Стеклянный меч

Виктория Авеярд, 2016

Культовый мировой бестселлер. Кровь Мэры Бэрроу красная, как у простых людей, но девушка обладает могущественной силой Серебряных. Сбежав от принца-предателя, Мэра попадает в новую западню. Свобода оказалась тюрьмой. Чтобы спасти не только собственную жизнь, но и новокровок, тех, кто, как и она, владеет необычными навыками, Мэра должна поднять восстание. Но в поисках возмездия Мэра понимает, что ее собственное сердце превратилось в камень. Не ведающая жалости и страха Алая королева сама становится чудовищем, едва ли не более кровожадным, чем то, которое заняло трон… РОМАН ПЕРЕВЕДЕН на 40 ЯЗЫКОВ! Лучшая книга года по версии Goodreads.com.

Глава 4

Фарли ниже Килорна, но движется быстрее и ловчей — за ней трудно угнаться. Я стараюсь изо всех сил, почти бегу, чтобы не отставать от нее в коридоре подводной лодки. Как и раньше, бойцы Гвардии отскакивают с дороги, но теперь они салютуют ей, прикладывая ладонь к груди или поднося руку ко лбу, когда мы проходим мимо. Фарли, конечно, выглядит впечатляюще — шрамы и раны она носит, как драгоценности. Кажется, она совсем не обращает внимания на то, что халат у нее в крови — она рассеянно вытирает о него руки. Есть там и кровь Шейда. Фарли не моргнув и глазом вытащила пулю у него из плеча.

— Он не под арестом, если ты об этом подумала, — беззаботно говорит Фарли, как будто заточение Кэла — предмет для светской беседы.

Я не настолько глупа, чтобы клюнуть на наживку. Только не сейчас. Фарли испытывает меня, проверяет мою реакцию, мою верность. Но я уже не та девочка, которая умоляла о помощи. Меня теперь не так легко разгадать. Я жила на лезвии бритвы, взвешивала ложь за ложью, скрывала собственную душу. И теперь мне ничего не стоит сделать то же самое, похоронив свои мысли глубоко внутри.

Поэтому я смеюсь, наклеив на лицо улыбку, которую довела до совершенства при дворе Элары.

— Да уж вижу. Ничего не расплавилось, — отвечаю я, указывая на металлические стены вокруг.

Я читаю Фарли, в то время как она пытается прочесть меня. Она хорошо скрывает эмоции, но в ее глазах мелькает удивление. Удивление и любопытство.

Я не забыла, как она обращалась с Кэлом в поезде. Оковы, вооруженные охранники, презрение… И он все это принимал, как побитый пес. После предательства брата и убийства отца у Кэла не осталось сил бороться. Ничего удивительного. Но Фарли не знает его характера — и его мощи — так, как знаю я. Она понятия не имеет, насколько он на самом деле опасен. «И, раз уж на то пошло, насколько опасна я». Даже теперь, несмотря на многочисленные раны, я ощущаю глубоко внутри нечто, тянущееся к электричеству, которое пульсирует в лодке. Я могла бы взять ее под контроль, если бы захотела. Могла бы сломать. Утопить нас всех. При этой страшной мысли я краснею — она меня смущает. Но в то же время и успокаивает. Я опаснее всех на подводке, но никто этого, кажется, не понимает.

«Мы выглядим слабыми, потому что сами того хотим». Шейд имел в виду Алую гвардию — он пытался объяснить ее мотивы. Теперь я задумываюсь, нет ли тут намека. Типа тайного послания.

Каюта Кэла находится в дальнем конце лодки, подальше от основной суеты. Ее дверь скрыта за переплетением труб и хаосом пустых ящиков, на которых виднеются надписи — «Археон», «Хэйвен», «Корвиум», «Причальная гавань», «Дельфи», даже «Беллеум» (это в Пьемонте, на юге). Понятия не имею, что раньше находилось в этой таре, но названия Серебряных городов внушают мне трепет. «Украдено». Фарли замечает, как я глазею на ящики, но ничего не удосуживается объяснить. Невзирая на наше зыбкое согласие по поводу тех, кого она называет «новокровками», я все еще не вхожу в ее внутренний круг доверенных лиц. Наверное, из-за Кэла.

Та штука, которая управляет кораблем — судя по ощущениям, здоровый аккумулятор, — рокочет под ногами, заставляя кости вибрировать. Я неодобрительно морщу нос. Пускай Фарли и не посадила Кэла под замок, но не проявила и особой любезности. От шума и дрожи тут наверняка не заснешь.

— Я так понимаю, его больше некуда было поместить? — спрашиваю я, гневно глядя в тесный угол.

Фарли жмет плечами и стучит кулаком в дверь.

— Принц не жаловался.

Долго ждать не приходится, хотя я бы не отказалась от пары лишних минут, чтобы собраться с духом. Но уже через несколько секунд замок открывается — лязгнув, быстро поворачивается круглая ручка. Оглушительно скрипят железные петли, и Кэл распахивает дверь.

Я не удивляюсь тому, что он стоит во весь рост, не обращая внимания на собственные раны. Он с детства готовился стать воином и привык к порезам и синякам. Но шрамы внутри — это то, что он еще не умеет скрывать. Кэл избегает моего взгляда, сосредоточившись на Фарли, которая то ли не обращает на него внимания, то ли полностью равнодушна к принцу с разбитым сердцем. Внезапно мои собственные раны начинают болеть меньше.

— Капитан Фарли, — говорит он таким тоном, словно она помешала ему обедать.

Боль он скрывает под маской досады.

Фарли не намерена это терпеть — фыркнув, она встряхивает короткими волосами и даже протягивает руку, как будто намереваясь закрыть дверь.

— А, так вы не в настроении принимать гостей? Ну, извините.

Втайне я радуюсь, что не позволила Килорну пойти с нами. Он бы стал еще хуже относиться к Кэлу, которого и так возненавидел с момента первой встречи в Подпорах.

— Фарли, — произношу я сквозь стиснутые зубы и не позволяю ей захлопнуть дверь.

Я испытываю одновременно восторг и отвращение, когда она отстраняется от моей руки. Фарли тут же густо краснеет, сердясь на себя за свой страх. Несмотря на внешнюю стойкость, она не отличается от остальных. Она боится девочку-молнию.

— По-моему, все в порядке.

Ее лицо слегка дергается — это раздражение, недовольство и собой и мной. Наконец Фарли кивает, явно радуясь тому, что можно отойти подальше. Напоследок бросив убийственный взгляд на Кэла, она разворачивается и исчезает в коридоре. Некоторое время до нас еще доносится эхо ее отрывистых приказов, неразборчивых, но властных.

Мы с Кэлом смотрим вслед Фарли, на стены, на пол, себе на ноги, не решаясь взглянуть друг на друга. Нам страшно вспоминать последние несколько дней. Ту минуту, когда мы смотрели друг на друга через порог комнаты. Наши уроки танцев и украденый поцелуй. Это как будто было в другой жизни. Впрочем, это и была другая жизнь. Кэл танцевал с Мариэной, пропавшей и найденной принцессой, а Мариэна умерла.

Однако ее воспоминания остались. Когда я прохожу мимо Кэла, слегка коснувшись плечом мускулистой руки принца, в памяти воскресает это ощущение, его вкус и запах. Жар, древесный дым, солнечный восход… но все это прошло. От Кэла пахнет кровью, он холоден как лед, и я говорю себе, что больше не желаю пробовать его на вкус.

— С тобой хорошо обращаются? — спрашиваю я, нащупывая безопасную тему.

Одного взгляда на маленькую, но чистую каютку достаточно, чтобы это понять, но надо же прервать молчание.

— Да, — отвечает Кэл, по-прежнему маяча на пороге.

Он раздумывает, закрыть дверь или не надо.

Мой взгляд падает на панель на стене — она откинута, и под ней путаница проводов и выключателей. Я невольно улыбаюсь. Кэл что-то чинил.

— По-твоему, это разумно? Стоит ошибиться проводком…

У принца на губах появляется слабая, но очень приятная улыбка.

— Я полжизни возился с электропроводкой. Не волнуйся, я знаю, что делаю.

Мы оба пропускаем мимо ушей двойной смысл. Просто не обращаем на него внимания.

Наконец Кэл решает закрыть дверь, хотя и не запирает ее. Одна рука касается металлической стены, пальцы расставлены — он ищет опоры. Вызывающий пламя браслет по-прежнему поблескивает на запястье, ярко-серебристый на тусклом сером фоне. Кэл замечает мой взгляд и опускает испачканный рукав; очевидно, никто не додумался принести ему смену одежды.

— Пока я не лезу на глаза, никто не обращает на меня внимания, — говорит он и продолжает ковыряться в открытой панели. — Очень любезно с их стороны.

Это невеселая шутка.

— И я постараюсь, чтоб так оно и было дальше. Если хочешь, — быстро подхватываю я.

По правде говоря, я понятия не имею, чего Кэл хочет теперь. Не считая мести. Единственного, что нас объединяет.

Он изгибает бровь. Ему как будто весело.

— О, теперь девочка-молния тут главная?

Кэл не дает мне времени ответить на насмешку. Одним широким шагом он покрывает расстояние между нами.

— Лично у меня такое ощущение, что ты, как и я, загнана в угол.

Он прищуривается.

— Только ты, кажется, этого не понимаешь.

Я краснею, почувствовав гнев — и смущение.

— В угол? Это не я прячусь в кладовке.

— О нет, ты слишком занята — тебя выставляют напоказ. — Кэл подается вперед, и между нами вспыхивает знакомый жар. Опять.

Отчасти мне хочется влепить ему пощечину.

— Мой брат никогда бы…

— Я тоже думал, что мой брат «никогда бы», и посмотри, чем это закончилось! — гремит Кэл, широко раскинув руки.

Кончиками пальцев он касается противоположных стен, буквально обнимая тюрьму, в которой оказался. «Тюрьму, в которую я его посадила». Кэл и меня загнал в клетку, понимает он это или нет.

От его тела исходит обжигающий жар, и мне приходится отступить на шаг. Кэл замечает это и расслабляется, опустив руки и взгляд.

— Прости, — выговаривает он, отводя со лба прядь черных волос.

— Не извиняйся передо мной. Я этого не заслуживаю.

Кэл искоса смотрит на меня черными расширенными глазами — но не спорит.

Тяжело вздохнув, я прислоняюсь к дальней стене. Пространство между нами зияет, как разинутая пасть.

— Что ты знаешь о месте под названием Так?

Благодарный за смену темы, Кэл собирается с духом и вновь становится принцем. Даже без короны он выглядит величественно — у него идеальная осанка.

— Так? — повторяет он, сцепив руки за спиной, и задумывается.

Кэл хмурится, и между густых темных бровей у него появляется складка. Чем больше времени проходит, тем спокойней мне становится. Если даже он ничего не знает про этот остров, значит, про Так в принципе знает мало кто.

— Мы направляемся туда?

— Да.

«Наверное». Меня охватывает холодный испуг — я вспоминаю уроки Джулиана, которые дорогой ценой усвоила при дворе и на арене. «Кто угодно может предать кого угодно».

— Так сказал Шейд.

Кэл не обращает внимания на мой неуверенный тон — он достаточно деликатен, чтобы не цепляться к словам.

— Если не ошибаюсь, это остров, — наконец говорит он. — Неподалеку от побережья их целая группа. Они не принадлежат Норте. Там нет ничего такого, чтобы стоило строить поселение или базу, даже в оборонных целях. Вокруг только океан.

Мне становится капельку легче. Пока что мы будем в безопасности.

— Хорошо.

— Твой брат похож на тебя, — и это не вопрос. — Он отличается от других.

— Да.

А что еще я могу сказать?

— С ним все в порядке? Я помню, его ранили.

Даже лишившись армии, Кэл не перестал быть генералом, который беспокоится о пострадавших солдатах.

— Спасибо, все неплохо. Получил несколько пуль вместо меня, но уже идет на поправку.

При упоминании о пулях Кэл быстро обводит меня взглядом. Наконец-то. Его глаза задерживаются на моем разбитом лице, на ушах, покрытых запекшейся кровью.

— А ты?

— Бывало и хуже.

— О да.

Мы оба замолкаем, не смея больше говорить. Но продолжаем смотреть друг на друга. Внезапно присутствие Кэла становится едва выносимым. Тем не менее мне не хочется уходить.

У подводной лодки свои планы.

Генератор у меня под ногами вздрагивает, и его гулкий пульс меняет ритм.

— Почти приплыли, — негромко говорю я, чувствуя, как в разных частях судна то слабеет, то усиливается поток электричества.

Кэл этого не чувствует — он не умеет, — но не сомневается в моих способностях. Он хорошо знаком с ними — лучше, чем кто-либо на подводке. Лучше, чем моя собственная семья. Во всяком случае, пока что. Мама, папа, Гиза, братья… они ждут меня на острове. Скоро мы увидимся. Они живы, они в безопасности.

Но я не знаю, сколько мы пробудем вместе. Я не смогу остаться на Таке, если хочу чем-нибудь помочь новокровкам. Мне придется вернуться в Норту и использовать те средства, которые готова предоставить Фарли, чтобы разыскать их. Замысел, который изначально кажется невозможным. Я не хочу даже думать об этом. Но голова у меня гудит — я уже придумываю план.

Наверху звучит сирена, и тут же над дверью Кэла начинает мигать желтая лампа.

— Потрясающе, — бормочет он, на мгновение привлеченный огромным механизмом вокруг нас.

Не сомневаюсь, Кэлу очень хочется все разведать, но на подводной лодке нет места для любопытного принца. Для парня, который копался в справочниках и строил мотоциклы с нуля, нет места в этом мире. «Я убила его, точно так же, как убила Мариэну».

Несмотря на технические наклонности Кэла и мое собственное электрическое чутье, мы понятия не имеем, что дальше. Лодка кренится, всплывая носом вверх из океанских глубин, и каюта становится боком. От неожиданности мы оба падаем, врезавшись в стенку и друг в друга. Наши израненные тела сталкиваются, и мы шипим от боли. Но больнее всего — само прикосновение к Кэлу. Это муки воспоминания, и я поспешно отодвигаюсь.

Поморщившись, я потираю один из своих многочисленных синяков.

— Где ты, Сара Сконос, когда ты так нужна, — ворчу я, жалея, что здесь нет целителя, способного вылечить нас обоих.

Она бы одним прикосновением умерила боль и вернула нам бойцовскую форму.

Лицо Кэла вновь искажается. «Отлично, Мэра. Просто супер, ты вспомнила женщину, которая знала, что королева убила его мать. Женщину, которой никто не верил».

— Прости, я не хотела…

Кэл отмахивается и нащупывает опору, одной рукой держась за стену, чтобы не потерять равновесия.

— Все нормально. Она… — Слова звучат с трудом. — Я сам предпочел не слушать ее. Потому что не желал. Это моя вина.

Я видела Сару Сконос только раз, после того как Эванжелина чуть не разоблачила меня в присутствии всей группы на тренировке. Джулиан, влюбленный в Сару, позвал ее — а потом наблюдал, как она лечит мое окровавленное лицо и покрытую синяками спину. Ее глаза были полны грусти, щеки запали, а язык вообще отсутствовал. Она лишилась его из-за того, что бросила вызов королеве. Из-за правды, которой никто не верил. «Элара убила мать Кэла, Кориану, Поющую Королеву, родную сестру Джулиана, лучшую подругу Сары. И никто как будто не возражал. Гораздо проще было отвести взгляд».

Мэйвен тоже был там — и ненавидел Сару до глубины души. Теперь я знаю, что в его броне была трещина, и сквозь заученные слова и ласковые улыбки виднелась истинная суть. Как и Кэл, я не замечала того, что находилось у меня прямо перед носом.

Как и Джулиан, Сара, скорее всего, уже мертва.

Внезапно металлические стены, шум и треск в ушах становятся невыносимы.

— Мне нужно отсюда выйти.

Несмотря на странный наклон каюты и неумолкающий звон в голове, мои ноги знают, что делать. Они не забыли грязь Подпор, ночи, проведенные в переулках, бег с препятствиями на тренировках. Я распахиваю дверь, судорожно хватая воздух, как утопающая. Но застоявшийся, фильтрованный воздух подводки меня не радует. Мне нужен запах деревьев, воды, весеннего дождя. Против запаха летней жары и зимних холодов я тоже не возражаю. Дайте хоть что-то, напоминающее о мире за пределами этой удушливой жестянки!

Кэл позволяет мне уйти вперед, прежде чем отправиться следом. Его шаги тяжелы и неторопливы. Он не пытается нагнать меня — Кэл понимает, что я нуждаюсь в передышке. Если бы и Килорн это понимал.

Он приближается ко мне по накренившемуся коридору, цепляясь за дверные ручки и перила, чтобы не упасть. Когда Килорн замечает Кэла, его улыбка гаснет, сменившись даже не мрачным оскалом, а холодным равнодушием. Наверное, он считает, что если игнорировать принца, тот разозлится сильнее, чем от явно выраженной враждебности. Ну или Килорн не хочет испытывать способности огнеметателя в замкнутом помещении.

— Мы всплываем, — говорит он, подходя ближе.

Я крепче цепляюсь за ближайший ящик, пытаясь сохранить равновесие.

— Да ладно!

Килорн ухмыляется и прислоняется к стене передо мной, поставив ноги по обе стороны моих. Можно сказать, что это вызов. Я чувствую за спиной жар, но принц, кажется, тоже избрал тактику равнодушия. Он молчит.

Не желаю быть пешкой в игре, которую они ведут. Я насытилась этим по горло.

— Как там ее зовут?.. Лена?

Килорн дергается, словно от пощечины. Его улыбка слабеет, уголки губ опускаются.

— Она, в общем, ничего.

— Все нормально, Килорн. — Я дружески, хотя и снисходительно хлопаю его по плечу. Крен этому только способствует. — Мы с ней подружимся.

Лодка выравнивается и качается, но мы крепко держимся на ногах. Даже Кэл, который умеет держать равновесие хуже меня и Килорна — обладателя моряцкой походки, выработанной на рыбачьем баркасе. Принц натянут, как проволока, и ждет, когда я возьму дело в свои руки. Впору рассмеяться при мысли о Кэле, который полагается на меня, но я слишком замерзла и устала, чтобы сделать хоть что-то, кроме как двинуться дальше.

И я иду по коридору — а Кэл и Килорн шагают следом — направляясь к бойцам Гвардии, которые ждут возле трапа, по которому мы недавно спустились сюда. Первыми поднимаются раненые, которых привязывают к самодельным носилкам и вытаскивают в ночь. Фарли наблюдает за процессом. Халат у нее стал еще кровавее прежнего. Она представляет собой зловещее зрелище, когда поправляет повязки, держа в зубах шприц. Несколько тяжелораненых получают дозу лекарства, прежде чем отправиться наверх: оно поможет перенести боль, пока их будут тащить по узкому проходу. Шейд — последний. Он тяжело опирается на двух бойцов, которые поддразнивали Килорна. Я охотно пробралась бы к брату, но люди стоят слишком тесно, а я не желаю больше привлекать к себе внимание. Все еще слишком слабый, чтобы телепортироваться, Шейд вынужден прыгать на одной ноге. Он густо краснеет, когда Фарли пристегивает его к носилкам. Я не слышу, что она говорит, но Шейда это успокаивает. Он даже отмахивается от шприца — и стискивает зубы от раздирающей боли, когда его поднимают к люку. Как только Шейда уносят, процесс заметно ускоряется. Один за другим, бойцы Гвардии лезут по трапу, и коридор постепенно очищается. Здесь много медиков, мужчин и женщин в белых халатах, покрытых пятнами крови.

Я не трачу время на то, чтобы пропускать вперед других, изображая вежливость, как подобает леди. Мы все идем в одно и то же место. Поэтому, как только толпа редеет и в поле зрения появляется трап, я спешу к нему. Кэл следует за мной, и его присутствие, вкупе с моим, заставляет бойцов Гвардии расступиться. Они поспешно отходят, чтобы дать нам место — некоторые даже спотыкаются второпях. Только Фарли стоит неподвижно, держась одной рукой за ступеньку. К моему удивлению, она кивает Кэлу и мне. Нам обоим.

Это первое предупреждение.

Подъем по трапу отзывается жжением в мышцах, не успевших расслабиться после Наэрси, заточения и арены. Я слышу странное завывание наверху, но оно меня совершенно не смущает. Я должна выбраться отсюда как можно скорее.

Когда я бросаю через плечо последний взгляд в недра лодки, мне предстает странная картина. С трапа виден лазарет. Там еще остались раненые, которые неподвижно лежат под одеялами. «Нет, это не раненые, — понимаю я, взбираясь выше. — Мертвые».

Чем выше я поднимаюсь, тем громче становится ветер. Вниз срываются капли воды. Я полагаю, что не из-за чего беспокоиться, пока не оказываюсь наверху, в темноте. Буря такая мощная, что струи ливня ложатся горизонтально, не попадая в люк. Дождь обжигает мое исцарапанное лицо, и я насквозь промокаю за считаные секунды. Осенняя гроза. Хотя на моей памяти еще не было такого яростного шквала. Он пронизывает меня, наполняя легкие горькой, едкой влагой. К счастью, лодка крепко привязана к причалу, который я едва могу разглядеть, и не поддается ударам бурных серых волн.

— Сюда! — кричит на ухо знакомый голос, и я, выпустив трап, ступаю на корпус подводки, скользкий от дождя и водорослей. В темноте человек, который ведет меня, едва различим, но его грузное тело и голос мне хорошо знакомы.

— Бри! — Я хватаю старшего брата за руку и ощущаю мозоли на ладони.

Тяжелый и медлительный, он похож на якорь. Бри помогает мне сойти с лодки на причал. Там ненамного лучше — железо изъедено ржавчиной — но за причалом начинается твердая земля, и это главное. Земля и тепло… желанная передышка после холодных глубин океана и моих собственных воспоминаний.

Никто не помогает Кэлу вылезти из люка, но он и сам неплохо справляется. И вновь старается соблюдать дистанцию и держится в нескольких шагах от нас. Не сомневаюсь, Кэл помнит первую встречу с Бри в Подпорах, когда мой брат был, мягко говоря, невежлив. По правде говоря, никого из семьи Бэрроу Кэл не интересовал, разве что маму и, возможно, Гизу. Но тогда они не знали, кто он такой. Теперь нам предстоит интересная встреча.

В бурю остров трудно разглядеть, но я понимаю, что Так мал. Его сплошь покрывают дюны, поросшие высокой травой, которая колышется от ветра, как волны. Узкая полоска света с воды на мгновение рассеивает тьму, и мы видим перед собой тропинку. На открытом месте, вне тесных стен подводки или подземки, становится ясно, что нас меньше тридцати, считая раненых. Все направляются к двум низким бетонным строениям, стоящим в конце причала. Еще несколько зданий стоят на невысоком холме впереди. Они похожи на бункеры или казармы. И я понятия не имею, что находится за ними. Очередная молния — на сей раз ближе — отражается приятной дрожью в моих нервах. Бри принимает ее за дрожь холода и, притянув меня ближе, обвивает тяжелой рукой мои плечи. Под ее весом мне становится трудно идти, но я терплю.

Мы еле движемся к краю причала. Скоро я окажусь под крышей, сухая, на твердой земле, и все Бэрроу вновь соберутся вместе после долгой разлуки. Этой мысли достаточно, чтобы мне хватило сил пробраться через мокрую толпу. Медики грузят раненых в старый транспорт; его грузовой отсек застелен водонепроницаемой парусиной. Несомненно, краденой, как и все остальное. Два строения — это ангары; их двери слегка приоткрыты, и внутри виднеются еще транспорты. У причала стоят на якоре несколько лодок. Они подскакивают на серых волнах, поднятых бурей. Все здесь собрано с мира по нитке — устаревшие разношерстные транспорты и изящные новые лодки. Серебристые, черные, одна зеленая. Краденые, угнанные, а может быть, то и другое сразу. Я даже замечаю дымчатые серо-синие цвета — эта лодка принадлежала военно-морскому флоту Норты. Остров Так представляет собой сильно увеличенную версию старого фургона Уилла Свистка, набитого перекупленным и ворованным.

Медицинский транспорт медленно трогается с места, прежде чем мы успеваем к нему приблизиться. Борясь с дождем, он ползет вверх по песчаной дороге. Только беззаботный вид Бри не позволяет мне ускорить шаг. Он не беспокоится о Шейде и о том, что ожидает нас на вершине холма, поэтому и я стараюсь не волноваться.

Кэл не разделяет мои чувства; наконец, прибавив ходу, он оказывается рядом со мной. Виной тому буря, или мрак, ну или просто серебряная кровь придает ему такой бледный и испуганный вид.

— Это долго не продлится, — произносит он, так тихо, что слышу только я.

— В чем дело, принц? — голосом, напоминающим глухой рев, спрашивает брат.

Я тычу Бри под ребра, но только ушибаю локоть.

— А, не важно, скоро выясним.

Тон хуже, чем слова. Холодный, жестокий… Бри не похож на того смешливого парня, которого я знала. Алая гвардия изменила и его.

— Бри, ты о чем?

А Кэл уже понял. Он останавливается, глядя на меня. Ветер треплет ему волосы, облепляя ими лоб. Бронзовые глаза темнеют от страха, и я чувствую, как все переворачивается в животе. «Опять? О нет. Только не говорите, что я иду в очередную ловушку», — мысленно умоляю я.

Один из ангаров нависает над нами. На необычно тихих петлях широко открывается дверь. Оттуда дружно выходят бесчисленные солдаты, разделенные по взводам, как в легионе, с ружьями на изготовку, с блестящими глазами. Их предводитель напоминает Серебряного — у него снежно-белые волосы и ледяное выражение лица. Но кровь у этого человека красная, как и у меня, один глаз затянут алой дымкой — в нем полопались сосуды.

— Бри, что это? — кричу я, с диким рычанием повернувшись к брату.

Вместо ответа он берет меня за руку, и не очень нежно. Бри использует свою превосходящую силу, чтобы я никуда не делась. Будь на его месте посторонний человек, я бы как следует врезала ему электричеством. Но он мой брат. Я не могу так поступить с ним — и не поступлю.

— Бри, пусти!

— Мы не причиним ему вреда, — говорит он и повторяет: — Мы не причиним ему вреда, обещаю.

«Значит, это тюрьма не для меня». Но приятного тут мало. Более того, я наполняюсь гневом и отчаянием.

Оглянувшись, я вижу, что у Кэла пылают кулаки, а руки вытянуты навстречу незнакомцу с кровавым глазом.

— Ну? — с вызовом рычит он, больше похожий на зверя, чем на человека.

На загнанное в угол животное.

Слишком много ружей, даже для Кэла. Они пристрелят его, если придется. Возможно, именно этого они и хотят. Им нужен предлог, чтобы убить свергнутого принца. Какая-то часть меня — бóльшая часть — понимает, что они имеют на это право. Кэл охотился за Алой гвардией, он, по сути, стал причиной гибели Тристана, самоубийства Уолш, пытки Фарли. Солдаты убивали по его приказу, уничтожив большую часть восставших. И кто знает, скольких он обрек на смерть на фронте, обменяв тысячи Красных на несколько жалких миль Озерной земли. Он не обязан нам верностью. Кэл — угроза для Алой гвардии.

Но он — орудие, как и я. Орудие, которое мы можем использовать в будущем. Ради новокровок, против Мэйвена. Факел, который рассеет тьму.

— Он не пробьется, Мэра, — говорит Килорн, выбрав худший момент, чтобы подойти. Он шепчет мне на ухо, словно его близость способна повлиять на меня. — Он умрет, если попытается.

Железная логика.

— На колени, Тиберий, — приказывает человек с кровавым глазом, смело шагая навстречу пылающему принцу.

От Кэла поднимается пар, как будто буря пытается потушить пламя.

— Руки за голову.

Кэл не делает ни того ни другого — но вздрагивает, услышав свое имя. Он стоит неподвижно, сильный и гордый, хотя знает, что битва проиграна. В прошлый раз он сдался, надеясь спасти собственную шкуру. Теперь он уверен, что его шкура ничего не стоит. Правда, я считаю иначе.

— Кэл, делай, как он велит.

Ветер разносит мой голос по всему ангару. Боюсь, им слышен и барабанный стук сердца в моей груди.

— Кэл.

Медленно, неохотно, как падающая статуя, Кэл опускается на колени, и его огонь гаснет. Вчера он сделал то же самое. Рядом с обезглавленным телом отца.

Человек с кровавым глазом усмехается, обнажив блестящие ровные зубы. Он торжествующе высится над Кэлом, наслаждаясь видом коленопреклоненного принца. Наслаждаясь тем, что сейчас сила на его стороне.

Но я — девочка-молния, а он понятия не имеет о настоящей силе.