Десант на Сатурн, или триста лет одиночества

Игорь Минаков, 2006

Развитие человечества невозможно остановить. «Биомеханическая цивилизация», становление которой пришлось на середину XXI века и сопровождалось серьезными социальными потрясениями, постепенно распространилась до размеров всей Земли и ближнего Приземелья. Осуществилась мечта классиков: «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным». К XXIV веку в Солнечной системе почти не осталось анклавов, где не используются биомеханические услуги, управляемые единым компьютерным центром. Однако бунтарский дух не умер с наступлением всеобщего благоденствия. Некоторые из землян, называющие себя «трикстерами», принимают решение активно противостоять системе. Предотвратить крах техногенной утопии может только таинственный Настройщик и его ученик, проникший в ряды молодых экстремистов… Читайте роман Ярослава Верова и Игоря Минакова, написанный в лучших традициях боевой фантастики и открывающий никл «Трикстеры»!

Глава первая

Девушка-астронавт

1

Сначала могучий еловый бор растворился в пронизанном вечерним солнцем березняке, а потом и березняк рассыпался на отдельные рощицы, которые понемногу отступили от магистрали, теряясь в знойном степном просторе. До Узла оставалась всего какая-то сотня километров и торопиться было незачем. И все же, предвкушая контрастный душ, свежее белье и фирменное кофе Базы, Лиз пришпорила и без того резвого онокена, но тот вдруг протестующе заклекотал, резко сбросил скорость, затормозил на остаточном поле и, развернувшись поперек дороги, заглох.

— Здрасте, приехали, — пробормотала Лиз, слезая с заартачившегося механорга.

Стрекотали цикады. Мягко шелестела полынь. Солнце неудержимо скатывалось к подернутому дымкой горизонту. В быстро тускнеющем небе кружили большие черные птицы — то ли орлы, то ли эринии.

Лиз поежилась. Через час-другой наступит ночь и тогда…

Нужно было, во чтобы то ни стало, попытаться привести онокена в чувство. И Лиз долго терла его, давила на похолодевшие выпуклости и вогнутости на роговом щитке управления, стучала кулачком по мохнатому загривку и при этом приговаривала:

— Что же ты упрямишься, дурачок? Думаешь, я пешком доберусь? Так ведь некогда мне пешком топать. Меня же ребята ждут. Ну не упрямься…

— Мне кажется, он просто выдохся.

Лиз вздрогнула и медленно обернулась.

Оранжевые с черными каблуками и острыми загнутыми кверху фиолетовыми носами «сапоги-скороходы», голые загорелые икры, широкие в красно-зеленую полоску бриджи, безумного янтарного цвета куртка, глупое приветливое лицо, белобрысая голова. Одним словом — овощ. Чучело огородное.

Лиз почувствовала острое раздражение. Надо же, именно сейчас ему приспичило!…

— Чего тебе? — спросила она, желая как можно быстрее разделаться хотя бы с этой проблемой.

— Хотел помочь.

Лиз смерила его с ног до головы презрительным взглядом.

— Можно подумать, ты что-то смыслишь в онокенах, — процедила она сквозь зубы.

Овощ улыбнулся. Доброй, подкупающей, чуть виноватой улыбкой. Лиз прямо опешила. Надо же, овощ, а улыбается как человек. Вот если бы он попробовал сверкнуть какой-нибудь «очаровашкой»… Ну, тогда Лиз, не задумываясь, врезала бы ему по ушам лопоухим… Ментально, разумеется.

— Немножко смыслю, — не замечая язвительного тона, сказал парень.

— Интересно, и откуда ты такой умный?

Парень опять улыбнулся, взъерошил пятерней короткие волосы и присел на корточки возле злополучного драндулета. Провозился он минут пятнадцать, делая руками медленные круговые движения, будто поглаживал упрямую животину. «Бесконтактный массаж», — догадалась Лиз. От ладоней незваного помощника словно бы исходила какая-то сила. По впалым бокам механорга пробежала волна дрожи. Он заметно прибавил в росте — это под чешуйчатым брюхом его обозначилась пока еще тонкая пленка поддерживающего поля. «Чудище обло — озорно-стозевно» оживало на глазах.

— Готово! — сказал овощ, поднимаясь. — Похоже, его просто долго держали в тени.

Лиз приложила пальцы к контактным впадинкам на роговом руле. Теплые!

— Действительно, починил, — пробормотала она потрясенно. — Здорово! Я и не знала, что ово… — Лиз осеклась, ей вдруг показалось, что сейчас это хлесткое словечко… неуместно, что ли? — Слушай, а как тебя зовут?

— Виг. А тебя?

— Лиз, — ляпнула девушка, хотя собиралась произнести какое угодно имя, но только не свое. Хорошо хоть Ведьмой не назвалась…

— Рад познакомиться, Лиз!

— Я тоже… Кстати, Виг, ты как здесь оказался?

Сказав это, Лиз ужаснулась своей беспечности. Как же она сразу не подумала об этом? Ведь на всем широченном полотне древней магистрали, если верить маршрутному сканеру, не было никого, исключая шальных сусликов! Лиз мысленно прикинула расстояние. Если считать от ближайшей рощицы, то Вигу, чтобы подойти к ней, понадобилось бы не менее пятнадцати минут. Это при условии, что он пользовался «скороходами» в активном режиме. Но тогда она обязательно услышала бы характерный звук, как будто бьют палкой по воде. Как ни напрягала Лиз свою память, никакого «хлопанья» припомнить не смогла. Только шорох ветра в траве, да пенье цикад. Выходит, смышленый овощ Виг подкрался к ней совершенно бесшумно!

— Я путешествую, — ответил Виг.

— Пешком?

— Угу. Пешком — интересней. Раньше многие путешествовали пешком — паломники, туристы…

— И не страшно? — спросила Лиз, думая о другом.

Она начала прощупывать ментальное поле нового знакомца. «Ага, поле есть — уже хорошо». Оставалось выяснить, какая гамма в нем доминирует… «Красно-зеленая чересполосица! Прямо как его штаны…»

— А чего бояться? — удивленно спросил Виг. — Ирма всегда с нами!

Он ткнул указательным пальцем чуть выше переносицы, и у Лиз, словно пелена спала с глаз.

«Вот дура-то! Навоображала с три короба… Типичный овощ, только немного свихнувшийся. В пределах психогигиенической нормы, впрочем. Иначе бы он так свободно не разгуливал…»

— Ну ладно, Виг, — сказала она, — спасибо за помощь. Пока… Смотри, не заблудись.

Лиз вложила пальцы во впадинки и наклонилась к загривку, чтобы рвануть с места — взметнув скользящим полем антиграва облако теплой летней пыли.

— Подожди, Лиз, — погасив дурашливую улыбку, вдруг попросил Виг. — Ты не могла бы меня подбросить, скажем, до Узла?

«Вот они — плоды общения с переразвитыми овощами! Пока он просит подвезти, а потом еще чего-нибудь попросит…»

Лиз примерилась было стукнуть молодчика по «очипованным» мозгам. Небольшой обморок и, как следствие, навсегда забытая встреча с высокомерной чернявой девицей, ему бы не повредили. Когда-то она проделывала и не такие штучки…

— Садись, — неожиданно согласилась она. — Только держись крепче, паломник…

Чудесно исцеленный онокен набрал скорость, и встречный ветерок постепенно перестал быть приятным. Лиз нарастила обтекатель.

Непонятное какое-то чувство — досада, что ли? — мешала ей полностью сосредоточиться на управлении.

«С одной стороны, — размышляла она, — мало ли на свете свихнувшихся овощей, коллекционирующих давно вышедшие из употребления предметы, устраивающих самодеятельные спектакли и идиотские состязания… Или путешествующих пешком. На то они и овощи, чтобы бессмысленно убивать время, благо его у них навалом. С другой стороны — представитель юного, а значит, самого тупого поколения, без подсказки своей виртуальной мамочки чинит механорга, некогда подобранного еще щенком и заботливо выращенного Мастером… А вдруг он подкидыш?…»

От этой догадки, Лиз едва не потеряла управление. Онокен вильнул, но тут же сработал защитный контур, и равновесие восстановилось. Виг не издал ни звука, хотя, по идее, должен был заверещать от страха. Овощ все же…

«Подкидыш, но чей? Мифических ультралуддитов? Бред. Они давно вымерли. А если нет? То-то Люц обрадуется, это же его излюбленный конек… Ирмы? Вот она может… С ее мощностями ничего не стоит подвигнуть овоща на выполнение неких, в общем-то, несложных, действий… Нет, не может: программный запрет, машинная этика… Куда проще вырастить механтропа с теми же функциями. Правда, возможен ли мех-одиночка, зачатый и рожденный вне клана… А вдруг их у нее целый клан?»

Лиз зябко передернула плечами — кажется, это называется паранойей… бр…р… — вспомнила, что только что прощупывала ментал паренька, и вздохнула.

Все-таки Виг был обыкновенным овощем, хотя и с небольшим уклоном в человечность.

«Видимо, родовая травма. Такие еще встречаются. Но ничего, скоро Ирма и это дело наладит. Овощи, как им и положено, будут выращиваться на ухоженной и унавоженной грядке. С полным набором абсолютно здоровых генов. И через сто лет они уже не будут устраивать ни состязания, ни спектакли, а все свободное от переваривания пищи время станут тратить в Виртуале, а, может быть, Ирма сделает эти процессы нераздельными… Путешествуешь, совершаешь подвиги, соблазняешь овоща противоположного пола и одновременно поглощаешь, перевариваешь, выделяешь…»

Она так увлеклась этими размышлениями о сущности овощей и ближайших их эволюционных перспективах, что едва не проскочила Мемориал. Она бы и проскочила, если бы овощ Виг вдруг не выдохнул ей прямо в ухо:

— Вот это да!

Послушный теперь орг медленно сполз с магистрали и замер в сотне шагов от первого, открывающего Мемориал, памятника. Лиз спешилась и кивком велела своему пассажиру следовать за ней. Раздвигая высокую траву, они подошли к статуе огромного животного, спину которого украшали два величественных горба.

— Это верблюд-дромадер, — продемонстрировал свою осведомленность Виг. — Теперь таких уже нет. Сохранились лишь одногорбые бактрианы в Австралии.

Лиз невольно с уважением посмотрела на него.

— Есть такая детская присказка, — задумчиво сказала она, погладив верблюда по изогнутой бронзовой шее. — У верблюда два горба…

— Потому что жизнь борьба, — радостно подхватил Виг. — Никогда не понимал этого. Разве жизнь — борьба? Хотя, наверное, раньше…

— Да уж, — сказала девушка. — Можешь думать, что «два горба» — это гипербола…

Обогнув горделиво смотрящего вперед дромадера, они пошли дальше, к основной композиции Мемориала. Массивная, широкая в основании и сужающаяся к концу плита рассекала груду камней — стилизованную под руины какого-то древнего здания — постепенно поднимаясь вверх. Там, наверху, стоял человек с узкой рейкой в руке, а здесь, у основания, другой — всматривающийся в какой-то прибор на треноге. В мягком свете подступающих сумерек бронзовые фигуры казались живыми. Особенно — скульптура, которую они поначалу не заметили. Девушка, будто только что вышла из степи, да так и замерла, пораженная увиденным. Последние искорки солнца горели в ее раскосых глазах.

— Это памятник первым строителям магистрали, — тихо пояснил всезнающий Виг. — Тогда еще не было телепортов, и передвигаться приходилось только в реальном пространстве. Люди ездили на огромных колесных машинах, в которых из органики было лишь топливо, а остальное — сплошной металл и немного пластика. А еще наши предки летали, и по воздуху и в космосе. — Виг мечтательно вздохнул и добавил. — Я очень хочу полететь в космос, Лиз.

Лиз эта его откровенность почему-то не понравилась.

— Сейчас вот доберемся до Узла, — пробурчала она, — оттуда и отправишься, куда душе угодно, хоть в Австралию к одногорбым верблюдам, хоть на Луну…

Видимо, почувствовав перемену в ее настроении, овощ-всезнайка не стал спорить. Уже больше ни на что не засматриваясь, они вернулись к онокену.

На багряно-пепельном полотнище догорающего заката Узел выглядел как припавшая к земле туча, пронизываемая всполохами разноцветных молний. Осталось не более десятка километров, но путь к Узлу лежал в стороне от трассы в чистом поле, и Лиз сбавила ход. На этой кочковатой равнине приходилось передвигаться зигзагами, щадя сусличьи норы. Все равно жесткий антиграв онокена вырывал траву клочьями, нарушая экологическое равновесие местного биота. Лиз теперь следила не только за «дорогой», но и за небом, где обыкновенные с виду степные орлы вполне могли оказаться беспощадными чернокрылыми эриниями. По опыту она знала, что от этих птичек так просто не уйти, тем более со способным овощем за плечами.

«Рассказать ребятам — засмеют, — с горечью думала Лиз. — Особенно будет стараться Бен, возомнивший себя Хирургом… Тоже мне, великий рассекатель защитных сетей».

А Люц сочувственно улыбнется, но ей от его сочувствия станет совсем плохо, и она постарается как можно скорее вернуться в свое ведьмино логово, лишь бы не видеть его черных, притягивающих глаз… И почему она подобрала этого Вига? Только лишь в благодарность за починку онокена? И в благодарность тоже, а еще, наверное, потому, что впервые в своей жизни встретила человека (не овоща, а человека, что тут темнить) из внешнего мира, который ее поразил. И еще потому, что помнила, как жила когда-то такой же растительной жизнью, хотя и тянулась к чему-то другому. К чему-то странному…

Эринии напали, когда солнце уже зашло, и огни воздушного города слились в вышине с редкой россыпью звезд. Со стороны это выглядело очень красиво. Черные силуэты парящих по медленно сужающейся спирали тварей резко выделялись на фоне пылающей полукилометровой стены. Странно, что Узел не дрейфовал, а висел на месте, даже медленное осевое вращение было остановлено, но Лиз было не до странностей. Спешившись, она несколько мгновений задумчиво смотрела на приближающихся механоргов.

— Слушай, Виг, — произнесла Лиз как можно более равнодушно, — у тебя случайно нет подходящей идеи, как нам от них отбиться, а?

Виг, на чье лицо попеременно ложились красные и зеленые сполохи габаритных огней Узла, усмехнулся.

— А ты разве не знаешь? Попроси Ирму, и все дела.

— Сигнал экстренной эвакуации?

— Ну да, — буркнул Виг, всем своим видом говоря: вот непонятливая девчонка!

Лиз не обратила внимания на гримаски слишком возомнившего о себе овоща. И так было понятно, что толку от него не будет. Ведь он потому и спокоен, что лично ему ничего не угрожает. Любой механорг распознает очипованного болвана, будь он хомо или любое другое ценное животное, на расстоянии. А как быть человеку, у которого нет электронной мушки в голове? А что ждет механорга, который изъят из числа рабов всесильной Ирмы, когда она и со своими-то не особенно церемонится?

Лиз вспомнила, что однажды видела, как слегка удивленный появлением грозных птичек малыш-овощ равнодушно наблюдал за экзекуцией «оника», на котором он только что весело утюжил муравейник, и горько пожалела, что тогда в Бирме отвергла подарок Люца.

«Небольшой сюрприз для матушки Ирмы, — говорил он, показывая ей симпатичную, похожую на древний пистолет, вещичку. — Проведешь пальчиком по этому сенсору и любой, не ответивший на наш пароль орг, тут же отбросит копыта».

— Ладно, — сказала себе Лиз, — будем драться подручными средствами.

Она вернулась в седло, переключила онокентавра на дип-режим, и земной конек превратился в конька морского. Первая же эриния, наткнувшись на силовой пузырь, предназначенный выдерживать давление на трехкилометровой глубине, с переломанными крыльями и разбитой грудью отлетела в траву. Ее товарки по клану, мгновенно изменив свои траектории, стали кружить над неопознанным онокеном, выбирая тактику для нового нападения.

Виг, несомненно изумленный поступком странной девчонки, все же молчал. А Лиз напряженно думала о том, что сообразительные птички вскоре «пожалуются» матери своей инфосфере, и та просто дезактивирует «чужого» механорга. Остронаправленный электромагнитный импульс со спутника или технологического терминала Узла и, как выразился овощ Виг, все дела…

«Неужели придется просить овоща, чтобы позвонил мамочке!»

Тень огромного летательного аппарата пала на поле битвы. Газовый выхлоп из расположенных под днищем вспомогательных дюз смахнул грозных эриний, словно мух. Зависнув в трех-четырех метрах от полегшей под горячим ветром травы, таинственный аппарат раскололся в кормовой части, образовав слабо освещенную щель, достаточную, чтобы в нее мог проскользнуть маленький механорг. В этой щели появился силуэт человека, знаками приглашающего незадачливых путешественников вовнутрь. Лиз узнала высокую, сутулую фигуру Мастера. Она вернула онокена в прежний режим и сходу въехала по еще не коснувшейся земли аппарели в грузовой отсек десантного реактивного дельтаплана.

2

Ускорение отшвырнуло меня к борту. Потирая ушибленное плечо, я уселся на узенькую металлическую скамеечку и принялся разглядывать грузовой отсек «Птерозавра» и все, что в нем находилось. Ничего, кстати, особенного. В этом широком ребристом тоннеле могло поместиться человек двести десантников, да еще парочка броневиков. Теперь же в подсвеченной синими лампами пустоте были лишь трое людей, и маленький напуганный механорг.

Лиз что-то сдержанно объясняла рослому худющему дядьке, называя его Мастером, а тот благосклонно кивал лысиной, изредка поглядывая в мою сторону.

Между ними мерно раскачивался несчастный онокен, вся беда которого, на мой взгляд, заключалась в том, что какой-то умник ввел в его метаболический цикл вещество, блокирующее «голос крови». Я сразу почувствовал, как одинок бедолага, когда там, на заброшенной дороге попытался привести его в чувство. Нет, это ж надо до такого додуматься? Лишить орга привязанности к родному клану! Не удивительно, что оник стал сбоить, я бы тоже на его месте…

Впрочем, я тоже хорош, внушил ему, что он мой дядя по материнской линии. Теперь не отвязаться…

Лиз с Мастером все-таки о чем-то договорились. Потому что девчонка куда-то убежала, а лысый, раскачиваясь на ходу, подошел ко мне и сказал, ласково так, будто ребенку:

— Привет, Виг! Меня зовут Хо, а это… — он показал на подрагивающие шпангоуты, — это…

Договорить я ему не дал. Выпучив зенки, чуть заикаясь от восторга, я выпалил:

— А я знаю! Это тяжёлый десантный дельтаракетоплан из серии «Птерозавр», последняя модель, — и добавил с благоговением: — Ему, наверное, лет триста?

— Ну не триста, конечно… — озадачено пробормотал Хо, а потом спросил: — Скажи мне, Виг, как это тебе удалось восстановить онокентавра с выбранным силовым ресурсом?

Я пожал плечами и понес какую-то околесицу.

Мастер Хо внимательно выслушал, но в глазах его застыло разочарование.

— Ты молодец, Виг, — сказал он участливым тоном. — А теперь ступай в рубку, там уютнее.

В рубке уже были звезды. Они по-свойски заглядывали сквозь армированный спектролит носового «фонаря», совершенно сливаясь с мерцанием индикаторного кольца и бледным зеленоватым свечением эхоскринов. Это сочетание и впрямь делало пилотажную рубку уютной.

Судя по всему, «Птерозавр» шел на искине.

Лиз сидела в кресле второго пилота, небрежно выложив длинные красивые ноги, обтянутые штанами из серебряной «рыбьей кожи», на луку зафиксированного штурвала. Хо занял место командира, а мне показал на откидное креслице штурмана-радиста.

Усевшись, я немедленно достал из своего красно-зеленого рюкзачка самодельный блокнотик и стило с обоймой десятицветных «вечных чернил».

«Сегодня на старой Трансгобийской магистрали встретил красивую девчонку и благодаря ней пережил целое приключение! Подумать только, прокатится на настоящем „Птерозавре“! Да я и мечтать о таком не мог!»

Написав это, я еще раз обвел каждую строчку, но уже другим цветом. Стило чуть-чуть повибрировало и сообщение ушло к Шуру.

Потом я взглянул на Лиз.

Задремав, она уронила голову на плечо, и я увидел, как выгодно очерчено мерцанием приборных шкал ее бледное от усталости скуластое лицо и какие изумительные тени ложатся на щеки от густых ресниц.

Нужно было ловить момент. Несколькими штрихами я набросал дугу пульта, изящные ножки на штурвале, и спокойное лицо спящей девушки в ложементе. Закончив, я надписал рисунок:

«Спящая девушка-астронавт».

— Почему астронавт? — шепотом спросил Мастер Хо.

Он, оказывается, наблюдал за моими манипуляциями со стилом.

— Это эскиз, — горделиво объяснил я, — к моему будущему фильму!

— Фильму? — с искренним изумлением переспросил он.

— Да! К настоящему двухмерному кинофильму. И называться он будет: «Десант на Сатурн».

— Что случилось? — спросила сквозь зевоту разбуженная нашими голосами Лиз.

— Ты только взгляни, красавица… Узнаешь?!

Хо бесцеремонно отобрал у меня блокнот и сунул его Лиз. По тому, как расширились ее рысьи глаза, было видно, что сходство изображения с оригиналом она признала.

— А ты, оказывается, не только оников чинить умеешь! — сказала Лиз с неподдельным восхищением, возвращая блокнот.

Ее восхищение мне польстило. С чего бы это…

Дабы несколько подпортить им впечатление, я смущенно пробормотал:

— Я еще и читать умею, и на машинке…

И Лиз, и ее лысый приятель с облегчением расхохотались.

В этот момент небольшой пульт штурмана-радиста передо мной ожил, перемигнулся огоньками и заговорил:

— Борт тринадцать восемьдесят два, ответьте. Прием.

Мастер Хо, пошарив под креслом, извлек оттуда мягкий шлем с ларингофоном и наушниками, неуклюже натянул его на свой загорелый череп и сказал:

— База, я борт тринадцать семь… восемь… тьфу… Кто там дурака валяет? Ты Люц? Все в войнушку играешь? Давай посадку. Я везу Ведьму и еще… одного… — Хо с сомнением на меня поглядел, видимо, затрудняясь подыскать мне определение. — Короче, сами увидите.

— Вас понял, борт… — прохрипел динамик. — Только я не Люц, а Сом. Люца нет… Давайте быстрее… Садитесь по маяку. Конец связи.

«Командир» содрал шлем и виновато посмотрел на Лиз.

— Наверное, еще не прилетел, — сказал он, щелкая тумблерами и укладывая длинные костлявые пальцы на рифленых рукоятях командирского штурвала. — Тем более что телепорт работает только на грузовых каналах. Какой-то сбой в инфосфере. Из-за этого и Узел остановлен. Тебя… вас вот подбирать пришлось, а он может быть в другом полушарии, если вообще на Земле…

Мастер Хо еще бормотал что-то, погружаясь в пилотажный транс. Лиз, будто и не слушала его, сидела, уткнувшись носом в боковой иллюминатор. Я тоже стал смотреть вниз на подсвеченные полной луной облака, которые на глазах из ровного голубого поля превращались в округлые посеребренные башни и уступчатые пирамиды. Потом иллюминатор на несколько секунд заволокло дымкой, а дальше была лишь муаровая чернота южной ночи.

Я смотрел в эту ночь, пытаясь проникнуться чувствами древних десантников, которые вот так, прямо отсюда, с оружием в руках падали в кромешную тьму, чтобы… дальше воображение буксовало. Несмотря на груду прочитанных книжек, войну я представлял весьма смутно.

— Пристегнитесь, — посоветовал Хо.

И совет этот оказался не лишним. «Птерозавр» клюнул носом, задрожал крупной дрожью, осел на корму и в таком положении стал падать.

Признаться, я не ожидал от «командира» столь мастерской посадки.

Внизу вспыхнули и заплясали посадочные огни таинственной Базы. Дельтаракетоплан надсадно завыл двигателями, выровнялся, и вдруг навалилась тишина. Я вжал голову в плечи, ожидая удара о землю, но древний реактивный ящер уже прочно стоял, как и положено, на трех точках опоры.

Перед тем, как выставить из рубки, Мастер Хо взял меня за плечо, повернул к себе лицом, и сказал:

— Послушай, Виг… Ты, вроде, парень сообразительный, и поймешь меня правильно. Здесь ты сейчас увидишь некоторых… людей, которые, боюсь, станут относиться к тебе как… к надоедливому малышу что ли… Ты не обижайся, ничего не трогай, и постарайся не задавать вопросов. Иными словами, держись поближе ко мне или к Лиз. Хотя Лиз сейчас лучше не трогать…

— А что здесь? — немедленно нарушил я запрет.

— Мы называем это место Базой. Она находится в Тибетском нагорье. Подробнее тебе знать не положено. Кстати, учти, что все мехи на Базе, включая сервисные, полностью автономны, и нет никакой связи с Ирмой, поэтому обслуживать себя будешь сам…

— А, понял! — воскликнул я, демонстрируя свой врожденный инфантилизм. — Это вы так играете!

— Да уж, играем, — угрюмо бросил Хо и отвернулся.

Покидая борт, я прошел через десантный отсек, где все еще торчал забытый онокен. Я похлопал его по теплому боку и почувствовал, что его семикамерное синтетическое сердце под жесткой силиконовой оболочкой забилось сильнее.

— Потерпи, — сказал я бессловесному механоргу, — я тебя обязательно найду, когда все закончится, и верну в семью.

Простившись с «дядей», я вышел наружу. Синели в первых проблесках утренней зари ледяные пики окрестных гор; оттуда веяло прохладой. А от посадочной площадки, выложенной природным камнем, исходил жар и едва ощутимое излучение. Пустяковое, чуть выше обычного фона, но мои медицинские наноробики выбросили дополнительную порцию антител. На всякий случай.

Чуть поодаль стояло несколько скупо освещенных зданий, окруженных полуразрушенной стеной. На высоких, покрытых «драконьей чешуей» крышах с изогнутыми краями шевелились какие-то то ли усы, то ли щупальца. Скорее всего — антенны внешнего экранирования. Казалось, заброшенный буддистский монастырь порос чудовищным чертополохом. Площадку и Базу разделяла пропасть, но через нее было переброшено несколько мостков. У одного из них стояла Лиз. Наверное, она ждала Мастера Хо, который все еще возился в пилотской кабине. Было слышно, как гудят внутри дельтаплана сервомоторы и шипит гидравлика. Похоже, Хо готовил машину к новому полету.

Я подошел к Лиз. Она подняла на меня свои раскосые, совершенно непроницаемые в предрассветном сумраке, черные глаза.

— Ты смотри, Виг, — сказала она, — ничего не натвори. У нас ребята серьезные и посторонних не любят. Я, конечно, за тебя заступлюсь, если понадобится… и Мастер, думаю, тоже…

— А почему, — перебил я ее с детской непосредственностью, — Хо назвал тебя ведьмой? Я слышал, что когда-то ведьмами считали злых женщин.

Что-то блеснуло в полумраке. Кажется, это улыбнулась Лиз.

— Я злая, Виг. Ты еще в этом убедишься, если заслужишь, конечно.

— Никогда не поверю, что такая красивая девушка может быть по-настоящему злой, — не согласился я.

— По-твоему, девушки-астронавты не бывают злыми ведьмами?

М-да, похоже, Лиз поддерживала разговор со мной просто из вежливости. Он был ей нисколечко не интересен. Она ждала Мастера, чтобы не появляться на Базе только в моем обществе. Понимая все это, я все-таки ответил на ее риторический вопрос.

— Девушки-астронавты мечтательны и бесстрашны, — начал я очень серьезным тоном. — Они всегда готовы сопровождать своих возлюбленных, куда бы ни занесла их космическая судьба, плечом к плечу сражаться с ними против враждебных сил или терпеливо ждать на орбите, пока мужчины ведут разведку чужого мира.

Наконец-то мне удалось ее расшевелить.

— Где ты нахватался этой чуши? — спросила она сквозь смех.

— В старых книжках. Я собрал целую библиотеку.

— Теперь мне понятно, почему ты такой… странный, — сказала Лиз и задумчиво повторила. — Сопровождать своих возлюбленных, куда бы ни занесла их судьба… Если бы знать — куда!

Верхушки гор стали пунцовыми, как щеки Лиз. Она теперь не смотрела в мою сторону, зато я глядел на нее во все глаза. Ветерок колыхал её легкие вьющиеся волосы, и мне хотелось прикоснуться к ним, погладить, защитить от ветра. От ее непонятной мне тоски. От будущего. От всего.

Невольно я произвел несложный расчет. Всего несколько параметров. Вес ее тела, количество шагов до отверстого люка «Птерозавра», усилие, необходимое, чтобы сделать эти шаги, неся на плече не тяжелый, но отчаянно сопротивляющийся груз.

Обездвижить Хо на какое-то время будет не трудно. Он не производит впечатления тренированного человека. Тем более ему не устоять против чемпиона прошлогодних Олимпийских игр по абоксу. Главное поднять старика-дельтоящера, и вывести его на орбиту Первого кольца, а там пристыковать к модульному транспортнику и айда к Сатурну!

От ослепительной яркости этой мечты я даже зажмурился, но сквозь блеск тут же проступило нечеловечески спокойное лицо Шура…

«Скоро все это может кончиться, Хлодвиг, и книжки твои, и Олимпиады, и симуляторы в Виртуале, если вовремя не вмешаться…»

Встряхнув головой, я открыл глаза и увидел приближающегося Мастера Хо, измазавшегося какой-то древней смазкой, но чрезвычайно довольного собой.

— Замерзли? — весело спросил он. — Ну что ж, пойдемте греться. Нас, наверное, уже заждались.

«Как же, заждались, — мысленно съехидничал я, — особенно меня».