Консервный нож

Василий Головачёв, 1991

Возможен ли контакт с представителями иной цивилизации, иного разума, и когда он произойдет? Никто не способен с определенностью ответить на этот вопрос. Ясно одно: те, кто прочитает роман Василия Головачева «Консервный нож», будут достойно подготовлены клюбым коллизиям, ожидающим человечество в будущем. Ведь им предстоит уже сейчас вместе с его героями пережить очень и очень многое.

Савва Калашников

В кабинете было свежо.

Калашников поежился и наугад набрал на столе-пульте шифр видеопласта — кабинет превратился в салон крейсера Даль-разведки.

— Контроль вечерних распоряжений.

— Пинаев вызван на девять ноль-ноль, — лаконично доложил киб-секретарь. — Отдел кадров предупрежден о подборе кандидатур и готовит ответ к десяти. Симушир вызван на одиннадцать. Австралия — на половину двенадцатого. Экспертная медкомиссия готова к работе в Сфере. Вылет в пять часов вечера. Представитель Даль-разведки ждет вызова. Оперативное совещание у директора отменяется, но он просил вас позвонить в четверть одиннадцатого.

— Где Рудаков?

— Он на американском материке, ведет дело «Невада-девяносто».

Хозяин кабинета бегло просмотрел строки бланк-сообщений, ползущие по матово-черной доске стола, и прошелся по кабинету, сцепив руки за спиной.

Был он коренаст, с виду медлителен; лицо тяжелое, с крупным носом и светло-серыми глазами; пристальный взгляд, твердый, властный и жесткий, выдавал в нем натуру сильную и незаурядную. Выгоревшие волосы Калашников зачесывал налево, скрывая шрам за ухом. Одевался он почти всегда в серо-синий комби — официальную форму работников управления — и не снимал его, по слухам, даже дома.

Дважды обойдя «салон крейсера» по периметру, начальник отдела снова сел за стол и, преодолевая внутреннее сопротивление — чисто психологический эффект включения в новое расследование, — принялся за анализ данных.

Сфера Дайсона была открыта полтора года назад. Спустя полгода в ней начала работу первая экспедиция, базирующаяся на крейсере Даль-разведки «Сахалин». Еще через три месяца базу переместили на Д-комплекс — станцию древних строителей Сферы, установили на ней метро, связавшее систему с Землей. Странные происшествия в Сфере начались спустя год и два месяца после открытия колоссального сооружения и образования разветвленной сети баз и лагерей экспедиции возле всех объектов системы.

Сначала исчез без вести один из физиков, исследовавших внешнюю оболочку Сферы. Затем заболели странной болезнью два археонавта на Дайсоне-3 — оба утратили память вплоть до эмпатического уровня, то есть перестали осознавать себя как личности.

Сошел с ума заместитель директора научного центра по хозяйственной части: им овладел страх закрытого пространства, переросший в жуткую форму мании преследования.

Заболел инженер по обслуживанию таймфага — кровь у него стала белой как молоко! Вывод медиков: внезапное исчезновение фермента липопротеидлипазы. Еще один случай потери памяти у биолога на Дайсоне-2. За дело взялась медицинская комиссия погранслужбы Даль-разведки, но странные события продолжались, множились, росли как снежный ком: заболели хиломикронезией еще двое исследователей, инженер-виомист выбросился из модуля в космос без скафандра, начальник группы биологов сбежал на Землю, где его с трудом нашли и уговорили лечь в клинику.

Отдел безопасности УАСС подключился к работе, когда медики погранслужбы констатировали свою беспомощность в постановке общего диагноза происшествий. А странные события, озадачив медицину, перекочевали в другие области науки и человеческих отношений.

Взрыв на Д-комплексе с использованием электрофакельного разрядника. Пропажа десантного модуля. Исчезновение оборудования экспертов, исследующих узлы оболочки Сферы. Отказ от работы автоматических исследовательских комплексов типа АРТ на Дайсоне-2. Варварское уничтожение вудволлового леса на одном из архипелагов Дайсона-3. Авария на топливно-ресурсной базе БРБ-2. И, наконец, случай с Норманом Хамфри, взявшимся за расследование дела.

Калашников с минуту сидел, вспоминая, при каких обстоятельствах был обнаружен Хамфри, потом вызвал Дориашвили.

Заместитель начальника отдела по науке и технике явился через две минуты, подтянутый, внимательный, аккуратный. Вежливость его не имела пределов, хотя между ее оттенками он умел и пошутить, и поставить человека на место, и выразить уважение.

— Пора включать «спрут»^[3], — сказал Калашников. — С сегодняшнего дня начинаем развивать операцию «Сфера» всеми секторами. Пограничники не справляются с анализом ситуации, нужен компьютерный анализ на больших машинах.

— Мы готовы, — сказал Дориашвили. — Наверное, на начальном этапе операции нужен информирующий «спрут».

— Координирующий тоже, но с ограничением подуровней — не ниже начальников отделов. Садись, начнем разбираться.

Оба надели эмканы связи с компьютером и с его помощью разбили происшествия в Сфере на три группы: относящиеся к медицине, «уголовно-процессуальные»: «воровство» модуля, оборудования, личного имущества исследователей — и «диверсионно-террористические». К девяти часам отпали первые версии дела и родились новые. Калашников зафиксировал свои размышления и замечания Дориашвили в памяти машины, отпустил зама и снова пошел кругами по кабинету.

Пинаев пришел ровно в девять ноль-ноль, но не один, а с Германом Косачевским, директором УАСС.

— Я его перехватил по дороге, — сказал Косачевский, здороваясь. — Хочу познакомиться и получить сведения из первоисточника.

Калашников указал гостям на кресла.

Ждан Пинаев работал в пограничной службе Даль-разведки уже три года. Был он невысок, но широкоплеч, плотен, стремителен. Хороший спортсмен, владеющий приемами рукопашного боя, предпочитающий, однако, футбол всем остальным играм и видам спорта. За три года он успел зарекомендовать себя умелым и решительным работником, знающим цену риску. Может быть, он бывал слишком азартным и напористым, что иногда отталкивало от него людей, но за последний год он научился владеть собой в достаточной мере, изменил манеру поведения до мягкой, деликатной и в то же время по-особому решительной и снискал славу человека слова, умеющего ценить юмор и скрывать взрывную азартность натуры.

Лицо у Пинаева было скуластое, смуглое, голубоглазое, живое, хотя он все время старался придать ему невозмутимое выражение.

— Донесения погранслужбы я читал, — сказал Калашников, покосившись на Косачевского. — Но Совет безопасности счел нужным подчинить операцию нашему отделу. Вы будете работать непосредственно со мной. Что нового появилось за последние сутки?

— Все тихо, если не считать протестов ученых против сокращения программы исследований.

— Мне пришла целая петиция из научного совета Даль-разведки, — проговорил Косачевский без улыбки. — Десять подписей, академики и доктора наук. Просят объяснить решение Совета безопасности о сокращении научного десанта.

— Речь идет только о человеческом контингенте.

— Они правы, одной автоматикой, комплексами ИКО и АРТ^[4] в Сфере не обойтись. Тем более что планетарная АРТ по неизвестным причинам отказывается работать. Какова численность отряда в настоящее время?

— Тысяча сто восемь человек. На Дайсонах около семисот, сто двадцать на орбитальных базах, двести исследуют оболочку Сферы, а остальные — Д-комплекс.

— Вчера вечером прибыли еще четверо, — сказал Пинаев. — Агент по освоению планет из квартирьерского сектора Даль-разведки и трое врачей. Прошу разобраться, кто дал санкции на пропуск в Сферу агента по освоению, если еще не решили вопрос проведения исследований в полном объеме.

Калашников встретил взгляд Косачевского.

— Разберемся. Новости по ТРБ-два?

— Расследованиями аварии занимаются Калчева и Мориц, объем поступившей информации невелик. Через сутки доложу о результатах собственного поиска.

— Подключите к спасателям своего работника.

— Уже работает.

— Как продвигается расследование дела Хамфри?

Пинаев помолчал, перенимая манеру поведения собеседников.

— Опрос его друзей и всех, кто имел с ним дело, не выявил никаких проявлений или предрасположения к патологии. Его помешательство внезапно.

— Как и вся эта чехарда в системе, — пробурчал Косачевский.

Калашников вопросительно посмотрел на него.

— Когда началась цепь событий в Сфере? — спросил в ответ директор Управления спасателей. — Сразу после появления в ней человека или нет?

— Год спустя.

— Причем внезапно, так? Не говорит ли это о какой-то эпидемии?

— Может быть. — Калашников прошелся по кабинету. — Но не думаю. Кроме случаев, относящихся к компетенции медицины, есть и другие.

— Но тогда ваша версия об охранной автоматике Сферы отпадает. Она должна была сработать сразу после появления человека, а не год спустя.

— Эта версия пущена в ход для дезинформации тех, кто работает под охранную автоматику. Тем не менее охрана жизненно важных центров Сферы существует. Я провел анализ происшествий и вот к чему пришел. Все странные случаи делятся на три группы: медицинскую, или эпидемическую, «уголовно-процессуальную» и «диверсионно-террористическую». — Калашников хмуро усмехнулся. — Не думал, что когда-нибудь придется прибегнуть к терминологии прошлого века: диверсия, террор, провокация, воровство… Каждая из групп происшествий обособлена, но не настолько, чтобы не иметь общего знаменателя. Согласен, в одних случаях мы были свидетелями работы сторожей Сферы, в других — жертвами собственной неосторожности, в третьих — что касается «краж со взломом и без» — нельзя исключить любопытства дайсов, братьев наших меньших, которым забрезжила заря цивилизации. Но случай с Норманом Хамфри нельзя объяснить никаким помешательством, в этом деле все странно: внезапность, эта дикая, бессмысленная бойня, которую он учинил, затем последующая потеря памяти… Вирус неизвестной болезни? Не исключено. Но у меня другое мнение.

— Медэксперты считают, что вирус здесь ни при чем, — тихо сказал Пинаев. — На шее Нормана найден след укуса виброкрыла, но в ранке, кроме слюны виброкрыла, действующей как наркотик, обнаружен препарат, не поддающийся идентификации.

— Интересно, — медленно проговорил Косачевский.

— Препарат может оказаться фикцией. — Калашников остался спокойным. — То есть, я хотел сказать, компонент слюны. Нужны дополнительные исследования в этом направлении. А в остальном… напрашивается тревожный вывод.

— Я догадываюсь, — сказал Косачевский. — В Сфере действуют чужие разумные существа.

Калашников кивнул.

— Вирус? Не исключено. Охранная автоматика — тоже. Кто-то из людей внезапно сошел с ума? Не исключено и это. Но все же ближе к истине — негативное вмешательство чужих носителей разума. Единственное, что непонятно, — цель этого вмешательства.

— А что, если вернулись хозяева Сферы? — вырвалось у Пинаева. — Ее конструкторы и строители?

Калашников и Косачевский одновременно посмотрели на него и переглянулись.

— Надо подумать, — сказал Калашников спустя минуту. — Мысль неожиданная. Весьма. Надо подумать.

Пинаев переменил позу, порозовел под взглядами.

— В последнее время мне почему-то кажется, что деятельность моей группы… м-м… находится под контролем.

Калашников молча ждал продолжения.

— Может быть, это чисто субъективное ощущение, — заторопился Пинаев, — но избавиться от него я не могу.

— Факты?

— Их нет. Экстрасенсорное восприятие… мысленное эхо типа «взгляд в спину»…

Директор УАСС, в свою очередь, нахмурился, хотел что-то сказать, но передумал.

— Примем к сведению, — сказал Калашников. — Если подозрения подтвердятся, поговорим об этом подробней. Попробуйте проанализировать свои ощущения: в каких ситуациях они возникают чаще всего, кто при этом находится рядом с вами, особенности окружающей обстановки и так далее. Поняли? Остров, где нашли Хамфри, обследован?

— Обследован весь архипелаг, следов присутствия других людей много, но идентифицировать их не удается. По предварительным данным, на острове совершал посадку модуль типа «Коракл», обнаружены следы пятерых человек давностью до двух суток и еще троих давностью две недели. Это все.

— А как Норман? — спросил задумавшийся Косачевский. — Удастся его вылечить?

— Нет. Он в клинике нервных заболеваний на Симушире. Врачи выяснили, что у него стерты альфа — и гамма-уровни памяти, что равносильно смерти личности. Восстановить память невозможно.

— Каким образом можно стереть память до гамма-уровня?

Калашников развел руками.

— Если это не вирус, о котором медицина наша ничего не знает, то остается одно средство — амнезотрон.

Косачевский легонько хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и встал.

— Не буду больше вас отвлекать. После инструктажа прошу ко мне в кабинет.

Калашников проводил директора взглядом, сел за свой стол и отхлебнул из стакана зеленый пенящийся напиток.

— Хотите?

Пинаев покачал головой.

— С утра не пью.

Они обменялись понимающими полуулыбками. Оба сразу понравились друг другу. Потом начальник отдела посмотрел на часы и заторопился.

— Комплекс задач, поставленных перед вами, остается прежним. Присматривайтесь к людям, наметьте, кто по роду деятельности может быть связан со всеми происшествиями. Параллельно с вами будет работать еще один специалист, но об этом должны знать только вы. Если появится необходимость, он сам найдет способ связаться с вами. Теперь такой вопрос: вы хорошо знаете своих людей?

Пинаев растерялся.

— Отбором кандидатур занимался зам по кадрам погранслужбы, не согласовывая этот вопрос ни с кем. Я лично работал только с двумя: Ираклием Валаштаяном и Кириллом Изотовым. Ираклий сейчас в пятерке Салиха, а Изотов сам руководит пятеркой.

— Хорошо. Присмотритесь ко всем по мере возможности. Меня интересуют их личные качества, степень самостоятельности, инициатива. Связь в обычном порядке. Вопросы?

Пинаев помялся, легкая краска снова легла на его щеки.

— Не знаю, откуда дует ветер… и как могло случиться… что об этом узнали… Короче, по Д-комплексу ходят слухи, что в Сферу прибыла из вашего управления специальная группа «АА».

Калашников улыбнулся, хотя лицо его при этом не потеряло своей твердости и внутренней силы.

— Пока это просто «утка». Группа риска «АА» будет работать в Сфере, когда возникнет необходимость. В нее войдете и вы… если, повторяю, понадобится.

У Пинаева, очевидно, были еще вопросы, недоумение его не рассеялось, но сдерживать себя он умел.

— Разрешите идти?

Калашников вышел из-за стола и подал руку.

— До связи, капитан. Работа очень серьезная, учтите, контакт с чужим разумом в таком аспекте не просчитан никем, в том числе и нашими прогнозистами.

Пинаев четко повернулся, подтянутый, гибкий, крепкий, и вышел, чуть косолапя, что казалось несовместимым с его спортивной стройностью и грацией.

Начальник отдела задумчиво прошелся по кабинету, прикидывая, кого назначить координатором операции в Сфере, и в это время посреди кабинета развернулся виом связи с директором. Косачевский, длинный, костистый, худой, с двумя седыми пятнами в волосах, непроницаемо-ровный, смотрел на Калашникова, чуть прищурясь, из-за своего директорского пандарма.

— Пинаев ушел?

— Только что.

— Понимает ли он, что расследование необходимо вести быстро, но тактично, без ошибок? Если все происшествия в Сфере суть действия чужих, то напрашивается интересный вывод: нас пытаются выпихнуть из Сферы, имитируя реакцию природы и кибертехники древних дайсониан на наше вторжение.

— Сформулировано жестко, — сказал Калашников, — на грани фола. Эксперты эту гипотезу забракуют — нет квалитета достоверности. Да и я, признаться, не вижу причин, по которым нас, землян, следует выгонять из Сферы. Законы эко-этики и психоэтики мы соблюдаем неукоснительно.

Косачевский кивнул.

— Это самое слабое место гипотезы, но мне не нравится, что нас словно тянут, провоцируют на силовую борьбу. Все события взаимосвязаны и четко отделимы, и нет времени на раздумья, скрупулезное исследование причин и контригру. Поэтому людей для работы в системе Дайи надо отобрать жестко. Ждан Пинаев — неплохой работник, но слишком молод и не обладает достаточным опытом. К тому же мне не нравится его нервозность, вернее, чувствительность к «взгляду в спину». Это симптом ненадежности нервной системы.

— Он не интрасенс, но хороший интуитив.

— Вот как? — Директор УАСС приподнял бровь. — Почему я не знаю об этом? В личном деле не сказано, что он интуитив.

— Информация подобного рода не должна просачиваться за пределы медкомиссии погранслужбы, отдела кадров и непосредственно начальства, к коему мы не относимся. А Ждан не только интуитивен, но и владеет приемами психозащиты. Из пограничников это наиболее подходящая кандидатура для работы в Сфере.

— Тогда удачи ему, да и всем нам в этом деле. Меня не будет до трех часов дня, приеду из ВКС — вызову.

Виом вернулся в линию и угас.

Калашников сел за стол, включил отработку накопившейся информации. Его решений ждали десятки других дел и забот, связавших отдел безопасности УАСС со всеми планетами Солнечной системы и планетами других звезд.

Примечания

3

«Спрут» — единая система компьютерной связи.

4

ИКО — исследовательский орбитальный комплекс; АРТ — автономная система адаптивной робототехники.