Свои планы у Господа. Сборник рассказов

Михаил Батурин

В сборник «Свои планы у Господа» вошли двенадцать рассказов, написанных автором в 2014—2017 годах. Часть из них основана на реальных событиях. Другие, что называется, навеяло происходящим вокруг. В любом случае все образы узнаваемы и реальны: они живут в соседних квартирах, ездят с нами в одном автобусе, стоят вместе в пробках, загарают на одном пляже. Они верят и ненавидят, смеются и скорбят, любят и умирают. Такая вот проза жизни…

Капучино с корицей

Алексей любил капучино именно с корицей. Пряность наполняла нежный напиток какими-то особенно приятными нотками, делала кофейную горчинку по-особенному благородной. Однако сердечка на белой молочной шапке он увидеть не ожидал: «Это какой-то московский изыск что ли? Я — мужчина, официант — мужик, бармен — мужик. Что за намёки?!».

Заселившись в номер и отобедав в ресторане при гостинице, Алексей решил выпить любимого напитка в баре возле ресепшена да придумать, чем заняться вечерком. Все дела — завтра. Сегодня можно выпить-закусить в ресторане, с кем-нибудь познакомиться-замутить. В прошлую командировку получилось очень даже удачно и приятно. Главное, чтобы она тоже была командировочной, а значит, в Москву соваться незачем, надо искать в баре или ресторане при гостинице.

— Алексей? Алёша?! Ты!

Пока он пялился на сердечко из корицы на молочной пенке да задумывал интрижку, перед ним остановилась девушка. Стояла, смотрела и улыбалась. Окликнутый, он вскинул взор и обомлел:

— Юля?! Ты? Здесь!

— Боже! Боже! Боже! Лёшечка, родной! — Она защебетала и, как бабочка, замахала ладошками от радости, а маленькая сумочка, словно маятник метронома, бешено закачалась на локтевом сгибе. — Как здорово! Вот так встреча!

— Привет! — Он встал стремительно. Обнялись. Поцеловались в щёчки. — Садись. Ты тоже поселилась в этой гостинице? Кофе будешь?

— Да, можно!

— Официант, ещё одну чашку, пожалуйста!

— Лёшка, я не верю своим глазам! Сколько ж лет мы не виделись? — Она была искренне рада видеть его. Глаза сияли, улыбка не сходила с её красивых алых губ.

— Дак, с окончания универа. Ты же осталась в Екатеринбурге, а я уехал домой — в Киров. Почитай лет десять прошло, — официант принес ещё одну чашку, и Алексей про себя с облегчением отметил, что и в ней было сердечко. Значит, так принято в этом заведении.

— Ну, классно! И ты в Кирове всё это время? Как там: утки всё также на пруду? Видел кого из наших? — Юля засыпала его вопросами. Её переполняли эмоции, это было видно.

— Утки? Да полным полно. Странно, что ты их вспомнила. Видел многих, весной была встреча выпускников. Тебя как раз вспоминали. Ты как здесь-то? В командировке?

— Да, ездила на собеседование. Зовут работать сюда. В «Вести» на утренние эфиры. Давно зовут. Я в своё время выиграла престижный конкурс — «Тэффи» называется (может, слышал?). Да муж против был. А сейчас вроде и сам в сторону Москвы смотрит, так что вот приезжала утрясать все нюансы.

— Круто, — Алексей был реально впечатлён таким карьерным успехом одноклассницы. — Значит, скоро тебя буду по телевизору смотреть?

— Ага, каждое утро!

— Слушай, а ты куда шла-то, когда меня увидела, — кофе был выпит, да и эмоциональность момента не давала покоя, на месте не сиделось.

— Погулять. Тут парк Измайловский под боком, водоём какой-то. Там ещё башенки деревянные из окна видно, что-то в стиле деревянного зодчества. В Москве такая чудесная золотая осень. Грех сидеть в номере. Да и день для меня супер эмоциональный. Всё получилось! Не могу сидеть на месте.

— Ну, так я с тобой! Там «Вернисаж», Покровский собор есть, а в парке — Серебряно-Виноградные пруды. Хороший у тебя вид из окна, а у меня — на метро. Если ты не против, конечно!

— Что ты, Алёша! Я, правда, так рада видеть тебя! Мне улетать завтра. Как здорово, что мы встретились.

— И я сегодня абсолютно свободен! Все дела тоже завтра. Так что позволь уж сопровождать!

Рассчитавшись с официантом, безмятежно щебеча, они вышли из гостиницы.

Судьбе было угодно так разместить на небе звёзды, чтобы эти два человека сегодня встретились. Они были знакомы всегда, всю свою жизнь. Вместе ходили в одну группу в детский садик, жили в соседних домах, играли в одном дворе. В школе в первом классе их усадили за одну парту и так они просидели восемь лет. Потом пришло взросление и созревание, а с ним и стеснение. Такая обычная и привычная Юлька стала вдруг предметом тайного воздыхания. А он — нет.

В сумраке дискотеки в школьном спортзале он осмелился однажды пригласить её на медленный танец. А для неё это было так естественно, и весь танец она выспрашивала про его приятеля Витьку Соболева.

А на общей выпускной фотографии их фото в овальчиках поместили рядом. Причём по центру. Её фото замыкало ряд с поворотом головы направо, его фото — с поворотом налево. Так что они как бы смотрели друг на друга.

И поступили они в один вуз, только на разные факультеты. Юля — на Журналистику, Алексей же выбрал Исторический. Жили во время учёбы в соседних корпусах общежитий: так что нет-нет, да и встречались.

А потом провал на целых десять лет!

Сегодня им было о чём поговорить, что рассказать друг другу, гуляя, держась под руку по аллеям Измайловского парка. Пожалуй, такую встречу специально не придумаешь и не распланируешь. Такое может только судьба!

А осень и вправду была золотая. На чистом голубом небе — не по-осеннему пригревающее солнце. Деревья уже потеряли зелёный пигмент листвы, но сбрасывать убранство начали только-только. Поэтому и под ногами нежно шелестел жёлтый ковёр, и глаз радовался волшебному буйству осенних красок. До голого бесстыдства парку было ещё далеко.

На пруду плавали утки, и Юля расстроилась, что ей не чем их покормить:

— А помнишь, в одиннадцатом классе мы встретились возле пруда?

— Да, ты стояла очень грустная.

— А ты шёл с хлебом домой. И мы весь его скормили уткам. А тебя потом мать наругала.

— Помню…

Периодически отвлекаясь на воспоминания из детства, они гуляли не спеша, раскрывая друг другу последние 10 лет жизни. Юля начала работать на телевидении в Екатеринбурге еще учась на втором курсе, постепенно из репортёра преобразовалась в ведущую новостей. Зритель её любил. Победы в многочисленных конкурсах давали удовлетворение и веру в свои силы. Мужа она обрела сразу после получения статуса дипломированного специалиста. Он присылал ей цветы на студию, а потом осмелился пригласить на свидание. Супруг занимается торговлей, своё предприятие. Не шибко крутое, но хватает. У них двое мальчишек — Алексей (старший) и Витя (младшенький). Младший в этом году тоже пошёл в школу.

— Молодец! А ведь ты совсем не изменилась, — мягко улыбаясь, сказал Алексей. — И не скажешь, что двух детей родила. Всё та же стройность, всё те же изумрудные глаза. Да, и причёска в стиле Мирей Матье, по-моему, у тебя класса с восьмого не меняется.

— Моя прическа — моя изюминка, как говорят стилисты, — ничуть не смущаясь, ответила бывшая одноклассница и современная теледива. — А вот ты изменился, Лёшенька. Какой-то ты стал возмужалый. Плечи такие мощные, мускулы ощущаются под одеждой. И лицо! Такое — загорелое, обветренное, мужественное. Знаешь, такое как у героев Джека Лондона — у старателей, золотоискателей.

— Почти угадала.

— Да, ладно! — воскликнула она.

— Ну, не на золотых приисках, конечно, тружусь, но тоже копаем.

— Не поняла, что капаешь, Лёша, — её глаза выказывали удивление и заинтересованность. — Ты же исторический закончил.

— Ну, вот по профессии и копаем, — усмехнулся друг детства. — Вы — журналисты — таких как я «чёрными копателями» называете. Ездим с парнями по заброшенным деревням, их, как ты понимаешь, у нас в Вятской губернии хватает. Собираем старину, антиквариат. А где от деревни ничего не осталось, одни поля заросшие, там с помощью металлоискателей ищем-копаем. Находим монеты в основном. На торговле этой «историей» и живём.

— Ни чего себе жизнь распорядилась! Так ты — антиквар! — воскликнула Юля.

— Ну, ради приличия, можно и так сказать.

— А в Москву ты тоже по антикварным делам приехал?

— Ну, да привёз недавно в ГИМ монету одну очень редкую на экспертизу. Завтра должны выдать заключение.

— Как интересно! А что такое ГИМ?

— Государственный исторический музей. Уважаемая организация, с их заключением цена на монету в разы выше будет. Вот завтра поеду: заберу монету, заключение и — на МЯУ, — поймав удивлённый взгляд, Алексей поспешил объяснить, — Московская Ярмарка Увлечений, там коллекционеры собираются, хотя по большей части перекупщики, конечно. Хочешь, возьму тебя с собой.

— Ой, жаль, но у меня самолёт утром. Я и так приехала на три дня, не знала точно в какой день и во сколько со мной встретится руководство.

— Да, и не страшно, — Алексей был несколько расстроен, но виду не показывал. — На самом деле это не так интересно, как звучит.

День неумолимо скатился в закат, стало прохладно.

— Может, поужинаем? — предложил он.

— Здорово! Мы так хорошо прогулялись, и я ужасно проголодалась, — с готовностью согласилась Юля. — Да, и зябко что-то, я бы и выпила чего-нибудь согревающего и веселящего. Повод-то есть!

Неподалеку от гостиницы они обнаружили заведение, стилизованное под русский трактир: деревянное здание, с соответствующим выбором блюд и напитков, и оснащённое новодельной, но качественно исполненной под старину посудой. Они вкусно поужинали, обсуждая одноклассников и других общих знакомых. Юля воодушевилась «клюковкой» местного производства и слегка захмелела.

На выходе Алексей предложил подняться к нему в номер и выпить по рюмке превосходного арманьяка, специально припасённого обмыть завтрашнюю сделку. Но как настоящая дама Юля затребовала шампанского!

Купили, конечно, две бутылки, «чтобы не бегать».

Уже в номере Алексея, пригубив по глотку, они как-то разом замолчали. Горела лишь настольная лампа, да с улицы доносился свет фонарей. Он смотрел в бокал, как маленькие пузырики стремятся к поверхности, а достигнув цели, взрываются микроскопическими брызгами. Она смотрела на него:

— О чём ты думаешь, Алёша?

— О твоих губах, — ответил он не сразу. — Я всегда мечтал их поцеловать…

Она ничуть не удивилась, а лишь тихонько кивнула, как бы отвечая сама себе, на какой-то только ей известный вопрос:

— Мечты должны сбываться, Алёша…

…Он полусидел-полулежал на кровати, закинув руку за голову, обнажая мощный торс. Она сидела в кресле с бокалом в руках, подобрав под себя ноги. Его бокал стоял пустым на прикроватной тумбочке. Она смотрела в окно. Он — на неё.

На Юле была только рубашка Алексея, да и то застёгнутая небрежно и чисто символически. Так что в вырез была видна нежная соблазнительная грудь, которую сегодня ночью он позволил себе ласкать.

Они насыщались друг другом всю ночь. Осторожно, нежно и трепетно. Он брал её, как нечто очень хрупкое и дорогое, что при любом неосторожном движении может выпасть и невозвратимо разбиться на мелкие осколки.

Они любили друг друга всю ночь. Просветы их близости были настолько неуловимо коротки, что могло показаться, будто эти мужчина и женщина стали единым целым, разделить которое не в состоянии ни одна сила природы.

Но вот теперь они снова молчали. За окном новый день предъявлял первые намёки на своё существование. Но этого хватало, чтобы в неосвещенном номере Алексей видел прекрасный силуэт Юли, соблазнительный вырез рубашки, свет её зелёных глаз. Она пила шампанское маленькими глоточками, глядя в окно, надолго замирая, что-то переживая внутри.

— Кхм, — нарушил он тишину.

— Что? — вздрогнула Юля. — О чём ты подумал?

— Я ощущаю себя сейчас героем песни Трофима, — улыбнулся он, пытаясь разрядить атмосферу. — «Я сегодня ночевал с девушкой любимою, без которой дальше жить просто не могу…».

Юля встала, взяв полупустую бутылку, подошла к кровати и наполнила бокал своему сегодняшнему любовнику. Шампанское выдохлось, и микровзрывов больше не происходило. Юля вернулась в кресло, вновь уютно устроилась, подобрав красивые голые ноги, и лишь потом ответила:

— Сможешь, Лёшечка, сможешь…

Разрядка не удалась. Он отхлебнул выдохшегося вина:

— И как дальше? Мы увидимся ещё?

— Увидимся? Наверное. Помнишь, как в школе говорили? «Земля круглая — за углом встретимся». Так что жизнь длинная, может быть снова через десять лет…

— Да, буду смотреть тебя по телевизору.

Алексею показалось, что глаза Юли блеснули. Но она, одним глотком допив вино, решительно встала и стала собирать свои разбросанные как попало вещи:

— Мне пора, Алёша, скоро за мной придёт машина и отвезёт в Домодедово. А надо ещё себя в порядок привести, собраться, номер сдать.

— Я провожу?

— Нет, не усложняй!

Юля скрылась в ванной. Алексей тоже поднялся, натянул джинсы, зажёг свет торшера.

Она не заставила себя ждать:

— Ну, вот и всё, Алёша! Пока! — Она поцеловала его в щёку ровно так же, как целовала вчера днём в кафе: как старого хорошего друга, с которым связывают какие-то давние общие воспоминания.

— Береги себя, — очень грустно сказал он.

Уже было развернувшись к дверям, Юля вдруг остановилась, и, повернувшись, в глаза Алексею сказала:

— А знаешь, ведь всё у нас с тобой могло быть! И я бы сейчас воспитывала твоих сыновей!

— Что ты… хочешь сказать, — голос вдруг отказал мужчине.

— На первом курсе — Новый год. Помнишь? Ты пришёл ко мне в общежитие. Поздравил, подарил шоколадку, — такое ощущение, будто то, что сейчас говорила Юля, она сказать давно хотела, но опасалась. Поэтому сейчас говорила быстро, собравшись духом: так, как говорят лишь признания или обвинения. — Обещал вечером зайти, но не зашёл. А ведь ты единственный был, кто поздравил меня с Новым годом в тот раз! Родители не прислали телеграмму, соседки по комнате разъехались. Я одна. В общежитии. В чужом городе. В Новый год. Если б ты зашёл! Я готова была для тебя на всё тогда, Лёшенька!

И, резко развернувшись, Юля вышла. Алексей остался стоять перед закрытой дверью. Он мгновенно и прекрасно вспомнил тот Новый год на первом курсе, вспомнил даже сорт шоколада, который подарил Юльке. Обещал зайти? Обещал. Но, захмелев, уснул в объятия такой же пьяной толстой бабищи с четвёртого курса. А она, значит, сидела одна в соседнем здании, ждала и плакала… Да! Всё могло быть. Всё могло быть совсем по-другому…

Никуда он в тот день не поехал. Сначала сидел на подоконнике, допивая выдохшееся вино. Потом открыл вторую невостребованную ночью бутылку.

Погода за окном не добавляла оптимизма. Вместо вчерашнего буйства красок и сияния небес — серая хмарь, порывистый ветер, мелкий беспросветный дождь. Так часто бывает осенью.

После шампанского очередь дошла до мини-бара. Вперемешку вход пошли миньоны с водкой, бренди, виски, заливаемые баночками пива, фанты и колы.

Он валялся в джинсах на кровати, периодически проваливаясь в забытьё, и выплывал оттуда только по нужде и чтобы влить в себя порцию чего-нибудь алкогольного. Коллекционный арманьяк, приготовленный отпраздновать сделку, тоже («да, какого чёрта, какая разница, когда его пить!») был откупорен и стоял у кровати на расстоянии вытянутой руки.

Вечером его мощно полоскало…

…На следующее утро, очнувшись от дёрганого прерывистого сна, Алексей принял контрастный душ, тщательно выбрился и вычистил зубы. Вчерашнее возлияние ещё давало о себе знать. И хоть он больше суток ничего не ел, мысль о завтраке вызывала рвотные позывы. Но кофе выпить было надо.

Корицы в баре не оказалось. Капучино принесли с шоколадом: на белоснежной пенке крошки были насыпаны полосками, как у зебры. Слава богу, хоть белого преобладало.

Екатеринбург-Заречный,октябрь 2014.