Миллион в воздухе

Валерия Вербинина, 2010

Юная Мэй отправилась в Ниццу с тяжелым сердцем: ей предстояло наладить отношения между родителями и баснословно богатой бабушкой. Едва устроившись в доме вздорной пожилой дамы, девушка обнаружила в своем чемодане окровавленный нож… Устав ломать голову над этой пугающей находкой, Мэй обратилась за помощью к своей недавней соседке по купе, баронессе Амалии Корф. Она не знала: Амалия – бывший секретный агент российского императора. Баронесса уже покинула особую службу, но история с ножом чрезвычайно заинтересовала ее: орудие есть, а убийства нет! Амалия заподозрила, что некто хотел подбросить улику вовсе не попутчице, а ей самой, но спутал чемоданы. А значит, отходить от дел еще рано…

Глава 7

Барышня и монстр

Белый локомотив с золотой стрелой на боку вплыл под своды главного вокзала Ниццы, зашипел, как сказочный дракон, заскрежетал всеми поршнями и замер вдоль перрона.

Мэй поглядела в окно — и не увидела ничего, кроме переплетения рельсов и рабочего железной дороги, который шел по путям, держа под мышкой бутылку с молоком. На элегантный экспресс он не обратил ровным счетом никакого внимания и, конечно, даже не подозревал о существовании Мэй.

«Ах, что-то ждет меня впереди?» — в смятении подумала бедная девушка.

Она заметила, что баронесса Корф отчего-то хмурится, и подумала, что Амалии, наверное, тоже не очень хотелось в Ниццу. Странным образом это обстоятельство приободрило Мэй.

— Прощайте, — сказала Амалия. — Желаю вам всего наилучшего.

Мэй так растерялась, что могла лишь пролепетать:

— До свидания… надеюсь, мы еще увидимся…

Однако Амалия не стала ее слушать и заторопилась к выходу. Внезапно Мэй охватило такое чувство одиночества, словно она была не в «Золотой стреле», переполненной людьми, и не в центре одного из самых известных европейских городов, а на далекой-далекой планете, где не было никого, кроме нее одной.

Она медленно вышла следом за баронессой, машинально нащупывая в сумочке багажную квитанцию, и почти сразу же увидела живую и невредимую даму в синем, которая говорила носильщикам, чтобы они выгрузили из купе ее чемодан. Матильда бросила на девушку холодный взгляд и отвернулась.

— Осторожнее с чемоданом, — сказала она носильщикам.

«Тетушка Сьюзан сказала, что даст телеграмму, чтобы меня встретили… А что, если не встретят? Что тогда делать?»

Мэй стала вертеть головой по сторонам, пытаясь определить, кто из стоящих на перроне может ее встречать. Народу было немного — в сентябре из Ниццы больше уезжают, чем прибывают. Какой-то офицер, который неловко держит согнутую руку, очевидно, после ранения, дама с маленькой смешной собачкой, носильщики…

— Мадемуазель Винтерберрè!

Именно так, с ударением на последнем слоге.

Мэй оторопела, а нахал подошел уже совсем близко и повторил:

— Мадемуазель Винтерберри!

Это был чумазый оборванец с улыбкой до ушей, одетый, как рабочий, темноволосый, кудрявый, в кепке — в кепке! — надвинутой на правый глаз. Глаза, впрочем, небесно-голубые. На носу красовалось пятно сажи, неизвестно откуда взявшееся.

— Это я, — пролепетала Мэй.

Нахал перестал озираться, ища среди пассажиров неизвестную ему мадемуазель Винтерберри, и без всякого стеснения уставился на нее.

— Вы приехали к мадемуазель Клариссе? Она вас ждет.

Сообщение, что ее ожидает голодный леопард или тигр, не могло сильнее обескуражить Мэй.

— Кто вы такой? — окончательно растерявшись, спросила она.

— Я Кристиан, — объявил оборванец так, словно это что-то объясняло. — Где ваши вещи?

Он стоял напротив Мэй, заложив руки за спину. Нехотя Мэй созналась, что два чемодана в купе, а остальные четыре…

— Давайте сюда вашу квитанцию, — сказал Кристиан, протягивая руку. — Эй, Робер! — Он свистом подозвал носильщика и вручил ему квитанцию. — Сгоняй-ка за багажом мадемуазель, да поскорее! Какое купе? — спросил он у Мэй.

— Седьмое, оно…

Но оборванец уже удалился.

Мэй почувствовала, что события окончательно вышли из-под контроля. Воображение рисовало ей картины того, как она, обокраденная сообщниками собственной бабки (наверняка негодяями, каких свет не видел), останется на перроне без драгоценных чемоданов, включая тот, с которым прадедушка по материнской линии гонялся за Наполеоном по всей Европе, от Португалии до Бельгии. Отдавая Мэй этот видавший виды исторический раритет, мать глубокомысленно заметила:

— Если он тогда не развалился, то теперь-то уж точно послужит. — И, погладив чемодан рукой, со вздохом прибавила: — Береги его, Мэй!

Теперь она близка к тому, чтобы утратить и драгоценный чемодан дедушки, и чемоданчик с монограммой, и чемодан, купленный специально к ее поездке, который она ухитрилась поцарапать в первый же день путешествия, и…

— Ну, вот, — объявил негодяй номер один, материализуясь возле нее с ее чемоданами из купе. — Робер!

Предполагаемый негодяй номер два уже принес вещи из багажного вагона. Этот носильщик был не так ловок, как его парижский коллега, и едва управлялся. Впрочем, что тут говорить, — провинция есть провинция.

— Идемте, мадемуазель, — сказал Кристиан. — Экипаж нас ждет!

— А… мы поедем в карете? — неуверенно спросила Мэй.

— Можно сказать и так, — усмехнулся Кристиан.

События вновь подхватили Мэй и повлекли за собой. Почти не сопротивляясь, она шла за Кристианом и Робером, которые тащили ее вещи. На узкой улочке около вокзала перед ней стояло это.

Оно имело четыре деревянных колеса, оси между которыми были выкрашены в красный цвет, два ряда вызывающе желтых кожаных сидений и красную колонку спереди, из которой торчало маленькое колесико неизвестного назначения. Под колонкой выше колес виднелась длинная черная металлическая коробка, и было также совершенно непонятно, для чего она здесь нужна. Никаких лошадей к желто-красно-черному монстру не прилагалось.

— Вы сейчас сядете сзади, — распорядился Кристиан, — а чемоданы я поставлю спереди, рядом со мной.

— Что это? — дрожащим голосом спросила Мэй.

— Это автомобиль, — объяснил проклятый оборванец, ухмыляясь во весь рот. — Некоторые предпочитают называть его локомобилем, потому что двигатель у него паровой, но, по-моему, автомобиль тоже хорошо. Вы не согласны?

Мэй поглядела на оборванца, перевела взгляд на застывшего в молчании Робера, который, судя по плутоватой усмешке, тихо наслаждался происходящим, и поняла, что пришел ее последний час. Мэй отлично помнила, какие разговоры ходили в Литл-Хилле после того, как жена местного богатея вздумала как-то раз прокатиться на автомобиле своего кузена из Лондона. Тогда автомобиль скатился в канаву, жена богатея отделалась сломанной рукой, а викарий прочел имевшую шумный успех проповедь о тщете так называемого прогресса, к которому стремятся некоторые незрелые души.

— Куда вы, мадемуазель? — удивился Кристиан, видя, как Мэй медленно, но верно отступает спиной по направлению к вокзалу.

— Я… я только что вспомнила, — солгала Мэй. — Я кое-что забыла! Да, забыла! Я сейчас вернусь!

И она, уже не скрываясь, почти бегом бросилась прочь. Когда она скрылась из виду, два негодяя переглянулись и разразились смехом.

— По-моему, она сегодня впервые в жизни увидела автомобиль, — сказал Робер. — Чемоданы-то ставить?

— А если она не вернется? — Кристиан перестал смеяться. — Конечно, это нехорошо, но… какое у нее стало лицо!

И они снова принялись самым беззастенчивым образом хохотать над бедной Мэй.

Оказавшись на достаточном расстоянии от пугающего желто-красно-черного монстра, Мэй перешла на шаг и перевела дух. Надо немедленно что-то предпринять, только вот что?

Сказать самым учтивым тоном: «Благодарю вас, сэр, но я поеду отдельно» — и взять кэб? Но ни одного кэба, как на грех, нигде не видно. Кроме того, Мэй некстати вспомнила, что во Франции их вообще нет, только обычные экипажи.

Обратиться в полицию? Но разве в поездке на автомобиле есть элемент криминала? И на что, собственно, пожаловаться?

Или лучше всего вообще махнуть рукой на Ниццу, на бабушку, на парового монстра, купить обратный билет и бежать без оглядки, не останавливаясь, вплоть до самого Литл-Хилла?

Обдумав все как следует, Мэй поняла, что эта мысль нравится ей куда больше остальных. Но в следующее мгновение она разглядела впереди сиреневое пальто — и сообразила, кто может ее спасти.

— Миледи! Ама… Амалия! Госпожа баронесса!

И она бросилась со всех ног к своей попутчице, которая стояла возле нарядного экипажа с откидным верхом, — настоящего экипажа, запряженного настоящими лошадьми, с настоящим кучером, и внешность у кучера была такая, словно он полвека прослужил в лучших домах, и самым лучшим из них был дом баронессы Корф.

Амалия обернулась. Увидев лицо Мэй, она подумала, уж не произошло ли в жизни девушки нечто страшное. К примеру, бабушке Клариссе настолько надоели визиты непрошеных наследников, что она завещала все состояние на исследование полярных морей, а сама бросилась под «Золотую стрелу» аккурат в день приезда внучки в Ниццу.

— Госпожа баронесса, — пролепетала Мэй, умоляюще глядя на нее, — можно я поеду с вами?

— Разве вас не встретили на вокзале? — подняла брови Амалия.

— Встретили, но… — Мэй замялась. — Это ужасно! Я не могу на этом ехать!

— На чем?

— На этом… без лошадей… — Мэй попыталась вспомнить мудреное слово и наконец выпалила: — На автомобиле!

Амалия вздохнула.

— Ваша бабушка прислала за вами автомобиль? — спросила она совершенно будничным тоном, словно в этом факте не было ничего особенного.

— Да.

— И почему же вы не можете на нем ехать?

Нижняя губа Мэй обиженно дрогнула.

— Я боюсь, — едва не плача, призналась она. — Я вообще никогда не ездила на автомобилях! Я даже их не видела…

Она была готова разрыдаться. Амалия внимательно посмотрела на нее и вздохнула.

— Эмильен!

— Да, госпожа баронесса? — почтительно спросил кучер.

— Подожди меня, я сейчас вернусь. Хорошо?

И она взяла Мэй под руку и увлекла ее за собой.

Мэй воспрянула духом. Ну конечно, сейчас госпожа баронесса поставит на место нахала, наведет порядок, велит отправить чемоданы к бабушке на монстре, а сама отвезет туда Мэй в своем чудесном экипаже. Почему-то Мэй и мысли не допускала, что кто-то может ослушаться ее спутницу.

И в самом деле, едва завидев Амалию, нахал в кепке прервался на полуслове и почтительно вытянулся, поедая ту глазами. Его приятель-носильщик тоже умолк и стушевался.

— Кажется, это «Менье», — сказала Амалия, глядя на желто-красно-черного монстра без всякого трепета, за что Мэй зауважала ее еще больше. — Хорошая машина.

Кристиан смиренно подтвердил, что так оно и есть.

— Раньше я водил «Дион-Бутон», — сказал он. — Он получше, чем «Панар-Левассор», да в «Панаре» и места поменьше. Хотя все модели по-своему хороши. Взять хотя бы «Бенц»^[12]…

— Я вижу, вы разбираетесь в автомобилях, — заметила Амалия. — Это вы будете нас везти?

И этого Кристиан не стал отрицать.

— Нас? — пролепетала Мэй.

— Я доставлю вас до виллы вашей бабушки, — объявила Амалия, — а дальше поеду с Эмильеном. Месье!

Она протянула носильщику монетку.

— Будьте так любезны, на соседней улице меня ждет мой кучер, Эмильен. Скажите ему, чтобы он просто ехал за нами.

— А может быть… — пискнула Мэй.

— Никакого «может быть», — твердо ответила Амалия. — Поедем вместе.

Что-то было в ее тоне такое, что Мэй поняла: спорить бесполезно. Кристиан протянул Амалии руку, чтобы помочь ей подняться в автомобиль, затем усадил трепещущую Мэй. Дамы оказались на заднем сиденье, шофер и чемоданы Мэй — на переднем. Подъехал Эмильен, осмотрел желто-красно-черного монстра и выразительно покачал головой, словно недоумевая, как такая штука вообще может ездить. Мэй тоже этого не понимала. В глубине души она больше всего хотела, чтобы гадкий монстр сломался и они пересели в карету. Однако этого не произошло.

Примечания

12

Автомобильные марки 90-х годов XIX века, большинство из которых осталось в истории.