Жажда

Вадим Панов, 2016

Ростов-на-Дону славится хлебом и традициями, южными красавицами и засушливым летом, а также опасными убийцами, чьи сомнительные подвиги любят смаковать на центральных телевизионных каналах. И кто бы мог подумать, что появление беспощадных убийц напрямую связано с тайной, которую вот уже несколько тысячелетий хранит Зеленый остров. С тайной, разгадать которую не могли даже обитатели Тайного Города. С тайной, которая грозит гибелью и Ростову, и всему миру…

Глава 2

Увидеть лебезящего шаса не удавалось никому…

Нет, конечно же, в детских сказках — правда, только в тех, что рассказывались в Ордене и Зелёном Доме, — носатые персонажи, карикатурно срисованные со знаменитых подданных Тёмного Двора, вели себя по-всякому, в том числе — жалко пресмыкались перед гордыми рыжими рыцарями или отважными белокурыми колдуньями, однако в реальной жизни подобные сюжеты отсутствовали. Да и откуда им взяться, если даже с сюзеренами, с грозными навами, хитроумные шасы держались… спокойно, не теряя достоинства ни при каких обстоятельствах, даже, например, когда речь шла о налогах. О невыплаченных налогах, разумеется. Или каких-нибудь иных махинациях, позволяющих повысить благосостояние вассальной семьи за счёт владетельной. Отличающиеся повышенной бережливостью навы весьма нервно относились к попыткам мошенничества, а потому переговоры с жадными подданными князя частенько принимали характер боевых действий финансового толка, с элементами пыток и угрозами массовых казней. Но и будучи припёртыми к стенке, шасы могли рыдать, бить на жалость, изворачиваться, оправдываться, но не лебезить.

Разучились.

Зато носатые блестяще умели производить впечатление, обихаживая нужного им человека, или не-человека, с таким тщанием, что несчастный сам не замечал, как намертво запутывался в ловко раскинутых сетях и чувствовал себя обязанным «помочь» или «войти в положение».

— Ещё коньячку?

— Не откажусь.

— С лимоном?

— Нет, не надо — коньяк у тебя по-настоящему хорош.

— Многие мои друзья отдают предпочтение французскому, из той самой провинции… — Магар Томба, владелец самого известного в Ростове ломбарда, тонко улыбнулся. — А вот я предпочитаю местный… Ну, как местный — от соседей с Кавказа. У меня есть надёжные челы, которые привозят только лучший товар.

— Я заметил.

— Я люблю коньяк, это моя слабость. — Магар улыбнулся. — Маленькая слабость, которая есть у каждого нормального мужчины.

— Без маленьких слабостей наша жизнь — не жизнь.

— Какое интересное замечание.

— Профессиональное.

Шас вздрогнул и едва не расплескал бесценный напиток.

— Хорошая шутка.

— Спасибо. — Терс мягко улыбнулся. — Я знаю.

Сегодняшним гостем Томбы, и объектом его пристального внимания, был хван по имени Терс, четырёхрукий выходец с Алтая.

Профессиональный киллер.

Так же как все представители семьи, хван был вынужден постоянно скрывать под мороком своё истинное обличье, однако действие маскировки распространялось лишь на нижние конечности, и потому окружающие видели настоящее лицо четырёхрукого даже без «различителя» или применения магии: очень резкое, словно высеченное из камня, но не лишённое привлекательности лицо; смугловатое, с заметным восточным налётом, но не чисто азиатское — хвана можно было принять и за филиппинца, и за сицилийца.

В отличие от большинства соплеменников, Терс не отличался ни ростом, ни сложением, его можно было назвать худощавым, но отнюдь не слабым — достаточно было посмотреть, как хван двигается, чтобы понять, что он — опытный боец. Из одежды Терс предпочитал классические деловые костюмы, которые — учитывая особенности физиологии — хванам шили исключительно в Тайном Городе.

— Кстати, я уже говорил, что предоставлю скидку в пятнадцать процентов на весь заказ? — деликатно поинтересовался Магар.

— Ещё не говорил, но я уже благодарен тебе за щедрость.

— Не за что, — махнул рукой шас, всем своим видом давая понять, что деньги в нашей жизни далеко не самое важное, а истинная ценность это, безусловно, дружба.

Ломбард, конечно, приносил доход, и неплохой, однако главным занятием Томбы была торговля магической энергией и артефактами Тайного Города, за которыми и явился четырёхрукий. Магар являлся официальным представителем Торговой Гильдии по югу России, но вёл дела и с Закавказьем, и с большой Новороссией и, по слухам, лет через десять-пятнадцать планировал претендовать на пост одного из директоров Гильдии. Мечтал он о том или нет, точно никто не знал — Томба не любил делиться планами, — пока же он всем говорил, что находится на своём месте, и умело извлекал из этого места максимально возможный доход. Неожиданно щедрое предложение ясно показало, что шас крайне заинтересован в услугах Терса. Который, в свою очередь, оказался в Ростове случайно, проездом. Но очень вовремя для Магара.

— Хороший коньяк… — протянул хван, разглядывая бокал, в котором ещё оставалось полглотка прекрасного напитка.

— Спасибо, — выдохнул шас.

— Хорошая скидка…

— Рад, что тебе понравилось.

— Что тебе нужно?

Томба поставил свой бокал на столик и улыбнулся со всей возможной приязнью:

— Неужели так заметно?

— Я наблюдательный, — не стал скрывать Терс.

— Это профессиональное?

— Нет, с детства. Алтай — суровое место.

— Медведи?

— Сельское хозяйство: нужно знать, когда будет дождь, когда заняться прополкой… — Хван тоже поставил бокал и закинул верхние руки за голову. — Сельское хозяйство развивает наблюдательность не хуже занятия астрономией.

— Астрономией? — уточнил сбитый с толку Томба.

— Ты хоть представляешь, сколько во Вселенной звёзд?

— К-ха… — Несколько секунд шас смотрел в тёмные глаза хвана, пытаясь отыскать в них тень улыбки, не отыскал, вновь кашлянул: — К-ха… — Начал: — Мне нужен помощник…

И тут же был перебит четырёхруким. Не грубо, но твёрдо:

— Помощника ты можешь нанять по объявлению.

— Твоего уровня? — Магар хмыкнул. — Кого я могу нанять? И где? В интернете? Там можно отыскать посудомойку, курьера. Настоящие профессионалы объявления не дают — за ними бегают.

— Тебе нужен специалист моего профиля?

— Нет… То есть пока не знаю. — Шас почесал подбородок и без спроса долил в бокалы коньяк. — В первую очередь мне необходим специалист, способный провести умелое и деликатное расследование против жителя Тайного Города.

— Против тебя?

Шас вежливо посмеялся над не очень смешной шуткой и тем окончательно убедил четырёхрукого, что дело важное и срочное.

— О ком идёт речь?

— А ты примешь моё предложение?

Хван открыл было рот, но тут же его захлопнул, помолчал и произнёс:

— Если мы продолжим разговор, я опоздаю на самолёт.

— Я организую ночлег, — тут же произнёс Магар. — И возьму на себя все расходы по замене билета. — Пауза. — Если ты всё-таки соберёшься на самолёт.

Покладистость шаса поражала воображение. Томба уже предлагал на порядок больше, чем должен был, если исходить из его происхождения и положения в обществе, и Терс решил определить границы внезапно проснувшейся щедрости.

— Если я останусь, мне надо будет где-то жить.

— Об этом не беспокойся.

— Побеспокоюсь, — твёрдо произнёс хван. — Три года назад ты поселил Мубу в каком-то курятнике.

— Не совсем.

— Он рассказывал, что в комнате воняло навозом!

— Свинарник… — потупился Томба.

— Что?!

— Рядом оказался свинарник, — выдавил из себя шас. — Случайно.

На хвана он при этом старательно не смотрел.

— В общем, мы должны сразу обговорить, где я буду жить, — произнёс четырёхрукий, выдержав многозначительную паузу.

— У меня есть квартира…

— Покажи фотографии.

— Зачем?

— Муба описал, как выглядел тот гадюшник.

— Свинарник…

— Фотографии покажи.

— Я их дома забыл, — промямлил Магар. — Дома. У себя.

— Если я останусь, то буду жить в отеле, — поведал Терс и жёстко закончил: — Я скажу, в каком.

Несколько томительно долгих секунд в душе Томбы шла суровая схватка между шасом и шасом, закончившаяся безоговорочной победой обстоятельств над естеством прирождённого торговца.

— Ладно, — вздохнул Томба. И дополнительные расходы увлажнили его чёрные глаза печальными слезами. — Это всё?

— Мы ещё не обсудили гонорар, — напомнил Терс, не зная, что ещё можно стребовать с попавшегося на крючок шаса.

— Я помню.

— И скажи, почему ты не обратился к навам?

Тёмный Двор требовал налоги не просто так: взамен подданные князя обретали лучшую защиту, которую можно было получить на Земле. О могуществе навов слагали легенды, их умение решать проблемы вызывало зависть у всех Великих Домов, и в первую очередь Магар должен был обратиться к сюзеренам.

Но…

— В силу определённых обстоятельств я считаю привлечение Тёмного Двора преждевременным, — уклончиво ответил Томба.

В переводе с хитроумного это означало:

— Ты надеешься сорвать огромный куш, устроив аукцион Великих Домов, — прищурился Терс. — Но дело кажется тебе опасным. — Магар промолчал. — Что ты ищешь?

— Так ты принимаешь моё предложение или нет?

Прямой вопрос требовал по возможности прямого ответа.

— Приму или нет — будет зависеть от самого предложения и от гонорара, размер которого я назову, узнав подробности дела. — На этих словах шас уныло кивнул, показывая, что не ожидал ничего иного. — Но я клянусь, что всё, услышанное от тебя, останется тайной и я буду нести полную ответственность перед тобой за её раскрытие, — твёрдо закончил хван.

— Что ставишь?

— Моё сердце.

В комнате возник короткий всплеск магической энергии, которая скрепила созданное заклятие обещания настолько прочно, что его не смогли бы разорвать даже лучшие маги Великих Домов, и Томба кивнул:

— Договорились.

— О чём идёт речь?

Повеселевший шас — все знали, что хваны редко отказываются от контракта, узнав условия, — откинулся на спинку кресла и неспешно начал:

— Я живу в Ростове уже пятьдесят лет. С перерывами, конечно, но так получилось, что большая часть моих деловых интересов и вся жизнь связаны с этим городом. И жизнь моей семьи. Мы в Ростове с ХIХ века, да… — Магар повертел в руке бокал. — Я привык говорить, что это мой город, но с недавнего времени, сразу после Великой Отечественной войны… — Пауза. — Слышал о такой?

Хван молча кивнул.

— Так вот, сразу после Великой войны к Ростову стали проявлять интерес представители одной достаточно известной рыцарской семьи.

— О ком речь?

— Веберы. Ложа Мечей.

— Знаю, — кивнул Терс. — Что им тут понадобилось?

— Это тебе и предстоит выяснить, — тихонько рассмеялся Магар. — Первоначально я думал, что они проводят длительную разведку, планируя экспансию в интересах Ордена, и не лез, поскольку стараюсь держаться подальше от интриг Великих Домов. Мы общались, но и только… — Снова короткий смешок. — Я знал старого Йоргена, который и принялся сюда наведываться после войны. Знал Валентина, который продолжил работу папаши…

— Валентин вроде погиб, — прищурился Терс, припоминая, что слышал об этой семье. — Он поддержал Франца де Гира и остался в Бастионе Лучников.

— Верно, — подтвердил шас. — И поэтому сейчас мой город периодически навещает Виктор Вебер. Внук Йоргена.

— Общаетесь?

— Да.

— Но он ничего тебе не рассказывает…

— Виктор молод, но столь же скрытен, как его отец и дед, — притворно вздохнул торговец.

— Ты его боишься? — прямо спросил хван.

— Не в этом дело… — Томба вновь выдержал паузу. — Несмотря на все усилия… А за эти годы я приложил их немало…

— Догадываюсь.

— Ага. — Магар помолчал. — Так вот. Несмотря на все усилия, я до сих пор не знаю, что Веберы ищут в моём городе. Но пару недель назад ко мне заходил Виктор, и я случайно — совершенно случайно! — увидел в кармане его куртки вот это.

Томба протянул хвану телефон, и тот несколько секунд внимательно изучал снимок. После чего, не выдержав, язвительно заметил:

— Случайно увидел, говоришь?

— Случайно, — кротко подтвердил шас. Но в его глазах появились весёлые огоньки. — Я ведь не заставлял его идти в туалет, оставив куртку на вешалке. А вот фотографию я сделал намеренно, это да. Чтобы потом не тратить время на объяснения того, что видел.

— Предусмотрительно, — кивнул четырёхрукий, вновь уставившись на изображение кованого ножа с костяной рукояткой, на которой был изображён танцующий журавль.

— Молодой чуд разгуливает по моему городу с древним ритуальным ножом Зелёного Дома в кармане. — Магар прищурился. — Согласись, интересно?

* * *

Это произошло как-то… не вовремя. Да, именно так — не вовремя. А обиднее всего то, что насильник и убийца умер тихо, подобно ветхому старцу — во сне. Разве он заслужил такую лёгкую смерть?

«Где в таком случае справедливость? — с грустью подумал Брагин, рассеянно постукивая пальцами по столешнице. — В чём она? Только в том, что Смирнов умер?»

— Фёдор Семёнович, разрешите? — осведомился заглянувший в кабинет Литвинов. Увидел рассеянный взгляд подполковника и не удержался: — С вами всё в порядке?

— Смылся, скотина, — горько усмехнулся Брагин. — Сбежал.

— Это вы о Смирнове? — уточнил Борис, зачем-то с опаской покосившись на дверь.

— А о ком ещё? — поморщился подполковник. — Избежал заслуженного наказания, сволочь… Лёгкая, безболезненная смерть… Эх…

Брагин искренне считал, что преступники, особенно такие звери, как этот Смирнов, должны в обязательном порядке «понюхать» каторги, взвыть там от страха и тоски, взвыть в ужасе и начать активно призывать смерть, которая не станет торопиться.

Таким должно быть наказание, а не прямой билет на тот свет.

Борис Литвинов разделял мнение начальника, однако сейчас счёл нужным заметить:

— У него разрыв сердца приключился, Фёдор Семёнович. Так совпало.

— Да не имеет значения, совпало или нет. Важно, что он сейчас там. — Брагин указал вниз. — Горит себе в аду и в ус не дует. А нам с тобой его сообщника искать и разбираться, кого убил сам Смирнов, а кого — его подельник… Впрочем, и не такие дела распутывали, верно, Борь?

— Да, Фёдор Семёнович, — отозвался капитан.

С каждым годом работать вместе с подполковником становилось тяжелей — чем дальше, тем больше он нервничал, срывался из-за мелочей, хотя в нужный момент всё ещё мог взять себя в руки. Борис искренне верил, но не рисковал говорить об этом вслух, что Брагину нужна работа поспокойней, иначе к пенсии он рискует сойти с ума.

— Охранники-раззявы подъехали?

— Один, — доложил Борис. — Емельянов в коридоре ждёт. Позвать?

— Зови.

Борис кивнул, вышел в коридор и через пару секунд в приоткрытую дверь осторожно заглянул совсем молоденький полицейский:

— Разрешите, Фёдор Семёнович?

Тот самый, который вчера, во время инструктажа, то и дело заглядывал в свой мобильник.

«Раззява!»

— Заходи, садись.

Емельянов робко, едва ли не бочком, протиснулся в кабинет, подошёл к столу и уселся на указанное место. В правой руке он держал сложенный пополам лист бумаги, который, усевшись, положил перед собой.

— Это рапорт?

— Так точно. — Емельянов сглотнул. — Мой начальник… Голубев… Распорядился… Приказал написать…

— Давай сюда!

— Но…

— Отдам!

— Слушаюсь.

Несчастный Василий привстал, протягивая Брагину лист, а затем буквально плюхнулся обратно, так, словно ноги его не держали. Похоже, отдавая приказ писать рапорт, начальник Емельянова — капитан Голубев — не удержался от пары-тройки «вставок».

Брагин пробежал глазами текст и вновь перевёл взгляд на охранника.

— Арестованный обращался с жалобами на плохое самочувствие?

— Никак нет.

— Да, я-то в курсе, ты сказал по телефону. Почему в рапорте не отразил?

— Извините…

«Раззява!»

— Передо мной зачем извиняться? — поморщился подполковник. — Это твоё дело, Емельянов, я просто подсказываю, как его нужно делать. Укажи, что арестованный ни на что не жаловался, иначе нюхачи вцепятся и напридумывают всякого…

— Понял, спасибо… — Емельянов вытер пот со лба. — А-а… Нас ведь… нас с Игорем ни в чём не обвиняют?

— Пока нет… — Брагин приподнял бровь. — Хочешь ещё о чём-то доложить?

Он помнил, что Емельянов рассказывал по телефону о странном поведении напарника, но пока относился к той оговорке без особенного интереса. Люди по-разному реагируют, оказавшись в стрессовой ситуации: кто-то замыкается в себе, кто-то паникует, кто-то развивает суетливую деятельность, а кто-то сдаёт напарников, надеясь вырваться из трясины, опираясь на их головы. Всё, что скажет Емельянов, может оказаться правдой, а может — плодом его воображения, помноженного на желание утопить приятеля, чтобы выйти сухим из воды, поэтому Брагин пока сохранял полнейшее равнодушие.

— Говори.

Василий заёрзал на стуле.

— Не стесняйся, Емельянов.

— Да нет, ну я просто… не могу поверить, что Смирнов только-только в камере сидел, а тут уже… всё, каюк… — промямлил бедняга.

— Не можешь поверить, могу организовать тебе пропуск в морг, — поморщился Брагин. — Посмотришь на него во всей красе…

— Не надо.

— Тогда заканчивай ходить вокруг да около, Емельянов, — чуть жёстче велел подполковник. — О чём ты хотел сказать?

— По телефону?

— Что Гамбулов вёл себя странно?

— Да.

— Я помню. — Мало ли куда человек торопился после службы? Повод для подозрений есть, но слабый, поэтому Брагин продолжил наседать: — Дальше!

— Что дальше?

— Кроме того, что Гамбулов слишком торопился сегодня, что ещё можешь о нём сказать?

— Ну… — Василий снова сглотнул. — Я потом подумал, что вообще не знаю, что происходило в туалете.

Брагин молча взялся за рапорт и отыскал нужное место — это обстоятельство Емельянов упомянуть не забыл. Перечитал внимательно. Прищурился. Предложил:

— Продолжай.

— Может, он, Смирнов то есть, ляпнул Игорьку что-то обидное, а тот и…

— Что «и»?

— Ну, того… — Василий облизнул губы. — Побил…

— Гамбулов так сказал? — тихо спросил подполковник.

— Нет, — мотнул головой Емельянов. И тут же добавил, не удержался: — А надо, чтобы сказал?

«Надо было, чтобы он избил до полусмерти тебя, — угрюмо подумал Брагин. — И выбросил где-нибудь на помойке…»

Однако вслух он произнёс иное:

— Придумывать ничего не надо.

И Василий молниеносно сориентировался:

— Нет-нет, ничего такого Игорёк не говорил! Я просто… предполагаю…

И глаза выкатил, демонстрируя предельное рвение.

— Бери рапорт и марш к Голубеву! — велел Брагин.

— Есть.

— Исполняй.

Брагин откинулся на спинку и устало вздохнул.

«Неужели действительно сердце? Так совпало, как сказал Литвинов… Неужели?»

В прошлом году от него непостижимым образом ускользнул Бугай — исчез, вырвавшись из кольца окружения, и, видимо, залёг где-то на дно. Как это случилось, Брагин не понимал до сих пор и потому к поимке Филина подошёл предельно внимательно. Расследование провёл блестяще, лично уговорил Шевченко на сложную операцию по внедрению Леры Сулиной в фирму, где работал подозреваемый, месяц «пас» его, взял практически с поличным… И вот, когда казалось, что маньяку уже не вырваться, он берёт и помирает.

Скоропостижная смерть Филина заметно усложняла дело. И полбеды, что чистосердечного от него уже не добьёшься; куда хуже, что имеющиеся улики доказывают его причастность лишь к пяти из восьми убийств, а информацию о подельнике Смирнов унёс в могилу. И как теперь искать того, о существовании которого никто не подозревал, Брагин не знал.

«Ладно, — вздохнул он, открывая папку с делом Филина. — Для начала надо довести до конца то, что можно, а потом уже двигаться дальше. Глядишь, мамаша и бывшая жена чего расскажут… О сомнительных друзьях-приятелях, например…»

* * *

Николай Петрович Корнюшин, официально практикующий маг Тайного Города (лицензия Зелёного Дома № 4598452 — 085 — 32490845843958, сертификат постоянно действующей Временной комиссии Великих Домов по регламентированию магической деятельности на/вне удалении от Тайного Города № 28546 — 78295068092345678534 — 908) и одновременно — знаменитый ростовский экстрасенс в седьмом поколении, не любил принимать важных гостей в рабочем кабинете. В тех двух комнатах, которые он снимал в солидном бизнес-центре и куда давным-давно протоптали дорожку старые девы, не потерявшие надежду овладеть зазевавшимся принцем, опечаленные мужья, жаждущие познать правду о причинах появления на лысых и лысеющих головах костных новообразований; «деловые» обоих полов, интересующиеся завтрашним курсом акций и перспективами заведённых против них уголовных дел; и прочие страждущие, у которых возникала крайняя нужда в услугах колдуна «с репутацией». Репутацию Николай Петрович нарабатывал годами, а точнее — поколениями, поскольку семья его была коренной, ростовской, и отец с дедом тоже оставили свой след на магической карте города. Репутацией Николай Петрович дорожил, однако клиентов своих немножко стеснялся и поэтому привычно предложил молодому чуду Виктору Веберу заглянуть не в офис, а к нему домой. Чуд привычно согласился и прибыл точно в назначенный срок.

— Виктор! Добрый день!

— Николай. — Вебер уверенно прошёл в прихожую и принялся стаскивать с широких плеч короткую кожаную куртку. — Как дела?

— Вашими молитвами.

— Я не верю в ваших богов.

— Он у нас один.

— Как скажете…

На фоне тщедушного и слишком поджарого Корнюшина Виктор Вебер выглядел гигантом: шесть футов и четыре дюйма рост, широченные плечи, длинные, мускулистые руки — казалось, он может без труда взять экстрасенса за туловище и поставить на стол, как статуэтку. Рыжие волосы Вебер стриг очень коротко, а лицо брил, не скрывая и не стесняясь гладкой юношеской кожи, которая отчётливо указывала на возраст Виктора — чуть более двадцати лет.

Кстати, тщедушный Корнюшин свои годы — а ему было за пятьдесят — тоже не прятал и в какой-то мере даже бравировал возрастом, связывая длинные седые волосы в хвост, что вкупе с почти белой бородой делало его похожим на профессора, юность которого прошла под знаменем хиппи.

— Чаю, Виктор?

— Не отказался бы.

— Лимон?

— Всенепременно.

Корнюшин скрылся в кухне, а Виктор прошёл в гостиную, в которой царил знакомый по предыдущим визитам творческий беспорядок: на диване скомканный плед, у дивана — синяя кружка с остатками кофе, на телевизоре — две пустые тарелки, одна в другой, на подоконнике — огромный чёрный кот, который даже глаз не приоткрыл при появлении гостя. Дальнюю стену украшало пыльное чучело ворона — висело прямо над телевизором, а на круглом столике в углу лежали колода Таро в потрёпанном футляре, надорванная упаковка чёрных свечей производства мастерской Амри Кумара (№ 5438 в каталоге «Приспособления простейшие, минимальной магической интенсивности») и помутневший хрустальный шар, рядом с которым чуд заприметил отвёртку, шило и распылитель с «Настоем для магической оптики». Видимо, шар поломался, и Корнюшин пытался самостоятельно вернуть его к жизни.

— Только закипел, — сообщил чел, вкатывая в комнату сервировочный столик, на котором блестели позолотой заварной чайничек, сахарница и две чашки.

Виктор уселся на диван, подвинув плед в сторону, а хозяин устроился напротив, в кресле.

— Прошу, угощайтесь.

— Спасибо.

Чуд дождался, пока Корнюшин нальёт ему чаю, и потянулся за сахаром.

— Не терпится узнать, удалось ли вам перехватить Филина? — произнёс Николай Петрович, наполняя свою чашку. Было видно, что его терзает любопытство.

Конец ознакомительного фрагмента.