Легенда о Рыжем герцоге

Валерий Вайнин

Романтическая история о странном рыжем герцоге, жившем в средневековой Англии и отвергавшем жестокие законы того времени. Для эффективной борьбы со злом Рыжий Герцог надевает маску грубой глупости. С этой маской на лице он спасает людей, попавших в беду… Как бы случайно, чтобы никто не догадался, что это сделал он. Маска спасает его от разных убийц – лесных разбойников и рыцарей, но не спасает, когда он влюбился. Герцог поверил, что кому-то можно рассказать о своей тайне…

Глава II. В замке горбуна

Свеча догорала. И призрачные блики мерцали на гобеленах. Блюдо с бараниной и глиняный кувшин медленно растворялись во мраке. Липкая сырость усиливала духоту. Отерев рукавом лоб, барон Пилсборн с бульканьем осушил кубок.

— Так-то вот. — Он ласково похлопал себя по животу. — Какого дьявола вы не пьете, Вилли? Это не по-приятельски.

— Пустяки, я свое наверстаю. — Горбун довольно высокого роста задумчиво прохаживался по зале. — Не церемоньтесь, Пит. Год назад этим самым вином славно упился король. Его Величество изволили ходить на четвереньках и лаять. Вчера я отправил ему два бочонка в подарок. Значит, герцога вы знали коротко?

— Которого? Ежели вы про чокнутого отца… — Пилсборн взял кувшин и неторопливо наполнил кубок. — Коротко его никто не знал. А после истории с женой он и вовсе в уме повредился.

— Кстати, старина! — Горбун обнял барона за плечи и заглянул в глаза. — Говорят, в том скандале вы были правой рукой сэра Роджера?

— Два черпака в ослиную глотку! Когда вы на кого-нибудь эдак уставитесь, Вилли, ей-ей, впору перекрестится!

Глубоко посаженные, зияющие чернотой глаза горбуна насмешливо сверкнули и отодвинулись.

— И куда же он потом… пропал? Вам неизвестно, Пит?

Мясистый нос барона брезгливо сморщился.

— Странствовать подался. Вместе с мальчишкой. Ох и рыжий был сыночек! Весь в мать. Ходили слухи, что во время сна их обоих прирезали сарацины.

— Да, — горбун рассеянно поглаживал подбородок, — об этом у нас много судачили.

Скрипнула дверь, и в залу впорхнула девушка с длинными распущенными волосами.

— Он мне надоел, папа! — Она гневно топнула ногой. — Я поссорюсь с ним… отстегаю плеткой!

Дверь вновь скрипнула, и вошел коренастый юноша угрюмого вида. Приблизившись к девушке, он молча встал рядом.

Горбун грозно сдвинул брови.

— Что у вас опять, Теодор?

— У нее спроси, — буркнул юноша.

— Он запрещает мне ездить верхом, папа!

— Врет. Она только что прискакала. Одна, без охраны.

Девушка сердито повернулась к нему, черным вихрем метнулись ее волосы.

— Доносчик! — Она была прекрасна, как ведьма в лунную ночь. — Шпион!

— Я шпион?! Ну-ка, повтори! — возвысил голос юноша.

Горбун положил руку ему на плечо.

— Успокойся, Тэд. Ты прав. Лили, ты должна слушаться брата. Сама знаешь, в городе неспокойно. Он за тебя тревожиться.

— Ха! Разбойники, да?

— Иди спать, Лили. И ты ступай, Тэд. У меня с бароном важный разговор.

Теодор молча вышел.

— О, Пит! — вглядевшись в полумрак, воскликнула девушка. — Я не узнала вас.

— И я тебя скоро не узнаю. — Пилсборн хлебнул из кубка. — Когда ты ухитрилась вырасти?

— Спать, Лили, — нетерпеливо повторил горбун.

— Хорошо, папа. Но сначала я принесу вам свечи. — Упрямо тряхнув волосами, девушка исчезла во мраке.

Горбун слегка пригубил вино.

— Большие дети — большие заботы. — Он отщипнул кусочек баранины и, тщательно прожевав, проглотил. — Кажется, я говорил вам, Пит, что собираюсь продать Блюкастл сэру Роджеру? Мы уже, вроде, и в цене сошлись.

Барон одобрительно хмыкнул.

— Еще бы вам не сойтись! Сэр Роджер — не какой-нибудь скупердяй!

— Да, старина, это верно. Однако вчера я имел беседу с одним занятным плутишкой, и он сообщил… Словом, за этот замок, Пит, — вперив в барона взгляд, горбун выдержал паузу, — за этот замок герцог Эддинктон предлагает в два раза больше.

— Эддинктон?!.. Два черпака в ослиную глотку! — Пилсборн расплескал вино себе на камзол. — Неужто объявился?

— Как будто. У меня побывал пока только его жуликоватый слуга.

Лилиан внесла зажженные свечи. Вздрогнув, барон прикрыл глаза ладонью.

— Это чересчур, девочка. Пощади старого филина.

— Ничего, бедный филин, привыкнете, — улыбнулась Лилиан, ставя подсвечник на стол. — Папа, ты не знаешь, где Робин?

— У себя, где же ему еще быть, — задумчиво ответил горбун. Но, тут же очнувшись, уставился на дочь своим черным засасывающим взглядом. — Погоди. Ты хочешь сказать, что…

Черные глаза девушки лукаво блеснули.

— Ничего я не хочу сказать. Извини, папа, но я засыпаю на ходу. Доброй ночи, Пит. — Сдерживая смех, Лилиан упорхнула.

— Доброй ночи! — с некоторым опозданием крикнул ей вслед Пилсборн. — Черт побери, Вилли, кто же это? Сын или чокнутый отец?

Горбун отрицательно качнул головой.

— Нет, отца и вправду прикончили сарацины. Так сказал слуга. Кстати, слуга этот…

— Стало быть, сынок, — перебил барон, облегченно вздыхая. — Может, оно и к лучшему.

Усмехнувшись лишь уголками губ, горбун задул несколько свечей. И зала вновь погрузилась в полумрак.

— Его слуга, Пит, старая продувная бестия, сразу дал понять, что готов угодить каждому, кто хорошо заплатит. Я дал ему гинею. И он сообщил мне, что сэр Генри богат, как турецкий султан, и глуп, как пень. Если поторговаться, можно содрать с него…

Дверь с грохотом распахнулась, и двое слуг в разорванных одеждах бросились к горбуну. «Ваша милость, сэр Вильям! — лопотали они, перебивая друг друга. — Там какой-то господин! Сам дьявол, а не господин! Его легче продырявить, чем удержать! Он дерется и требует вас!»

— Что за притча? — Пилсборн сжал рукоять меча.

Горбун слегка приподнял брови.

— Не галдите, олухи. Объясните толком.

Но тут в залу ворвался высокий незнакомец в дорожном плаще. В каждой руке он тащил за шиворот по упирающемуся слуге. Еще человек пять-шесть повисло на нем, тщетно пытаясь остановить.

— Канальи! — рычал незнакомец. — Мерзавцы, я из вас дух вышибу!

Пилсборн решительно преградил ему путь. Грозная фигура барона походила на иссеченный ветрами и ливнями утес.

— Какого черта? — спросил барон, угрожающе набычась.

— А вы кто такой?! — проревел в свою очередь незваный гость. Шляпа его сидела набекрень, ноздри раздувались, волосы в полумраке отливали медью.

— Этот вопрос задам вам я, — хладнокровно вмешался горбун. — Кто вы такой и по какому праву врываетесь в мой дом?

Незнакомец уставился на горбуна и, наморщив лоб, старался ухватить какую-то мысль.

— Значит, вы и есть сэр Вильям, — заключил он наконец.

Пряча усмешку, горбун кивнул.

— Совершенно справедливо. Отпустите моих людей.

— Это можно, — хохотнул незнакомец и разжал пальцы. Двое слуг, которые до сего момента безуспешно рвались из его рук, от неожиданности повалились на пол.

Один из упавших, красивый черноглазый юноша, проворно вскочил на ноги и с перекошенным от злобы лицом повернулся к обидчику.

— Ты не выйдешь отсюда, ублюдок! Не выйдешь!

— Роберт?! — воскликнул в один голос горбун и Пилсборн.

— Искрошу на куски! Собаками затравлю! — Юноша потрясал кулаками и брызгал слюной.

Незнакомец озадаченно оглядел присутствующих.

— Что такое? Кто это?

— Это мой сын. А вот кто, собственно, вы? — Глаза горбуна сузились, голова втянулось в плечи, словно перед броском.

— Сын?! — У ночного гостя даже рот приоткрылся. — Вот так штука! Разберись-ка в этой путанице!.. Разумеется, я сожалею, сэр Вильям! И, разумеется, я извиняюсь.

— Извинениями ты у меня не отделаешься! — исступленно вопил юноша. — Я тебя раздавлю, как блоху!

— Но-но! Полегче! Я извинился — и баста! Почем мне было знать, что вы не из холопов? Когда на меня тут все навалились…

— Послушайте! — властно перебил горбун. — Спрашиваю в последний раз: кто вы такой и что вам нужно?

— Кому? Мне? — Незнакомец снова оглядел присутствующих и вдруг хлопнул себя по лбу. — Ах, черт! Я ж не сказал!.. Мне нужно срочно купить Блюкастл. Я герцог Эддинктон.

Горбун и барон Пилсборн ошарашено переглянулись.

— Все равно! Это ничего не меняет! — хорохорился Роберт. — Я вызываю вас…

— Боже, да замолчи ты! — оборвал его горбун. И учтиво обратился к герцогу: — Надеюсь, сэр, вы не станете брать в расчет опрометчивые слова моего сына?

— Разумеется, сэр Вильям. Он благородный юноша. Просто в толк не возьму, как я мог принять его за слугу. И если он меня вызывает, разумеется, я должен его удовлетворить.

Горбун в досаде прикусил губу.

— Но он… он вовсе вас не вызывает, герцог. Он пошутил. Можете вы принять все это как неудачную шутку?

Герцог чуть подумал.

— Что ж, если пошутил, тогда ладно. — Он одобрительно хохотнул. — Я и сам, ей-ей, порою такое отмочу — животы надорвете.

Барон звучно фыркнул и закашлялся.

— Вот и чудесно, — улыбнулся сэр Вильям. — Ступай спать, Роберт. — Его тон не предвещал для сына ничего хорошего. Метнув на отца затравленный взгляд, Роберт вышел. — А вы чего глазеете, олухи! Убирайтесь вон!

Пятясь и сталкиваясь в дверях, слуги покинули залу. Теперь лицо горбуна приняло выражение радушия и любезности.

— Я весьма рад, герцог, вашему приходу. В первый момент, признаться, я несколько растерялся. Вы были столь стремительны в столь поздний час… Однако позвольте вам представить моего друга, барона Пилсборна.

Барон церемонно поклонился. Ответив поклоном на поклон, герцог наморщил лоб.

— Пилсборн… Покойный отец, помнится, произносил это имя. Он говорил что-то… Черт, забыл! Послушайте, сэр Вильям, к чему тянуть кота за хвост?! Вы продаете замок — я покупаю. Ударим по рукам — и баста!

Потирая подбородок, горбун задумчиво прогуливался вокруг стола. Барон жадно хлебнул из кубка и с вызовом обратился к герцогу:

— А вам разве не известно, что Блюкастл покупает сэр Роджер?

— Что с того? Я плачу больше.

— Это не по-рыцарски, сэр!

— Это почему же? — Физиономия герцога вытянулась. — Вы меня оскорбляете, что ли?

— Как вы могли подумать, милорд? — поспешил вмешаться горбун. — Барон просто хотел сказать… — он бросил на Пилсборна такой взгляд, что тот счел за благо отвернуться, — хотел напомнить о моем согласии продать замок сэру Роджеру. Но ведь согласие не есть обещание. Никаких обязательств я никому не давал. Не так ли, барон?

— Вот именно! — просиял герцог Эддинктон. — Никаких обязательств, сэр Вильям, вы никому не давали. Поэтому сейчас я плачу вам половину, а послезавтра — остальное. Фредди! Где ты, черт тебя дери?! — Слуга с нечесаными седыми космами возник по-кошачьи бесшумно и сложился в подобострастном поклоне. — Деньги, живо!

— Нет-нет, — горбун протестующее вскинул руку. — Мне надо поразмыслить до утра.

— Бросьте, сэр Вильям! Почему бы нам не уладить дела теперь же?

— Потерпите до завтра, сэр. — В голосе горбуна прозвучала непреклонность. — Замок ведь не сбежит.

Герцог приоткрыл рот, подумал… и расхохотался.

— Ну, вы и сказанули: не сбежит! Это про замок-то! Будто про собаку на привязи!

Барон тоже рассмеялся и, взглянув на сэра Вильяма, украдкой покрутил пальцем возле виска. Горбун ответил ему едва заметной улыбкой. И любезно предложил:

— Не хотите ли закусить, милорд?

— Благодарю. Я неплохо закусил в трактире. Ну и порядки стали в Рэдлвуде. Какие-то оборванцы хотели отнять у меня деньги и даже говорили дерзости. Всех их тут надо перевешать.

Чуть склонив голову на бок, горбун с любопытством посмотрел на герцога.

— Нельзя ли узнать, сэр, где именно это произошло?

— Где именно? Гм… Фредди! Как назывался тот вертеп?

Слуга почтительно приблизился.

— «Гусиная печень», ваша милость. А тех оборванцев, если позволено мне будет напомнить, называли ребятами какого-то Длиннорукого Клема.

— Два черпака в ослиную глотку! — Барон даже кубок оставил. — Сколько людей с вами было, сэр?

Герцог высокомерно вздернул подбородок.

— Я сам. И вон — Фредди.

— Это значит, сэр, что ваш ангел-хранитель не дремал.

Герцог презрительно оттопырил нижнюю губу.

— Благородный лорд и в одиночку рассеет любую толпу этого сброда, — назидательно проговорил он. — Стало быть, сэр Вильям, сейчас вы — ни в какую? А то взяли бы задаток — и баста!

— Потерпите, милорд, до утра. Согласитесь, срок не велик. Я дам вам определенный ответ.

Вздохнув, герцог низко надвинул на лоб шляпу.

— Ладно, сэр Вильям. Завтра я у вас буду. И не сойду с места, пока не заполучу Блюкастл. — Широким шагом он направился к дверям. Но вдруг развернулся, подошел к столу и, взяв кусок холодной баранины, с жадностью вонзил в него зубы. — Приятных сновидений, рыцари! — прошамкал он набитым ртом, и в дверях мелькнул его победно развевающийся плащ.

А седовласый слуга, будто случайно, замешкался на выходе. Сэр Вильям поманил его пальцем.

— Вот что, приятель… Еще вчера ты пришелся мне по душе. — Он опустил золотой в ладонь старика. — Угождай своему господину, глаз с него не спускай. И забегай иногда ко мне за дружеским советом.

Мгновение горбун и старик пристально смотрели друг на друга.

— Я буду очень стараться, ваша милость, — сказал слуга, поклонившись. И с кошачьим проворством выскользнул за дверь.

— Ах, шельма! — глядя ему вслед, пробормотал барон.

— Для этакого богатого сиятельного дурня, — усмехнулся горбун, — всегда отыщется слуга-негодяй.

— А как же Блюкастл, Вилли? Ведь сэр Роджер…

— Оставьте, Пит! Заладили, как попугай: сэр Роджер, сэр Роджер! Я ничего еще не решил. Хотя, впрочем, свою выгоду упускать не намерен.

Пилсборн обиженно засопел и в сердцах хлебнул прямо из кувшина. Кося на барона внимательным черным глазом, горбун неторопливо прохаживался по зале.

Х Х Х

Отложив тетрадь, мистер Пайнсон налил себе коньяку и выпил. Затем он собрался было продолжить чтение, но, услышав многозначительное покашливание гостя, распахнул свои голубые глаза. Сэмюэль Бэрбидж не без интереса поглядывал на бутылку.

— О Господи, мистер Бэрбидж! — воскликнул нотариус, поспешно наполнив рюмку писателя. — Сам не знаю, что со мной происходит.

— Два черпака в ослиную глотку! — С комичной торжественностью писатель поднял рюмку. Осушив ее, он встал и подбросил в камин полено. — А разъясните-ка вы мне, милейший мистер Пайнсон, в какую же это эпоху произрастают ваши бароны, горбуны и разбойники?

— Ну, с большой точностью определить, конечно, нелегко…

— Хоть приблизительно.

— Приблизительно… это происходит в эпоху рыцарских турниров и крестовых походов.

Для Сэмюэля Бэрбиджа это было уже чересчур. Он подозрительно посмотрел на чудаковатого нотариуса, но честные глаза последнего исключали намек на розыгрыш.

— Ясно, — вздохнул писатель. — Время весьма размыто. Зато обвинения во всевозможных анахронизмах отпадают как бы сами собой.

— Вы, кажется, меня осуждаете? — Задетый за живое, Пайнсон взволнованно поглаживал свою кактусообразную лысину. — За что, сэр? Ведь в легендах точные приметы времени утрачиваются. Да они, по сути, вовсе и не обязательны.

— Вы полагаете? — с безупречной вежливостью поинтересовался Бэрбидж.

— О Господи! Но ведь все это не я придумал! То есть… не все придумал я. Ведь записи-то, — нотариус ткнул пальцем в сторону портрета, — записи-то он оставил!

Взгляд Бэрбиджа невольно задержался на портрете. От прихотливой пляски каминного пламени величественный старец сурово насупился и, казалось, готов был треснуть кулаком по золоченой раме: «Это я оставил записи! Черт побери, я!» Улыбнувшись своей фантазии, писатель прикрыл глаза ладонью.

— Продолжим, коллега. Ваш последний довод сразил меня наповал.

— То-то же, мистер Бэрбидж, — улыбнулся в ответ нотариус, беря в руки тетрадь в клеенчатом переплете.