Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР

Юрий Богданов, 2015

Жизнь Сергея Никифоровича Круглова, без всяких преувеличений, была неотделима от судьбы нашей страны. Помимо вопросов обеспечения общественной безопасности и правопорядка, возглавляемое генерал-полковником Кругловым С.Н. Министерство внутренних дел вело огромную работу по строительству в тяжелейших природных и климатических условиях железных и шоссейных дорог, добыче полезных ископаемых, возведению промышленных предприятий и объектов атомной отрасли, сооружению водных путей и гидроэлектростанций. «За успешное выполнение специальных правительственных заданий» только орденом Ленина Круглов С.Н. награждался пять раз, а за обеспечение безопасности при проведении Ялтинской и Потсдамской конференций был удостоен высших наград США и Великобритании. Опираясь на документальные материалы и воспоминания свидетелей, автор книги Богданов Ю.Н. рассказывает об интересной судьбе простого русского паренька из Ржевского уезда Тверской губернии, получившего прекрасное образование и совершившего блестящую служебную карьеру, которая, по прихоти партийных вождей, весьма трагически и совершенно незаслуженно оборвалась.

3. Учёба в институтах

Имея за плечами лишь среднюю школу 2‑й ступени, Сергей Круглов постоянно стремился к тому, чтобы продолжить своё образование. Возраст, 24 года, был ещё не так велик, но уже намекал о том, что с учёбой в вузе следовало поспешить. Возможность в этом плане представилась в конце 1931 года, когда сельский механизатор в соответствии с решением партийных органов отправился в столицу и с некоторым опозданием, обусловленным уважительной причиной, в ноябре месяце, после обычно начинавшихся в сентябре занятий, поступил в Московский индустриально-педагогический институт имени Карла Либкнехта на общественно-экономический факультет.

Это высшее учебное заведение было создано в 1923 году и называлось тогда Педагогическим индустриально-техническим институтом имени Либкнехта. В задачу этого первого советского вуза такого профиля входила подготовка преподавателей технических и специальных дисциплин, мастеров производственного обучения для профессиональных учебных заведений, рабочих факультетов, фабрично-заводских училищ и общеобразовательных школ. В начале тридцатых годов, в дополнение к Московскому институту, в Свердловске, Нижнем Новгороде и других городах появилась отраслевая группа учебных заведений, получившая название индустриально-педагогических. В соответствии с решением задачи индустриализации страны остро возник вопрос о типе инженера, необходимого бурно развивавшейся экономике страны. Вузы должны были готовить «сознательных строителей социализма». В этих условиях инженер оказывался не просто специалистом в своей отрасли, но и воспитателем, педагогом, «пропитанным идеями реконструкции и коллективизации». Естественно, специальность инженера с самого начала ее преподавания связывалась с выработкой марксистского мировоззрения, с умением подойти с этих позиций ко всем явлениям жизни. Кроме технических дисциплин, будущему специалисту давались курсы педологии, педагогики, психологии, возрастной гигиены и другие. В результате к середине тридцатых годов вуз, дававший инженерно-педагогическое образование, стал называться Московским Государственным педагогическим институтом имени К. Либкнехта [35].

Как всегда, помимо основной деятельности по изучению общественных и экономических дисциплин, Сергей Круглов продолжил свое активное участие в партийной работе. Сначала он был избран парторгом группы, потом стал секретарём ячейки ВКП(б) своего факультета. Далее масштаб общественной деятельности значительно расширился, когда активный коммунист получил доверие от своих товарищей, избравших его членом парткома, а затем и секретарём партийного комитета института.

Интересно, что, едва получив ранг студента, Сергей Никифорович с декабря 1931 года начал выступать и в роли преподавателя. В течение полутора лет, до июня 1933 года, он являлся педагогом обществоведения в Учебном комбинате при заводе «Геофизика», входившем во Всесоюзное объединение предприятий оптико-электронной промышленности. Характеризуя работу молодого преподавателя, директор заводского техникума и заведующий школой фабрично-заводского обучения отметили, что тов. Круглов работал в Учкомбинате с того момента, когда «обществоведческий цикл был на грани полного развала» из-за «вредительской деятельности руководителей учебной части». Несмотря на большие трудности в деле восстановления «пострадавшего» учебного курса, выступавший в качестве педагога студент института «проявил максимум большевистской энергии», в результате чего «обществоведческий цикл встал крепко на ноги и четко определил свою работу». Под его руководством были уточнены учебные программы и задания для учащихся, «окрепли методические организации и подобран штат обществоведов». В результате «работа обществоведческого цикла не имела ни одной политической ошибки». Как педагог Сергей Круглов был признан одним из лучших обществоведов, заслуживших «большой авторитет среди учащихся и преподавателей Учкомбината» [27].

В этот период в соответствии с решениями XVI съезда партии продолжалось развертывание «наступления социализма по всему фронту». Организаторская работа направлялась прежде всего на ускорение темпов нового промышленного строительства. Возводились индустриальные гиганты: Днепрогэс, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические, Березниковский и Невский химические комбинаты, Уральский завод тяжёлого машиностроения, Новокраматорский машиностроительный, Челябинский и Харьковский тракторные, Московский и Горьковский автомобильные заводы. В целях повышения производительности труда среди рабочих и колхозников организовывалось социалистическое соревнование, проводились трудовые переклички коллективов новостроек, устраивались производственные смотры и конкурсы на лучший цех, бригаду, личные показатели.

В соответствии с этим общественным движением преподаватель Круглов получил на заводе «Геофизика» Книжку ударника, которая хранится теперь в Центральном музее МВД [28]. На обороте обложки документа, как это было тогда принято, приводились тематические цитаты из произведений партийных вождей советского народа. «Социализм не только не угашает соревнования, а напротив, впервые создает возможность применять его действительно широко, действительно в массовом размере, втянуть действительное большинство трудящихся на арену такой работы, где они могут проявить себя, развернуть свои способности, обнаружить таланты, которых в народе — непочатый родник и которые капитализм мял, давил, душил тысячами, миллионами», — наставлял В.И. Ленин. Идейно поддерживал своего учителя и возглавлявший большевистскую партию И.В. Сталин: «Самое замечательное в соревновании то, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжёлого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства».

В Книжке типографским шрифтом были напечатаны Основные обязательства, которые по соцдоговору (социалистическому договору между руководством и отдельным работником) обязан был принять на себя каждый передовой труженик предприятия. «Я, ударник, — говорилось в преамбуле, — сознавая необходимость усиления темпов развития нашего социалистического хозяйства и в целях выполнения и перевыполнения промфинплана (промышленного финансового плана), как качественной, так и количественной его стороны, беру на себя следующие обязательства». Далее следовали пункты, во многом отображавшие те проблемы, которые стояли перед социалистическим производством:

«Как ударник, обязуюсь выполнять и перевыполнять производственные задания в установленные сроки». В общем-то, это входило в служебные обязанности работника: для того он и пришёл на предприятие, чтобы точно и чётко справляться с порученным ему делом. А вот вопрос о перевыполнении и в более поздние времена наводил на размышления: если делать чего-то больше, чем нужно, то, при чём здесь план?

«Обязуюсь не иметь ни одного прогула и опоздания, а также бороться всеми мерами общественного воздействия с лодырями и прогульщиками». Увы, эта проблема встала в полный рост: если провозглашён свободный труд, то стоило ли каждый день ходить на работу? Советский директор не имел таких прав, как хозяин предприятия — капиталист, и без весьма веских оснований никого с завода уволить не мог, что и вело к снижению производственной дисциплины.

«Полностью изжить по моей вине брак и простои». При плановом хозяйстве простои вроде бы не должны были случаться, а вот брак, то есть некачественное изготовление продукции, всегда являлся бичом для нашего производства. В Японии, например, такого понятия, как брак, вообще не существовало. С этим вопросом был связан и следующий пункт обязательств: «Вести решительную борьбу за качественные показатели». К сожалению, качество у нас постоянно страдало в ущерб количеству, о котором с высоких трибун легче было громко заявить: «Вот мы сколько всего понаделали!»

Кроме пятнадцати Основных обязательств, из которых мы привели лишь малую часть, каждый ударник брал на себя дополнительные пункты. В отношении преподавателя С. Круглова они выглядели следующим образом. «Выполнять задания Учкомбината на 100 %», то есть проводить все занятия в сетке расписания. «Поднять производительность труда на 10 %». Как это должен был делать преподаватель, сказать трудно, видимо, в более быстром темпе читать лекции. «Снизить прогулы и опоздания до 0 %». Действительно, опаздывать или совсем не приходить на занятия со стороны педагога было негоже. Но вот и конкретный пункт: «Подписаться на заём на сумму 275 рублей».

На последующих страницах Книжки имелись таблицы, в которых следовало помесячно отображать показатели по выполнению взятых на себя обязательств: процент выполнения заданий администрации и собственного встречного плана, число невыходов на работу (по уважительной и неуважительной причинам), опозданий, простоев, брака, количество и эффективность поданных рационализаторских предложений, посещение производственных совещаний, число взысканий и сделанная общественная работа. В Книжке ударника Круглова в графах за апрель и май 1933 года проставлены печатки «Обязательства по соцсоревнованию выполнены» [28].

Помимо интеллектуальной деятельности студенты должны были нести, как это и положено молодежи, физическую нагрузку, а также участвовать в боевой подготовке. За успешное выполнение спортивных норм член физкультколлектива института имени К. Либкнехта тов. Круглов С.Н. был награждён знаком «Готов к труду и обороне» за № 13574. Кроме того, 5 ноября 1933 года Бауманское районное отделение Московского Общества Друзей Обороны и Авиационно-Химического строительства «МОСОАВИАХИМ» выдало ему Удостоверение «в том, что он имеет право носить значок «Ворошиловский стрелок» за № 37199». Это удостоверение являлось временным и подлежало обмену на «единый стрелковый билет» [27].

Повседневная занятость учебными делами, партийной работой, преподавательской деятельностью практически не оставляла свободного времени. И все же часы для прогулок пришлось находить в плотном графике всевозможных планов, поскольку в стенах своего института Сергей встретил и с первого взгляда на всю жизнь полюбил студентку физико‑математического факультета Таисию Остапову, которую он называл Таиса или Тая.

Таисия Дмитриевна Остапова родилась 10 октября 1910 года в деревне Татаринки Арсеньевской волости Венёвского уезда Тульской губернии в многодетной семье крестьянина-середняка. К этому времени у Дмитрия Григорьевича и Анны Георгиевны уже было две дочери, Полина (1902 года рождения) и Елизавета (1904 г.р.), и сын Александр (1906 г.р.). Затем в 1912 году появилась на свет Мария, в 1918 году родился Николай, а в 1920 году — младшенькая Антонина.

На своей малой родине Тася в 1922 году окончила сельскую четырёхклассную школу. Для того чтобы продолжить учёбу, в возрасте 12 лет уехала в город, где поступила в Тульскую 3-ю Единую школу. Для жилья сначала снимала угол, за что должна была работать на хозяйку. Затем младшую сестру забрали к себе Полина и Елизавета, которые перебрались в Тулу несколько раньше.

Очевидно для того, чтобы оправдать пребывание несовершеннолетней Таисии в городе, председатель Татаринского сельсовета выдал гражданину Остапову Д.Г. Удостоверение «в том, что он действительно имеет большую семью и работников он один». Далее в рукописной бумаге говорилось: «благодаря малому количеству доходов с земли, на который имеется возможность только прокормиться и уплатить налог», глава семьи не может обеспечить образование всем детям, коих имеет «семь челов». В связи с этим отец «отдает одну дочь Таису на иждивение старшей дочери 22 лет, служащей школьной работницей при Губернском отделе народного образования, что и удостоверяется». На основании этого документа 16-летняя Таисия Дмитриевна Остапова получила в Карницком сельсовете собственное Удостоверение с гербовой печатью. В нем было указано, что она действительно является дочкой крестьянина такого-то и находится на иждивении у своей сестры Елизаветы Дмитриевны в городе Туле.

В 1927 году Таисия окончила полный курс девятилетней школы и поступила на второй курс Тульского Педагогического техникума имени В.И. Ленина. Чтобы иметь средства к существованию, девушка подрабатывала официанткой, воспитательницей в детском саду, а последние полгода учёбы даже преподавала в младших классах школы первой ступени в Богородицком районе. После окончания техникума, в июне 1930 года, получила Свидетельство о педагогическом образовании. Затем в течение двух лет работала учительницей в железнодорожной школе при станции Ясная Поляна. В характеристиках и отзывах за это время отмечено, что Таисия Дмитриевна «проявила себя как хорошая производственница, активно ведущая борьбу за ликвидацию коренного недостатка в школе». При этом она «несла ряд ответственных общественных нагрузок» в качестве председателя Месткома, «принимала активное участие в организации и укреплении колхозов» и «руководила проведением хозяйственно-политических кампаний в деревнях». В 1932 году, в счёт представленных по развёрстке мест, Тульский горком ВЛКСМ командировал активную комсомолку на учёбу в Москву на физико‑математический факультет Индустриально-педагогического института имени Карла Либкнехта [27].

Конечно, назначать встречи влюбленным студентам было достаточно удобно, поскольку они проживали в одном и том же институтском общежитии на Стромынке, Сергей в мужской его части, а Таисия, соответственно, в женской. Как и у всех студентов в те трудные времена, быт обоих влюблённых являлся достаточно скромным. Для того чтобы приодеться, девичья комната приобрела в складчину приличное платье и туфли, которые надевали по очереди, кому выпадало счастье идти на свидание с молодым человеком. Точно такую же ситуацию описывала и моя мама, рассказывая нам о годах своей учёбы на медицинском факультете Смоленского Государственного университета. Однажды Таисия на три часа задержалась с выходом на свидание из-за того, что пришлось дожидаться возвращения подзагулявшей подруги, на ногах которой были «общественные» выходные туфли. Но, перефразируя поговорку, можно сказать: нет добра без худа. В тот раз Таисия задумала, что, если Сергей всё-таки дождётся её и не станет сердиться на столь длительное опоздание, то она выйдет за терпеливого ухажёра замуж. И он её дождался! Три часа мучился и переживал, но с условленного места не ушёл. Так решилась судьба двух молодых сердец.

Поженившись 5 октября 1934 года, Таисия и Сергей продолжали оставаться в своих комнатах общежития, проживая раздельно. На скромную студенческую свадьбу приехали родители Сергея. Отец Никифор Яковлевич отнесся к выбору сына с пониманием, а матери Любови Игнатьевне невестка не очень понравилась: слишком изящная и физически слабенькая, по крестьянским меркам. Сергею пришлось даже встать на защиту своей суженой: «Это моя жена, — сказал он родителям. — Можете её не любить, но извольте уважать». В дальнейшем, а жизнь повернулась так, что тесные контакты постоянно поддерживались как с родителями, так и со всеми братьями и сёстрами, Таисия называла свекровь и свекра мамой и папой, а они величали невестку по имени и отчеству.

Увлечение партийной работой привело к тому, что в мае 1933 года Сергей Круглов был избран освобождённым секретарём парткома института и в связи с этим на некоторое время даже оставил учёбу. Вместе с тем на своём ответственном партийном посту он показал себя «как умелый организатор и руководитель партийной организации». В период его «секретарства» Институт имени К. Либкнехта во Всесоюзном соревновании вузов и втузов получил первую премию по системе Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения). Самого партийного вдохновителя этой победы Круглова С.Н. наградили грамотой и денежной премией.

С юных лет закалённый в идеологических сражениях парторг успешно, без замечаний преодолевал постоянно проходившие в организациях ВКП(б) всех уровней партийные «чистки», поскольку в его действиях «отклонений от генеральной линии партии не было».

Вместе с тем продолжить учёбу на третьем курсе педагогического института Сергею Круглову было не суждено. В начале 1934 года решением ЦК ВКП(б) он был мобилизован и направлен слушателем на Особый сектор Московского института Востоковедения.

Вместо долгожданного диплома о высшем образовании Сергей получил 10 марта 1934 года лишь Справку о том, что «он состоял студентом Московского Государственного Педагогического института имени К. Либкнехта Общественно-экономического факультета», причем с 1 сентября 1931 года по… — видимо, имелось в виду время, когда он стал освобождённым партсекретарём. В документе говорилось, что «за этот период времени им пройдены и закончены следующие дисциплины»: политическая экономия, всеобщая история, история народов СССР, экономическая география, психология, физиология, технология, математика, статистика, история ВКП(б), диалектический материализм и педология. В то же время незавершенными остались курсы по экономической политике, историческому материализму, педагогической практике, немецкому языку и ряду других предметов [27].

Московский институт Востоковедения (МИВ) имени Н.Н. Нариманова, получивший сначала название Переднеазиатского института, был создан 4 марта 1919 года декретом СНК РСФСР, подписанным В.И. Лениным, вместо бывшего Лазаревского института восточных языков. 7 сентября 1920 года вуз реорганизовали в Центральный институт живых восточных языков. Через год все московские востоковедческие учебные заведения и аналогичные отделения в различных вузах были слиты в МИВ. Институт имел ближневосточный и дальневосточный факультеты с отделениями: арабским, турецким, иранским, афганским, индийским, китайским, японским, монгольским [36].

Сергей Круглов, получив 15 декабря 1934 года Удостоверение № 853 (хранящееся теперь в Центральном музее МВД), стал студентом японского отделения и приступил к изучению языка и истории этой страны в качестве основной дисциплины. Дополнительным языком являлся английский. К этим предметам, как и положено было в то время, присовокупились история коммунистической партии, философия, педагогика и другие предметы. Партийная работа здесь продолжилась: коммунист Круглов был сначала парторгом, а затем стал пропагандистом [28].

Вместе с тем можно себе представить, насколько было сложно сельскому российскому пареньку, никогда об этом и не мечтавшему, осваивать сложнейший язык Страны восходящего солнца. Но русская пословица говорит о том, что терпение и труд всё перетрут. О добросовестности учёбы Сергея Круглова можно судить хотя бы по содержанию курсовой работы студента, общая тетрадь с записями по которой сейчас хранится в Центральном музее МВД России. Тема работы называлась «К вопросу о революции Мейдзи», произошедшей в Японии во второй половине XIX века и оказавшей серьёзное влияние на дальнейшее развитие страны. Ровным чётким почерком убористо исписаны все страницы толстой тетради от корки до корки и к этому добавлено ещё с десяток вложенных листков [28].

Обстоятельства сложились так, что в стенах Московского института Востоковедения Круглов С.Н. проучился всего лишь полтора года, с февраля 1934 по сентябрь 1935 года. Тем не менее и за столь короткое время программу обучения он успешно освоил — ему был выдан Диплом «с присвоением квалификации переводчика по японскому языку» [27].

В октябре 1935 года по решению ЦК ВКП(б) Сергей Круглов был направлен на учёбу в Институт Красной Профессуры на восточное отделение факультета истории.

Институт Красной профессуры (ИКП) представлял собой специальное высшее учебное заведение, готовившее преподавателей общественных наук для вузов, а также работников для научно-исследовательских учреждений, центральных партийных и советских органов. Создан ИКП был согласно постановлению СНК РСФСР от 11 февраля 1921 года и находился в ведении Наркомпроса. Однако общее руководство этим учебным заведением осуществлялось агитационно-пропагандистским отделом Центрального Комитета партии. Первоначально ИКП имел три отделения: экономическое, историческое и философское. Затем к ним добавились историко-партийное, правовое, естественное и литературное отделения. Курс обучения в институте составлял 3 года [36].

Напряженная учёба Сергея Круглова продолжилась в новом учебном заведении. В Личном фонде № 10146 ГА РФ хранятся две общие тетради с конспектами лекций, прослушанных студентом Кругловым в 1935–1936 годах. Из этих тетрадей можно установить, что лекции по истории народов СССР читал Дроздов, историю Древнего мира преподавали академик Струве и профессор Сергеев, другие лекционные занятия вели Косьминский, Пионковский и Бахрушин. Как всегда, продолжалась боевая партийная работа. Коммунист Круглов являлся редактором институтской стенной газеты, на страницах которой он, как сам пишет в автобиографии, «активно боролся за генеральную линию нашей партии, вёл беспощадную борьбу с врагами народа — троцкистами и бухаринцами» [27].

К привычным учебным и партийным нагрузкам прибавились новые, но достаточно радостные заботы: 24 августа 1935 года у Таисии и Сергея родилась дочь Ирина. Для ребёнка требовалась комната, а родители всё ещё проживали раздельно, в разных частях общежития. Поскольку перспективы с получением жилья не предвиделось, мама Тася силовым порядком заняла одну из освободившихся комнатушек и буквально забаррикадировалась в ней. Теперь семья, наконец-то, воссоединилась, и никто не решился выгнать молодых родителей с ребёнком с самовольно занятой общественной жилплощади.

Несмотря на естественные материнские заботы, Таисия Дмитриевна, теперь уже Круглова, в 1936 году успешно закончила учёбу и получила диплом вуза, который стал называться Московский государственный педагогический институт имени К. Либкнехта. Этот документ явился основанием для допуска к преподаванию математики в средней школе. В соответствии со своей специальностью в 1936–1937 годах (когда проживали на Стромынке) Круглова Т.Д. работала учительницей математики в 7–8 классах средней школы № 354 Бауманского района города Москвы. Вот как её работу характеризовали директор школы и председатель месткома: «проявила себя как очень активный, политически грамотный член педагогического коллектива. К педагогической работе относится с большим вниманием и любовью, к урокам готовится серьёзно, упорно добивается повышения качества своей работы и знаний учащихся. Тов. Круглова умеет владеть детским коллективом, дисциплина на её уроках хорошая. Была членом местного комитета, работу выполняла хорошо» [27].

Следующий учебный год Таисия Дмитриевна (в связи с переездом на жительство в коммунальную квартиру по новому адресу) преподавала математику в 6–7 классах средней школы № 589 Фрунзенского района. Здесь директор школы написал о ней так: «Занятия ведёт интересно, планово и методически правильно. Теоретически развита, увлекается своим предметом и тем самым даёт хорошие показатели в успеваемости учащихся. Как классный руководитель организовывает учащихся на учёбу и общественную работу. В школе ведёт среди учащихся большую воспитательную работу. Комсомолка, несёт большую нагрузку в качестве председателя Месткома. Выступления тов. Кругловой на собраниях и педсоветах всегда продуманы и принципиально заострены».

20 июня 1938 года, после прохождения установленного испытательного стажа педагогической работы в школе, Народным Комиссариатом просвещения РСФСР, на основании постановления Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР о введении персональных званий для учителей, Круглова Таисия Дмитриевна была удостоена Аттестата с присвоением звания «Учитель средней школы».

В этот период Таисия Дмитриевна, активная комсомолка, опытный педагог с общим семилетним стажем работы, решила вступить кандидатом в члены ВКП(б), но семейные обстоятельства помешали реализовать эти планы [27].

Пройти полный трёхгодичный курс обучения в Институте Красной профессуры Сергею Круглову опять не удалось. Центральный Комитет партии, который давно уже на активного пропагандиста, умелого организатора и руководителя, как говорят, «положил глаз», в октябре 1937 года перевёл Круглова С.Н. «на практическую работу» в свой аппарат. Такое не совсем удачное завершение учёбы оказалось обусловленным ещё и тем, что институт истории был ликвидирован.

Снова вместо диплома «вечный студент» получил 5 февраля 1938 года Справку о том, что «слушатель 3 курса отделения истории Востока Института Красной профессуры истории тов. Круглов С.Н. состоял в институте с 1 сентября 1935 года по 23 января 1938 года». В течение этого времени он прослушал курсы лекций по истории СССР (по Гражданскую войну включительно), по общей истории (до 1920 года), по истории Японии (по японо-китайскую войну 1927 года) и по истории Китая (до революции 1925–1927 годов). Сдал годовые экзамены за первый курс: по истории СССР (отлично), по всеобщей истории, Древние и Средние века (отлично), по философии и географии (отлично), по японскому (хорошо) и английскому (отлично) языкам. Сделал доклад по философии на тему: «Закон единства и борьбы противоположностей как суть диалектики» (отлично). За второй курс сдал такие годовые экзамены: по всеобщей истории и истории Японии (оба отлично), по истории Китая (удовлетворительно), по японскому и английскому языкам (оба удовлетворительно). Сделал письменный доклад на тему: «Предпосылки и движущие силы революции 1867 года в Японии» [27].

Итак, проучившись шесть лет в трёх институтах, Сергей Круглов, хотя и приобрёл глубокие и всесторонние знания, однако заветного диплома о высшем образовании из этих вузов так и не получил, причем совершенно не по своей вине. По окончании учёбы в институте Востоковедения ему был выдан диплом переводчика с японского языка. Вот почему при своей последующей работе в заполнявшихся им анкетах он сначала скромно указывал: «образование незаконченное высшее». Потом, в связи с тем что другие работники Центрального аппарата и близко не имели столь глубокой и всесторонней теоретической подготовки, стал писать: «образование высшее». В качестве гражданской специальности по образованию в некоторых анкетах указывалось «преподаватель», в других — «переводчик по японскому языку».

После окончания учёбы первую свою должность тридцатилетний Сергей Никифорович Круглов получил сразу в главном партийном учреждении Страны Советов, где его назначили ответственным организатором Отдела руководящих партийных органов (ОРПО) Центрального Комитета ВКП(б). Заместитель секретаря парткома Института Красной профессуры Бутков направил на имя заведующего ОРПО тов. Броварского краткую характеристику на своего бывшего партийного шефа, в которой, в частности, отмечалось, что Круглов С.Н., член ВКП(б) с 1928 года, был освобождён от обязанностей секретаря парткома «ввиду отзыва его в распоряжение ЦК ВКП(б)». Далее следовала обязательная приписка: «За время пребывания в парторганизации Института (Красной профессуры) партвзысканиям не подвергался» [27].

Отдел руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), в котором Круглов С.Н. проработал чуть больше года, был создан в 1934 году по решению XVII съезда партии и просуществовал в течение пяти лет, до 1939 года. Возглавлял этот Отдел секретарь ЦК Маленков Г.М. В функции ОРПО входили учёт, распределение и организационно-инструкторская работа со специалистами и руководящими партийными кадрами. Инструктора отдела подготавливали необходимые материалы для утверждения на Секретариате, Оргбюро и Политбюро. Отдел отвечал как за проходившую в 1935 году очередную чистку партийных рядов, так и за распределение выдвинутых на руководящую работу коммунистов по партийным, советским, профсоюзным и хозяйственным организациям. Работники отдела проводили инструктажи партийных руководителей в стенах Центрального Комитета или с выездом на места, контролировали отчёты партийных организаций об их повседневной деятельности. Столь ответственная и масштабная работа требовала, естественно, определенной подготовки, в связи с чем в феврале 1938 года на основании решения ЦК партии молодого и перспективного работника Круглова С.Н. зачислили слушателем Высшей школы Парторганизаторов при ЦК ВКП(б). Работа с кадрами определила на достаточно длительную перспективу дальнейшую судьбу Сергея Никифоровича.

К великой радости, цековский работник наконец-то получил государственную жилплощадь, на которую семья Кругловых вселилась вчетвером, поскольку 5 июля 1937 года у Таисии и Сергея родился сын Валерий. Сначала жили в коммунальной квартире на Большой Пироговской улице, а потом поселились в отдельной маленькой квартирке на Ленинградском шоссе. К сожалению, вторые роды серьёзно отразились на самочувствии мамы, и по состоянию здоровья через некоторое время Таисия Дмитриевна вынуждена была на длительное время оставить работу.

Находясь в одной из своих служебных командировок в городе Тбилиси, Сергей Никифорович 28 июня 1938 года послал домой несколько тёплых строк:

«Моя дорогая Тая!

Всё ждал от тебя письмо и сам не посылал, думал, что ты живёшь уже на даче. Звонок Головина (сослуживец Сергея Никифоровича по Орготделу ЦК и близкий товарищ. — Ю.Б.) привёл меня в большое беспокойство. По телефону хорошо не понял, что с вами случилось. Ясно одно, что ты и дети больны, но чем, ничего не узнал. Волнуюсь страшно. Как назло, только я уеду, так в семье что-нибудь да случится. Милая Тая, поправляйся, ради бога. Я тебя очень и очень люблю. Живя вот здесь несколько дней, я понял, какое огромное место в моей жизни занимает семья, ты, ребятишки. Ещё когда работаю, забываюсь, а как придёшь к себе в комнату, только о вас и думаешь.

Дорогой Таёк, сегодня буду разговаривать с Москвой, чтобы мне разрешили немедленно выехать. Если разрешат, выеду 21 или 22 (июня 1938 года), тогда сообщу телеграммой. А если всё-таки заставят отправиться в Абхазию, тогда приеду к 1 июля. Я уже не могу спокойно работать, всё валится из рук. Словом, всеми мыслями я с вами в Москве.

Милые вы мои, поправляйтесь скорее. Скоро, скоро приеду к вам.

Любящий Сергей».

Как было отмечено, работа Сергея Никифоровича в аппарате Центрального Комитета продолжалась относительно недолго. В ноябре 1938 года по рекомендации заведующего ОРПО и секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова Г.М. он был направлен «для усиления» в Наркомат внутренних дел (НКВД).