Товарищу Сталину

Олег Анатольевич Беляев

«Нет ничего более справедливого, чем получить в награду то, что ты создал или принял вопреки разуму. И пусть так будет с каждым» Егор Правдин

Глава 1

— А ну, поднапри! — Скомандовал мужчина, стараясь вжать в двери задней площадки автобуса повисших, словно грыжа, нескольких человек, уже не мечтавших стать пассажирами.

Ухватившись руками за сложенные гармошкой двери, он сделал три или четыре сильных, вдавливающих движения и, приложив неимоверные усилия, втолкнул в салон висевших, после чего быстро втиснулся сам. Двери вяло, со скрипом, промассировав спину, закрылись, сделав и без того тесное нутро автобуса совершенно невыносимым для поездки, спрессовав людей в одну большую биомассу. Но, несмотря на запредельную тесноту, жалоб и недовольства вслух особо никто не высказывал, лишь сопели в такт натружено — урчащему, словно на последнем издыхании, перегруженному мотору. Они были довольны уже тем, что едут, а не стоят на многолюдной остановке, с напряжением всматриваясь в номера подходящего общественного транспорта.

Еле дышащие светом информационные табло с неясными размытыми цифрами маршрутов, словно не пытались известить потенциальных пассажиров. Разглядеть нужный себе номер раньше остальных мог только очень зрячий. Высмотрев свой маршрут, он должен был точно рассчитать в каком именно месте остановится транспорт и заранее направиться в нужную точку, дабы быть первым у дверей. Менее глазастые и совсем слабовидящие вынуждены были бегать чуть ли не за каждым автобусом с одного конца остановки в другой, напряженно вглядываясь в номера маршрутов. Но порой даже зрячие попадали впросак, добежав заранее до места посадки и уже занеся ногу на подножку, они неожиданно для себя узнавали, что автобус номер семьдесят не идет по семидесятому маршруту, а направляется по двадцать пятому. Они уже готовы ехать и на двадцать пятом, чтобы, добравшись до депо, пересесть на другой. Но, словно издеваясь над планами биомассы, водитель сообщал, что и двадцать пятый маршрут идет не совсем по двадцать пятому, а лишь частично, и, не доехав до нужного места, он поворачивает, превращаясь в тридцать шестой. Это всё при том, что на табло и на фанерке, воткнутой в лобовое стекло автобуса, гордо красуется цифра семьдесят. Такая утренняя зарядка для глаз, ума и тела будила людей, взвинчивая до предела и без того расшатанную психику. Потому ехавшие были уже счастливы относительно тех, кто не смог пролезть в транспортные консервные банки.

Мужчина, втолкавший двоих уже не мечтавших уехать пассажирок, был надежно придавлен к дверям, оставаясь на нижней ступеньке. Двери автобуса с трудом можно было назвать дверьми — скорее это была куча металлолома из ржавых, кривых пластин, многократно заляпанных сваркой в разных местах. А чтобы хоть как-то прикрыть щель, поверх ржавых скрипучих пластин сквозными болтами прикрутили полоски брезента, окрашенные масляной краской на одной половине в цвет двери — желто-оранжевый, на другой — в небесно-синий. Но такая имитация заботы о пассажирах слабо помогала, и прохладный утренний воздух, обдувая, бежал между воротником и кепкой ровно со скоростью автобуса.

Впередистоящая женщина, чудом разместившаяся на следующей ступени, висела в воздухе, не имея никакой возможности держаться руками. Оттого она уткнулась своим пышным задом в грудь мужчины, а вся ее передняя часть расплющилась о неприступную крепость стоящих перед ней. Первое время казалась забавной такая поза, в другой обстановке она была бы, наверное, даже приятной. Но тормозивший и трогающий с места автобус вскидывал на грудь не только женщину, но и всю массу стоящих. Мужчина, выждав момент, когда автобус притормозит, и вес несколько отпустит, приложив в очередной раз немалые усилия, развернулся лицом к дверям и надежно уперся в них руками. На спину словно взвалили два мягких, но весьма увесистых мешка, которые то прибавляли в весе, то несколько легчали, удивительно слаженно взаимодействуя с автобусом.

Сквозь брезентовый нащельник глаза обдувало утренней, предосенней свежестью, вызывая слезы о быстро пролетевшем лете. На плечи опять навалились всем весом, заставив почувствовать нелегкую работу Атлантов. Он несколько раз довольно сильно шевелил плечами, давая понять, что его спина — не кушетка, и пора бы даме держать себя самой. Она на короткое время словно спрыгивала со спины, но затем вновь устраивалась со всеми удобствами, то ли не желая держаться, то ли не имея такой возможности. Так и ехали почти половину пути, не открывая дверей на остановках и еле дыша, пока на очередной остановке «мешки» с частью остального «довеска» не слезли со спины и не растворились в бесчисленных городских кварталах. Остаток пути можно было почти свободно стоять, размышляя о предстоящем дне.

Мысль, согревающая Егора, предавала ему уверенность, силы, а возможно, и смысл жизни. Именно эта мысль успокаивала его во время утренней транспортной толчеи. Ведь прежде он ни за что не потерпел бы подобного насилия над собственной персоной и непременно стал бы толкался, высвобождая для себя лучшее место, мог бы без проблем полаяться, а то и подраться. Но сейчас ему было не до того, планы, которые он вынашивал долгое время, сегодня должны были осуществиться. А это получше, чем кого-нибудь обозвать или отвалтузить. Сегодня хозяин продуктовых складов, у которого Егор работал кладовщиком, должен был уехать в командировку. Командировка — это, конечно же, прикрытие, он точно знает, что хозяин едет в Турцию, определенно в какой-нибудь шикарный пятизвездочный отель, один из тех, которые так заманчиво рекламируют по телику. Ну ничего, пусть, сволочь, едет, отдыхает, а мы тут похозяйничаем! Тоже, знаете, понимаем, как жизнь свою строить. Егор, как и многие другие, работавшие на частника, да и не только, справедливо считал, что ему серьезно не доплачивают за его труд, а незначительное воровство есть лишь возмещение недоплаты. Таким образом каждый и делал вид, будто всех все устраивает: хозяин не доплачивает нерадивым работникам, а работники возмещают недоплату воровством. Но слово «воровать» не очень нравилось Егору, оттого он вполне резонно заменил его на «экспроприацию»: потому как он не воровал ради воровства и наживы, а лишь брал то, что по праву принадлежит ему, таким способом восстанавливая попранную справедливость. «Что убудет у этого барыги от двадцати банок тушенки? Ничего!» — Отвечал он на свой же вопрос.-«А мне какая — никакая подмога», — рассуждал он, стараясь найти оправдания своим намерениям. Нет, нет, он не мучился угрызениями совести, а лишь любил, чтобы у него на все было простое и удобное объяснение.

— Привет, Саня, — произнес Егор, протягивая большую сильную руку парню, вышедшему из склада.

— Здравствуйте, Егор Александрович!

Тщедушная, вялая ладонь утонула в рукопожатии. В этот момент казалось, что все его тело сотрясается от приветствия. Худощавая, сутулая Сашкина фигура постоянно становилась объектом насмешек и во дворе, и в школе, и на работе. Он сутулился так, что казалось в нем искривились все внутренние органы от сердца до селезенки, да и сама его душа, должно быть, согнулась в три погибели. Но это было только внешнее, обманчивое впечатление, на самом же деле Сашка был веселым человеком с легким и уживчивым характером, все насмешки над собой он воспринимал лишь как внимание и заботу, а потому быстро сходился с любым человеком. Однако его больше тянуло к людям сильным и уверенным, таким как Егор.

Правдин был правдолюбом, прямолинейным и жестким, и зачастую его прямолинейность переходила в грубость и оскорбления. Но Егора это заботило меньше всего, ведь он твердо знал, что верно, и где правда. А коли вера и правда требуют защиты, то раздать всем сестрам по серьгам не составляло никакого труда. Возможно, такая уверенность в собственной правоте и непогрешимости тянула к нему Саньку. Ведь парню, выросшему без отца, всегда хочется, чтобы рядом был тот, кто сможет его заменить: сильный, уверенный, смелый.

— Ну, что тут слышно с утра? — Спросил Егор.

— Все нормально, шеф уезжает. К экспроприации все готово, — ответил Саня, оскалив передние неровные зубы.

— Вот видишь, наконец-то ты усвоил, заучил это мудреное слово. Знай, мы ведем революционную борьбу в глубоком подполье в самом вражеском логове. Наша с тобой миссия священна и возвышенна. Мы — одни из немногих, кто находится на переднем фронте борьбы с зажравшимися капиталистическими крысами. Величайшие люди планеты, мудрейшие вожди, национальные лидеры начинали с эксов. И до чего доросли? До народного бессмертия. Только они могли и могут построить величайшие, непобедимые государства! Смекаешь?

Сашка с восхищением слушал старшего товарища, с искренним уважением заглядывая ему в глаза.

— Они не пройдут, — потрясая кулаком перед собой, ответил он, тем самым доставив Егору особенное удовольствие, блеснув хваткой и смекалкой.

Конечно, с нашим народом каши не сваришь, и ни о какой идейно-революционной борьбе Егор даже не помышлял. Потому как его мировоззрение было устроено крайне просто, отчего казалось ему единственно правильным и верным. Суть мировоззрения по-правдински: первое — определиться с врагом. Эта задача самая простая во всей и так несложной конструкции. Враг — это хозяин, собственник какого-нибудь дела, тот, кто обладает тем, чем тебе обладать не дано, — машиной, квартирой ну и тому подобное. Конечно, неотъемлемые гнусные либералы, которые непременно являются капиталистическими наймитами, нытики — демократы, идиоты-правозащитники, а также прочая несогласная дрянь и шушера, поставившие твое великое государство на колени и теперь всеми силами мешающие ему принять вертикальное положение, — именно эти подленькие людишки стали причиной и виновниками развала величайшего государства. Именно они растащили и обанкротили заводы и фабрики, оставив людей без работы и без средств к существованию. Именно они захватили все самые лакомые куски экономики, ископаемые богатства, земли, деньги. Теперь именно на них приходится горбатиться и кланяться им в ножки, выпрашивая нищенскую зарплату. Поэтому у него есть вторая и самая главная часть убеждений — это борьба с теми, кого назначишь себе врагом. Конечно, никакому нормальному мужику, такому как Егор, не придет мысль создать профсоюз или активно участвовать в профсоюзном или другом общественном движении, отстаивая свои права. Простите, насколько хватило мозгов — такова и борьба. А мозгов хватило настолько, чтобы по возможности не перетрудиться на работе, ни за что не отвечать и, конечно, как можно больше спереть, в данном случае, тушенки, сгущенки и других продуктов, до которых только дотянутся руки. Ну а всем остальным многочисленным виновникам несчастий необходимо хамить в ответ на их желание вести диалог, ругаться площадной бранью, клеить ярлыки, а при случае, и двинуть по роже. Такая вот простая и надежная конструкция!

Вообще формула справедливости и социального равенства проста и даже, можно с уверенностью сказать, примитивна. Всем — поровну! Только такая система распределения благ является наиболее правильной и верной. Нечего огороды городить там, где все и так понятно. Не надо ничего усложнять, нужно, наоборот, все упрощать до понятных форм каждому простому человеку. Человеку, состоящему примерно из тридцати триллионов клеток. Но это количество, возможно, не вызвало бы у тебя такого удивления, поражая воображение цифрой, которую так просто, без ошибки, не запишешь. Удивительней всего то, что эти клетки не безликие кирпичики, а живые организмы, делящиеся на тысячи видов, которые, в свою очередь, взаимодействуя между собой, образуют миллиарды связей. И все эти многоколичественные живые клетки создают отдельные органы, которые затем складываются в системы. В организме человека выделяют одиннадцать систем, которые должны слаженно взаимодействовать для решения множества жизненных задач.

На протяжении всего своего существования человек познавал окружающий мир и самого себя. Возможно, первый шаг в познании себя человек сделал, отобедав врагом или более слабым соплеменником, изжарив того на костре. Ничего необычного для себя он не обнаружил: такое же мясо и кости, как и у других животных. Но шло время, и этих скромных познаний стало не хватать. Вместе с осознанием своей способности мыслить, ему все более интересным становилось вникать в глубинные процессы происходящего. Каждая древняя развитая цивилизация, пусть то египетская, китайская или индийская, вносила свой вклад в изучение мира, исследуя между всем прочим и свое собственное человеческое тело. Немалое влияние на эти процессы оказали вездесущие греки, среди которых были Гиппократ, Платон, Аристотель и множество других великих умов. Гиппократ предполагал, надо сказать не без оснований, что основу строения человеческого организма составляют четыре сока: кровь, слизь, желчь и черная желчь. Даже сейчас сложно спорить с древним мудрецом, когда ты все чаще и чаще в своей жизни наблюдаешь людей, полностью состоящих преимущественно из трех последних «соков». Платон, в свою очередь, основываясь на собственных наблюдениях, делал вывод, что человеком управляет три вида пневмы, укрывающихся, соответственно, в трех органах тела — мозге, сердце и печени. Но науку не остановить: и все новые, и новые исследователи предлагали все новые и новые теории строения и принципы взаимодействия органов и систем или ограничивались улучшением прежних теорий. Так, например, и поступил Авиценна, усложнив конструкцию Платона, справедливо дополнив ее яичком. И на какое-то время, благодаря Ибн Сине, человеком стали управлять уже четыре органа: мозг, сердце, печень и яичко. Также, как и современники мудреца, мы не можем отрицать огромного влияния на нашу жизнь привнесенного им органа. Казалось бы, к чему пустая трата времени и сил, какая разница, из чего мы состоим, и что нами движет. Однако, нет! Опять новые ученые головы выдвигают новые гипотезы и делают еще более невероятные открытия, познавая, как удивительно устроено живое существо и, в частности, он сам. А каждое последующее открытие лишь только подтверждало факт необычайно слаженного взаимодействия клеток, органов и систем. И это сложное взаимодействие не ограничивается простыми механическими связями, здесь происходят сложнейшие биохимические реакции, биоэлектрическая активность и масса других взаимодействий.

Но, тем не менее, все эти знания для многих так и остались на уровне, с которого начинались познания человеком своей сущности, то есть с обгладывания костей соплеменников. А прогресс, не принимающий все это во внимание, несется вперед, и теперь все больше открытий может оценить и понять лишь узкий круг специалистов. Простой обыватель уже привык и не удивляется, что его организм состоит более чем из двухсот костей, шестисот мышц, что важно контролировать кровяное давление, гемоглобин и сахар в крови, а также другие параметры, влияющие на самочувствие и здоровье. Каждый знает, что в его теле содержится более ста миллиардов нейронов, и что нервные клетки не восстанавливаются. Отчего следует лучшее из всех решений: воздержаться от нервных срывов и беспричинных истерик. Современный человек без особого восхищения и удивления воспринимает то, что в состав неорганических веществ его тела входит двадцать два обязательных химических элемента. Его совершенно не огорчают имеющиеся в нем железо, кальций, медь и цинк, но несколько повышают настроение и самооценку ванадий, кобальт, селен и молибден. Согласитесь, приятно ощущать себя кладезю редких металлов, минералов или чего-нибудь там еще необычного. Самое главное, чтобы это редкое как можно больше присутствовало в тебе и, по возможности, напрочь отсутствовало в других. Теперь каждый знает, что такое дезоксирибонуклеиновая кислота, и как она участвует в хранении информации о структуре РНК и белков. Сейчас совершенно никого не пугает наличие генов в его организме, особенно если твои предки были хоть чем-нибудь выдающиеся. В этом случае есть вероятность унаследовать талант. Хотя, если внимательно присмотреться и прислушаться, то мы сможем увидеть и услышать отголоски нашего дремучего прошлого. В нем исследователи генов и многие другие неугодные властям ученые шельмовались как средневековые колдуны, а возомнившие себя высшими и великими, жрецы жестоко расправлялись с назначенными врагами. Но это махровое невежество не мешает нам и сейчас пользоваться плодами просвещения взошедших на костер.

Все эти миллиарды и триллионы клеток, взаимодействуя слаженно, образуют прочные связи, чтобы все это в конце концов могло двигаться, думать и стремиться лишь к одному: к принятию простых и даже, более того, примитивных решений. Не оптимальных, не правильных, а именно примитивных. Поэтому с душевным трепетом ты ждешь, когда же изобретут таблетку для похудения или набора мышечной массы. И, съев всего лишь одну пилюлю, ты сразу станешь стройной, как лань, или обретешь богатырскую силу. Когда-нибудь научатся лечить тяжелейшие заболевания нашего многомиллиардного клеточного организма всего одним уколом или маленьким кусочком пластыря, наклеенного за ухом. Синий кусочек — от ангины, красный — от сахарного диабета, белый — от болезни Паркинсона… Все очень просто. Просто, главное не перепутать цвет… Мы для себя изобрели удобную форму существования, приписывая ее какому-то древнему мудрецу, а как красиво звучит: «все гениальное — просто»! Но даже здесь, заметьте, просто, а не примитивно. Многих из нас на пути поиска простых решений не останавливает даже тот факт, что коммуникация между нейронами происходит посредством синоптической передачи. Каждый нейрон имеет длинный отросток, называемый аксоном, по которому он передает импульсы другим нейронам. Аксон разветвляется и в месте контакта с другими нейронами образует синапсы на теле нейронов и дендритах (коротких отростках). Значительно реже встречаются аксо-аксональные и дендро-дендрические синапсы. Таким образом, один нейрон принимает сигналы от многих нейронов, а те, в свою очередь, посылают импульсы ко многим…

Слушай ты лекарь, ты чего здесь разумничился? Сейчас получишь по зубам и пойдешь считать свои клетки, длину извилин, и другие, как их там сирапсы и отростки. Иди отсюда, мы как-нибудь в своей жизни сами разберемся. Давай, давай проваливай, интеллигент недобитый, очкарик чертов. Шляются умники всякие… Нормальным людям жить мешают…

Почему в мире таких сложных и многочисленных связей должны работать примитивные решения? Эта тайна до сих пор остается самой великой загадкой Вселенной. Почему сложный человеческий организм, обладающий, как он сам считает, самым развитым мозгом среди всех живых существ, населяющих землю, у одних может родить теорию относительности или найти методы и лекарства, победить тяжелый недуг. А у других лишь хватает ума безапелляционно, на весь мир, заявить, что для установления природного равновесия и социальной справедливости следует все поделить поровну, не забывая при этом каждодневно и ежеминутно обращаться к тем, кто изучает, выстраивает и применяет в жизни именно те ненавистные большинству сложные решения. Заклеймив и разбив в пух и прах приверженцев изучения сложных систем, сторонники примитивизма, между тем, с удовольствием пользуются плодами их просвещенного ума.