Победу ни с кем не делим!

Альберт Байкалов, 2009

Спецслужбы Грузии совместно с американцами создали подразделения диверсантов, которые должны были выдавать себя за жестоких русских солдат, напавших на мирную кавказскую страну. Вслед за этим мир должны будут захлестнуть репортажи из охваченной огнем Грузии, в которых Россия представлена безжалостным и беспринципным агрессором. Этот подлый план имел один серьезный изъян: в нем были недооценены российские спецназовцы. Группе спецназа поставлена задача – немедленно обезвредить провокаторов-диверсантов…

Глава 2

Был полдень, когда на дороге, проходившей через давно брошенный виноградник, появились два свежевыкрашенных зеленой краской бронетранспортера. Они ехали с севера. Оттуда, где гремел разрывами Цхинвал. На башнях и корпусе красовались нарочито яркие российские триколоры. Облепившие бронетранспортеры военные в новенькой форме хищно вглядывались в росшие вдоль дороги кусты. Мягко урча двигателями, бронетранспортеры домчались до села, не сбавляя скорости, прокатили почти до самого его центра и встали. Поднятые колесами клубы пыли понеслись дальше, а сидевшие на броне солдаты, попрыгали на землю.

Держа в правой руке автомат, Расюк сделал несколько энергичных движений, разгоняя кровь.

— Строиться!

Солдаты вяло собрались в толпу, которая через некоторое время превратилась в две шеренги.

Расюк забросил автомат за спину и встал перед строем:

— Товарищи солдаты, вы находитесь на вражеской территории! Будьте предельно внимательны. Если сомневаетесь, что в доме нет вооруженных людей, лучше киньте туда гранату. Жизнь грузинских собак ничего не стоит. Чем больше их сдохнет, тем лучше для нас. Помните, вас ждут дома!

Позади него, в высоком железном заборе отворилась калитка, из которой вышел сухощавый старик. Некоторое время, подслеповато щурясь, он смотрел на военных, потом подошел ближе.

— Чего надо? — повернулся к нему Расюк.

— Почему ты так ведешь себя? — старик нахмурил густые брови. — Зачем ты называешь грузин собаками? Что они сделали тебе? Или, по-твоему, они могут лаять?

— Отец, иди, не до тебя, — попросил Расюк и стрельнул глазами на Васо. Руководитель операции сидел на БТРе. Он был единственный, кто надел на лицо маску с прорезями для глаз и рта. Васо с досадой заметил, что его подопечный трусит. Ему было знакомо это состояние. Для того чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, нужна первая кровь. Она даст толчок. Подобно панике, которая распространяется со скоростью мысли, этих людей охватит необъяснимое состояние слепой ярости. Опьянение, вызванное безнаказанностью и вседозволенностью, на какое-то время сделает их в собственных глазах богами, отчего они начнут творить такие бесчинства, от которых в жилах будет стыть кровь. Но сначала нужно, чтобы сработал детонатор. Дэви предусмотрел такое развитие событий и поэтому настоял на том, чтобы в первый рейд Васо поехал вместе со своими подопечными. Было страшно. И не только из-за того, что придется стать преступником вдвойне. Он был в ужасе от мысли, что постоянно находится рядом с одетыми в пропитанную ядом одежду людьми. Дэви заверил, что для достижения полного эффекта необходимо несколько факторов. В первую очередь играет роль длительность контакта с препаратом и потливость. Кроме этого, как оказалось, он всучил сухие пайки с секретом. Именно заложенные в них продукты должны были запустить механизм самоуничтожения группы. Но это не успокаивало. Васо всерьез опасался того, что покинет этот мир вместе со своими «воспитанниками». Он вдруг пришел к выводу, что подобно им опасен для Дэви. В Грузию вместе с демократическими свободами ворвалась серия загадочных убийств и исчезновений людей. В угоду своим заокеанским покровителям Мико занимался в собственной стране селекцией, попросту уничтожая ненужных. До сегодняшнего дня Васо не придавал этому значения, считая, что революция бескровной не бывает. Свершившаяся несколько лет назад, она все равно достала противников новой власти. Это закон. Так пришел к власти Ленин, удержался у ее рычагов Сталин. Именно так, а не иначе правили и в других странах. Всегда, даже самым удачным режимом были недовольны. Но положение в корне изменилось, когда он узнал, что его люди обречены. Причем вызывала шок обыденность, с которой американец говорил об этом.

— Ты врываешься в чужой дом, — между тем снова заговорил старик. — Оскорбляешь его хозяев. Разве так поступают соседи или просто воспитанные люди?

— Где ты видишь дом? — Расюк оглянулся по сторонам. — Я заглянул в пещеру нелюдей. Ваше призвание — быть нашими рабами!

«Хорошо сказал», — мысленно похвалил его Васо и достал из висевшей на поясе кобуры пистолет. Он видел, как пятью минутами раньше со двора на крышу сарая взобрались два подростка. Наверняка разговор слышат и в других домах. Пора! Васо вскинул руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил над головой старика. Тот попятился и присел. Поначалу Васо хотел именно с него открыть список убитых, но решил отпустить. Будет полезно, если этот человек перескажет слова Расюка своим односельчанам и журналистам. Тем временем Расюк поставил задачу осмотреть село. Согласно плану, треть наемников должна была находиться у бронетранспортера, а двум группам по девять человек надлежало отправиться по домам, имитируя зачистку.

В начале улицы появился небольшой грузовичок. Завидев его, группа под командованием Расюка замедлила шаг. Двое направили в сторону машины автоматы. Расюк поднял руку вверх. Грузовичок сбавил скорость и даже включил поворотник, давая понять, что останавливается. В этот момент раздалась автоматная очередь. Расюк собственноручно выстрелил в сидевшего за рулем водителя. Протяжный сигнал огласил окрестности. Потеряв управление, машина понеслась по дуге на солдат. Они едва успели разбежаться. Мгновение — и вот она уже перед БТРом. Васо схватился за крышку десантного люка. В тот же момент автомобиль подлетел на колдобине и врезался в бронетранспортер. Гул удара и звон стекла заставили Васо зажмуриться. Когда он открыл глаза, то некоторое время ничего не видел из-за поднявшихся клубов пыли. Затем Васо проворно выбрался из люка и прошел вперед. Взору предстал разбитый фургон. Водитель лежал животом на рулевом колесе, а окровавленная голова свешивалась из лобового окна.

— Что вы делаете?! — раздался где-то сбоку женский вопль на грузинском языке. Васо развернулся на крик. Через дорогу, тряся над головой сжатыми в кулаки руками, бежала женщина. Сразу две автоматные очереди прошили худую грудь насквозь. Судорожно хватая ртом воздух, женщина рухнула на землю и затихла. И тут Васо вздрогнул. Сразу несколько человек открыли огонь по стоящим вдоль дороги домам.

Васо наклонился к люку водителя:

— Отъезжай назад!

Бронетранспортер вздрогнул и тронулся с места. Несколько метров БТР тащил грузовичок за собой. Голова и рука грузина-водителя бились о решетку радиатора. Наконец машина отцепилась.

«Только что он был живой, — неожиданно, словно током, пронзила мысль. Внутри все сжалось. — Теперь просто вещь. Ехал себе и не знал, что через минуту встретит смерть. Зачем? Чтобы общественность поверила в жестокость русских. Кому это надо? Политика! А стоит она того, чтобы убивать? Нет ничего, за что бы я променял жизнь, — с горечью подумал Васо. — И ответ этого водителя так же был бы однозначным. Почему тогда так устроен человек?»

Тем временем бойцы стали отходить вслед за БТРом. Васо обернулся и обомлел. Сзади него стоял развернувшийся поперек дороги бронетранспортер грузинской армии. Сверху сидел солдат с гранатометом, направленным в сторону БТРа, на котором находился Васо. И все, что Васо успел сделать, это повернуться спиной. Почти одновременно словно треснуло напополам небо. БТР вздрогнул. Васо подавился ударившим в лицо из открытого люка жаром и закашлялся. БТР завибрировал и затих. Улицу заполнил треск автоматных очередей и хлопки «М-16». Держась за затылок, Васо вскочил на ноги и спрыгнул вниз. Удар о землю молнией боли пронзил лодыжку и застрял в колене. Васо закричал и повалился на бок. К горлу подступил тошнотворный комок. Он втянул в себя воздух с пылью и закричал. Земля, БТР, бегающие солдаты стали с гулом растворяться в странном, зернистом тумане. Он тряхнул головой, ободрав при этом о землю ухо. Звуки вновь стали отчетливыми, туман пропал. Васо подтянул под себя здоровую ногу и приподнялся на руках. Первое, что он увидел, это тень от дыма, который поднимался из трансмиссии горевшего БТРа. Расюк стоял на одном колене и стрелял в том направлении, откуда появились грузинские военные.

«Что он делает?» — удивился Васо. И окончательно сел, втянув сквозь стиснутые зубы воздух. Боль вновь заставила замереть. Он посмотрел вдоль улицы. БТР уезжал. На том месте, где он стоял, валялся пустой контейнер от РПГ.

«А Расюк молодец, — неожиданно подумал Васо. — Местные видят бой. Теперь никто не посмеет сомневаться, что в селе были русские».

Он поднял руку вверх, дождался, когда украинец посмотрит в его сторону:

— Надо уходить! Помоги мне подняться.

Но Расюк не торопился. Он воровато глянул по сторонам, что-то крикнул своим бойцам, и они устремились к самому ближнему дому. Выругавшись про себя, Васо с трудом поднялся. Маска была мокрой от пота и кожа под ней страшно чесалась. Он подавил в себе желание сорвать ее, наклонился и ощупал ногу. Он ее здорово подвернул. Попробовал идти. Не получилось. Поднял взгляд на БТР. Над силовым отсеком клубился черный дым. Треск, запах жженой резины, вопли механика, который прыгал с огнетушителем, вогнали его в ступор. Некоторое время он стоял, не зная, что делать. Его поразили поведение Расюка, наверняка бросившегося в дом с желанием поживиться там чем-то, отсутствующий взгляд оставшихся, бесполезность стараний Григория, который пытался тушить машину. Потом Васо охватила паника. Он развернулся, вскрикнул от боли в ноге и запрыгал ко второму бронетранспортеру. Взялся за поручни и попытался взобраться. Но сил сделать это при помощи рук не хватило. Он обернулся. Назначенные для охраны люди безучастно наблюдали за его потугами.

— Чего уставились?! — взорвался он. — Помогите!

Шевчук и Гаценко переглянулись и нехотя подошли ближе. Гаценко передал автомат своему напарнику и подсадил Васо. Он взобрался наверх, с трудом сел, снова спустил ноги в открытый люк десантного отсека и со страхом посмотрел на свое войско. Его словно подменили. Еще утром бойцы беспрекословно выполняли каждую команду, едва она слетала с уст. Сейчас Расюк проигнорировал приказ, а презрение в глазах подчиненных, когда он самостоятельно пытался подняться, пугало. Васо втянул голову в плечи и закусил губу. Что будет дальше? Ему вдруг стало ясно, что эти с виду улыбчивые парни приехали сюда не для того, чтобы оказать братскому народу помощь. Наверняка многие из них презирают грузин. Просто прикрываясь своими лозунгами, решили подзаработать. Сейчас в этих домах, сорвав с себя маски воспитанности, они станут такими, какие они на самом деле. И станут калечить и убивать его земляков. Не исключено, что кто-то из этого сброда попросту бежал от проблем в родной стране. Возможно, есть и такие, что просто хотят самоутвердиться. А где и каким образом, все равно.

Васо стало тошно.

— Все сюда! — не своим голосом заорал он. — Живее!

Он схватился за кобуру. Она оказалась пустой. Он вспомнил, что, когда падал, оружие было у него в руке. Настроение вконец испортилось. Конечно, никто не упрекнет его в этом. Тем более что «ПМ» был неучтенный. Но все равно Васо ощутил свою несостоятельность и ненужность.

Тем временем подбитый БТР разгорелся. Механик-водитель уже не пытался его тушить. Он забрал свои «пожитки» и перебрался к Васо. Со двора дома, куда ворвался со своей группой Расюк, донеслись вопли и автоматные очереди. На улицу выскочила женщина. Лицо ее было в крови. Она пробежала несколько шагов и упала. Следом высыпали бойцы. Они устремились к БТР, волоча за собой молодую девушку. Один наемник тащил небольшой телевизор. Девушка кричала и упиралась. Платье на спине было разорвано. Она неожиданно подогнула ноги и упала, увлекая за собой двух «конвоиров». К ней подскочил Расюк и схватил несчастную за волосы. Вынудил встать и со всего размаха ударил по лицу кулаком. Девушка упала на спину. Васо отвернулся. Через минуту он понял, что бойцы всей толпой взбираются на БТР. Затем бронетранспортер вздрогнул и тронулся. Васо воровато оглянулся на дорогу. Девушка лежала, не подавая признаков жизни. Перед ней на коленях стояла женщина и кричала.

* * *

Антон оглядел поляну, которую пересекала неглубокая ложбинка. Заросшая по краям кустарником и обозначенная на картах как овраг, она имела относительно пологие склоны. Было тихо. Лишь с дороги периодически доносился гул проезжавших на большой скорости легковушек.

Наушник переговорного устройства кашлянул. Потом выругался голосом Дрона. Он с Шаманом и Джином заходил во фланг расположившимся у дороги грузинам. Разросшиеся кусты барбариса были чуть выше колена, и поэтому спецназовцам пришлось почти все расстояние преодолевать на четвереньках и по-пластунски.

— Филин, это Дрон, — наконец ожил эфир. — Мы на исходной.

Антон посмотрел сначала направо, где притаились Москит и Банкет, потом налево. Отыскал взглядом Кота. Тот как раз отполз за ствол дуба и изготовился для стрельбы лежа. Только что он со Стропой установил на выходе из распадка две управляемые по радио мины «МОН-25». Дистанционный взрыватель был у него в руке. Антон глянул назад. Там, связанный по рукам и ногам, лежал пленник. Ему сделали укол, после которого он проспит по меньшей мере двенадцать часов. Именно столько Антон рассчитывал работать в этом районе. Рядом с грузином осталась и его жертва. Девушка сидела, обхватив колени руками, и глядела прямо перед собой. Антон не опасался, что она, доведенная до отчаяния и оказавшись наедине со своим обидчиком, убьет его. Хотя он бы и сам с удовольствием отвернул ему голову. Но генерал поставил задачу по возможности брать эту нечисть живой. Зная лживую политику руководства этой страны, никто не сомневался, что после вооруженного вмешательства России ее попытаются выставить не в самом лучшем свете. И в этих условиях убийства безоружного негодяя нельзя было допустить.

Антон снова повернулся к оврагу. Пора было начинать вытеснение грузин с занимаемых позиций.

— Рубин, — проговорил он позывной группы, — я Филин, «Атака»!

Справа, со стороны дороги, треснули очередями автоматы офицеров-чеченцев. Наличие у них вместо «ВСС», которыми была вооружена большая часть группы, автоматов Калашникова послужило основной причиной для того, чтобы Антон назначил их в маневренную группу. Звук стрельбы усиливал эффект неожиданности. По штату такой тип оружия полагался лишь узким специалистам, которыми были связист и врач. Но исходя из боевого опыта группы Филиппова было решено вооружить ими и чеченцев, поскольку им нередко приходилось выдавать себя за боевиков. Кроме того, они брали с собой в командировки на Кавказ распространенные среди бандитов пистолеты «ТТ», инкрустированные серебром кинжалы, косынки с арабской вязью, кожаные шапочки, кустарно сшитые разгрузочные жилеты и прочую мелочовку, делающую их неотличимыми от настоящих боевиков. И как только чеченцы узнавали, что намечается выезд на родину, они прекращали бриться.

Хору автоматных очередей вразнобой ответили одиночные хлопки винтовок. Послышались вопли. Ухнула граната. Потом еще.

— Джин, слева! — рявкнул Дрон.

Почти одновременно микрофон продублировал несколько хлопков «Винтореза». Ухо щекотал треск очередей.

— Джин, прикрой…

— Справа…

–…Козел…

— У-у, шайтан, — протянул Шаман.

Не сводя взгляда с ложбинки, Антон пытался понять, что происходит. Наконец сквозь шум прорезался голос Дрона:

— Филин, это Дрон, гиви отходят!

— Понял, — Антон направил в сторону ложбины ствол своего «Винтореза» и тут же увидел двух грузинских солдат. Они шли по дну заросшей мелким кустарником и травой ложбины. Материал, из которого были сшиты панамы и форма американского производства, выделялся на зеленом фоне. Он был желтее. Рисунок состоял из крупных, размытых пятен разного цвета с нанесенными поверх мелкими черточками, и больше подходил к пустынной местности Ирака.

«Чего не сделаешь в угоду американским покровителям?» — язвительно подумал Антон, стараясь по привычке не смотреть прямо на размалеванные гримом лица. Взгляд можно почувствовать. Антон знал это по собственному опыту. За первой парой замелькали среди кустов еще. Все шло по сценарию. Грузины отходили относительно организованно. Меняясь местами, они прикрывали друг друга, правда, пока без стрельбы, лишь направляя оружие в сторону треска очередей. Было понятно, что они не хотели раньше времени обозначить пути отхода. Все-таки чувствовалась определенная подготовка.

— Кот! — Антон оттопырил нижнюю губу и сдул ползущую по кончику носа букашку. — Пропускаешь первую пару за сектор и работай мину!

— Понял!

Грузины уже поднимались наверх. Антон прицелился в колено рослому, с одутловатым лицом солдату:

— Это, Филин, мой левый. Калечим, — палец плавно надавил на спуск. Приклад привычно ударил в плечо. Почти одновременно, эхом, раздался хлопок справа. Оба солдата полетели на землю. Едва они скорчились на траве, как овраг треснул клубами рыжей пыли, замелькал мелкими камнями, прошлогодней листвой и клочьями травы. С небольшим интервалом Кот подорвал вторую мину. Она была разряжена в пустоту. Кто уцелел, тот уже успел укрыться. Вторым ударом они добивались большего психологического эффекта. На фоне прицельного огня с тыла и атакой во фланг грохот разрывов должен был деморализовать противника. Едва перестали падать на землю сорванные осколками и взрывной волной ветки и листья, как окрестности огласили крики раненых. По распадку заметались тени. В одну такую Антон дважды выстрелил. Со всех сторон доносились хлопки «Винторезов». Ошалевшие и контуженные, ослепшие и ничего не слышащие солдаты в полной мере вкусили ужасы настоящего боя.

— Прекратить огонь! — скомандовал Антон. — Дрон!

— На приеме.

— Доложи обстановку.

— Вышли к позициям. Людей не наблюдаем. После подрыва продвижение прекратили. Раненых и убитых нет.

— Начинаем сближение, — Антон окликнул Банкета и махнул ему рукой. Тот кивнул:

— Москит, работаем!

— Филин, прикрой, — раздался голос Кота.

Антон боковым зрением заметил, как майор приподнялся и побежал. В этот момент один из раненых вскинул в его направлении винтовку. Антон, не церемонясь, выстрелил ему в голову. Кот залег, быстро переполз левее, направил в сторону оврага удлиненный глушителем ствол «Винтореза» и замер. Антон вскочил и перебежал к небольшой кочке. Едва коснулся земли, как к ложбине устремился Кот. Майор опустился на одно колено, давая командиру возможность осмотреться. Застреленный Антоном грузин застыл на животе, уткнувшись лицом в землю. Затылок был разворочен. Второй лежал на боку, обхватив колено. Боль не позволяла ему согнуть ногу, и он странным образом скрючился, пытаясь дотянуться до раны. Не тронутые гримом участки кожи были бледными. Нижняя губа тряслась, из полуоткрытого рта вырывались стоны.

Антон отбросил в сторону оружие грузина, присел на корточки, быстро обыскал раненого, потом взял его за подбородок пальцами и тряхнул:

— Как тебя зовут?

Вместо ответа грузин замотал головой.

— Хорошо. — Антон увидел, что Кот уже начал спуск, и тогда двинул пленнику по голове прикладом. Неизвестно, сколько еще продлится зачистка, а оставлять в тылу врага, который в сознании или не связан, опасно. Антон перебежал дальше. Кот тем временем перевернул ногой труп убитого грузина, огляделся. Присел на корточки. Не забывая смотреть по сторонам, похлопал по карманам. Не обнаружив документов, шагнул в сторону, обходя убитого, и неожиданно, вскинув ствол, несколько раз подряд выстрелил в направлении деревьев, одновременно падая на бок. Так бывает, когда в последний момент видишь готового убить тебя врага. Антон ясно различил вскрик и причитания на непонятном языке. Вдруг густой кустарник, росший на самом дне ложбины, затрещал, словно кто-то грузный полз через заросли на четвереньках. Верхушки кустов заходили из стороны в сторону. Антон повернулся на звук. Из зарослей, волоча за собой внутренности, выполз еще один раненый. Набухшая и потемневшая от крови форма свисала клочьями и дымилась. Раненый повернул обезображенное лицо в сторону Антона. Один глаз отсутствовал, нижнюю часть лица снесло. По всей видимости, он был ближе всех к сработавшей мине.

— Командир, — раздался голос Дрона. — Я тебя наблюдаю.

Антон поднял взгляд. Василий стоял на одном колене, держа «Винторез» стволом вверх. Часть спецназовцев рассредоточилась по краям ложбинки, остальные стали осматривать место недавнего боя более тщательно. Вскоре появились еще два «счастливчика». Один был в шоке и потому молчал. Второй затаился. Он не получил ни единой царапины. Дрон поднял его за шиворот из небольшого углубления в земле и встряхнул.

— Полюбуйтесь, вождь! — глядя на закрепленные на погонах ромбики, хмыкнул он и толкнул капитана на землю.

Антон отбросил полевую сумку, которую минутой раньше снял с убитого, и направился к Дрону. Там находился и Джин.

— Представься! — потребовал Антон, глядя на сидевшего на земле пленника.

— Не понимаю, — покачал головой грузин и отвернулся.

— Нужно знать язык страны, с которой собрался воевать, — Антон слегка ударил его носком ботинка по щиколотке. — Ты же, насколько я понял, диверсант? Причем командир. Как будешь в случае чего меня допрашивать?

— Не понял, — проговорил пленник и виновато пожал плечами.

— Как зовут? — Дрон ткнул его глушителем «Винтореза» в лоб. В тот же миг грузин поймал ствол правой рукой, одновременно убирая голову в сторону, перехватил левой и дернул на себя. Дрон полетел вперед, не выпустив, однако, оружия и в последний момент согнув ногу в колене, которым со всего размаха рухнул им на грудь пленника. Грузин вскрикнул под весом Дрона, отпустил ствол, перевернулся на бок и закрыл лицо руками.

— Юркий малый, — облегченно перевел дыхание Антон. — А ты, Вася, снова тупишь?

— Стараюсь, — процедил сквозь зубы Дрон, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Даже под гримом было заметно, как он побагровел. Однако больше трогать пленника не стал. Более того, наверняка проникся к нему уважением.

— Какая задача была у вашей группы? — задал Антон следующий вопрос.

Он знал на него ответ, но это была обыкновенная формальность. Нужно из раза в раз находить подтверждение полученной ранее информации.

Грузин продолжал молчать.

— Джин, — позвал Антон, — займись им.

С этими словами он отошел в сторону и достал трубку спутникового телефона. Нужно было доложить дежурному по ГБУ о ликвидированной угрозе и уточнить задачи. Однако набрать номер Антон не успел — дисплей мигнул, и аппарат издал едва слышный, убавленный почти до минимума зуммер. Антон приложил трубку к уху и представился, зная, что это Родимов.

— Говорить можешь? — настороженно спросил генерал.

— Теперь да, — подтвердил Антон.

— Как обстановка?

— Частично уничтожили и пленили подразделение противника, находившееся в засаде, — Антон продиктовал координаты.

— Урожайный у тебя день, — генерал хмыкнул. — В район вышла еще одна группа. Идет за тобой. Организуйте взаимодействие. Сейчас тебя сориентирует дежурный. И имей в виду: на шоссе орудуют многочисленные группы диверсантов. Тем, кому удалось прорваться, говорят, что почти на всем протяжении обстреливают. А сколько таких, что ждут подхода частей усиления? Осетины называют этот путь «дорогой жизни».

Антон заверил генерала, что они приложат максимум усилий и постараются предотвратить в полосе ответственности действия грузинского спецназа.

Когда он вернулся, грузинский офицер уже бойко отвечал на вопросы Джина. Чуть в стороне устроился в кустарнике Москит. Кот на пару с Банкетом продолжал осматривать место недавнего боя. Остальные рассредоточились в окрестностях, контролируя подходы.

* * *

Сидя на земле, в тени раскидистого дерева, Васо с тоской смотрел на посиневшие пальцы ноги, которые торчали из-под плотно наложенной повязки.

— Точно не перелом? — недоверчиво протянул он и поднял взгляд на врача.

Худой, с огромным носом хирург покачал головой:

— Не могу дать гарантий, ведь рентгена нет.

— А почему пальцы синие? — не унимался Васо.

— Повязку наложил тугую, — пояснил врач и вздохнул. — Вам в нормальную больницу надо.

— Времени нет лечиться, — пробурчал Васо и смахнул рукой прыгнувшего на колено кузнечика.

— Скажи, — врач стрельнул по сторонам глазами и подошел ближе, — русские собираются захватить всю Грузию?

— Я не Верховный главнокомандующий, — уклончиво ответил Васо.

Он не хотел говорить с врачом. Не было сил смотреть ему в глаза. Ведь его придется теперь убить. Бедняга до сих пор не понял, что лечил руководителя операции грузинского разведывательного управления, а похитившие его прямо из операционной солдаты никакого отношения к России не имеют.

— Я понимаю тебя, — между тем вздохнул врач. — Ты, наверное, остался у русских после развала Советского Союза? Я знаю много грузин, совсем недавно уехавших из этой страны, — он обвел взглядом поляну. — Разве этот сумасшедший мальчишка может быть президентом? Он и не грузин вовсе. Барчук. Выучился в Америке. Зачем нам с ней дружить, если она так далеко? Россия близко. Соседи не должны так жить.

Вполуха слушая доктора, Васо посмотрел в сторону бронетранспортера. Расюк сидел у колеса. Остальные рассредоточились по опушке леса. Одни разулись и дремали, другие обсуждали рейд в село. Кто-то играл в карты. Васо вновь перевел взгляд на врача. Тот уложил все свои принадлежности в чемоданчик и теперь, растерянно озираясь, стоял рядом. Его полчаса назад привез Расюк. После того как они выехали на уцелевшем бронетранспортере из села, Васо уже готов был выть от боли в ноге. Ехать в расположение тылового пункта управления, где были развернуты медицинские подразделения, в таком одеянии было бы по меньшей мере глупо. Операция засекречена. С другой стороны, мотаться в таком же виде по территории Грузии — тоже сумасшествие. Однако Васо в голову пришла оригинальная идея. Спустя полчаса, БТР въехал во двор небольшой сельской больницы. Хирурга нашли быстро. Он как раз закончил оперировать раненого сельского жителя. Васо заранее проинструктировал Расюка, чтобы тот не трогал ни больных, ни персонал. Он всерьез опасался, что после этого доктор навредит ему или вовсе откажется осматривать ногу. Хотя очень хотелось, чтобы наемники хорошенько наследили в больнице.

«А ведь еще не поздно!» — подумал Васо и стал подниматься.

Врач подскочил к нему, чтобы помочь, но Васо грубо оттолкнул его:

— Я сам!

Врач опешил.

Васо выпрямился, окинул врача презрительным взглядом и сплюнул:

— Расюк!

— Я! — наемник подхватил автомат и торопливо поднялся.

— Надо доктора отвезти обратно, — многозначительно глядя прямо в глаза своему помощнику, почти по складам проговорил Васо.

— Взвод, строиться! — заорал Расюк.

— Вы же никакие не русские! — вдруг воскликнул врач.

— Почему ты так решил? — удивился Васо. Он ожидал чего угодно, только не этого.

— Вы совсем на них не похожи!

— В чем все-таки разница? — Доктор заинтриговал Васо. В конце концов, это напрямую связано с его профессиональной деятельностью. Что он упустил?

— У ваших людей нехороший взгляд, — стал перечислять хирург. — Они слишком громко говорят. И еще много чего, — отмахнулся он.

— Нет! — сказал Васо и схватил врача за локоть. — Не уходи от ответа. Раз начал, договаривай!

— Русские не станут так развязно вести себя, — продолжил доктор. — Вы вошли в операционную в одежде, не спросили, могу ли я оставить больного. Я никогда не поверю, что русские за несколько лет так изменились.

— Грузинская армия нанесла сокрушительный удар по позициям миротворцев, — попытался переубедить его Васо. — И русские полны решимости мстить.

— Они понимают, что это дело рук горстки людей, стоящих у власти, — врач грустно улыбнулся. — Я бывал в России. Многие мои родственники по-прежнему считают ее второй родиной. Там любят наших артистов и певцов. А сколько врачей и других специалистов осталось после развала страны? Ее разрушили американцы и Европа, а сами наоборот, объединились и ввели единую валюту. Они разжали кулак и теперь ломают пальцы по отдельности, а такие, как вы, в этом им помогают.

— Будем считать, что ты сам подписал себе приговор, — процедил сквозь зубы Васо.

Спустя полчаса в ворота больницы, откуда совсем недавно забрали несчастного хирурга, свернул покрытый рыжей пылью БТР. Лишь те места, где красовалась российская символика, были тщательно протерты. Сидевшие на броне солдаты, возбужденно переговариваясь, стали прыгать на землю. Одновременно между колес распахнулась боковая дверь, откинулся мостик. Двое наемников выволокли избитого, со связанными руками хирурга, толкнули на землю. Один снял с плеча автомат, лязгнул затвором и вопросительно посмотрел на Расюка.

— Чего смотришь? — вскипел Расюк. — Добей эту грузинскую собаку! Так же, как нас, он будет лечить своих военных.

— Люди, не верьте! Это не русские, — торопливо, глотая окончания, стал выкрикивать врач. Разбитые губы слушались плохо. Два передних зуба были выбиты.

Солдат надавил на спуск. Треск автоматной очереди оборвал слова врача. В окнах первого этажа заметались испуганные лица больных и медиков.

— Вперед! — скомандовал Расюк.

С десяток наемников, переодетых в форму русских, ворвались в больницу. Несмотря на бросающуюся в глаза нищету и убогость, помещения больницы были чистыми, на окнах висели белоснежные занавески. Где-то раздался истошный женский визг, зазвенело разбитое стекло. Латыши молча выволокли из палаты двух парней в спортивных костюмах и потащили к выходу. Через минуту на крыльце раздались несколько одиночных выстрелов. Здание заполнили крики, вопли, мольбы о помощи и проклятия. Грузный, круглолицый Мартонюк зажал в угол молоденькую медсестру и пытался сорвать с нее халат. Она отчаянно сопротивлялась. Тяжело сопя, он обхватил ее руками, но в это время с плеча слетел ремень и автомат полетел на пол. Отпустив девушку, Мартонюк нагнулся за оружием. Не успел он распрямиться, как к нему подскочила пожилая женщина в белом халате, по всей видимости, санитарка, и вцепилась в волосы. В фойе как раз вошел Расюк. Недолго думая, он шагнул к заступнице и двинул ей в висок прикладом. Несчастная отлетела к столу дежурной, с грохотом рухнула на пол и затихла.

Расюк схватил медсестру за волосы, заглянул в красивое, раскрасневшееся личико:

— Давай ее в палату!

Однако в этот момент на улице раздалась беспорядочная стрельба.

— Это кто еще? — встрепенулся Расюк. Они уже втащили девушку в пустую палату и повалили на кровать.

— Наши веселятся! — фыркнул Мартонюк и попытался просунуть ладонь меж скрещенных на груди рук девушки.

Она вывернулась и вцепилась ему в запястье зубами.

Мартонюк взвыл и со всего размаха двинул ей кулаком левой в висок. Медсестра вдруг обмякла.

— Убил? — Расюк отпустил ноги, которые пытался удержать, и медленно выпрямился.

— Да не мог, — покачал головой насильник.

— Расюк! — крикнули из коридора. — Василий Иванович зовет! Срочно.

— Все, — с досадой процедил он и сплюнул. — Уходим.

— Ты чего? А баба? Сам говорил…

— Какая баба?! — завопил Расюк. — Слышишь, Васька зовет.

Так, для конспирации, они называли Васо.

— Это он тебе кличет, а не мене! — переходя на родную «мову», прохрипел Мартонюк.

— Тебе, мене! — передразнил Расюк и толкнул дружка открытой ладонью в грудь.

Но тот не собирался отступать. Слишком соблазнительной была сестричка. В следующее мгновение Расюк подумал, что у него лопнут от боли глаза. Позабыв обо всем на свете, он рухнул на колени. Тем временем, решив, что цель достигнута и путь к телу девушки расчищен, Мартонюк навалился на нее. Медсестра застонала, но не открыла глаза и даже не пошевелилась. Мартонюк торопливо сорвал с себя автомат, положил его рядом и повел ладонью по округлому, упругому бедру девушки. Дотянувшись до края халатика, он потянул его вверх. В этот момент Расюк, наконец, перевел дыхание и медленно выпрямился. Трясущимися от злости руками он поднял автомат и снял его с предохранителя. Как ни странно, Мартонюк не услышал характерного щелчка. Он уже стянул с грузинки нижнее белье и торопливо расстегивал пуговицы у себя на куртке. Расюк направил на него ствол. В следующий момент автоматная очередь заставила насильника выгнуться и вскрикнуть. Запрокинув назад голову и широко раскрывая рот, он выпучился в потолок непонимающим взглядом. Затем он обмяк, подобно воздушному шарику, из которого выпустили воздух, и рухнул на свою жертву. Девушка тоже была мертва. Расюк брезгливо сплюнул и усталой походкой направился к выходу. БТР уже отъезжал от крыльца. Расюк оглядел двор, задержал взгляд на двух застреленных прибалтами больных, и сбежал по ступенькам. Водитель заметил его и притормозил. Расюк ухватился за поручень, подтянулся, поставил ногу на подножку и забросил тело на броню.

— Почему тебя надо ждать? — вне себя от ярости закричал Васо, когда он уселся.

— Так получилось, — Расюк отвел взгляд в сторону, ломая голову, что будет, когда грузин хватится Мартонюка. Хотя особых проблем не должно возникнуть. При себе Мартонюк не имел ни одного документа. И форма на нем российская.

— Все на месте? — Васо оглядел наемников. Некоторые ожидали в лесу. Они попросту не поместились в БТР. Людей для поездки назначал Расюк, и грузин не мог быть уверенным, что они никого не оставили.

* * *

Несмотря на принятые меры, колонна главных сил подверглась обстрелу. Почти одновременно попал в засаду генерал с группой журналистов и ротой охраны. Положение было не критическим, но тяжелым. Хотя Антон понимал — в этих условиях спецназ делал все возможное. То, что они в такие сроки уничтожили две группы, говорило о многом. Не отставали в этом плане и другие подразделения МВД и ФСБ. Работали осетинские ополченцы. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понимать, насколько важна дорога, ведущая через перевал. Поэтому нетрудно представить, какие усилия прилагают грузинские военные, чтобы ее контролировать. Судя по характеру ударов, они подвергали тотальной бомбардировке всю инфраструктуру города. И потому, кроме переброски в зону конфликта сил и средств Российской армии для отражения агрессии, дорога выполняла функцию транспортной артерии для оттока беженцев и раненых.

На время прохождения главных сил армии группа Антона получила задачу выйти в проход между двумя высотами, с задачей не допустить проникновения мелких групп противника к шоссе. Но в течение двух часов обстановка осталась без изменений. Вскоре вернулись Туман и Лавр. Они передали пленных и с колонной танкистов быстро вышли в район действия группы.

— Как думаешь, так и будем здесь ползать? — спросил Кот.

— А ты что хотел? — поинтересовался Антон.

— Президента, — Кот нецензурно выразился в микрофон. — На худой конец командующего этой группировкой.

Антон усмехнулся, но ничего не ответил. По сути, подобные им подразделения создавались и для таких целей. Обнаружение и уничтожение пунктов управления, ликвидация руководства стран противника, проведение диверсий в отношении предприятий опасного производства, атомных станций, транспортных узлов, объектов военного характера, в том числе и стартовых комплексов ядерного нападения. Всего и не перечислить. Время тоже внесло свои коррективы и вот уже на протяжении многих лет ГРУ принимало активное участие в борьбе с терроризмом.

В кармане разгрузочного жилета раздался зуммер спутникового телефона. Антон вынул трубку, отвернул похожую на сигару антенну и приложил к уху.

— Это Родник. — Как обстановка?

— Пока тихо, — Антон перевел взгляд вниз.

— Задачу снимаю, — Родимов выдержал паузу, словно давая переварить сказанное. — Приготовь карту.

Антон вынул свернутую и вставленную за отворот разгрузочного жилета «сотку», развернул, с опаской глянув по сторонам. Для работы пришлось приподняться. Несмотря на то что даже обратная сторона карты была предусмотрительно выкрашена в защитный цвет, со стороны ее можно было увидеть на большом расстоянии.

— Кот, наблюдай в моем секторе, — на всякий случай распорядился Антон и разложил перед собой карту.

— Готов? — уточнил Родимов.

— Угу, — подтвердил Антон.

— Цели ближайшей задачи операции по принуждению Грузии к миру достигнуты. Передовые подразделения группировки вышли на рубеж, южные окраины села Ацрисхеви, — заговорил генерал и монотонным голосом перечислил точки, которые Антон быстро отыскал на карте и отметил. Потом соединил кривой линией и удовлетворенно хмыкнул. Передний край повторял изгибы административной границы.

— А мы здесь в лесу прячемся, — не удержался и пошутил Антон.

–…Развивают успех в направлении Цхинвал — Гори. В самом Цхинвале продолжаются бои. Сопротивление грузинской армии носит очаговый характер. Подразделения противника деморализованы и спешно отходят со своих позиций. Отход не организован.

— Короче, бегут, — снова вставил Антон.

— Принято решение не останавливаться на достигнутом. В Гори сосредоточен большой запас вооружения, техники и материальных средств, — продолжал генерал. — В целях демилитаризации Грузии, эти объекты следует считать следующей задачей. Группа из занимаемого положения должна совершить марш по маршруту… — Антон слушал, рисуя на белом поле карты чертика.

По замыслу, армейцы выделяли в распоряжение группы вертолет, который подберет их в указанном Антоном месте. После этого они должны будут высадиться в районе дороги Гори — Игоети с задачей дезорганизовать отход противника в направлении Тбилиси. В особых случаях в интересах группы возможно использование артиллерии и авиации. Также при необходимости группа должна была корректировать удары по запросу командования.

Антон запомнил позывные, уточнил у генерала детали и отключился. Посмотрел на часы. Пять вечера. Дезорганизовать отход — означало превратить его в паническое бегство. Они не раз отрабатывали этот элемент на тренировках и учениях, изучали теорию. Особо в этом преуспели во Вторую мировую войну немцы. Так, группы диверсантов, переодетых в форму командиров-красноармейцев, обращали в бегство целые армии. С криками «танки», «бежим», например, вылетали во фланг обороняющихся и уносились в тыл. В сочетании с умелым использованием ударов артиллерии это производило эффект. Нужно было сорвать с позиций хотя бы пару человек. После этого все развивалось по принципу домино. Единственной эффективной мерой было убить паникеров на глазах обезумевшей толпы. Только это могло возыметь действие. В арсенале современного спецназа были более совершенные способы. Имелись даже устройства, которые на определенном расстоянии вызывали животный страх. По такому принципу сейчас в городах выгоняют из домов крыс. Давно установлено, что звук на определенных частотах может вызывать психические расстройства. Даже президент Грузии, развязавший эту бойню, использовал при разгоне демонстрации в Тбилиси оборудование, вызывающее боль, дискомфорт и страх.

Антон огляделся. Стрекотала саранча, пели птицы. Здесь, между двумя возвышенностями, почти не было слышно взрывов. Нужно было поставить задачу. Но для этого необходимо уйти с места выполнения прежней. Причина банальна. Если они никого не обнаружили, это не значит, что об их существовании тоже никому не известно. Нельзя недооценивать противника. Именно это приводит к трагическим последствиям. Вполне возможно, что их позиции давно обнаружили. И стоит только собраться всем в одном месте, как враг, пользуясь случаем, нанесет смертельный удар.

— Рубин, я Филин, — Антон выдержал паузу и продолжил: — «Откат» в направлении развалин кошары.

Когда генерал сказал, что в интересах группы будет использован вертолет, Антон сразу определился с местом, где его можно будет принять. При следовании в этот район они проходили развалины похожего на саманный сарай строения, рядом с которым было вполне пригодное для посадки поле.

Позиция Антона была чуть позади того места, где укрылись Банкет, Лаврененко и Дрон. Поэтому он должен дождаться, пока они пройдут в тыл, и только потом начать отход. Его в свою очередь будет прикрывать Кот, устроившийся в паре десятков метров сзади и отошедший на новую позицию Дрон. Когда они выйдут за пределы района засады, то уже можно будет передвигаться свободнее.

Антон сорвал травинку и стал грызть ее кончик, наблюдая за Дроном, который вылез из небольшого углубления в земле, сноровисто свернул коврик и стал отползать. Справа перемещался Лавр. Едва заметно дрогнули верхушки кустарника, потом взлетела потревоженная Банкетом птица.

Вскоре настала и очередь Антона. Чуть позже, сосредоточившись в ста метрах восточнее позиций, Антон назначил в головной дозор Банкета, а в тыловой — пару во главе с Котом и дал команду на выдвижение в район кошар. Бежали трусцой. Один раз Банкета насторожили мечущиеся над верхушками деревьев птицы, и группа рассредоточилась, чтобы осмотреться и выяснить причину тревоги пернатых. Как оказалось, впереди шла семья беженцев. Престарелую женщину вели под руки две девушки. Рядом шел вооруженный допотопным карабином подросток.

Дождавшись, когда люди скроются с глаз, группа двинулась дальше. Оказавшись у кошар, Антон выставил охранение, связался с летчиками и дал координаты своего местонахождения. Уже спустя четырнадцать минут послышался рокот. Москит на пару с Лавром обозначили место приземления красными дымами.

Борт зашел со стороны тускнеющего солнца, зависшего над вершинами казавшимися синими гор. Перемалывая винтами прогретый за день воздух, вертолет стремительно появился из-за верхушек деревьев и завис. Затем гигантская зеленая стрекоза стала медленно опускаться. Кот взял на себя обязанности воздушного «парковщика». Приседая и пригибаясь, он показывал пилотам, как лучше развернуть машину, чтобы не зацепить винтами деревья. Кроме того, нужно было посадить вертолет так, чтобы расстояние между сложенными в кучу рюкзаками и дверью было минимальным. Спецназовцы в этот момент заняли позиции по кромке, превращенной в полевой аэродром поляны. Если и не обнаружил их до этого находящийся поблизости противник, то заходящий на посадку вертолет наверняка привлечет внимание, а садящиеся в него люди будут представлять собой отличную цель.

Тем временем открылась дверь, с лязгом опустилась лестница. Антон не определял порядок загрузки. Он также был давно отработан. Первым пошел Кот, за ним Москит. Подбежавший Банкет забросил за спину «Винторез» и стал проворно забрасывать в чрево вертолета рюкзаки, которые Москит тут же укладывал в центре салона. Через минуту пошли остальные. Антон устроился рядом с выходом, кивнул бортинженеру, который закрыл за последней парой дверь, и оглядел группу. Все расселись вдоль борта на жесткой скамейке. Корпус винтокрылой машины затрясло. Взлетали.

* * *

Дэви Сэджвик выбрался из микроавтобуса и оглядел двор больницы. Крики и причитания женщин заставили поморщиться. На крыльце, стоя на коленях перед трупом, выла женщина. Она то падала на грудь убитого, то распрямлялась, вознося руки к небу. За ее спиной извивался оператор западной телекомпании. Он сначала присел, потом, наоборот, встал во весь рост, пытаясь навести объектив видеокамеры на лицо убитого. Чуть в стороне — еще один представитель прессы. Он пятился задом вверх по ступенькам, снимая лежащего на земле мужчину. Эта братия, так необходимая Дэви, в глубине души вызывала у него раздражение. Они напоминали сбежавшихся на падаль койотов или стервятников, дерущихся на разбухшей от жары туше буйвола.

От толпы зевак к Дэви отделился невысокий, с огромным животом грузин. Это был Резо. Они уже встречались. Он исполнял обязанности секретаря при помощнике крупного чиновника, работающего в Министерстве информации и печати Грузии. Сорокалетний пройдоха был в курсе всех запланированных акций и должен был координировать перемещение представителей прессы. Это с его подачи маршрут был изменен. Направлялись в Гори. Журналисты свернули в село купить минеральной воды и наткнулись на последствия рейда русской разведки. Ошеломленный увиденным, Резо почувствовал себя плохо. Пишущая и снимающая братия отнеслась к этому с пониманием. Ведь это его народ расстреливают озверевшие русские солдаты. Потом заехали в больницу, а там такое…

— Вах! — воскликнул Резо. — Сколько прожил, а никак не могу привыкнуть к смерти. Посмотрите, что наделали эти русские!

Дэви пока не собирался общаться с Резо и потому прошел мимо, медленно пересек двор, поднялся по ступенькам, задержавшись возле женщины. Она уже перестала голосить, лишь сипела, продолжая раскачиваться из стороны в сторону. Оператор с журналистом тоже исчез в дверях. За ними убежала вертлявая, похожая на мальчишку, переводчица с грузинского на русский. Большинство представителей прессы не знали грузинского языка. Мало было желающих убивать время на его изучение.

Дэви шел по коридору. Здесь неплохо поработали его «воспитанники». Под ногами хрустели куски штукатурки и битое стекло, звякали гильзы. В воздухе стоял специфический запах смерти. Стены и пол были в бурых пятнах крови. У стола дежурной медсестры лежала полная женщина в белом халате. Ее голова была окровавлена. Он перешагнул через лежащий на полу графин с отколотым дном, заглянул в палату. Вокруг крайней кровати стояла целая толпа людей и что-то громко обсуждала. Он не удержался и шагнул через порог. Журналистка с CNN совала микрофон в лицо худому мужчине в белом халате. Переводчица помогала ей задавать вопросы:

— Как долго русские бесчинствовали в вашей больнице?

— Почему вы решили, что это были русские? — устало вздохнул грузин и оглянулся на Дэви. — Эти люди очень странно себя вели. Они словно специально демонстрировали свою удаль и вседозволенность.

Дэви насторожился. Слова грузина заставили его подойти ближе и встать рядом. Он с опаской покосился на молодого человека с портативной видеокамерой. Ему нельзя попадать в кадр.

Журналистка отключила микрофон и заговорила на английском:

— Этот баран думает, что русские вернутся, и боится говорить правду. Надо искать другого очевидца. Джек, сними крупным планом солдата, и идем отсюда. Нам надо еще найти бензин. Много работы!

Дэви вытянул шею, чтобы увидеть, какого солдата они хотят снять, и обомлел. На спине, в расстегнутой на груди окровавленной куртке лежал Мартонюк. Дэви знал не только фамилии каждого наемника, но и даты рождения, особые приметы, биографию. Грузинская контрразведка провела большую работу по проверке каждого попавшего в группу человека. Сделать это было относительно легко. Все были представителями стран, выполняющих при США и Англии роль шавок, готовых грызться между собой за право первыми облаять русского медведя. Они охотно предоставляли нужную информацию. Но Дэви не только изучил личные дела диверсантов, но и с некоторыми побеседовал сам. В их числе был и этот увалень. Как раз Мартонюка Дэви не хотел видеть среди своих подопечных. Как удалось узнать, этот человек на территории Грузии попросту скрывался от правосудия. У себя на родине, во Львове, он был объявлен в розыск по подозрению в изнасиловании и растлении малолетних. Конечно, вся основная работа Дэви и сводилась к постоянному контакту с такой категории отщепенцев. Но были определенные рамки, за которые он старался не выходить. Его руководство не поощряло, если пригревали людей, находящихся в розыске, с психическими отклонениями, алкоголиков и наркоманов, хотя последние были незаменимы при выполнении разовых задач. На использовании Мартонюка настоял Васо. Ему пригля-нулся беспринципный молчун. Дэви не стал отказывать, но намекнул грузину, что если подобная категория людей попадает в эпицентр внимания спецслужб, прокуратуры, журналистов и просто большого количества людей, это чревато установлением их личности. Если подобное произойдет с Мартонюком, вся операция не только пойдет насмарку, но и возымеет обратное действие. Уже не русские будут обвинены в преступлениях против мирного населения, а грузинские спецслужбы.

Между тем оператор навел объектив в лицо Мартонюка. Ломая голову над тем, как решить эту проблему, Дэви на всякий случай запомнил всех представителей прессы и вышел.

Трупы уже грузили на небольшой колесный трактор, с установленным впереди кузовом. И тут Дэви снова увидел Резо. Вытирая с высокого лба пот, тот о чем-то говорил со стариком.

Едва заметив Дэви, Резо устремился к нему.

— Сегодня уже весь мир будет знать, что здесь произошло, — заговорил он, словно успокаивая Дэви. Американец поморщился. В конце концов, это нужнее грузинам. Зачем он об этом говорит?

— Мне необходимо знать маршрут и график движения представителей прессы, — посмотрев по сторонам, заговорил Дэви. — Вы хоть знаете, что сейчас снимают приехавшие с вами иностранцы?

Резо нахмурил лоб, уставившись в глаза Дэви, потом обернулся на выход из больницы и пожал плечами:

— Разве я сделал что-то не так?

— Все так, — опасаясь увидеть в его глазах страх, Дэви похлопал его по предплечью. — Но другие недобросовестно выполнили задачу. Хорошо, что я это заметил…

Сидя на переднем сиденье микроавтобуса, Дэви с тревогой наблюдал, как часть склона горы мерцает отблесками разрывов. Они почти доехали до того места, где остановился на ночлег Васо, когда в ответ на стрельбу грузин заработала артиллерия русских. В километре, за лесом, стали рваться снаряды. Водитель выключил свет. Они двигались в кромешной темноте, угадывая все повороты лесной дороги по светлеющей между верхушками деревьев полоске неба. Дэви наклонился к водителю и заглянул в экран навигатора. Мерцающая точка маяка, который включил Васо, почти слилась с треугольником, обозначающим их микроавтобус.

Конец ознакомительного фрагмента.