Ворота

Константин Белослудцев

В мире существуют некие Ворота. Почти никто не знает, что это такое, почти никто их не видел, но Дима, девятнадцатилетний юноша, знал о Воротах с самого своего рождения. Их нужно открыть, и юноша должен сделать это. Читая эту книгу, вы попадете в атмосферу таинственности, созданную историей о Воротах, погрузитесь в размышления о древности нашего мира, о Вселенной и о создании всего сущего, и вместе с Димой пройдете через тяжелые любовные переживания, вызванные его отрицанием любовных отношений.

***

Дима заметил, что забыл телефон дома только тогда, когда увидел, что автобус, на который он опоздал, мчится по дороге так далеко, что бежать за ним уже бесполезно.

— Черт! — воскликнул он, — Вот тяжело меня разбудить было?!

Проспав в уютной кровати слишком долго, Дима опоздал на автобус и решил уже идти домой за телефоном, как вдруг рядом с ним остановилась машина, старая, разваливающаяся от времени «десятка» серебристого цвета. За рулем сидел молодой мужчина в черных солнечных очках, а на заднем сиденье развалился, видимо, его брат — точная его копия. Оба они были одеты в не слишком яркую спортивную одежду и, казалось, были пьяны.

— Подвезти, паренек? — спросил водитель.

— Не плохо бы, — ответил Дима, — Сколько возьмете?

— Тебе куда?

— Точно не знаю, — юноша замялся, — До первой встречной деревни.

— Тогда сотку давай, нам хватит.

Дима сел в машину, отдал деньги, и сомнение в правильности выбора пришло к нему лишь, когда водитель дал газ. Машина тронулась, а Дима полностью оказался во власти двух пьяных бандитов.

— Зачем тебе в деревню, пацанчик? — спросил тот, что сидел на заднем сиденье.

— Ищу кое-кого.

— А сам откуда?

— Из Москвы.

— О! — дыхнул на него перегаром брат водителя, — Наш пацан! Чем занимаешься-то хоть?

— Учусь, — ответил Дима, — На филолога.

— Филолога? Это, типа, когда языки учат?

— Можно и так сказать. Русский язык, литературу…

— А ты, значит, интеллигент?

— Я бы так не сказал, — Дима начал нервничать.

Он засунул руки в карманы и сжал их в кулаки так сильно, что острые ногти впились в кожу. Несмотря на свой вид, драться он умел и вполне мог постоять за себя, но в тесной машине победить у него шансов не было. Человек на заднем сиденье мог бы схватить его за горло и задушить.

— А говоришь, как интеллигент, — сказал водитель, — Как правильно будет, «говоришь» или «разговариваешь»?

— Думаю, «разговариваешь», хотя и «говоришь», наверно, допустимо.

— Ну, точно интеллигент! — рассмеялся любитель узнавать, как нужно правильно разговаривать, — Как тебе наш попутчик, братан?

Брат, сидящий сзади, не ответил, только хмыкнул себе под нос.

— Позвонить нужно, — сказал он Диме, — Не одолжишь телефон?

— Телефон дома забыл.

— Точно?

— Да. Можете проверить карманы, если хотите.

На этот раз стандартная схема не сработала. На лицах обоих братьев появилось недоумение. Они не привыкли видеть, чтобы кто-нибудь забывал взять с собой настолько обыденную вещь, как телефон.

— Тогда бабки гони! — рявкнул водитель.

— У меня только четыреста рублей…

— Давай сюда!

У Димы не осталось выбора. Он достал из кармана бумажник и вытащил наружу четыре сторублевые купюры.

— А теперь выметайся!

— Но…

— Мы уже приехали. Выходи, филолог-интеллигент. Тьфу!

Дима сглотнул подступивший к горлу ком и, пытаясь сдержать дрожь в ногах, вышел из машины. Тут же он услышал противный визг колес, и «десятка» умчалась прочь от него.

Он оказался рядом с автобусной остановкой деревни, названия которой не знал. Знак, уведомляющий о приближении к населенному пункту, остался им не замеченным, но Диму название и не интересовало. Кое-как справившись с дрожью в коленях и пальцах, он двинулся к деревне, чтобы найти кого-нибудь, у кого можно спросить о старике, ведающем что-то о параллельных мирах.

Деревня была намного больше той, в которой стояла дача его отца, но выглядела гораздо старее и обветшалее. За все время, что Дима пробыл в ней, он увидел лишь три каменных дома, а остальные были построены из тяжелых бревен и, казалось, в любой момент могли развалиться. Дима заметил даже, что многие из них заброшены. Стекла окон таких домов были треснувшими или разбитыми, крыши неестественно сильно клонились в сторону, а в палисадниках росли не декоративные цветы, а обыкновенная трава и сорняки.

Начало июля выдалось необычайно жарким; солнце ярко светило в зените, деревья шумели своей ярко-зеленой листвой, грозовая туча шла со стороны леса, в который уходила протоптанная тропинка, и все жители деревни работали в своих огородах — окучивали картошку и пололи грядки от сорняков. На улице почти никого не было, поэтому Диме пришлось подойти к забору одного из домов и криком привлечь к себе внимание.

— Извините! — сказал он, когда мужчина, ведущий перед собой мотоблок, посмотрел на него, — Не найдете минутки со мной поговорить?

— Извини, но о Боге я все знаю, — донеслось ему в ответ.

— Что? — не понял Дима, — Ах, да! Я не из этих, у меня другой вопрос!

Мужчина заглушил двигатель мотоблока и усталым шагом подошел к забору. Фигура его была поникшей от усталости, но глаза выражали готовность говорить.

— Ну? — спросил он.

— Говорят, у вас тут какой-то сумасшедший живет, — начал объясняться Дима, — Что-то о параллельных мирах говорит…

— Да, есть такой, — вздохнул мужчина, — У тебя к нему дело?

— Я журналист, хочу статью о нем написать, — чтобы не появились лишние вопросы, нагло солгал юноша.

— Ох, не советую, — сказал мужчина и закурил сигарету, — Говорят, он сумасшедший? Правду говорят. Ударит еще тебя лопатой по голове и закопает потом в своем цветочном саду.

— Все настолько плохо?

— Не уверен, я его уже давно не видел…

— Тогда ничего страшного, — Дима попытался улыбнуться, — Можете сказать, как его найти?

— Раз тебе это надо… — вновь вздохнул мужчина, — Видишь, тропинка в лес уходит? Иди прямо по ней. Километра через два выйдешь к его жилищу. Думаю, до грозы успеешь.

— Спасибо, — юноша откланялся, — Я пошел.

— Иди-иди. Осторожнее только.

Дима сделал еще один поклон, из-за чего мужчина невольно смутился, и, пытаясь идти как можно быстрее, поспешил к тропинке. Солнце нестерпимо нагревало воздух, и во рту у него быстро пересохло, но, оставшись без единой копейки в кармане, он не мог купить себе даже самой дешевой воды в магазине, поэтому, когда попал в лес, не стал разглядывать окрестности, как планировал раньше, и полностью сконцентрировался на пути, который ему предстояло преодолеть. Как правильно вести себя в лесу Дима знал, поэтому не боялся заблудиться. К тому же, не сворачивая с тропинки, он приравнивал свои шансы потеряться в лесу к нулю.

Идя по тропинке, запутано маневрирующей между густорастущими деревьями, он постоянно махал руками — отгонял от себя комаров и убирал с лица паутину, которая обильно было протянута между деревьями над тропинкой. Воздух стал душным, комары настойчиво лезли в глаза и рот, и коварная лесная подстилка скрывала под собой множество опасностей, но Дима был частым гостем в лесу, поэтому это все не доставляло ему больших проблем. Было лишь неудобно, и он с этим справлялся. Жизнь подставляла ему множество неудобств, и с годами он научился не обращать на них особого внимания.

Вдруг небо над ним озарила яркая вспышка молнии. Гром не заставил себя долго ждать и поднял в воздух с деревьев множество черных птиц, создавших такой шум, что эхо грома сразу утонуло в нем. Дима выругался и бегом кинулся вперед по тропинке. Лес вокруг него превратился в сплошную зеленую массу, и Дима вполне мог случайно врезаться в дерево, но уже через пару минут вылетел на обширную лесную поляну, в центре которой стоял ветхий дом, окруженный со всех сторон разноцветным цветочным садом, безумно колыхающимся под потоками сильного ветра.

В саду росло самое огромное разнообразие цветов, которое Дима когда-либо видел. Одни цветы держались ближе к земле, а другие возвышались высоко над ней, и во всем этом безумном многообразии не было видно ни одной капельки смысла. Цветы были посажены хаотично, без единого намека на порядок.

Диму расположение цветов не сильно интересовало. Старик, которого он искал, как раз, хромая на правую ногу, заходил в дом. Дима, увидев его, сразу отметил, что старик немного не в себе: летом на нем был надет длинный кожаный плащ, опускающийся почти до самой земли; длинные седые волосы блестели, будто старик вымазал их гелем, а на ногах красовались доходящие до пояса болотные сапоги, сухие, не использованные по предназначению. Больше деталей Дима рассмотреть не успел — дедушка скрылся за захлопнувшейся дверью.

Юноша, войдя в цветочный сад, чуть не задохнулся от резкого запаха цветов, которых кругом росло столько, что любой профессиональный садовод позавидовал бы, и сразу направился к дому. Туча была уже над самой его головой, но дождем на землю пока не обрушивалась, хотя угрожала сделать это в любой момент. Не желая попасть под дождь, Дима за считанные секунды пересек сад и оказался у двери. Стуча в нее, он долго не получал ответа, но отчетливо видел, как старик смотрит на него из-за занавески на окне. Было видно, что он бурно переваривает полученную зрительную информацию и думает, впустить ли незнакомца в дом или оставить на улице в грозу.

Дима делал вид, что не замечает его, и, когда первые капли дождя оросили сухую землю, старик открыл дверь и кивком дал понять, чтобы он вошел внутрь.

— Здравствуйте, — сказал Дима, — Извините, конечно, что беспокою…

— Ничего, — старик грубо прервал его, — Гости у меня редко бывают, даже поговорить не с кем. Входи, садись за стол, разговаривать будем.

Его голос будто бы и не ему принадлежал. По морщинам на лице, по бороде, по седым волосам, сгорбленной спине, дрожащим ногам, прилипшей к костям коже и помутневшему взгляду Дима навскидку определи, что ему не меньше восьмидесяти лет. Но голос принадлежал не этому дряхлому старику, а здоровому сорокалетнему мужчине c ясным голосом, таким, словно он никогда не брал в рот ни единой сигареты.

— Чего глаза-то раскрыл? — устало спросил старик, — Тоже из-за голоса удивляешься? Сколько, думаешь, мне лет?

— Восемьдесят? — осторожно предположил Дима.

— На самом деле, я перестал считать, когда мне перевалило за сто пятьдесят, — рассмеялся дедушка, заставив Димино удивление подскочить до грани, — Садись за стол, я сейчас приду.

Сняв свой кожаный плащ и повесив его на вешалку возле двери, он скрылся на кухне, но вскоре оттуда донеслось:

— Лучше иди сюда. Я не привык есть в гостиной.

Успокаивая себя мыслями о том, что старик просто немного не в себе и поэтому говорит разную ерунду, Дима, рассматривая заботливо прибранную гостиную и протертые от пыли иконы на деревянных дощечках, стоящих на полочке в углу, послушно проследовал на кухню, в которой затем кивком был приглашен присесть за стол. Старик достал из шкафа, прибитого к стене, бутыль с мутным содержимым, два алюминиевых стакана, банку с солеными огурцами и кусок бледного шпика, покрытого красным перцем.

— Самогон будешь? — спросил он.

— Буду, — понимая, что так ему легче будет узнать от старика ответы на мучащие его вопросы, ответил Дима, — Но много не надо. У меня сегодня еще полно дел.

— Да, у меня тоже, но один стакан, думаю, не повредит никому.

Дима кивнул, а старик сел за стол напротив него. Он откупорил бутыль, поводил горлышком около носа и до середины наполнил стаканы самогоном. Банка с огурцами уже была открыта, а шпик — нарезан.

— Выпьешь залпом — буду тебя уважать, — улыбнувшись, сказал дедушка.

«А так делается? — с ужасом подумал Дима, — Приехал домой, а меня тут спаивают…»

Однако он сделал так, как попросил старик, и тут же пожалел об этом. Самогон больно обжег горло, из глаз выступили слезы, а из уст донеся полный боли стон.

— Уважаю, — удовлетворенно произнес старик, — Рассказывай теперь.

— Что рассказывать? — пытаясь справиться со жжением в горле, недоуменно спросил Дима.

— Как зовут? Что делаешь? Откуда?

— Дима я. С Москвы.

— А фамилия? По отцу как?

— Хандорин Дмитрий Андреевич.

— Хандорин? — старик задумался, — Знавал я одного Хандорина. Боевой товарищ мой. В одном отряде мы служили. Когда же это было?

— Мой дедушка воевал в Афганистане, — сделал предположение Дима.

— Сергеем звали?

Дима, погрустнев, кивнул. Раньше отец часто рассказывал ему истории о своем «бате-герое», который, добровольно отправившись на войну, трагически погиб в Афганистане, когда Андрею Ивановичу было всего два годика. Димин отец тогда был еще совсем ребенком, но это не мешало ему в будущем рассказывать об отце так, будто он знал его всю свою жизнь.

— Крепкий был мужик, — старик вздохнул, — Целый час умирал. Кишки наружу, весь осколками изрезан, кровь хлещет из ран, а умирать отказывается. Окружили нас тогда враги. Со всех сторон наваливались, а нас всего десять было. Шестеро полегли тогда. Твой дедушка в их числе, гранатой его убило. Помню его последние слова: «Ты не умирай, Коля. Ладно?» Господи, а ведь он погиб у меня на руках! Я оттаскивал его в укрытие, а рядом с головой пули свистели. Помню, длинный такой кровавый след оставался за твоим дедом, а он ни стонал, ни кричал. Только эти его последние слова тогда услышала земля, покрытая кровью.

— Граната? — удивленно спросил Дима, — Мой отец говорил, что дедушку убило лопастью подбитого вертолета.

— И кому ты веришь? Знай, я там был, видел его смерть.

— Вам, наверно.

— Да, но не будем об этом, — старик оживился, — Я же не представился еще. Николай Федорович. Человек военный, стараюсь не пропускать ни одного военного конфликта. Первым моим боем, помню, был бой в лесу холодной осенью 1812 года.… а потом убивал еще турок, воевал в Первой Мировой войне, сражался за большевиков на нашей родине, убивал немцев, американцев в редких стычках в Холодной Войне, позже — моджахедов в Афганистане, еще позже — чеченцев…

Дима пожал протянутую ему руку и присел обратно на стул.

— Приятно познакомиться, — сказал он, — Знаете, я, ведь, к вам по делу пришел.

— Да? — по дрогнувшему голосу старика Дима легко определил, что таких слов он не ожидал, — Не по поводу моего цветочного сада?

— Он просто замечателен, но нет, — Дима успокоил его, — Не обижайтесь, но про вас разные слухи в округе ходят.

— Я сумасшедший, двинутый, поехавший, наркоман, психопат и так далее? — Николай Федорович хохотнул, — Может быть, но тебе-то что? Да, было время, я говорил о том, о чем не нужно было, но все это в прошлом!

— Не подумайте, я не считаю вас сумасшедшим, — Дима загадочно улыбнулся.

Он сделал небольшую паузу, чтобы произвести на старика наилучшее впечатление, и затем с такой же загадочностью произнес:

— Я сам побывал в месте, о котором вы говорили.

Старик в этот момент подносил ко рту кусочек шпика, но, услышав неожиданное заявление, так и замер с открытым ртом. «Если бы сейчас гром прогремел, еще лучше бы получилось», — улыбнулся про себя Дима, заметив, что с того момента, как он вошел в дом, гром доносился только издалека, а шум дождя исчез уже через несколько минут после того, как старик угостил его самогоном.

— Не может быть! — встав на ноги, неожиданно закричал Николай Федорович, — Как это возможно?! Бог и с тобой говорит?

— Нет, — неуверенно ответил Дима.

— Но откуда тогда ты знаешь, как туда попасть? Откуда знаешь про место, в котором можно это сделать?

Дима никогда об этом не задумывался. Он просто знал о Латине и подвале с Воротами с самого рождения и ни разу не задавал себе вопросов об этой загадочной информации, заложенной в него еще в детстве. Информация эта была для него чем-то вроде обыкновенных человеческих инстинктов, знаний.

— Я не знаю, — почувствовав, что во рту у него пересохло, выдавил Дима, — Город Латин. Вы о нем когда-нибудь слышали?

— Никогда, — голос Николая Федоровича задрожал, — Латин? Где он? Не говори, я сам узнаю.

— Как? — задал Дима вполне очевидный вопрос.

— Бог мне расскажет, я знаю, сегодня. Спасибо, юноша. Дима, да?

— Постойте, постойте! — Дима повысил голос, — Вы что-нибудь знаете об этом? Знаете что-нибудь про Ворота?

— Ворота? — Николай Федорович, казалось, готов разорваться из-за счастья, переполняющего его, — Да-да, Ворота! Их надо открыть!

— Как? — повторил юноша недавний вопрос.

— А ты должен сам это узнать! А мне расскажет Бог!

— Понятно, — недоверчиво протянул Дима, — Значит, вы мне не помощник?

— Нет, не помощник! У каждого из нас свой путь. В какой-то момент наши пути должны были пересечься, но только пересечься, а не превращаться в единый. Все, нам больше не о чем говорить. Я тебе больше ничего не скажу. Понял? Латин, Латин…

Не сильно удивившись такой перемене настроения Николая Федоровича, Дима пожал плечами. Разочарования в нем у юноши не было. Ничего особенно важного от старика он и не ожидал услышать.

— Ладно, я тогда пойду, — потеряв к дедушке всякий интерес, сказал Дима.

— Стой, — Николай Федорович остановил его у самых дверей, — Бог сказал мне, что тебя ограбили. Денег у тебя на обратный путь нет.

— А, ведь, точно! Но…

— Не задавай лишних вопросов, — грубо сказал старик, — Знай лишь, что когда-нибудь мы еще встретимся. Возьми вот.

Он достал из кармана несколько монет и протянул их Диме.

— Подождите…

— Бери и уходи отсюда, — решительно приказал Николай Федорович, — Иначе ударю тебя лопатой по голове и закопаю в своем саду, как удобрение для цветов.

На Диму его угроза подействовала, и уже через десять секунд можно было видеть, как он спешно покидает земли Николая Федоровича, который любезно поделился с ним своими деньгами. «Странный он, — подумал Дима, — И вправду, сумасшедший. Но ничего. Скорее всего, теперь он отправится в Латин… там и найду его. Постараюсь сделать так, чтобы он мне помог».

Грозовая туча, лишь немного поделившаяся с сухой землей своей живительной влагой, каким-то чудом обошла Диму и проливалась дождем примерно там, где стояла деревня. Юноша шел прямо на нее, но промочить одежду для него было меньшим злом, одно из которых — навсегда быть погребенным под цветочным садом безумного старика.