Ворота

Константин Белослудцев

В мире существуют некие Ворота. Почти никто не знает, что это такое, почти никто их не видел, но Дима, девятнадцатилетний юноша, знал о Воротах с самого своего рождения. Их нужно открыть, и юноша должен сделать это. Читая эту книгу, вы попадете в атмосферу таинственности, созданную историей о Воротах, погрузитесь в размышления о древности нашего мира, о Вселенной и о создании всего сущего, и вместе с Димой пройдете через тяжелые любовные переживания, вызванные его отрицанием любовных отношений.

***

Одинаковые зеленые пейзажи центральной части России Диму ничуть не интересовали. Ему нравились горы, озера, горные долины и глубокие реки, а бесконечные поля с лесами его взор к себе совсем не притягивали, поэтому большую часть пути он лениво листал сборник рассказов, изредка разбавляя скучную дорогу прогулками по незнакомым городам, когда поезд останавливался на станциях на долгое время. Эти прогулки освежали и тело, и мысли. В плацкартном вагоне беспрерывно стояла ужасная жара, пахло рыбой и немытыми ногами, которые свешивались в проход между кроватями и сильно затрудняли людям жизнь, когда те решали сходить в туалет или за водой.

Дима расположился на верхней полке кровати и почти не слезал с нее. Напротив него слушала громкую музыку некрасивая девушка с торчащими во все стороны зубами, а внизу кряхтела жалующаяся на жизнь и нынешнюю молодежь старуха, которая ехала в сторону столицы вместе со своим непослушным внуком, доставляющим неудобства всему вагону. Он то ревел, то смеялся, то, сопровождаемый матом бородатого мужика, который ехал за стенкой, бегал из одного конца вагона в другой.

Ни о каком покое не могло быть и речи, а наушники Димы, как назло, сломались, и ему приходилось терпеть все муки долгого путешествия на плацкарте. Он и не помнил, сколько раз проклял себя за решение съездить домой.

— Самолет был бы лучше, — сказал Дима девушке, когда до его станции осталось примерно двести километров.

— Что? — страшненькая не поняла, — Самолет?

— Да, самолет, — ответил Дима, — На плацкарте с ума сойти можно. Ты, ведь, в Перми на поезд села?

— Да.

— До Перми я на самолете долетел, а дальше до Латина — в поезде, но в купе вместе с отцом.

— Рада за тебя, — девушка, разговаривая с ним, неимоверно стеснялась лишний раз открыть рот, а Дима, на протяжении всего пути, пытался разговаривать с ней как можно чаще, чтобы заставлять ее чувствовать стыд.

— Да, наверно, — юноша зевнул, — Ладно, мне пора собираться.

— Но ты же говорил, что в Москву едешь.

— Уже нет, — Дима улыбнулся, — Отец звонил, сказал, что на лето на дачу жить переехал. Вот и я на даче поживу. Чего плохого?

— Ничего, — девушка покраснела и отвернулась, — Ладно, собирайся.

Дима осторожно спустился вниз и стал аккуратно складывать постельное белье на край кровати и стирать все следы своего пребывания в этом вагоне. За пять минут со всеми делами было покончено, и оставалось только ждать.

В его деревне поезд не останавливался, поэтому на подступах к ней юноша пересел с него на электричку. После душного плацкартного вагона недолгое пребывание в прохладной и не набитой потеющими людьми электричке показалось ему настоящим раем.

***

Утопающая в зелени станция, которая выглядела, как обычная автобусная остановка, встретила Диму с распростертыми объятиями. Точнее, это сделал его отец, Хандорин Андрей Иванович, ждущий своего сына рядом с узкой протоптанной тропинкой, уводящей к деревне, в которой Диме предстояло провести некоторое время.

— Дима! — еще издалека закричал Андрей Иванович, — Иди сюда, быстро!

Дима рассмеялся и со всех ног бросился к отцу, который так обнял его, что выбил весь воздух из легких.

— Я соскучился! — Андрей Иванович был готов разрыдаться от радости.

— Я тоже, тоже! — Дима, действительно, соскучился, — Ну, пойдем?

— Да, конечно!

Андрей Иванович выпустил сына из крепких объятий и с гордостью посмотрел на него.

— Совсем на меня уже похож, — сказал он.

Дима вновь не сумел сдержать приступ смеха. До отца ему было еще далеко. Андрей Иванович был сильным высоким мужчиной с вздувающимися под одеждой мускулами, короткими стрижеными волосами и суровым лицом, которое покрывала трехдневная щетина. Рядом с ним не настолько крепкий и волосатый Дима выглядел неважно, однако ростом и манерой поведения он был схож с отцом. Даже походка у них была одинакова.

Деревня, в которую прибыл Дима, была построена недавно. Все дома и постройки отличались своей новизной, и в большей степени являлись загородными домами людей из городов и столицы, находящейся в ста километрах от деревни, которая в буквальном смысле тонула в лесной зелени. Деревья росли везде, и даже в огородах некоторых немногочисленных домов, которых стояло всего тридцать, можно было увидеть высокие ели или лиственницы с березами. В центре под легким ветерком плескался своей немного мутной водой пруд, в котором жители разводили карпов и окуней, изредка выпрыгивающих из-под воды и разжигающих у людей желание порыбачить, а рядом с ним расположилось единственное в деревне каменное строение, в котором находился медпункт. Фельдшер, работающий в нем, жил в доме напротив, и был самым уважаемым человеком в деревне.

Дима все это знал, ведь проводил в этой деревне уже не первое лето. Его отец купил участок земли и дом сразу же, как только все это начало продаваться, и заселился в новую дачу одним из первых, а Дима тогда был вместе с ним. После того, как от них ушла его мать, которая никогда не любила ни Андрея Ивановича, ни самого Диму, он постоянно находился рядом с отцом, пока не пришлось уехать учиться в другой город, ставший для Димы вторым домом.

Юноша шел по деревне и вспоминал, как хорошо было жить, когда рядом был кто-то взрослый. Хоть ему и недавно исполнилось девятнадцать, он все еще чувствовал, что жить в одиночку ему трудно… но глаза боятся, а руки делают. Дима спокойно прожил целый год без отца, и проблем с этим у него почти не было, разве что тоска по дому иногда давала о себе знать. Но интерес брал вверх. Дима мог бы учиться в Москве и жить с отцом, но тайна Ворот не давала ему покоя, он должен был разгадать ее, выдерживая при этом все лишения, подставляемые ему жизнью.

— За год тут ничего не поменялось, — сказал Дима, когда они подошли к дому.

— А чего менять-то? — весело спросил отец, — Все и так хорошо. Хотя, смотри, ставни поставил.

— Не так уж заметно.

— Но от солнца они хорошо защищают, — уверил его отец, — Пойдем, ты, наверняка, кушать хочешь.

Внутри дом выглядел совершенно не так, как можно было представить по строгому внешнему виду Андрея Ивановича: все вещи были разбросаны, на полу и на стенах копилась пыль, и в раковине на кухне лежала немытая посуда. Случайный гость, зашедший в дом, мог сразу понять, что в этой обители никогда не жила женщина, и хозяин в ней — мужчина.

— И тут ничего не изменилось, — уронив сумку на пол, сказал Дима, — Моя комната свободна?

— Да, конечно. Располагайся, а потом бегом на кухню. Я пока дрова в баню занесу.

Дима поднял сумку с пола и, особо не разглядывая дом, в котором не был почти год, прошел в свою комнату. Плюхнувшись на кровать, он сонно зевнул и попытался осознать, что поездка на поезде закончилась — его до сих пор шатало из стороны в сторону, как на резких поворотах. «Хоть от девушек немного отдохну, — нежась на мягкой постели, с облегчением подумал юноша, — От Ворот и от учебы».

Кушать ему не хотелось, но отец ждал его на кухне, поэтому юноше пришлось встать с кровати и идти к нему. На стол уже было накрыто. Отец, пока Дима был в пути, приготовил шашлык из баранины и купил в магазине две бутылки светлого пива.

— Одна для меня? — бросив косой взгляд на пиво, шутливо спросил юноша.

— Да, тебе же уже не шестнадцать, ты уже не школьник…

— Точно, но я как-то, знаешь, пока один жил совсем не пробовал даже…

— Вот и попробуешь! От одной бутылки ничего не будет.

Дима пожал плечами и присел за стол напротив Андрея Ивановича. В животе приятно заурчало, и юноша впился зубами в сочное мясо. Когда с первым куском шашлыка было покончено, он решил попробовать немного пива. «Ничего, почти как квас, — вздохнул он про себя, — Ничего страшного».

Но Андрей Иванович, наблюдая за его реакцией, не удержался и расплылся в любящей улыбке.

— Ну, как? — спросил он.

— Не так страшно, как я думал.

— Ха, конечно! А шашлык вкусный?

— Вкусный. Сам мясо мариновал?

— А как же? — отец обиделся, — Свежее мясо мне знакомый из города привез, а готовил я его сам.

— И всю еду тоже сам готовишь?

— Только пока здесь живу. В городе-то уже готовую еду можно купить, а в деревне все самому готовить приходится. Подожди немного, я сейчас приду.

Андрей Иванович встал из-за стола и вышел на улицу, оставив Диму одного. Юноша огляделся по сторонам. «Все строго, как в классицизме, — подумал он, — За год папа так и не нашел себе женщину».

Вскоре Андрей Иванович, держа в руках запечатанную двухлитровую банку с жидким красным содержимым, вернулся и сел обратно за стол.

— Вишневый сок, — сказал он, — Сам ягоды собирал.

— Неужели после мамы ты никого больше не нашел? — Дима сам не знал, почему задал такой вопрос, — Знаешь, женщина бы все это за тебя делала.

Отец сделал такое выражение лица, будто его молнией ударило. После ссоры с бывшей женой он пока не думал о том, чтобы вновь заводить отношения.

— Это, конечно, правильно, но пока нет, — сознался Андрей Иванович, — А сам-то как? Все так же?

Диме вопрос не понравился, и он лишь коротко бросил:

— Все так же.

— Святой Рыцарь, да?

— Ага.

Над накрытым столом повисло неловкое молчание. Оба, и отец, и сын хотели что-то сказать, но не решались заговорить первыми.

Дима опустил взгляд к полу, и через пару минут Андрей Иванович, изучивший феномен отчуждения от женщин вдоль и поперек, все же пересилил себя и нарушил едкое молчание, которое не давало ему даже пива нормально отхлебнуть.

— Если ты злишься из-за матери, то не надо, — сказал он строго, — Она была не лучшим примером женщины. В мире есть бесчисленное множество хороших женщин. Наверняка, и в твоей группе найдется парочка.

— Не в этом дело, папа, — при таких разговорах у Димы неприятно ныл живот, — Мама не виновата.

— Тебя обидел кто-то другой?

— Никто меня не обижал, — Дима вздохнул, — Знаешь, есть множество причин, но в то же время нет ни одной причины.

— Что?

— Я никогда не смогу объяснить тебе, почему я не желаю встречаться с девушками. Это сложно, и сейчас я понимаю, что шел к этому решению всю жизнь. Это так, будто ты всегда жил по одному своду правил или придерживался лишь одной религии, а потом вдруг изменил сам себе.

— То есть, ты хочешь сказать, что если полюбишь кого-нибудь, то перестанешь себя уважать? — непонимающе спросил Андрей Иванович.

— Я не это хотел сказать, но ты прав. Можешь считать это одной из причин.

Отец обреченно вздохнул. Вся информация об отрицающих любовные отношения с женщинами людях, о которых он читал в интернете и к которым причислял своего сына, не подходила под Диму, и в этом бою он остался безоружным, а юноша вышел победителем. Дима часто говорил ему, что поступок матери никак не влияет на его поведение, но отец не верил сыну и все беды сваливал на бывшую жену… чепуха о Святом Рыцаре его ничуть не впечатляла.

Андрей Иванович, после короткого спора с сыном, нисколько не думал, что хоть немного приблизился к разрешению проблемы, а Дима в очередной раз остался при собственном мнении.

— Да, как-то так, — юноша пожал плечами, — Я вот спросить хотел…

— Что? — отец заинтересовался.

— Помнишь, ты мне рассказывал про старичка какого-то, который в лесу живет и постоянно бредит о параллельных измерениях? Не смейся!

— Помню-помню, — еле отдышавшись, сказал Андрей Иванович, — Видел я его недавно.

— И где его можно найти?

— А он тебе зачем?

«Действительно, зачем? — задумался Дима, — Ну, может он знает что-то о Воротах… А вот отцу об этом говорить не надо. Он не поймет».

— Да так, — опустив взгляд, сказал юноша, — Знаешь, я на филологическом факультете учусь, пишу много разного. Его истории могут мне пригодиться.

Андрей Иванович улыбнулся. Когда-то давно он пытался написать роман, но текст получался не выразительным и кривым, поэтому художественное и выразительное писательское ремесло было заброшено им почти сразу же, как только началось. Вместо этого Андрей Иванович решил стать сценаристом.

— И что же ты пишешь? — поинтересовался он.

— По-разному, рассказы всякие, — Диме было неудобно лгать, но признаваться в том, что он пытается открыть загадочные Ворота ему никак не хотелось.

— Это просто замечательно, Дима! — Андрей Иванович похлопал сына по плечу, — Вот только живет этот старик далеко. Отсюда километров пятьдесят будет. Но на автобусе быстро доберешься.

— А ты меня не довезешь? — Дима удивился.

— Машина не заводится, прости.

Юноша ожидал чего-нибудь подобного. Как ему становилась нужна помощь, у отца сразу находились важные дела или случались обстоятельства, из-за которых он не мог помочь сыну.

— Ладно, тогда завтра на автобусе съезжу, — надув щеки, сказал Дима.

— Выйдешь на дорогу, поедешь на восток, потом доберешься до первой на пути деревни — там спросишь про старика.

— Будто квест какой даешь, — Дима улыбнулся.

— Да-да. Соберешь в лесу ягод и получишь за это пятьсот золотых монет.

— Увижу — соберу, а пока пойду спать. Устал немного.

Отец улыбнулся, а Дима встал из-за стола и прошел в свою комнату. Спать хотелось ужасно.