Убежище чужих тайн

Валерия Вербинина, 2015

Баронесса Амалия Корф не сразу поняла, зачем к ним в дом явилась незваная гостья. Как оказалось, Луиза Делорм пыталась расследовать убийство своей матери, Луизы Леман, произошедшее двадцать лет назад. В то время Луиза Леман жила у своего любовника, Сергея Петровича Мокроусова, имение которого располагалось по соседству с поместьем родственников Амалии. Они до сих пор помнили эту жуткую историю: тело Луизы нашли в овраге, под подозрением оказался ее любовник и его новая пассия, но им удалось выйти сухими из воды, а на каторгу отправился один из слуг – явно по ложному обвинению… Заинтригованная Амалия вместе с Луизой выехала на место старого преступления. Возможно ли спустя столько лет найти улики, свидетелей и вычислить настоящего убийцу? Да, если за дело берется блистательная баронесса Корф!

Глава 1. Посетительница

— Семь комнат — это не так уж много, — сказала Амалия.

— Разумеется! — горячо поддержала ее мать, Аделаида Станиславовна.

— Гостиная, столовая, детская, спальня, библиотека, кабинет для меня и комната для прислуги, — перечислила Амалия. — А у Александра даже нет своего кабинета! И я совершенно не представляю, что мне делать, если кто-нибудь из вас, например, останется у нас ночевать^[1].

Этот разговор происходил в квартире, расположенной в одном из домов Невского проспекта благословенного города Санкт-Петербурга, который в те годы был столицей Российской империи. Выйдя замуж за барона Александра Корфа, Амалия перебралась с ним в другое жилье, а ее мать и дядя Казимир остались в прежней квартире, где она нередко их навещала.

— Боже мой, — вздохнула Аделаида Станиславовна, раскрывая веер, — а я ведь помню те времена, когда мы ютились по разным углам!

И, не удержавшись, она рассмеялась счастливым смехом человека, который имеет все основания считать, что его жизненные невзгоды остались позади.

— В бедности нет ничего хорошего, — заметила Амалия наставительным тоном, который плохо вязался с ее возрастом. По правде говоря, баронессе фон Корф недавно только исполнился двадцать один год.

— Конечно, ничего! — вскинулась Аделаида Станиславовна. — Хуже только быть бедным и больным разом… Так что ты придумала по поводу квартиры?

— Я узнала, что на Английской набережной освободился очаровательный особняк, — сказала Амалия. — Раньше его снимали Платовы, но теперь он им не по карману, и они съезжают. Думаю пока снять его, а если мне понравится там жить, то и купить. О доме ведь никогда ничего толком не скажешь, пока сам там не поживешь.

— Ты уже говорила об этом с Александром? — прищурилась мать.

— Нет еще, но почему он должен быть против? Я же говорю, сейчас у него даже своего кабинета нет…

Аделаида Станиславовна была умна и прекрасно понимала, что мужья, даже самые лучшие на свете, не всегда бывают в восторге от задумок своих жен; но она видела, что Амалия уже все для себя решила, и подумала, что ей не стоит портить дочери настроение по такому пустяковому поводу. В конце концов Английская набережная — это центр города, аристократический район, и Александру там тоже должно понравиться.

— Не забудь пригласить нас в гости, когда переедешь, — сказала Аделаида Станиславовна, улыбаясь.

— Мама! Ну ты же знаешь, что я всегда рада тебя видеть…

От Аделаиды не укрылось, что она присутствовала во фразе в единственном числе, в то время как ее брат Казимир даже не был упомянут. Увы, Амалия не любила своего дядю. С ее точки зрения, он был повеса, мот и вообще человек совершенно никчемный. Он раздражал ее, и она ничего не могла с этим поделать. До сих пор между ними не случилось серьезной ссоры только потому, что Казимирчик обладал неоценимым талантом не попадаться лишний раз на глаза людям, которые его не жалуют. Вот и сейчас, когда приехала племянница, выяснилось, что дядюшка мирно дремлет у себя. Хотя до сих пор у него не наблюдалось привычки спать днем.

— Я надеюсь, моего брата ты тоже пригласишь, — сказала Аделаида Станиславовна, кашлянув и напустив на себя самый серьезный вид.

Амалия пожала плечами со всей беззаботностью, на какую была способна.

— Ну, если уж без этого не обойтись…

— Амалия! Он же все-таки мой брат…

— Он еще не собрался жениться? — с любопытством спросила баронесса.

— Господи! — ужаснулась Аделаида. — Как будто ты не знаешь, как он относится к браку…

— Конечно, знаю, но ведь сама посуди: обычно люди, которые клянутся, что ни за что не сделают того или этого, заканчивают как раз тем, что нарушают все свои обещания…

— Не стану притворяться, я была бы очень рада, если бы Казимир остепенился и нашел себе хорошую жену, — вздохнула Аделаида Станиславовна. — Но пока что-то незаметно, что он собирается образумиться. Я тебе не говорила, но я его с кем только не знакомила — и с полячками, и с русскими, и с лютеранками, и с титулованными, и с богатыми, и кого только среди них не было. Любой другой на его месте уже десять раз успел бы жениться, но я совершенно не понимаю, кто нужен Казимиру. И вообще, что можно сказать человеку, когда он заявляет, что ему лучше всего среди своих близких и ни одна женщина на свете не стоит нашего мизинца?

— Да уж, с таким доводом трудно поспорить, — заметила Амалия.

— Он выбивает у меня почву из-под ног, — пожаловалась Аделаида, складывая веер. — Получается, я словно пытаюсь от него избавиться, а я всего лишь хочу, чтобы у него была своя семья и свой дом. Но…

Из передней донесся глухой звонок.

— У меня не получается никого воспитывать, — горько промолвила Аделаида. — Даже детей сложно чему-то научить, а что тогда говорить о взрослом человеке?.. Кто там?

Последний вопрос был обращен к немолодой горничной, которая только что показалась в дверях.

— Какая-то французская барышня, — последовал ответ. — Я не поняла, чего она хочет, потому что не говорю по-французски. Она отдала мне эту карточку.

Аделаида протянула руку за визиткой, просмотрела то, что на ней значилось и, пожав плечами, передала карточку дочери. На ней было написано: «Мадемуазель Луиза Делорм», а сбоку от руки было приписано по-французски: «Мне хотелось бы поговорить с месье Казимиром Борницким по чрезвычайно важному делу».

— Фамилия написана неправильно, — спокойно заметила Амалия, кладя карточку на стол. — И почерк неровный, прыгающий, как будто человек, который это писал, сильно волновался. Как эта барышня выглядит?

— Лет двадцати, — ответила горничная, подумав, — невысокая блондинка. Не красавица, но довольно милая.

— Какая-нибудь гувернантка? — вздохнула Аделаида. — Это вполне в духе Казимира. Лучше уж я скажу ей, что его нет дома.

— Если дело действительно важное, то так просто она не уйдет, — вмешалась Амалия. — Может быть, лучше разбудить дядюшку и покончить с этим сразу? В конце концов, если он сам виноват, то пусть сам и расхлебывает…

И прежде чем мать успела возразить, баронесса фон Корф уже поднялась с места.

— Я поговорю с девушкой и приведу ее сюда, а ты пока разбуди дядю, — сказала Амалия.

Чувствуя смутное неудовольствие, Аделаида отправилась на поиски Казимира, который, лежа на диване в роскошном вишневом халате с золотыми кистями, читал роман «Граф Монте-Кристо».

— Я думала, ты спишь!

— Я уже выспался, — бодро ответил Казимирчик, захлопывая книгу. — Амалия ушла?

— Нет, и еще Луиза объявилась. Придется тебе с ней поговорить.

— Какая еще Луиза? — изумился ее брат.

— Луиза Делорм. Француженка, блондинка, не говорит по-русски. Ты уже ее забыл?

— Я вообще в первый раз о ней слышу, — не моргнув глазом отозвался Казимир, и тут Аделаида рассердилась по-настоящему.

— Неужели? А она уверяет, что у нее к тебе очень важное неотложное дело! Вставай!

Когда через минуту Казимир в сопровождении своей сестры показался на пороге гостиной, вид у него был крайне сердитый. Девушка в светло-коричневом платье, примостившаяся на краешке кресла напротив Амалии, живо обернулась, и Аделаида сразу же заметила: гостья нервничает. Личико сердечком, вздернутый носик, маленький рот, ямочка на подбородке, светлые волосы уложены в простую прическу — барышня как барышня, ничего особенного. Но глаза у нее были пытливые, неглупые и, пожалуй, даже упрямые. Такой человек, если уж что вобьет себе в голову, ни за что не отступится, и Аделаида Станиславовна мысленно приготовилась к тому, что в ближайшие полчаса ее ненаглядному братцу придется нелегко.

— Кажется, мама, это не то, что мы подумали, — заметила Амалия вполголоса. — Впрочем, пусть она лучше сама все расскажет, потому что я мало что поняла.

— Полагаю, мне прежде всего лучше представиться, — начала гостья по-французски, стискивая сумочку. — Меня зовут Луиза Делорм, я приехала из Парижа. Некоторое время назад я узнала, что моя мать — Луиза Леман.

Аделаида охнула и подняла руки ко рту.

— Боже мой… Так вы ее дочь! То-то мне показалось, что вы кого-то напоминаете…

— Вы хорошо ее знали? — быстро спросила девушка.

— О да, конечно! Она ведь жила по соседству… Казимир, ты ведь помнишь Луизу?

— Еще как, — буркнул тот, насупившись. Судя по всему, это воспоминание не сулило ничего хорошего.

— У отца моего покойного мужа была усадьба в Полтавской губернии, — объяснила Аделаида. — С одной стороны там соседи Мокроусовы, с другой — Кочубеи, которым принадлежит большая часть земли в этих краях… — Она покачала головой. — Просто поразительно, как время летит! Ведь уже двадцать лет прошло…

— Я ничего не знала об этой истории, — поторопилась объяснить девушка, переводя взгляд с Аделаиды на хмурого Казимира и обратно. — Несколько недель назад мой отец разыскал меня, и тогда люди, которых я считала своими родителями, рассказали мне все… Что моя мать жила с господином Мокроусовым в его имении, а потом ее нашли убитой… И что у отца был в то время роман с другой женщиной, женой Виктора Кочубея… которая потом уехала во Францию и вышла замуж за драматурга Белланже… Я ужасно растерялась… Мне все казалось, что это какая-то шутка, я сплю и вижу страшный сон… Ведь мои родители, то есть те, кого я считала своими родителями, они очень хорошие… и тут…

Казимир вздохнул и, оглянувшись на женщин, сел в кресло.

— Я все же не совсем понимаю, зачем вы приехали сюда, — промолвил он сухо, скрестив руки на груди, — и что, собственно, вы рассчитываете услышать от меня.

Луиза вскинула голову. Тон Казимира ей не понравился, но покамест она решила не заострять на нем внимания.

— Я хочу узнать, кто убил мою мать, — объявила гостья звонким голосом. — Для меня это вопрос жизни и смерти. Мой отец хочет со мной общаться, дать мне свою фамилию, назначить основной наследницей, но… Но я не могу подать ему руки, пока в нем не уверена до конца. Ведь следствие считало, что именно он убийца.

— Собственно говоря, — усмехнулся Казимир, — у следствия было всего двое подозреваемых: ваш отец и Надежда Кочубей. Потом появилась версия, в преступлении может быть замешан кто-то из слуг. Это было уже после того, как заменили старого следователя… Ада, как его звали? Того, у кого забрали дело?

— Курсин, — подсказала Аделаида Станиславовна. — Марс… нет… Меркурий Федорович Курсин.

— Ну да, — кивнул Казимир. — Дело было, в общем, простое, мне и сам Курсин так говорил. Он допросил свидетелей, собрал улики и вот-вот должен был точно сказать, кто из этих двоих виновен, а кто нет. Но тут вдруг все усложнилось. Внезапно выяснилось, на следователя накопилось множество жалоб, и дело он вел как-то не так, и вообще он не справлялся…

Амалия нахмурилась.

— Его заменили другим, более сговорчивым? — спросила она.

— Ну конечно! — вскричал Казимир. — Новый следователь, как говорили знающие люди, получил кучу денег от Мокроусова и от Кочубеев. Это он и придумал версию о слугах, которые могли убить Луизу Леман. Он из кожи вон лез, чтобы обвинить то одного, то другого, но всякий раз что-то не сходилось. А главное, — мстительно прибавил дядюшка Амалии, — он ничего не мог поделать с показаниями нашего слуги Якова, которые Курсин записал и подшил к делу, так что отмахнуться от них было нельзя.

— И что сообщил ваш Яков? — быстро спросила Луиза.

— Он видел, как Сергей Петрович Мокроусов в сумерках вытаскивал из дома нечто тяжелое, завернутое в одеяло, — мрачно сказала Аделаида. — Затем он затолкал это нечто в повозку, причем рядом не было ни слуг, ни кучера, и уехал. А на следующий день тело Луизы Леман нашли в овраге, и следствие сразу же установило — убили ее где-то в другом месте, а тело перевезли. Догадываетесь, кто его перевозил?

Примечания

1

Квартирный вопрос у более-менее обеспеченных слоев в эпоху империи имел довольно специфические формы. См., например, у Гончарова: «Квартира у меня, как видишь, холостая, для одного: зала, гостиная, столовая, кабинет, еще рабочий кабинет, гардеробная да туалетная — лишней комнаты нет» («Обыкновенная история»).