Отчаянная девчонка

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2019

Классно летом на даче! Можно вдоволь весело нагуляться, накупаться в речке, да и с друзьями пообщаться. Но у Аси и Матильды нет на это времени. Ведь они нашли в лесу человека совсем без сил! Он только успел им рассказать, что сбежал от похитителей. Кто и зачем его похитил? Неужели у ребят новое интересное дело? У девочек совсем мало времени во всем разобраться.

Глава II

Лучший отдых

Домой я повела Матильду другой дорогой — мне хотелось взглянуть на строящуюся дачу Добрышиных. Действительно, на участке кипела работа. Следов пожара уже не было видно. Новый дом строили из красного кирпича, большой, основательный.

— А мне ваша дача куда больше нравится, — сказала Мотька, — деревянный дом, по-моему, уютнее.

— Так нашу дачу еще мой прадед строил, дедушкин отец!

— А он кто был?

— Врач. Нейрохирург.

— Ты его знала?

— Нет, что ты! Он давно умер!

За разговорами мы и не заметили, как дошли до дома. Тетя Липа возилась в саду.

— Куда это вы запропали? — спросила она.

— Да мы у Уваровых были.

— А! Голодные?

— Нет, что вы! Мы там у них черешни до отвала наелись! — сообщила Мотька.

— Тогда, девчонки, не в службу, а в дружбу, сядьте на велосипеды и смотайтесь в Жуковку, Нюра молока нынче не привезла. Может, случилось что-то!

Мы с удовольствием сели на велосипеды и покатили по шоссе в Жуковку, деревню, что стоит на берегу реки примерно в трех километрах от нашего поселка. Тетю Нюру я помню столько, сколько себя, она всегда летом носит нам молоко. Дома у нее никого не было, соседка объяснила, что вчера Нюра вместе с мужем в Москву на свадьбу уехала. Но корову она, соседка, подоила, и мы можем взять молоко. Женщина налила молока в трехлитровую банку.

— Ой, а как же мы ее довезем? — испугалась я.

— Ничего, сейчас сделаем! — успокоила меня Матильда и с невероятной сноровкой прикрутила банку в авоське к своему багажнику. — Я в деревне всегда так делаю!

Ехать назад опять по шоссе нам показалось скучно, к тому же солнце шпарило вовсю (как бы молоко не скисло!), и мы решили сократить дорогу, проехать через лес по тропинке. А в лесу захотелось сделать небольшой привал, посидеть в тенечке.

— По-моему, надо отпить молочка! — предложила я. — А то как бы не расплескалось, банка очень полная!

Мы спешились, отпили молока из банки, сели на травку побалдеть немножко в лесу.

Вдруг Матильда насторожилась.

— Аська, ты ничего не слышишь?

— Нет, а что?

— Мне показалось, кто-то стонет!

— Да ну тебя, вечно ты выдумываешь!

— Ничего я не выдумываю, слышишь?

Я прислушалась.

Действительно, из-за кустов доносился чей-то стон.

— Давай посмотрим!

— Я боюсь!

— Чего ты боишься? А если кому-то помощь нужна?

Мы осторожно раздвинули ветки кустарника и увидели, что на крохотной прогалинке лежит какой-то человек в разорванной рубахе, перепачканной кровью.

Он лежал ничком, уронив голову на правую руку, и стонал. Мы подбежали к нему.

— Дяденька, вы живой? — шепотом спросила Мотька.

— Что за дурацкий вопрос! Он же стонет, значит, живой. Только, кажется, без сознания!

— Он, наверное, ранен, — предположила Мотька, — вон рубашка вся в крови. Давай-ка осмотрим его.

Кроме рваной царапины на плече, никаких повреждений мы не обнаружили.

— Надо его перевернуть на спину! — решительно сказала я.

Мы с трудом, осторожно перевернули мужчину на спину. Это был молодой человек, лет двадцати пяти, с красивым, но изможденным лицом. Он вдруг открыл глаза, глянул на нас и прошептал:

— Пить!

— Что с вами? — вырвалось у меня, а Мотька крикнула:

— Я сейчас! — и бросилась через кусты. Вскоре она вернулась с банкой молока.

— Воды, дайте воды! — простонал он.

— Миленький, нет у нас воды, молочка выпьешь, оно вкусненькое, свежее! Аська, как нам его напоить из этой банки, больно здорова!

— Давай в ладошку нальем!

Я налила Мотьке в ладошку молока, и она поднесла ее к губам парня. Я приподняла его голову, и он сделал несколько глотков.

— Еще!

Мы повторили эту процедуру.

— Спасибо вам, девочки! Помогите мне встать!

— Куда вам вставать! — возмутилась я. — Лежите, а мы сейчас в поселок съездим, «Скорую» вызовем!

— Ни в коем случае! Никто не должен знать, где я!

— Вы бандит? — деловито осведомилась Мотька.

— Нет, я не бандит, — криво улыбнулся он, — наоборот…

— Милиционер? — быстро спросила Матильда.

— Нет, что вы… Я сбежал от бандитов, они меня сюда завезли, а я убежал… Дайте-ка мне еще молока и помогите сесть…

Мы помогли ему сесть, дали в руки банку с молоком, и он припал к ней.

— Ох, спасибо, как хорошо! — сказал он, утирая ладонью губы.

— А почему вы тут? Что с вами?

— Да я сбежал, но здешних мест не знаю, спрятался тут, а сил не было… Я три дня ничего не ел…

— Они вас голодом морили?

— Может, не специально… Они привезли меня, заперли и уехали. Должны были вернуться, но… Мне только этой ночью удалось выбраться.

— А почему у вас кровь? И на плече рана?

— Да я на какой-то сучок напоролся в темноте. Пустяки, заживет как на собаке. А здесь просто заснул, упал и заснул. Не бойтесь, девочки, я не умираю, мне бы выбраться отсюда, незаметно. Поможете? — с надеждой спросил он.

— Конечно! А что нужно? — с готовностью сказали мы.

— Одежонка какая-нибудь чистая, а то эта вся в кровище, немного денег и еды, до вечера продержаться. Вот и все, и еще скажите мне, как добраться до Москвы. Тут электрички поблизости ходят? Вроде я слыхал гудки.

— Ходят. Не волнуйтесь, мы все сделаем! — успокоила его я. — Мы сейчас смотаемся домой и привезем вам все что нужно! Только уж вы никуда не уходите!

— Да куда ж я в таком виде, без денег!

— Хорошо, тогда ждите! Оставить вам молоко? — спросила я.

— А можно?

— Конечно! Пейте на здоровье!

Мы кинулись через кусты к велосипедам.

— Аська, ты это место запомнишь?

— Запомню! Сосна, видишь, кривая! Это и будет приметой!

По дороге Мотька спросила:

— Ась, а что тете Липе про молоко скажем?

— Скажем, что я разбила банку, и все дела!

— Думаешь?

— Уверена!

— А где одежонку-то нам для него раздобыть?

— Найдем! Ему же не костюм от Версаче нужен, а любое старье, просто, чтобы не бросаться в глаза. Найдем или дедушкино, или папино. Только ты отвлеки как-нибудь тетю Липу, а я пороюсь в шкафах.

Когда мы добрались до дома, Мотька начала в лицах показывать тете Липе, как Аська, нескладеха, банку с молоком расколошматила, а я бросилась первым делом в спальню родителей, так как дедушкины вещи будут нашему подопечному явно велики. Под руку мне попались папины любимые штаны из зеленой плащевки и старая, вылинявшая футболка. Ничего, сойдет! Я очень торопилась, так как прекрасно понимала, что наш найденыш очень хочет есть. Так, теперь на кухню! Я отхватила полбатона колбасы, кусок хлеба, взяла коробочку с плавлеными сырками и три помидора. Ничего, до вечера ему хватит! Что он еще просил? Ах да, деньги! У меня в кошельке было двадцать тысяч. На билет до Москвы ему вполне хватит! Ой, надо еще взять пластырь, мазь какую-нибудь, вот, «календула» подойдет, и что-то, чтобы промыть рану. Ага, папин одеколон! Отлично! Я все аккуратно сложила в сумку, выглянула в окно и увидела, что Мотька все еще беседует с тетей Липой, изредка поглядывая на веранду. Я показала ей сумку и осторожно вышла через заднюю дверь, спрятала сумку в кустах и как ни в чем не бывало подошла к тете Липе.

— Тетя Липа, мы сейчас еще на великах покатаемся! — сказала я.

— А обед? Нет уж, вы сперва поешьте, а потом катитесь, куда хотите!

— Тетя Липочка, да мы еще черешню не переварили! — воскликнула Мотька. — Раньше чем через час нам и кусок в горло не полезет!

— Уверены?

— Абсолютно! — крикнула я.

— Ладно уж, наслаждайтесь свободой! Только, пожалуйста, без уголовщины! А то я вас знаю, обязательно во что-то влезете!

Мы переглянулись. А ведь верно, мы уже влезли! В первый же день!

— Ась, — тихо сказала Мотька, когда мы мчались к нашему подопечному, — слушай, его где-то тут прятали, значит, поблизости бандитское гнездо!

— И что?

— Надо бы обнаружить!

— Опять? Мы же отдыхать собирались!

— А разве это не отдых? От школы отдохнем, главное, от города, а расследование — это, по-моему, лучший отдых!

И от смеха мы чуть не свалились с велосипедов!

— Погоди, Матильда, я ведь не взяла ему никакого питья! Давай в магазин заскочим, купим бутылку минералки!

Мы спешились у магазина, я побежала за водой, а Мотька осталась стеречь велосипеды. В магазине оказалась небольшая очередь, человека четыре. Ничего не попишешь, придется постоять. Впереди меня две женщины о чем-то беседовали, от нечего делать я прислушалась:

— Тань, ты ничего вчера ночью не слыхала? — спросила одна.

— Нет, а что?

— Я проснулась ночью и слышу — кто-то стучит!

— К вам?

— Да нет, стук глухой, как будто кто-то старается дверь вышибить!

— Вашу?

— Ой, да нет, далеко где-то, не на нашем участке. И Муська лает, заливается! Я вышла. Смотрю, Муська вдоль забора между дачами носится, брешет как полоумная, я поймала ее за ошейник, она умолкла, а я прислушалась, слышу — бух, бух, а потом такой звук, будто что-то треснуло, сломалось, затем слышу, бежит кто-то со всех ног!

— А кто, не видела?

— Нет, у нас вдоль забора кусты растут, а на улицу я выглянуть побоялась.

— Небось ворюги забрались!

— Не похоже, скорее уж, судя по звукам, кого-то там заперли, а он выломал дверь и деру!

— Господи, а кто же там живет?

— Раньше это Ройзманов дача была, а потом они в Израиль уехали…

— Знаю, дачу Кукушкиным продали. Это, значит, у Кукушкиных такие дела творятся?

— То-то и дело, что нет. Сдали Кукушкины в этом году дачу каким-то людям, а сами на лето к дочке в Ригу подались, у них там внучок родился.

На этом интересный разговор закончился, женщины купили, что им было нужно, и ушли. Я купила большую бутылку боржоми и выскочила на улицу.

— Аська, чего так долго? — недовольно осведомилась Мотька.

— Очередь была! Матильда, я, кажется, знаю, где прятали нашего найденыша.

— Найденыша? — засмеялась Мотька. — И где же его прятали?

— На бывшей даче Ройзманов!

И я в подробностях передала Мотьке разговор двух женщин.

— Ты знаешь, где эта дача?

— Знаю, конечно!

…Нашего подопечного мы обнаружили на том же месте, но вид у него был уже совсем другой, даже краска в лице появилась, а трехлитровая банка молока была пуста.

— Ох, спасительницы вы мои! — обрадовался он и довольно резво вскочил. — Одежонку раздобыли?

— Все раздобыли, что требуется! — весело доложила Матильда.

— Здорово!

Он зашел за куст и вскоре вернулся уже переодетый.

— Смотрите, пожалуйста, все впору!

— Нет, вы футболку снимите, надо сначала обработать вашу рану! — потребовала я, подступаясь к нему с папиным одеколоном и маминым мешочком с ватными шариками.

Он покорно стащил с себя футболку, сел на землю и стерпел все необходимые процедуры.

— Спасибо! — растроганно проговорил он, когда я наконец заклеила его рану пластырем.

— А как вас зовут? — спросила вдруг Матильда.

— Будем считать, что меня зовут Сергей!

— Что это значит?

— Лучше вам моего настоящего имени не знать!

— Почему это? — возмутилась Мотька. — Значит, вы все-таки бандит?

— Нет, — засмеялся он. — Но раз уж я прячусь и полагаюсь на вас, то лучше вам не знать обо мне ничего. Мало ли, а вдруг кто-то выйдет на вас?

— И что? Нас будут пытать?

— Нет, зачем уж сразу пытать, они даже меня не пытали! Но мало ли, вы и сами можете сдуру ляпнуть, а так Сергей и Сергей, ищи-свищи! Да вы не обижайтесь!

— Хорошо, пусть Сергей, — согласилась я. — Но поскольку мы уже помогли вам, то имеем право хотя бы знать, почему это вас похитили?

— Что ж, это справедливое требование! Но я и сам толком ничего не пойму. Понятно?

— Ничего не понятно!

— Спасибо вам, девчата, за все, а теперь расскажите, как мне к станции добраться и какая это дорога?

— Киевская.

— А как дойти?

— Мы сами вас проводим! — вдруг вызвалась Мотька. — Меньше будете в глаза бросаться с двумя девицами!

— Э, нет, благодарю покорно, с такими девицами все на меня глаза будут лупить от зависти, — засмеялся он, а у меня сердце екнуло от его улыбки. — Я уж как-нибудь по кусточкам, по канавкам и доберусь.

— Понимаете, мы же волноваться будем, — вырвалось у меня, — вдруг они вас выследят, а мы даже не узнаем ничего…

— Да зачем вам про меня что-то знать? — уже с раздражением спросил он.

— Но вы же наш найденыш! — важно заявила Мотька.

— Найденыш? — искренне рассмеялся он. — Спасибо! Не зря говорят: баба — она и в колыбели баба! Ладно, договоримся — я сегодня пойду один, а вы завтра позвоните по телефону…

— И кого попросить? — быстро спросила Мотька.

— Хитра! Если я подойду, значит, порядок.

— А если вас просто дома не будет? — полюбопытствовала я.

— А вы позвоните мне в восемь утра. Что, слабо?

— Почему слабо? Мы рано встаем, а телефон у нас на даче есть.

— Тогда лучше я сам вам позвоню!

— Когда?

— Завтра утром! Договорились?

— Вы обещаете?

— Торжественно клянусь!

— Тогда я сейчас запишу вам наш номер…

— Не надо, я запомню!

Я назвала ему номер, он два раза повторил его.

— Порядок, теперь не забуду. А вы не знаете, когда уходит последняя электричка?

— Точно не знаю, — сказала я.

— Неважно, соображу. Все, спасибо вам, красавицы! Идите! Я тут поем, посплю еще и пойду на станцию. Еще раз спасибо, выручили!

Мы простились с ним за руку и побрели пешком, ведя велосипеды.

— Слушай, Аська, — заговорила Мотька, когда мы уже отошли на порядочное расстояние, — тебе не кажется, что нам надо все-таки проследить за ним, когда он на электричку пойдет, а то мало ли что может случиться…

— Верно! — обрадовалась я. Наше дачное житье обретало какой-то смысл. — А то вдруг его опять похитят!

— Но что мы сможем сделать?

— Отбить мы его, конечно, не отобьем, но, скажем, заметить номер машины вполне можем и тогда сообщим в милицию…

— А если они без машины его похитят?

— Тогда просто проследим, куда они его поведут, и, может статься, даже освободим его! Он собирается на последнюю электричку, надо узнать, когда она отходит. Давай на станцию съездим!

Мы тут же вскочили на велосипеды и помчались на станцию. Последняя электричка отходит в 0:23. Поздно! Сложно будет из дому выбраться…

На обратном пути Матильда спросила:

— Ась, ты ему веришь?

— В чем?

— В том, что он… жертва?

— Верю!

— А ты случайно в него не втюрилась еще?

И я почувствовала, как меня заливает жаркой волной.

— Ага! Я в точку попала! — возликовала Матильда и тоже покраснела.

— А ты чего краснеешь? Тоже втюрилась?

— Ну, не то чтобы сразу втюрилась…

— Матильда, нельзя нам с тобой в одного и того же влюбляться! Поссориться можем! Помнишь, как мы из-за Феликса чуть не расплевались?

— Твоя правда! Но что же делать, если мы уже влюбились? Женщины всегда влюбляются в тех, кто их спас, или в тех, кого они спасли!

— Не обязательно! Не влюбилась же я в Костю, когда он меня спас!

— Потому что тогда ты уже была влюблена в Митьку!

— Знаешь, Мотька, поскольку мы так свободно говорим об этом, значит, сможем задушить любовь в самом зародыше!

— Думаешь?

— Ага! Попытаться, во всяком случае, надо!

На том и порешили.