Опасный дом

Линвуд Баркли, 2014

Семья учителя из маленького городка Терри Арчера переживала не лучшие времена: четырнадцатилетняя Грэйс отчаянно бунтовала, а сам Терри и его жена Синтия все больше отдалялись друг от друга… В общем, обычные горести обычных людей. А потом случилась беда – и эти обычные горести отступили на второй план. В результате нелепой подростковой выходки Грэйс стала свидетельницей жестокого преступления… И теперь не только она, но и ее родители оказались втянуты в запутанную историю ограблений и кровавых убийств. Обратиться в полицию они не могут, и выживать придется, рассчитывая только на себя.

Глава 3

Терри

Синтия больше не жила с Грейс, но это не превращало нас с ней в чужих друг другу людей. Каждый день мы разговаривали, иногда встречались, чтобы пообедать. Она еще и недели не прожила отдельно, а мы уже пошли втроем ужинать в «Баскское бистро» на Ривер-стрит. Мать и дочь взяли лосося, я — курицу, фаршированную шпинатом и грибами. Все мы были паиньками: ни слова о посещении больницы, хотя Синтия не могла оторвать взгляда от забинтованной руки Грейс. Нереальность происходящего стала ясна, когда мы с Грейс высадили Синтию там, где она поселилась, и уехали домой вдвоем.

С квартирой ей очень повезло. На работе у Синтии была подруга, в конце июня она отправилась путешествовать по Бразилии и не собиралась возвращаться раньше августа, а то и сентября. Синтия припомнила, как подруга жаловалась, что пыталась сдать квартиру на лето, чтобы сэкономить арендную плату, но так никого и не нашла. За день до вылета подруги Синтия сказала ей, что согласна снять ее квартиру. Подруга договорилась с пожилым владельцем Барни, и Синтия въехала в квартиру вместо нее.

Я не ждал ее возвращения домой до начала сентября, Дня труда, но праздник приближался, а Синтия все не изъявляла намерения переезжать, и я заволновался. Лежал ночью без сна на своей половине постели и гадал, не захочет ли Синтия искать другое место, если все это затянется до сентября, до самого возвращении ее подруги.

Недели через полторы после того, как она от нас съехала, я прибыл к ней часов в пять, когда она должна была вернуться из управления здравоохранения Милфорда, где отвечала за многое, от инспекции ресторанов до пропаганды здорового питания в школах.

Я не ошибся: машина жены была припаркована между спортивным «кадиллаком» и старым синеньким пикапом, принадлежавшим Барни. Сам Барни стриг траву сбоку от дома, сильно прихрамывая: похоже, одна нога была у него короче другой. Синтия сидела на террасе, закинув ноги на ограду, с бутылочкой пива в руке. Местечко было миленькое: старый дом в колониальном стиле на Норд-стрит, немного южнее Бостон-Пост-роуд. Дом, без сомнения, когда-то принадлежал какой-то влиятельной милфордской семье, а потом Барни купил его и разделил на четыре квартиры: две внизу и две наверху.

Прежде чем я успел поприветствовать жену, Барни заметил меня и выключил косилку.

— Привет, как дела?

Он считал нас с Синтией без пяти минут знаменитостями, хотя такой славой, как наша, стыдно было гордиться, и радовался любой возможности перекинуться с нами словечком.

— Все в порядке, — отозвался я. — Не хочется отрывать вас от работы.

— Меня ждут еще два дома после того, как я управлюсь здесь. — Барни утер тыльной стороной руки лоб.

Он был владельцем не менее дюжины домов между Нью-Хейвеном и Бриджпортом, превращенных в доходные. Из наших прежних бесед явствовало, что этот дом он считал одним из лучших и тратил на него больше времени. У меня зародилось подозрение, что Барни намерен скоро выставить его на продажу.

— Ваша женушка загорает на террасе, — сообщил он.

— Вижу, — кивнул я. — Вам бы не мешало тоже глотнуть чего-нибудь холодненького.

— Перебьюсь. Надеюсь, все наладилось?

— О чем вы?

— Между вами и женой. — Барни подмигнул мне и опять запустил свою газонокосилку.

Когда я поднялся по ступенькам, Синтия поставила пиво на ограждение и встала из шезлонга.

— Привет! — сказала она.

Я надеялся, что жена и мне предложит холодного пива, и когда этого не произошло, заподозрил, что приехал в неудачный момент. В глазах мелькала тревога.

— Все нормально? — поинтересовалась Синтия.

— Лучше не придумаешь.

— Грейс здорова?

— Говорю же, жаловаться не на что.

Успокоившись, она опять уселась и закинула ноги на ограждение. Я увидел ее сотовый, лежавший дисплеем вниз на деревянном подлокотнике. Рядом с телефоном балансировала раскрытая брошюра управления здравоохранения. «В вашем доме есть плесень?» — прочитал я заголовок.

— Можно присесть? — спросил я.

Жена указала на соседний шезлонг. Я ткнул пальцем в брошюру:

— Появились проблемы? Покажи Барни — он мигом разберется.

Синтия покосилась на брошюру и покачала головой:

— Нет, это наша новая разъяснительная кампания. В последнее время я столько разглагольствую про домашнюю плесень, что мне уже снятся кошмары: за мной гоняются грибы.

— Прямо как в фильме «Капля»!

— Там тоже были грибы?

— Да, только из космоса.

Синтия откинула голову и вздохнула.

— Дома я себе этого никогда не позволяла. Просто переводила дух в конце дня.

— Потому что у нас нет террасы с перилами, — сказал я. — Если хочешь, я построю.

— Ты? — усмехнулась жена.

Строительный опыт у меня был минимальный.

— Ну, пригласил бы кого-нибудь. С молотком я обращаюсь не очень умело, зато за письменным столом мне нет равных. Гонорары валятся, как манна с небес.

— Просто я… Дома всегда было чем заняться. А здесь приходишь домой с работы, садишься и глазеешь на проезжающие машины. Представляешь? Есть время подумать. Знаешь, что это такое?

— Да.

— Я про то, что у тебя хоть есть лето, чтобы передохнуть.

Она была права. Преподаватель имеет июль и август на подзарядку батарей. А Синтия, несмотря на то что работала на город столько лет, имела право лишь на две недели ежегодного отпуска.

— Это и есть мои каникулы: час в конце каждого дня, когда я тут сижу и бездельничаю.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Отлично, если это тебе помогает.

Она повернула голову и уставилась на меня:

— Не вижу, чтобы ты был очень счастлив.

— Хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Я уже не знаю, что для меня хорошо, а что нет. Вот сижу здесь и думаю, что сбежала подальше от источника своей тревоги, от всех этих скандалов и препирательств дома с Грейс, а потом понимаю, что причина во мне самой. От себя не убежишь.

— У Гаррисона Кейлора есть рассказ о пожилой паре, которая никак не может поладить и размышляет, не поехать ли в отпуск, а муж говорит: «Зачем платить столько денег за несчастье где-то в другом месте, когда я прекрасно могу быть несчастным дома?»

Синтия нахмурилась:

— По-твоему, мы — пожилая пара?

— Суть не в этом.

— Я перебралась сюда не навсегда, — произнесла она, повысив голос: Барни перешел со своей косилкой на лужайку перед домом. На нас пахнуло свежескошенной травой. — Дай поблаженствовать еще несколько дней!

Как ни хотелось мне, чтобы жена поскорее вернулась домой, я не собирался торопить ее. Пусть сначала как следует подготовится.

— Что ты сказал Терезе? — спросила Синтия.

Тереза Моретти приходила к нам раз в неделю убираться. Лет пять назад, когда мы с Синтией так заработались, что оказались не в силах исполнять элементарные домашние обязанности, нам пришлось искать уборщицу. Так появилась Тереза. Хотя летом я бывал свободен и вполне мог бы справиться с уборкой сам, Синтия считала, что было бы несправедливым не занимать Терезу работой в июле-августе. «Ей нужны деньги», — объясняла она.

Обычно я с Терезой не сталкивался — пропадал в школе. Но шесть дней назад я находился дома, когда услышал, как она вставляет ключ в замочную скважину с внешней стороны. Тереза оказалась глазастой. Заметив отсутствие губной помады и других вещей Синтии, в том числе халата на стуле в нашей спальне, она осведомилась, не уехала ли моя жена.

Теперь, сидя с Синтией на террасе, я сказал:

— Я объяснил ей, что ты решила немного побыть одна. Казалось бы, достаточно, но ей понадобилось выяснить, где ты, поеду ли я к тебе, поедет ли Грейс, как долго мы намерены отсутствовать…

— Терезу беспокоит, как часто ей теперь к нам приходить: раз в неделю или раз в месяц.

— Она придет завтра. Я ее успокою, — пообещал я.

Синтия поднесла к губам бутылку.

— Ты знал этих учителей? — спросила она.

Несколько дней назад в миле отсюда двоих пенсионеров, бывших учителей, нашли убитыми у них в доме. Насколько я понял из прочитанного и увиденного по телевизору, полиция находилась в недоумении. Расследование поручили детективу Роне Уидмор, с которой мы столкнулись семь лет назад. Она говорила, что мотив двойного убийства остается неясен, подозреваемые отсутствуют. Во всяком случае, местная полиция не называла имен.

Мысль, что супруги-пенсионеры, никак не связанные, насколько известно, ни с какой преступной деятельностью, убиты в их собственном доме, повергала Милфорд в шок. Ведущие теленовостей уже называли это «летом страха».

— Никогда с ними не сталкивался, — ответил я. — Мы преподавали в разных школах.

— Ужас-то какой! Неужели их убили без всякой причины?

— Причина всегда существует, даже если кажется бессмысленной.

Бутылка с пивом у Синтии в руке запотела.

— Жаркий выдался денек, — заметил я. — Интересно, каким будет уик-энд? Может, предпримем что-нибудь вместе?

Я потянулся за ее телефоном, чтобы посмотреть на метеоприложении прогноз погоды — дома я всегда так поступал, когда рядом не оказывалось собственного телефона, — но Синтия поспешно убрала его на другой подлокотник, и туда мне было не дотянуться.

— Я слышала, что погода будет хорошей, — ответила она. — Давай обсудим это в субботу.

Из-за дома вышел Барни с газонокосилкой.

— Он надеется, что у нас все наладится, — сказал я.

Она на пару секунд зажмурилась и вздохнула.

— Клянусь, я словечком не обмолвилась! Просто Барни умеет сложить дважды два: видит, что ты приходишь, но не остаешься. Вот и хочет дать добрый совет: типа, куй железо, пока горячо.

— А про него самого ты что-нибудь знаешь?

— Лет шестьдесят пять, женат никогда не был, живет один. Обожает всем рассказывать, как в семидесятых годах повредил в автокатастрофе ногу и с тех пор хромает. Грустный он какой-то, а так ничего. Я слушаю болтовню Барни и стараюсь не обижать его. Боюсь, если у меня засорится унитаз, без его помощи не обойтись.

— Он живет здесь?

Синтия покачала головой:

— Нет. На одном этаже со мной живет парень. Там целая история, как-нибудь расскажу. А на втором — Уиннифред, честное слово, не Уинфрид, а именно Уиннифред! Она библиотекарша. Напротив нее обитает еще один старикан, по имени Орланд. Он старше Барни, тоже одинокий, почти никто его не навещает. — Она усмехнулась. — Прямо «дом проклятых»! Все живут одни, очень одинокие.

— Кроме тебя, — напомнил я.

Синтия отвернулась.

— Я не про себя…

В доме послышался шум: кто-то быстро спускался по лестнице. Дверь распахнулась, выпустив наружу рослого темноволосого мужчину лет тридцати. Он заметил Синтию, а потом меня.

— Привет, милашка, — сказал он. — Как оно?

— Привет, Нат, — отозвалась Синтия со смущенной улыбкой. — Хочу тебя кое с кем познакомить.

— Пожалуйста. — Нат уставился на меня. — Визит очередного друга?

— Это Терри, мой муж. Терри, это Натаниэл, сосед из квартиры напротив. — Глядя на меня, она выразительно вскинула брови. Это был тот, чью занятную историю она обещала мне поведать.

Сосед покраснел:

— Рад знакомству. Много о вас слышал.

Я покосился на Синтию, но она на меня не смотрела.

— Куда ты направился? — обратилась она к нему. — Ты же не выгуливаешь собак так поздно?

— Решил сходить перекусить, — ответил Натаниэл.

— У вас собаки? — осведомился я.

Он застенчиво улыбнулся:

— Не здесь и не мои. Моя работа — выгуливать чужих собак. Хожу днем от дома к дому и беру шавок своих клиентов на прогулку, пока хозяева отсутствуют. — Натаниэл пожал плечами. — Пришлось внести кое-какие изменения в свою карьеру. Уверен, Син… ваша жена вам рассказала.

Я снова взглянул на Синтию, на сей раз выжидательно.

— Пока нет, — сказала она. — Беги, не станем тебя задерживать.

— Рад был познакомиться, — произнес Натаниэл, сбежал вниз, прыгнул за руль «кадиллака» и укатил по Норд-стрит.

— Выгуливает собак, но водит «кадиллак»? — удивился я.

— Говорю же, это долгая история. В общем, он процветал в бизнесе телефонных приложений, а потом начался кризис, он разорился, поплатился нервным срывом. Теперь ежедневно выгуливает чужих собак и старается вернуться к прежней жизни.

Я кивнул. В этом доме, похоже, люди переводили дух и брались за ум.

— Ну-ну…

Минуту мы оба молчали. Синтия не сводила глаз с улицы. Наконец она произнесла:

— Мне стыдно.

— Случайность, только и всего. Дурацкий инцидент. Ты же не нарочно.

— Я делаю все, чтобы защитить ее, и в итоге именно из-за меня она попадает в больницу.

Я не знал, что ответить.

— Тебе, наверное, пора домой, готовить для Грейс ужин, — спохватилась Синтия. — Обними дочь за меня. Скажи ей, что я ее люблю.

— Она знает, — кивнул я, вставая. — Но я ей скажу.

Она проводила меня к машине. Мне щекотал ноздри запах свежескошенной травы.

— Если бы что-нибудь было не так, если бы Грейс попала в беду, ты ведь мне сообщил бы? — спросила Синтия.

— Непременно.

— Нечего танцевать вокруг меня на цыпочках. Я все выдержу.

— Все в порядке! — заверил я с улыбкой. — Это она за мной приглядывает, чтобы я чего-нибудь не учинил. В корне пресекает мои попытки удариться в разгул.

Синтия положила ладонь мне на грудь:

— Я скоро вернусь. Просто мне нужно немного времени.

— Понимаю.

— А ты глаз с нее не спускай. После убийства супругов-учителей у меня в голове творится черт знает что.

Я снова заставил себя улыбнуться.

— Вдруг это их бывший ученик? По прошествии нескольких лет явился поквитаться за кары, которые обрушивались на него из-за невыполненных домашних заданий. Я тоже буду соблюдать осторожность, мало ли что?

— Перестань, это не шутки!

Я заметил, что Синтии не до смеха.

— Прости. Не беспокойся, у нас полный порядок. Когда ты вернешься, будет еще лучше, но мы справляемся. Я слежу за Грейс, как коршун.

Я сел в свой «форд-эскейп» и включил зажигание. По пути домой у меня не выходили из головы две фразы Натаниэла. Первая: «Привет, милашка». И вторая: «Визит очередного друга?»