Жили старик со старухой. Сборник

Валерий Викторович Бронников, 2017

Герои рассказов из настоящего сборника обыкновенные сельские жители и не только сельские, но и коренные горожане, перебравшиеся жить в деревню, покинувшие по разным причинам город и ставшие обыкновенными сельскими жителями. Прототипы многих героев живут и ныне, не подозревая, что стали настоящими героями, о которых пишут книги. С уважением к читателям, Валерий Бронников Содержит нецензурную брань.

ДЯТЕЛ

— С такими знаниями Вы больше ко мне не приходите! — это прозвучало, как приговор.

Учительница немецкого языка имелась в университете только одна. Остальные учителя преподавали английский язык, их имелось много и всегда присутствовала возможность выбрать преподавателя по душе. А тем, кто в школе изучал немецкий язык, в этом плане сильно не повезло: учительница была одна и, волей-неволей, все приходили именно к ней. Дама имела солидный возраст, судя по характеру, с семейными проблемами, ярко раскрашенная и строгая, даже по внешнему виду. Просто так неподготовленному по предмету слушателю подступиться к ней было очень сложно. На посторонние разговоры она не отвлекалась, на компромиссы не шла и спрашивала только то, что было положено по предмету.

Влад, молодой студент, учащийся пока на первом курсе, в школе изучал немецкий язык. В восьмом классе он знал только буквы да несколько слов, а потом, сказав уже в другой школе, что иностранный язык не изучал из-за отсутствия в школе учительницы, ходил на занятия только слушать, а иногда и совсем не ходил. Его никогда по предмету не спрашивали, поставив по окончании школы в аттестате прочерк.

А вот высшее образование предстояло получать с обязательным иностранным языком. Влад опять выбрал немецкий язык, сообразив, что, хотя бы буквы не надо изучать заново, но заочно дальше букв дело не шло совсем. Он поручил выполнение контрольных работ местной учительнице, и вот теперь пришла расплата.

В университете учительница немецкого языка обратила на него пристальное внимание, после чего он выучил три тетради контрольных работ наизусть, кое-как их защитил, а потом пришло время зачёта.

Влад что-то мямлил, пытался говорить на смеси русского и немецкого языков, но даже сам видел, что идёт ко дну. Спасательный круг протянуть никто не мог, вот и прозвучал этот приговор. Зачёт он всё же получил, но дальше просвета не было.

«А я и не приду!» — ответил он учительнице мысленно. Влад знал, что на следующий кус он переведётся в один из институтов в другом городе, а там можно начинать всё сначала.

Ещё серьёзней обстояло дело у Юрия Скамейкина по прозвищу «Дятел». Прозвище ему дали за употребление слова «Долбит». Он его вставлял к месту и не к месту: преподаватель — долбит, экзаменатор — долбит, сосед — долбит, не говоря уж о сексе. Когда речь об этом заходила, это слово вставлялось через раз. Дятлом его называли все студенты. У него с этой птицей имелось много схожего — Юра мог по нескольку раз долбить одну фразу, пока она не доходила до слушателей.

Он иностранный язык знал в пределах алфавита. Зачёт сдавал этой же преподавательнице и с тем же успехом. Просто к нему отношение учительницы выглядело несколько лучше, так как выполненные дома работы не вызвали подозрений. Напутствие он получил точно такое же — не приходить на экзамен без знаний языка.

Друзья по несчастью отложили думы об иностранном языке до осени. В другом городе и в другом институте жизнь надо начинать по-другому, поэтому и думать не хотелось об оставленном «хвосте», надеясь, что его как-нибудь «свалят», не такие науки «сваливали» и ничего: в памяти наук не осталось, но оценки в зачётке есть!

Осенью Влад сессию начал с поисков жилья. После долгих и упорных трудов он нашёл квартиру с хозяйкой, которой он сразу понравился, и они договорились обо всех условиях. Влад договаривался за двоих: Генка, однокашник, должен был подъехать. Однокомнатная квартира мало подходила для жизни в одной комнате женщины и двух мужчин, но других вариантов пока не имелось — этот вариант всех устраивал. Хозяйке, не молодой уже женщине, к тому же инвалиду, требовались деньги на житьё, а ребят вполне устраивало то, что ночевать придётся не на улице или вокзале, а при четырёх стенах, в квартире.

Инна Матвеевна, так звали хозяйку, получала пенсию по инвалидности и была нетрудоспособна из-за вывихнутой руки. Умом она не блистала, ограничивалась скудным запасом слов, но хорошо могла обсуждать любовников и городскую столичную жизнь, чётко распределяя, кому надо отправляться в дурдом, кому работать, а кто мог годится ей в любовники. Сама она выглядела чуть краше паровоза, квадратного телосложения с короткими руками, ходила в потёртой домашней одежде, жила в столице, но столичную жизнь видела в основном из окон своей «хрущёвки»; любила выпить и очень любила комплименты в свой адрес, на которые новые квартиранты не скупились, чтобы наладить с хозяйкой контакт.

В первые же дни Влад с Дятлом, который жил у родственников, пошли на поиски преподавателя немецкого языка. Их оказалось много, все они были женщинами среднего возраста, симпатичные на вид, но кого именно выбрать, чтобы не ошибиться, ребята определить не могли. Помог им в этом старый испытанный способ. Они пошли к «старичкам», тем, кто здесь учился и давно имеет аттестацию по немецкому языку. Вскоре жертва определилась — ей оказалась симпатичная белокурая женщина, которая студентов на экзаменах не заваливала и относилась лояльно. Ребята издалека за ней понаблюдали, выбрали подходящее время и подошли договориться о сдаче экзамена. Юлия Фёдоровна, так звали преподавателя, торговаться не стала.

— Пойдёмте со мной, я вам дам каждому по тексту и, если вы мне к утру тексты переведёте, завтра я приму экзамен, — сказала она.

Студенты получили тексты, которые пестрели немецкими буквами, поклялись к утру всё перевести. На самом же деле они не имели малейшего представления, как это сделают. Времени до утра оставалось немного, если учесть, что день клонился к вечеру, а маленькая стрелка часов замерла на цифре три. Посовещавшись и прикинув свои скудные резервы, ребята решили искать объявления. Первое объявление нашли очень быстро на ближайшем столбе, но молодой человек, изучив текст, переводить отказался:

— Для меня текст непонятный, он изобилует специальными терминами, возможно, по вашему профилю. Мне все слова за короткий срок не осилить.

Второй специалист оказался более сговорчивым. Он попросил студентов погулять и к двадцати часам ночи подойти за результатом. Тексты он перевёл. Отдав почти половину своих «хлебных» денег, студенты с облегчением забрали тексты и поехали на метро по домам. Оставалось переписать всё своей рукой. Наступила ночь, на которую они и рассчитывали, чтобы завершить все дела.

Утром невыспавшиеся студенты были готовы к экзамену.

— Юра, цветы берём? — спросил Влад.

— На что же мы их будем брать?

— Сейчас вопрос не в том — на что? — а в том, удобно ли их приносить?

— Женщине цветы никогда не помешают. Ты же не взятку хочешь дать, а оказать простой знак внимания.

— Значит, берём. Я в цветах ничего не понимаю, выбирай ты.

Около метро они быстро нашли нужный товар. Дятел, не раздумывая, набрал букет цветов, за который они отдали недельный бюджет. С этим букетом они и пошли на экзамен. На экзамене их оказалось только двое. Вручив букет и выполненные задания Юле Фёдоровне, они получили снова по тексту для самостоятельного перевода. Как оказалось, пришлось снова трудиться. Влад, проявив смекалку, взял словарь и начал переводить каждое слово в отдельности. В итоге он получил набор русских слов, из которых после некоторых раздумий составил предложения. Получилось вполне сносно. Он сам порадовался своему успеху, но, обратив внимание на Дятла, он увидел, что тот сидит с чистым листом бумаги и ничего не делает.

— Переводи! — громко шепнул ему Влад.

— Не могу, — послышалось в ответ.

Влад понял, что товарищ тонет, но не просит и спасения, зная, что здесь только каждый сам за себя в ответе. Влад жестами и шёпотом стал ему объяснять, что надо переводить слова отдельно и записывать на листок. Преподаватель делала вид, что не замечает их переговоров.

— Ну, кто готов? — спросила она.

— Можно, я пока начну излагать своё творение? — спросил Влад, выручая тем самым товарища и давая ему возможность порыться в словаре.

— Хорошо. Домашний текст я Ваш посмотрела. В целом Вы с работой справились. Читайте и переводите контрольный текст.

На ломаном, близком к немецкому, языке с ужасным произношением Влад стал читать немецкие слова и, заглядывая в листок, переводить сказанное. Когда он закончил, просто получил тройку и всё. Даже самому стало противно, что столько положено на это трудов.

— Вы можете идти, — донеслось до его слуха.

— Я подожду товарища. Он не спал всю ночь, переводил текст и сейчас сидит невыспавшийся и уставший. Ему вдвойне трудно.

Краем глаза Влад увидел, что на листке что-то написано, но очень мало.

— Мы с ним разберёмся.

— Хорошо, но я его всё же подожду. Он переводит лучше меня, но ему надо время.

Юлия Фёдоровна поняла, что тут заговор. Она поставила Юре тройку, не читая его перевод, и отправила студентов на все четыре стороны.

Довольные друзья покинули аудиторию с чувством выполненного долга. Они сейчас имели высшее образование по иностранному языку — это запечатлено и подтверждено в их зачётках.

По неписаному закону после сдачи экзамена Влад зашёл в магазин и взял вина снять стресс и выкинуть из головы предыдущую науку — надо готовиться к следующей, а это требует проветривания мозгов. Хозяйка в этот раз оказалась очень приветлива и какая-то радостная.

— Ну, что, мальчики, как успехи?

— Сдали, — ответил Генка, который ничего не сдавал, но радовался успеху товарища.

Не ответить означало проявить невежливость, а отвечать длинно, значит, привлечь к себе и своему мероприятию хозяйку, что делать им совсем не хотелось. Вдвоём они быстро накрыли на кухне стол. Генка добавил:

— Мы пообедаем, сильно проголодались!

— Конечно, мальчики, обедайте, я вам не мешаю.

Но хозяйку провести оказалось трудно. Почуяв присутствие вина, она вертелась рядом, находила какие-то дела, чтобы ходить на кухню и обратно. Выпили по полстакана вина, но разговор не клеился, мешало присутствие третьего лица.

— Ладно, Гена, налей ей немного, иначе не отстанет, — сказал Влад.

— Матвеевна, выпьешь за наш экзамен? — спросил Генка.

— Мальчики, я не хотела вам мешать, но за экзамен выпью, — она нарисовалась мгновенно, возникнув из ниоткуда, как будто только и ждала приглашения.

— Я тебе налью немного, во-первых, ты женщина, а, во-вторых, мы пить совсем не собираемся. Так что, выпивай и иди, отдыхай, мы будем готовиться после обеда к следующему экзамену. Во хмелю ты буйная, а нам нужна тишина.

— Хорошо, хорошо, — она была рада и этому.

Генка налил ей треть стакана, дал закусить.

— А можно я включу музыку? — неожиданно спросила она.

— Включи, только негромко.

Хозяйка ушла в комнату, включила радиолу. Наконец-то у студентов появилась возможность поговорить спокойно! Они прибрали стол, оставив немного закуски и сели за сопромат, отвлекаясь, время от времени, для продолжения трапезы, но это спокойствие продолжалось недолго. Хозяйка в соседней комнате пустилась в пляс, всё громче и громче притопывая ногой.

— Балка, закреплённая одним концом неподвижно…, — читал Влад.

— Ах, ты, сука! Ах, ты, б…, — доносилось из комнаты.

— Балка, закреплённая одним концом неподвижно…

— Ах, ты, сука! Ах, ты, б…, — хозяйка топала всё громче и напевала совсем неприличную строчку, неизвестно откуда взятую.

— Матвеевна, ты бы пела тише, мешаешь, — крикнул Генка.

— А вас давно пора в Кащинку! Не мешайте мне петь!

— Что такое Кащинка? — спросил Влад.

— Это, если не ошибаюсь, у них заведение для умалишённых. Она и предлагает нам отправиться туда.

— Скорее наоборот, хозяйка созрела для Кащинки с её песней.

— Нам пока остаётся помалкивать, мы здесь не хозяева.

— Ах, ты, сука! Ах, ты, б…! — хозяйка и не думала прекращать свою песню.

Балка, закреплённая одним концом, ушла куда-то на второй план. Вино в такой обстановке пить тоже не хотелось.

— Слушай, давай я её успокою, — предложил Генка.

— Как же ты её успокоишь? Спокойно ей станет только на том свете.

— Ладно, я пошёл.

Генка вышел в комнату. Послышался негромкий разговор, потом всё стихло, доносились какие-то шуршащие звуки, а потом скрип кровати.

Влад начал догадываться о происходящем. Хозяйка давно подбивала клинья, но не к Генке, а к нему, но сейчас, видно, ей было абсолютно всё равно, кто является её женихом в эту минуту.

Генка пришёл быстро.

— Всё, спит, — доложил он.

— Быстро же ты её усыпил!

— А я сразу понял, чего она добивается. Теперь мешать нам не будет.

Только сели за сопромат, раздался звонок в дверь. Пришёл Юра.

— А я думал вы отмечаете сдачу экзамена с вином и девочками.

— Мы и в самом деле отмечаем вином, а девочки нам надоели, — ответил Влад.

— А что, разве они есть?

Влад почему-то решил пошутить над Юркой, зная его способности не пропускать ни одной юбки. Почему он это сделал, Влад и сам не знал, но ответил:

— Конечно, есть! В другой комнате.

— Так чего же вы теряетесь?!

— Я тебе уже сказал: нам с Генкой девочка, которая лежит на кровати в соседней комнате, уже надоела.

— А мне-то не надоела! Можно, я с ней поговорю?

— Можно, но сначала сядь, выпей с нами.

Влад налил всем вина. Юрка выпил и сразу же вскочил.

— Так можно, я схожу?

— Теперь или.

Его сдуло, как ветром. Ребята едва сдерживали смех, зная, что сейчас Юрка увидит вместо девочки страшную пожилую женщину с квадратной фигурой.

Юрка обратно не выскочил. Слышались опять шуршание, ёрзанье и скрип кровати. Хозяйка оказалась довольна сегодня вдвойне. Юрка через некоторое время пришёл.

— Ребята, без обид, вы разрешили.

Влад продолжил розыгрыш:

Мы-то разрешили, но ты так быстро ушёл, что я не успел сказать — эта женщина серьёзно больна, поэтому мы её не трогаем. Да-да, ты понял правильно, больна этой самой болезнью.

То, что произошло, надо было видеть! У Юрки исчезло лицо. Оно мгновенно стало каким-то зелёным и до невозможности испуганным.

— Но, вы же сказали…

— Мы сказали всё правильно — она нам надоела. Дальше ты и слушать не стал. Мы и подумали, что ты специалист, сам всё знаешь. Разве она тебе ничего не сказала?

— Она меня обняла, но, молча и, похоже, просыпаться не захотела.

— Теперь у тебя есть повод для раздумья.

— Налейте мне вина.

— Генка налил ему почти полный стакан. Юра молча выпил, но сидел всё с таким же каменным лицом и не пьянел. Он смотрел куда-то сквозь пространство, занятый глубокой думой и ничего не замечал. Он не видел даже того, что друзья едва сдерживали смех, отворачивая лица. У них наконец-то поднялось настроение. Товарища было жалко, но они тянули время, не говоря ему правду и смотря на его страдания, втайне веселясь, довольные своей шуткой.

— Юра, тебе бы радоваться, свалил экзамен, перешёл на второй курс, а ты сидишь мрачный, как налим под корягой, — сказал Влад.

— Чему мне радоваться? Экзамен я бы всё равно додолбил, а сейчас вы меня совсем расстроили.

— Юра, а ты знаешь, что зараза к заразе не пристаёт? Если у тебя была какая-нибудь болезнь, другой болезнью ты заболеть не должен. Успокойся, может, это не смертельно. Никто не думал, что ты так сильно соскучился по девочкам.

— Могли бы меня и остановить!

— Ну, уж нет, экзамен тебе помогли свалить, вина налили, слишком много ты хочешь, чтобы за тебя всё делали! Ты сильно не переживай, болезнь сразу не проявляется, успеешь сдать сессию, а уедешь к жене, там и будешь лечиться, как примерный семьянин, не спеша и обстоятельно, в кругу семьи, можно сказать, с комфортом.

— Вам хорошо издеваться. Хороший будет комфорт!

— Семейный комфорт и уют.

В дверь позвонили. Пришли соседи, такие же студенты, жившие в смежной квартире. Стало шумно и тесно. Всех усадили за кухонный стол продолжать праздник.

— А у вас тут весело, только Юра какой-то грустный, — сказал Вася, шутник и балагур.

— Юра заболел, — сразу ответил Влад.

— Что-нибудь серьёзное?

— Очень серьёзно — это редкая болезнь. Вот у него и нет настроения.

От шума проснулась хозяйка и тоже пришла на кухню, растрёпанная и всклокоченная.

— Мальчики, вы шумно готовитесь, меня разбудили.

— Матвеевна, кто же днём спит? — спросил Генка, — Днём надо петь песни, — он попытался напомнить о недавнем её эстрадном выступлении, но она, похоже, уже ничего не помнила.

— Мальчики, у меня что-то во рту сухо, нет ли чего-нибудь запить?

Незамысловатый намёк был понятен без лишних слов. Генка плеснул ей немного вина в стакан.

— Ой, спасибо, а то у меня что-то аппетит разыгрался!

— Накормить мы тебя не можем, вари сама.

Она обвела взглядом всех и ушла в комнату.

— Мне приснилось, Владик, что ты спал со мной, — на ходу сообщила она.

Никто уточнять не стал. Просто всем стало весело, а Юра был всё такой же грустный.

— Юра, а ведь ты не болеешь! — сообщил Влад.

— Как это не болею? — Дятел не мог осмыслить произнесённую фразу.

— А так — не болеешь, мы пошутили.

— Ничего себе шуточки, вы меня чуть рассудка не лишили.

Матвеевна услышала последнюю фразу:

— А вас пора в Кащинку! — она опять пыталась петь и плясать.

— Весело тут у вас, — сказал Саня, — Нас в квартире трое, но тишина и покой.

Юра изрёк свою коронную фразу:

— Мы долбим сопромат, поэтому у нас весело. Сегодня додолбим, а завтра опять свалим, — он постепенно отходил от пережитого ужаса и доже пытался шутить, — Пожалуй я пойду в магазин, моя очередь, да и за помощь на экзамене надо рассчитаться.

Юра ушёл, а Влад рассказал Василию и Саньке, как они пошутили над Дятлом. Все долго смеялись.

— Влад, пойдём, потанцуем, — Матвеевна опять нарисовалась в дверном проёме, — А за этими сейчас приедут, их давно пора в Кащинку.

— Я, Матвеевна, не танцую. Ты бы шла, погуляла. У нас тут мужские разговоры и нам надо готовиться к экзамену.

— Я пойду к соседке, — было удивительно, но Инна Матвеевна безропотно подчинилась и пошла к выходу.

— Куда это вы хозяйку спровадили? — на пороге стоял Юра с пакетом в руках. Он не присутствовал и десяти минут, — Там какие-то тёмные личности раздают листовки, я одну взял, сейчас почитаем.

Листовка возвещала о великом застое, приведшем к кризису власти и о новом дуновении времени в лице какого-то Ельцина, берущегося переустроить жизнь в Советском Союзе на западный манер со сверхизобилием и свободой личности, далее была его биография со списком передвижений по партийной лестнице на руководящих постах.

Ни о каком Ельцине студенты до сего времени не слышали, но смутные разговоры о переустройстве в стране упорно ходили. Возможно они были вызваны вот такими листовками.

— Ну, Юрка, ты всегда куда-нибудь встрянешь! — сказал Генка, — То болезни тебя преследуют, то политическое переустройство тоже без тебя не обходится.

— Разве я виноват, что они всех подряд долбят со своими листовками? Вот сменится власть, не надо будет сдавать экзамены. Хорошим людям сразу будут ставить зачёт, а остальных, как говорит Матвеевна, в Кащинку.

— Разлопатило! Кто же тебе будет просто так ставить зачёт? Если сменится власть, за каждый экзамен будешь платить деньги, а с семьёй придётся расстаться, так как семью тогда будет уже не прокормить.

— Это у тебя семья, а у меня пока её ещё нет.

— Вот именно: пока нет. С твоими способностями к погоне за юбками, она у тебя появится быстро, а кормить ты её не сможешь. Выбрось эту свою листовку и никому не показывай. Буржуи снова поднимают голову, нам с ними не по пути. Любое переустройство государства и власти ведёт к жертвам, а жертвами этими будем мы с тобой. Не надо надеяться, что нас этот Ельцин не затронет. Если будет новая власть, значит будут кровь, голод, разрушения, нищета. Любой претендент на власть стремится разрушить сначала старое. Самое интересное, из опыта прошлых поколений известно, что обязательно всё разрушат, а вот обещанные блага, если таковые будут, дождутся только наши внуки, если, конечно, дождутся. Доставай свой долг на стол и не забивай свою голову политикой.

— А я и не забиваю. Листовку принёс, чтобы показать, чем живёт народ, кто кого долбит.

— Наша задача с тобой — учиться. Овладевай знаниями, а политику как-нибудь и без нас сделают. Есть люди, которые живут тем, что умно рассуждают о переустройстве нашей жизни, о всемирном благе, учат всех, как надо жить, нас не спрашивая. Вот они пусть и занимаются политикой. В приобретении этих самых благ от них толку мало. Их удел работать языком.

— Этой долбёжки я уже наслушался. Каждый день долбят по радио и по телевизору о грядущем всеобщем благе и изобилии.

Молчавший Василий не выдержал:

— Давайте я лучше расскажу анекдот. Какой-то нудный у нас разговор о политике.

Пожалуй, в эту минуту облегчённо вздохнули все. Разговор действительно был тупиковый и бесполезный. Василий рассказал пару анекдотов из жизни. За столом стало опять весело и непринуждённо.

— Юра, тебе можно, имея высшее образование по иностранному языку, работать в разведке, — подковырнул Влад.

— Да, я теперь человек подкованный и образованный.

Все засмеялись. Творческий вечер близился к концу. Сопромат остался на стадии балки, закреплённой одним концом неподвижно. Вернулась хозяйка. Гости стали расходится.

Уходя, Юра пожелал всем спокойной ночи и напутствовал:

— Вы сопромат больше сегодня не долбите, лучше отдохните, а завтра со свежей головой будем готовиться.

— Ладно, выздоровел, поэтому тоже отдыхай, набирайся сил, — не удержался от напутствия Влад.

Юра ушёл. Закончился обычный вечер в обычном большом городе. Маленький эпизод из жизни великих людей необъятной страны растворился в обыденной жизни. За окном стемнело. Дождь с мокрым снегом расплывался по оконному стеклу. За окном кипела столичная жизнь, в которой, как пылинка среди Млечного пути, затерялся Юра Скамейкин.