но там меня сразу же схватят, господин. Многие там знают меня и жаждут мести.

— Ты уже успела и там наследить? Не много ли ты на себя берёшь, Мерани? На вид тебе не больше 15 лет!

— Мне 14⁸, господин, — поправила его она.

— Тем более! Кто же на тебя там может столь сильно обижаться?

— Я вызвала ненависть жрецов Амона-Ра, — прошептала она.

— Вот как? И грабительница могил, и враг жрецов Амона-Ра? — удивился Хоермхеб. — Не много ли поступков для юной девушки?

— Так повернулась моя жизнь, господин! — гордо ответила она. — Ты был хоть раз в мире мертвых?

— Ты имеешь в виду гробницы? Нет. Я никогда не грабил гробниц.

— Тот, кто идет туда не просто смелый человек, но человек бросающий вызов всем властным людям Египта и его традициям. Понимаешь, что это такое? Не отвечай! Я вижу, что ни ты, ни он, ничего не знаете о нас.

Нехези не стал спорить с девушкой и примирительно произнес:

— Мой дядя также не в чести у жрецов Амона в Фивах. Но все-таки потихоньку продвигается по этой жизни и без их благословения. Ничего! Я дам тебе новую одежду, и ты преобразишься. Неужели ты боишься испытать судьбу еще раз? Вы ведь, как ты говоришь, люди смелые и рисковые.

— Говорят, что вам плевать на все проклятия фараонов, — поддержал Нехези Хоремхеб. — И тебе боятся Фив?

— Я ничего не боюсь, — с вызовом произнесла Мерани. — Но сейчас я слаба и не смогу выдержать пытки достойно.

— Я сумею тебя защитить, Мерани. Не бойся. Но ты действительно слишком слаба, чтобы сейчас передвигаться с нами. А мы не можем здесь сильно задерживаться. Как же быть?

— Нет, нет, господин! Ты не знаешь силы нашего братства. Я глотнула воды и вполне смогу стоять третьим в одной из твоих колесниц. Она меня выдержит — я стала совсем тощей и невесомой.

— Тогда ты поедешь со мной в моей колеснице, — произнес Нехези…

***

Отряд прибыл в город. Боевые легкие колесницы с шиком подкатили к воротам, у которых стояла стража из 10 воинов. Это были довольно невысокого роста худощавые и смуглокожие солдаты египетского корпуса Амона.

Нехези знал, что они недолюбливали ливийцев и в городе между ними постоянно происходили кровавые потасовки. Вооружение солдат Амона составляли длинные деревянные копья с бронзовыми наконечниками и квадратные деревянные шиты. Из одежды на воинах только полотняные юбки до колен, некогда белого цвета, но теперь посеревшие от пыли.

Большие ворота только распахнулись, чтобы пропустить приезжих. Впускали всех без каких-либо вопросов. В город шла большая толпа торговцев. Они рвались на рынок с намерением сбыть горожанам столицы свой товар.

Увидев колесницы, торговцы отошли в сторону и стали кричать своим рабам, быстро отогнать с пути мулов и ослов с поклажей. Ехал важный чиновник.

Фивы называли в то время «семивратными» по количеству городских ворот. Здесь Нехези вырос, и он любил этот город и считал его самым лучшим местом в Египте, хотя еще мало, где успел побывать.

Город со времен Среднего царства стал столицей Египта, и сюда переместилась ставка фараона и его двор. С тех пор Фивы необычайно выросли в размерах и неустанно раздавались вширь. Сюда стекалось со всего Египта множество товаров, и город буквально лопался от довольства, изобилия и богатства.

Дядя убеждал Нехези, что Фивы самый процветающий город обеих земель, и никто не сравнится с ним по количеству великолепных храмов и дворцов. А старый Бата знал, что говорил. Он побывал за свою долгую жизнь во многих местах и в Мемфисе, и в городах Дельты, и в Нубии, и даже в далекой Сирии. Никто не знал так хорошо, культы богов разных частей Египта и разбирался в хитросплетениях борьбы жреческих группировок за власть и влияние.

Самым богатым культом в Фивах был культ Амона-Ра, солнечного бога, покровителя фараонов. И именно храмы Амона были самыми большими и величественными. Сокровищница жрецов этого культа, по мнению многих, была столь велика, что из неё можно было бы содержать несколько тысяч воинов в течение 20-30 лет!

Хотя сейчас у Фив появился достойный конкурент и вся слава и величие могли легко переместиться в гордый Ахетатон. Говорили, что скоро фараон переедет туда навсегда. Нехези уже видел грандиозность нового города своими глазами.

Они проехали в город. И уже за воротами Нехези приказал остановиться и слез с колесницы. За ним последовала Мерани. Нехези взвалил себе на плечо тюк с личными вещами.

— Хоремхеб, веди своих людей в казармы и дай им отдых. Здесь уже со мной ничего не случится.

— Но, господин. Мне приказано всюду тебя сопровождать. И я не смею ослушаться этого приказа.

— Мне не хотелось бы появляться на улицах города в сопровождении целого отряда. Да и не хочу я ехать на колесницах по набережной. Я пройду по кварталам ремесленников и писцов. А там колесницы не пройдут.

— Тогда я пойду с тобой один. А ливийцы и сами найдут дорогу в казармы.

— Против этого я возражать не могу. Отдавай приказы и идем.

***

Семивратные Фивы широко раскинулись на обоих берегах Нила, русло которого здесь было широким и полноводным.

Колесницы устремились к широкой набережной. Ливийские наемники не заставили себя просить дважды и помчались к своим казармам — к развлечениям и выпивке. Слишком долгое путешествие они совершили по раскаленным пескам пустыни.

Нехези, Мерани и Хоремхеб углубились в рабочие кварталы.

Вдоль реки располагались сотни лавок и мастерских, и гомон стоял неимоверный. Люди спорили, ругались, смеялись, торговались, обсуждали новости.

Можно было только удивляться тому обилию различных народов, которые собрались в столице фараонов. Кого здесь только не было!

Чернокожие африканцы совсем не выглядели экзотикой. Сказывалась близость богатейшей провинции Египта золотоносной Нубии. Хотя в то время нубийцев хватало и на улицах других городов.

Рядом с ними были финикийские моряки с характерными тонкими талиями. Они прибыли сюда по Нилу со своими товарами и рассчитывали на большую прибыль. Черные волосы мореплавателей заплетены в традиционные три длинные косички, спадающие на плечи.

С моряками шествовал степенно критский купец, привезший на рынок ценнейший товар — выдержанную древесину — бревна, сплавленные из Ливана.

Здесь же были и полностью беловолосые, голубоглазые и светлокожие мужчины и женщины. Это были ливийцы, которых в последние годы в Египте стало слишком много. Эти жители северных пустынь охотно поступали на службу в ряды армии фараона.

— А у ливийцев неплохие женщины, — сказал Нехези, обратившись к Хоремхебу.

— Беловолосые? Да, хороши, но их мужчины необычайно вспыльчивы и ревнивы, господин. И только за взгляд, показавшийся им вызывающим, могут устроить драку. Они считаются почетными гостями Страны Кемет (Египта) и их запрещено задевать стражам порядка.

— Только стражи постоянно нарушают этот приказ. Особенно солдаты корпуса Амона. Мой двоюродный брат служит в Мемфисе, а не здесь, но приезжая сюда, постоянно затевает с ними драки.

— Мне это знакомо, господин. Я с трудом прижился среди ливийцев в качестве командира. Но воины они отличные. Хотя и дороговато обходятся египетской казне.

— А меня всегда удивляла их кожа. Странные люди эти ливийцы, — произнесла Мерани, которая была, как и все египтянки стройной, но смуглокожей. — Они жители пустыни, и непонятно почему кожа у них столь светлая!

— А ты не знаешь? — спросил Нехези.

— Нет, Просвети меня, господин.

— Я слышал это от своего дяди. Он человек мудрый. Содержит школу писцов. Он говорит, что ливийцы в свою пустыню пришли из-за моря из странной страны, где правили великие правители божественного происхождения. И были они все как на подбор высокого роста и светлокожие. Дядя слышал эту историю в древнем храме в городе Саисе, который находится на севере Египта. И поэтому эти люди, как потомки богов, считают себя много выше всех здесь присутствующих.

— И ты веришь в это, господин?

— Не знаю. Мой дядя считает, что именно так и было. Но теперешние ливийцы давно растеряли таланты и знания своих божественных предков. Они давно превратились в варваров, и ничего кроме внешности от предков у них не осталось.

Дорога еще более расширилась, и народу стало много больше. Они попали в торговые ряды.

— Ты ведешь, нас к своему дяде, господин? — спросил у Нехези Хоремхеб.

— Именно к нему. Там мы сможем отдохнуть помыться и переодеть нашего спасенного друга. А то мне потом идти во дворец фараона, для передачи послания от его деда.

— Во дворец? — искренне изумилась Мерани. — Но кто же ты такой, господин, что тебя принимают во дворце Его святейшества?

— Меня там еще никогда не принимали, до этого. И это будет мой первый визит туда. И если повезет, то не последний. У нас судьбы людей иногда складываются странным образом. Попасть во дворец — редкая удача.

Теперь они попали в гущу простого народа. Рядом шли уже не чопорные ливийцы, которые скрылись из виду, а группа простых крестьян. У них были смуглые и загорелые тела бронзового цвета, прикрытые только сероватыми набедренными повязками. Он тащили тяжелые корзины с мукой. А небольшой коренастый человек нес на могучих плечах целого теленка, сгибаясь под своей ношей.

Крестьяне покорно уступали дорогу блестящему придворному, каким казался Нехези, и офицеру гвардии фараона. Мерани, в большой, ей не по размеру, солдатской накидке, все принимали за раба господина и искренне удивлялись тому, что не раб тащит вьюк, а сам придворный.

Вдруг, прямо перед ними возникла фигура в темном плаще. Она загородила дорогу Нехези, и тот вынужден был остановиться.

— Ты загородил мне путь, почтенный, — твёрдо произнес писец.

Черное от загара лицо незнакомца выглядело зловеще. Колючий взгляд темных глаз пронзал насквозь. Зачесанные назад намасленные волосы. Орлиный нос и шрам, пересекавший левую щеку.

— Ты, юноша, вязал то, что тебе не принадлежит, — тихо произнес он. — И тебе дается шанс отдать это сейчас. И тогда мы забудем, что видели тебя.

— Принадлежит вам? — Нехези посмотрел на Мерани и понял, что это он говорит о ней.

Писец удивился, как эти шакалы так быстро сумели все пронюхать.

— Ты ошибся, почтенный. Я не брал того, что принадлежит тебе.

Из-под плаща показалась рука. Черный палец уперся в Мерани.

— Она знает многое из того, что простому человеку знать не следует! Мы заберем её с собой и исправим зло, что ты сделал! И больше никогда не становись на пути у хранителей!

— Нет! — решительно заявил Нехези. — Этот человек принадлежит мне!

— Ты не понял меня, юноша. Ты молод и я могу тебя простить на первый раз. Смотри.

Незнакомец показал ему на татуировку на своей руке. Это был знак темного бога мертвых Анубиса! Нехези не отступил ни на шаг и не дрогнул.

— Этого человека ты не получишь! И лучше тебе отступить.

Рядом стал Хоремхеб, и его могучая рука легла на рукоять бронзового меча.

— Ты разве не слышал, что сказал тебе, господин?

Лицо стража расплылось в злобной усмешке.

— Вот как? Я был послан, чтобы решить дело миром. Но вы вызвали Его гнев. Спросите девушку о лике бога смерти. Она видела его, и он может явиться и вам. Вы не знаете, с какими силами вы связались.

После этих слов незнакомец скрылся в толпе…

***

Старый Бата был восхищен внешним видом своего племянника и усадил его на самое почётное место.

— Вот видите, как помогает в жизни образование, что вы получаете в моей школе? — назидательно спросил он и посмотрел на десяток юношей и мальчишек, что толпились вокруг. — Узнаете ли вы вашего товарища Нехези? Нет? А я вам говорил, что не стоит лениться, а стоит старательно запоминать все, чему я вас учу. Каково! Я отвез его в новый город, и он прибыл обратно уже в золотой одежде послом к Его святейшеству фараону.

В душе старого Бату шевельнулась зависть, и он в этот момент пожалел, что не отправил в Ахетатон своего старшего сына. Ну да что сделано, то сделано.

— Дядя, я бы хотел, чтобы одели вот эту женщину.

— Твоя рабыня? — спросил Бата.

— Мерани совсем не рабыня. Я подобрал её дорогой и хочу, чтобы она была постоянно рядом. Ей угрожает опасность.

— Вот как? — удивился старик и приказал всем разойтись. Никто не должен мешать ему беседовать с любимым племянником.

Когда они остались одни, Нехези все рассказал дяде о случившемся с ним в пустыне.

— Ты сошел с ума, племянник! — схватился за голову старый Бата, выслушавший эту исповедь. — Я же давал тебе совет не становиться на пути людей со знаками Анубиса и носящих черную одежду.

— Но я хотел посмотреть, что внутри Сфинкса. А когда увидел эту молодую женщину, то не мог её не спасти. Жалость затопила мое сердце.

— Жалость? Вот глупейшее из человеческих чувств. Я вот всю жалость своего сердца изливаю на себя самого. И это правильно. Это помогло мне дожить до старости.

— Дядя, не стоит говорить, чего мне не следовало делать. Ведь все равно это уже сделано, и ничего поправить нельзя.

— К сожалению.

— Пусть так. Меня интересует кто эти люди, и что может Мерани грозить?

— Стражи царства мертвых, дорогой племянник. С ними считаются даже фараоны Египта. Понимаешь? Фараоны! Эти люди неуловимы и вездесущи. Их карающая рука не знает пощады. И сейчас тебе совсем небезопасно быть в моем доме. Самым надежным укрытием может стать дворец Его святейшества, но и там я не поручусь за твою безопасность, Нехези.

— Они так могущественны?

— Более чем, мой племянник.

— Но тогда почему они не могут защитить гробницы мертвых от грабителей? Если они столь сильны, то почему проигрывают схватку с ворами?

— Эх, Нехези. Я же говорил тебе, что прятаться всегда легче, чем ловить. Да и у самих грабителей неплохая организация, будь они трижды прокляты.

— Скажи, дядя, а эти слуги Анубиса связаны со жрецами заупокойных культов или нет?

— Зачем тебе знать это, племянник? Ты суешь нос в такие дела, от которых стоит держаться подальше. Ты хоть и одет как вельможа фараона, но не заносись высоко. Пока ты еще никто в этом мире…

***

Человек с едва видимыми знаками на лице — они практически слились с его загорелой кожей — появился внезапно и посмотрел прямо в глаза Бата.

Старик вздрогнул от неожиданности и его язык словно прирос к гортани.

— Ты нарушил покой мертвых, — зазвучал голос в голове старика, но губы незнакомца даже не шевельнулись.

— Я… я не посмел бы… — залепетал старый учитель.

— Ты не уберег своего племянника от святотатства. Он посмел нарушить покой Сфинкса. Он похитил оттуда женщину, приговоренную стражами мертвых и проклятую Анубисом, повелителем царства мертвых. И ты исправишь его ошибку!

— Я… исправлю, но как? — пролепетал Бата.

— Ты исполнишь наше повеление, если не хочешь навлечь проклятие на своего племянника и своих сыновей. Ты ведь этого не хочешь, Бата?

— Нет.

— Вот и отлично. Анубис желает увидеть твою преданность и тогда дарует тебе свое прощение.

— Вы хотите жизнь моего племянника и его рабыни?

— В свое время мы скажем, что хотим.

Черный человек усмехнулся. Страх Бата веселил его.

— А ты бы смог его предать?

— Кого, господин? — спросил старик.

— Твоего племянника.

— Нехези? Во имя жизни моих сыновей — да.

— И тебе не жаль этого храбреца?

— Жаль, но в его душе есть что-то темное и меня это пугает. И иногда я хочу его смерти.

— Вот как? — незнакомец был явно удивлен ответом Бата.

— Да. Он несет опасность для моей семьи. Я чувствую это, хотя не знаю в чем эта опасность.

Но незнакомец уже исчез, словно растворился в воздухе?

Примечания

8

*Сейчас возраст Мерани может показаться странным. Но во времена Нового царства в Древнем Египте девушку в этом возрасте выдавали замуж. Средняя продолжительность жизни в те времена составляла 35-40 лет.