Нас учили рисковать

Альберт Байкалов, 2011

Командиру группы спецназа ГРУ, полковнику Антону Филиппову, становится известно, что банда чеченских боевиков готовит серию террористических актов в Москве с использованием женщин-шахидок. Спецы выясняют, что теракты проведут две группы боевиков. И Филиппов разрабатывает крайне рискованную операцию, суть которой в том, что в одну из банд под видом воинов джихада внедряются офицеры-чеченцы Джин и Шаман. Очень скоро они стали авторитетами среди боевиков, а Джин даже получил управление над группой шахидок. Остальное, как говорится, дело техники...

Глава 3

Сидя на корточках, Зарема стирала куртку Ханпаши и размышляла над своим положением. Теперь она считалась его собственностью. Хотя ею продолжали пользоваться и его дружки. Однако делали они это тихо, без лишнего шума и грубости. Ханпаша делал вид, будто не замечает. Она смирилась. Немаловажную роль в этом сыграл показанный Ханпашой фильм, снятый на любительское видео, о том, как русские солдаты насиловали чеченку. Средних лет женщине действительно не повезло. Хотя качество записи было очень плохим да и многие сцены ставили под сомнение правдивость сюжета, все равно это произвело впечатление. У Заремы положение лучше. Чеченские мужчины — это сверхлюди. Они чище, светлее, благороднее. К тому же они одной с ней веры, и если это происходит, значит, на то воля Аллаха.

Вчера ее перевезли в Ингушетию. Здесь они поселились в красивом, кирпичном доме. Ей дали небольшую комнату. Мужчины приходили к ней по-прежнему часто. Ноги и низ живота болели. Но она смирилась с этим. Главное, ее не били. Просто они делали свое дело и уходили. Зарема шла, умывалась и начинала заниматься хозяйством. Все, что происходило с ней, было наказанием за грех, который она совершила с родственником. Значит, надо терпеть. В доме была душевая, но хозяева наотрез отказали ей посещать ее. Оно и немудрено, ведь Зарема падшая и грязная женщина. Ей приходилось греть воду и уходить за дом. И все равно у этой жизни были свои радости. Она случайно нашла в столе книжку, на которой не было обложки и нескольких первых страниц. Когда выдавалась свободная минута, Зарема читала. Книжка была про трагическую любовь приехавших в большой город мужчины и женщины. Еще она читала Коран. Его принес и положил на столик Ханпаша. Когда он входил, у нее все сжималось в груди. Она боялась этого человека. Ей был противен запах его тела, пыхтенье и стоны, когда он овладевал ею. А еще он сильно потел, отчего становился скользким.

Зарема выжала куртку, встряхнула ее и повесила на веревку. Потом взяла таз и понесла в дальнюю часть сада, где была яма.

Неожиданно дорогу ей перегородил Лемма. Подростку было не больше шестнадцати. Но он был выше ее ростом. Она давно заметила, как он жадно изучает взглядом ее фигуру. Сегодня Ханпаша со своими людьми уехал до вечера в Назрань. Она знала об этом и слышала, как Лемме было приказано приглядывать за ней.

— Выльешь воду, зайдешь в дом, — лаконично сказал юноша и прошел мимо.

Она проводила его нескладную фигуру взглядом и направилась дальше. Прополоскав таз, вытерла руки и нерешительно прошла на веранду.

— Ты знаешь, зачем я позвал тебя? — стараясь придать голосу мужественности, спросил юноша, смешно хмуря брови.

— Нет, конечно, — глядя в пол, ответила она тихим голосом.

— К соседу приехал человек, который интересуется тобой, — объявил парень. — Его зовут Ислам. Он хочет узнать о тебе правду и рассказать в вашем селе, какую дочь воспитали твои родители.

— Зачем это надо, если там и так все известно? — почти шепотом спросила Зарема, уверенная, что он врет.

— Твой отец чем-то насолил его дяде, и так он хочет опозорить его, — пояснил подросток.

— Что мне делать? — боясь возражать юноше, она сделала вид, будто поверила.

— Я ничего не сказал ему, — неожиданно голос парня задрожал и сорвался на фальцет. — Но он пробудет до вечера, и я могу передумать.

— Чего ты хочешь от меня? — уже догадавшись, какой будет ответ, испуганно спросила Зарема.

— Разве ты не понимаешь? — смешно хмуря брови, спросил Лемма.

— Но ведь ты еще совсем ребенок! — едва не зарыдав, выдавила из себя Зарема. — Тем более Ханпаша…

— Я мужчина! — крикнул Лемма уже совсем по-детски. — А если ты будешь молчать, то Ханпаша ничего не узнает.

Она стояла, понурив голову. Теперь ее хочет изнасиловать почти ребенок. Лучше бы она умерла!

Между тем он нерешительно подошел к ней, взял за руку и повел в дом. Оказавшись в комнате, отпустил, остался стоять в дверях и стал страшно сопеть. Его руки тряслись.

Зарема подошла к кровати, встала лицом к окну и начала медленно расстегивать пуговички. Раздевшись догола, легла на спину и закрыла глаза. Приближение юноши она почувствовала по прерывистому дыханию. Он неумело поцеловал ее в шею. Потом долго и неуклюже тыкался в низ живота.

— Ты когда-нибудь делал это? — не выдержала и спросила она, когда, так и не войдя нее, он кончил.

— Да, — охрипшим от волнения голосом сказал он, продолжая лежать на ней. — Так просто бывает со многими мужчинами. Я знаю…

Неожиданно она зажмурилась от боли. Он быстро и ловко вошел в нее…

Вечером приехал Ханпаша. Он со своими друзьями прошел в столовую. К этому времени вернулись из соседнего селения родители Леммы и приготовили ужин. Зарема сидела в темной комнате и тряслась от страха, представляя сейчас состояние юноши. Он наверняка прячет взгляд, отвечает на вопросы взрослых невпопад. Если это так, то Ханпаша обо всем догадается и убьет ее. Как таковая, смерть ее уже не пугала. Страшило то, что придется пережить в ожидании ее. Она, как и любая другая женщина, боялась боли. А над ней наверняка будут долго издеваться. «А что, если после всего Ханпаша расправится с Леммой?» — с ужасом подумала она и вздрогнула от вспыхнувшего в комнате света.

— Что с тобой? — брезгливо морщась, спросила старуха и поставила на стол миску с едой и чай. — Ты допрыгнула до потолка, когда я вошла.

— Задумалась и не ожидала, — прошептала, теребя платье, Зарема. — Поэтому испугалась.

— Тебе надо смыть свой позор кровью, — неожиданно проговорила старуха и вышла.

Зарема медленно, не чувствуя вкуса, съела кусочек баранины, сыра, выпила чаю.

Вошел Ханпаша.

— Покушала?

Она кивнула.

— Ешь, тебе много сил надо, — назидательно сказал он. — Я устаю днем, поэтому ночью ты должна помогать мне хорошо отдыхать.

Неожиданно к горлу Заремы подступил тошнотворный ком. Она вскочила и бросилась прочь из комнаты. Едва молодая женщина оказалась во дворе, как ее вырвало. Тело покрыла испарина. Она приложила к животу ладонь.

— Неужели?.. — На глаза навернулись слезы.

Послышался шум, и на крыльцо вышли сразу несколько человек.

— Беременная она, — проскрипела старуха.

— Ты уверена? — раздался голос Ханпаши.

— Конечно, — с придыханием заговорила старуха. — Надо аборт делать.

— Как? — одними губами спросила Зарема.

— Грех такому ребенку давать возможность на свет появляться, — словно расслышав ее вопрос, продолжала старуха. — Не мне тебе советовать, но последнее слово за эмиром. Спроси его. Если скажет сделать аборт, я поговорю с кем надо, и тебя избавят от ребенка.

Уже в полночь Зарема лежала на покрытом холодной клеенкой столе, с ужасом наблюдая, как уже немолодая, с уставшим лицом женщина гремит инструментом. Фельдшерско-акушерского пункта в окрестных селениях не было. Фатима делала аборты у себя на дому, в специально оборудованной пристройке. Да и редкость это для кавказской республики. В основном через ее импровизированную операционную прошли уезжавшие из Чечни после первой кампании снайперши из Прибалтики и русские женщины, собиравшиеся навсегда покинуть республику и не желавшие везти в Россию память об очередном насильнике. Но чаще всего здесь зашивали и возвращали в строй обычных моджахедов. Фатима была мастером на все руки. Помогала ей во всем уже престарелая медсестра, которая жила по соседству.

Зарему стал бить озноб. В это время медсестра подошла к изголовью, взяла сухими и сильными ладонями голову Заремы и вынудила смотреть в потолок. Бедной девушке казалось, что она сейчас умрет от страха. А между тем ей ловко разжали челюсти и вставили в рот палку из твердой резины. В это время Фатима сделала в руку укол. Сразу все поплыло…

* * *

Устроившись в кабинете начальника разведки комендатуры, Антон занимался бумагами. Нужно было написать подробный отчет об операции, составить акт списания боеприпасов. Сам подготовил материалы расследования по факту полученной Банкетом травмы, куда приобщил и объяснительную майора. Раньше его злило бумаготворчество, но постепенно привык, хотя в глубине души мечтал о введении в группе должности начальника штаба или что-то в этом роде. Под утро он задремал за столом. Когда уже рассвело, Антон, с трудом передвигая ноги, вернулся в казарму. Спецназовцы к этому времени встали. Половина умывалась, другая заправляла кровати. Едва Антон успел сбросить с себя разгрузочный жилет, как вошел Шаман и показал взглядом на двери:

— Гайрбек пришел.

— А кто его приглашал? — вспылил Антон, но тут же взял себя в руки. — Пусть пройдет.

Тяжело было узнать в вошедшем человеке подвергшегося накануне истязаниям оперативника. Лицо старшего лейтенанта походило на подушку, сшитую из разноцветных лоскутов, на котором с трудом угадывались глаза, нос и рот.

— Зачем пришел? — строго спросил Антон. — Решил убедиться, правду тебе вчера сказали или нет?

— Другая причина есть, — придерживая рукой левый бок, куда двинул накануне прикладом Шаман, ответил оперативник.

— Так зачем вообще сюда в таком виде приперся? — вспылил Дрон. — У тебя же вместо лица синяя задница…

— Всем говорил, что русские били, иду к коменданту, жаловаться.

— Умно, — Филиппов тряхнул головой. — Сейчас здесь соберется половина селения и начнет все крушить.

— Не соберется, — уверенно заявил Гайрбек. — Сказал, вы из леса пришли, вместе с моджахедами.

— Жена поверила, что бежал?

Чеченец улыбнулся разбитыми губами:

— Как чеченка может не поверить мужу?

— Присядь, — Антон показал взглядом на кровать напротив.

— Вы, правда, меня в Москву возьмете? — спросил Гайрбек.

— Мы скажем тебе то, что необходимо, когда придет время, — ответил Антон, разглядывая следы побоев.

— Не обижайся, командир, — Гайрбек вздохнул и поморщился. — Пришел я к тебе вот по какому вопросу. Вчера, я слышал, был бой, в котором погиб Хусейн Вадалов.

— Быстро у вас информация расходится, — снимая ботинок, с усмешкой проговорил Антон. — А ты его откуда знаешь?

— Эту собаку многие чеченцы знают, — уклончиво ответил Гайрбек.

— Нет, брат, — Антон отказался от мысли распутывать мокрый шнурок и поставил ногу на пол. — У нас или не говорят вообще, или выкладывают все до конца.

— Понял тебя, — Гайрбек покосился на сидевшего за столом Банкета, который выполнял функции охранника и дежурного одновременно.

— Говори, не косись по сторонам, — подбодрил собеседника Антон.

— Этот Хусейн в начале осени сбежал со своей двоюродной сестрой в горы, — ошарашил Гайрбек. — Они как муж и жена хотели жить. У нас это большой грех.

— Это не только у вас грех, — хмыкнул лежавший на спине Дрон. — В любой вере. Даже у дикарей за это на кол сажают. Инцест называется. У таких пар, как правило, дети уродами рождаются.

— Так Аллах наказывает за грехи, — закивал Гайрбек.

— Ну, про бога нам тут не надо, он у нас здесь у каждого свой, — ломая голову над тем, чего хочет Гайрбек, сказал Антон.

— Я в милиции работаю недавно, но опыт у меня есть, — не без гордости продолжал чеченец. — Кажется мне, не было там никакой любви. Просто Хусейн очень хитрый был. Он решил опозорить Зарему, чтобы ее потом семья не приняла. После этого нетрудно женщину заставить смыть свой позор кровью.

— Так вот ты к чему клонишь! — Антон вновь взялся расшнуровывать ботинок. — И где, ты думаешь, сейчас его сестричка?

— Это одному Аллаху известно, — грустно проговорил Гайрбек. — Но то, что на моей родине появилась еще одна женщина, которая скоро станет шахидкой, знаю теперь точно. Тем более Хусейн умер.

Антон развернулся и толкнул в плечо спящего на соседней кровати Михаила Гусева.

— Я все слышал, — прохрипел, не открывая глаз, контрразведчик.

— Так чего лежишь? — удивился Антон.

— А мне что, искать теперь ее? — удивился он.

— Вали в селение, где она жила, собери информацию. Главное — фотографии.

— Черт, — Гусев резко сел и потер руками лицо. — Совсем башка не варит. Извини, Антоха. Только мне машина нужна…

— Комендант даст тебе бронетранспортер. Кроме людей, которых он для сопровождения выделит, прихватишь с собой Гущина. Переводчиком возьми Джина. Он быстро найдет с земляками общий язык. Не знаю, как там у вас, а для нас интересно все, даже чем эта дамочка болела в детстве.

Гусев встал и направился к выходу.

— А теперь, что касается тебя, дорогой. — Филиппов, наконец, стянул ботинок, с удовольствием пошевелил в промокшем носке пальцами и поднял взгляд на Гайрбека. — Иди сейчас домой и сиди как мышка. Всем говори, что после такой ночи из милиции уходишь…

— Я разве похож на труса? — попытался возмутиться Гайрбек. — Что родственники скажут?

— Пусть что хотят говорят и думают, — вмешался Шаман. — Напишешь рапорт, уйдешь из милиции и уедешь на заработки в Москву. Вот твоя легенда. Понял?

— Теперь понял, — кивнул Гайрбек.

— И имей в виду, впереди тебя ждут еще экзамены, — добавил Антон.

— Тоже бить будут? — усмехнулся разбитыми губами Гайрбек.

— Татарин! — позвал Антон доктора группы.

— Здесь я, — раздетый по пояс Ринат Гайнулин сидел на кровати у стены.

— Посмотри его. Может, вчера перестарались да поломали чего, — приказал Антон.

— Иди сюда, дорогой, — усмехнулся Татарин, наклонился и выдвинул из-под кровати ящик с медицинским оборудованием.

— Я не все сказал, — заторопился Гайрбек. — Слухи ходят, будто Хусейн был одним из немногих, кто знал, где устроен тайник, куда еще при Дудаеве прятали ценности. Но у него была лишь половина карты. Главный ключ Доку держал в голове. Он отправил к Хусейну человека, которому доверял. Тот знал вторую часть секрета.

— Прямо как у Дюма, — хмыкнул Дрон. — Чтобы добраться до сокровищ, надо сложить две половины карты…

Поставив задачи, Антон лег спать. Проснулся лишь к обеду. К этому времени вернулись Шаман и Джин. Офицеры-чеченцы «нарыли» немало интересного. Выдавая себя за представителей тейпа, который ищет родственников Хусейна, чтобы те держали перед ними ответ за его непристойные дела, они приехали в Дай и плотно пообщались с местным населением. К вечеру удалось собрать максимум интересной информации, касающейся исчезнувших Заремы и Хусейна Вадалова. Хусейн был одержим войной. Пару лет назад он поклялся на могиле убитого брата воевать до победы. Этот человек был одним из приближенных к Доку Умарову людей и очень гордился своим положением. Между тем все сильнее разгоралась вспыхнувшая между ним и двоюродной сестрой страсть. Родственники были в панике, но никто не мог повлиять на рослого, не знающего жалости после гибели брата Хусейна. Отец и дед у него давно умерли. Парень привык полагаться только на себя. Тетя Заремы сделала робкую попытку отыскать Доку, пока тот был еще здоров, и попросить уговорить Хусейна отказаться от Заремы, но едва не поплатилась за это жизнью. Хусейн относился к той редкой категории чеченцев, которые воевали не за деньги, а за идею великой Чечни от моря до моря. Этими же идеями прониклась и Зарема.

— Что мы имеем, — нарушил тишину Дрон. — Хусейн убит, и его возлюбленная об этом уже наверняка знает. — Он сел на кровати. — Поэтому не исключаю, что в данный момент эта местная Жанна д’Арк уже несется на забитом взрывчаткой грузовике к какому-нибудь посту милиции…

— Типун тебе на язык, — проворчал Банкет. — Почему они, по-твоему, откапывали свои сокровища?

— С финансами у боевиков напряг, — на секунду задумавшись, ответил Василий. — Чего тут непонятного?

— А может, просто решили вовсе из страны свалить? — выдвинул предположение все это время молчавший Ермаков, которому с легкой руки Дрона уже присвоили позывной Ермак.

— Вот так вот, всей толпой? — с иронией спросил Татарин.

Он сидел на стуле и подшивал куском зеленого цвета материи воротничок.

— Задача следующая, — Антон встал и прошел между рядами кроватей, — найти Зарему или людей, которые могут знать о дальнейших планах боевиков в отношении нее.

Сказав это, он многозначительно посмотрел на Джина и Шамана.

— Тяжело это будет сделать, — цокнул языком Шаман.

— Хорошо, под мою ответственность подключайте к работе Гайрбека. Я попытаюсь убедить генерала оказать содействие и включить его в состав группы. Но, — он поднял указательный палец вверх, — особенностей нашей работы пока не раскрывать, в подробности не вдаваться. Будет достаточно его опыта как оперуполномоченного МВД. А то подготовим еще одного ниндзя, а он потом найдет способ, как воспользоваться знаниями.

— Мы хорошо пытали его, — возразил Джин. — Он крепкий мужчина.

— Деньги многих делают мягкими, — резонно заметил Дрон. — Может, он просто ждал, что вы предложите больше?

* * *

Весь следующий день Зарема не вставала с постели. Сны приходили на мгновение. Она видела что-то страшное и тут же просыпалась в холодном поту. Но надо отдать должное Фатиме, она знала свое дело. Зарема чувствовала, что хуже ей не становится. Она строго соблюдала все предписания докторши. Вовремя пила таблетки, а старуха делала ей уколы. Где этому научилась хозяйка дома, оставалось только гадать. Но спрашивать Зарема не хотела. Был в Чечне и Ингушетии период, когда каждый выживал, как мог. Многому тогда научились люди.

На следующее утро, с трудом одевшись, Зарема вышла на улицу. Со скучающим видом в углу лежал громадный старый пес. Шерсть на нем висела клочками, а взгляд был грустным. Он привык, что в доме всегда много людей, и не лаял даже на чужих. Это развеселило Зарему.

— Ожила, — раздался голос Ханпаши.

Молодая женщина обернулась. Она не сразу узнала в чисто выбритом мужчине с прыщавым лицом своего нового мужа. Ханпаша не только побрился, но и подстригся. В черном костюме он совсем не походил на того жестокого бандита, который даже не дал ей оплакать Хусейна, а сразу стал удовлетворять свои животные потребности.

— Долго мы еще будем здесь жить? — глядя на его начищенные до блеска туфли, спросила она.

— Тебе не нравится? — на полном серьезе спросил Ханпаша.

— Я устала, — призналась Зарема.

— Ты хочешь смыть со своей семьи позор? — Он склонил голову набок.

Отчего-то Зарема вдруг вспомнила глаза собаки. «Я умру, а это животное еще будет жить», — с тоской подумала она и кивнула:

— А разве у меня есть выбор?

— Выбор всегда есть, — уже более мягким голосом заговорил Ханпаша. — Оставайся моей женой. Будем жить в лесу, убивать неверных.

— Нет, — Зарема покачала головой. — Я не могу быть твоей. Тем более это ненадолго.

— К чему ты клонишь? — нахмурился Ханпаша. — Намекаешь, что скоро меня убьют?

— Не только, — наполовину подтвердила его предположение Зарема. — Как все кончится, ты поспешишь избавиться от меня, а в жены возьмешь невинную девушку. К тому же здесь я не только твоя. Мне пришлось познать не по своей воле всех мужчин, которые живут в доме.

— Тогда собирайся. — Лицо Ханпаши стало злым. — Сейчас хозяйка нагреет воды, ты умоешься. Вечером нам надо быть в Нальчике.

К удивлению Заремы, ей разрешили воспользоваться душевой кабиной. Она испытала настоящее наслаждение. Но еще больше шокировала ее новая одежда. Зарема никогда так не одевалась. Все было только из магазина. По всей видимости, у хозяев дома была родственница, имевшая фигуру Заремы. Ей идеально подошли платье и туфельки. Она растерялась, когда на плечо набросили ремешок небольшой дамской сумочки. Как ее носить?

Когда старуха вышла, Зарема посмотрела на себя в зеркало и ахнула.

«Неужели такая красивая женщина должна умереть? — мелькнула мысль. — Не родив детей, не познав простого женского счастья».

Зарема тихо прошла в свою комнату и стала ждать. Несколько раз она вставала, проходила из угла в угол, пытаясь подражать женщинам, которых видела по телевизору. Да и в их селении были модницы.

Грохот входных дверей заставил молодую женщину замереть на середине комнаты.

— Слушай, а ты как фотомодель! — не без восхищения прохрипел Ханпаша, разглядывая ее со всех сторон. — Ладно, пошли. Надо торопиться.

За воротами стояла «Волга». Ханпаша, словно издеваясь, любезно открыл перед ней заднюю дверцу. Она села. Он устроился впереди, рядом с водителем. Не говоря ни слова, тот завел двигатель, и они медленно покатились по извилистой, гравийной дороге. Впрочем, вскоре въехали на асфальт. Ханпаша развернулся на сиденье:

— Ты смотрела, что у тебя в сумке лежит?

— Нет, — растерялась Зарема.

— Посмотри.

Она с трудом справилась с замочками в виде двух никелированных шариков. Внутри оказался паспорт с ее фотографией, но с другим именем и фамилией, несколько купюр по пять тысяч рублей, губная помада и небольшое зеркальце.

— В боковом кармане сотовый телефон, — уточнил Ханпаша и сел прямо. — Скоро тебя научат им пользоваться. Так надо.

Около двух часов ехали молча. На трех из четырех постов «Волгу» останавливали милиционеры. Проверяли документы, заглядывали в салон, просили открыть багажник. Но делалось это с какой-то ленцой, словно единообразная, рутинная работа набила им оскомину. Водитель терпеливо выполнял все требования, был спокоен, а иногда даже шутил с сотрудниками. Было заметно, он часто ездит по этому маршруту.

В Нальчик они приехали, когда солнце уже собиралось спрятаться за окружавшими город вершинами гор. Во дворе построенной лет двадцать назад высотки их поджидал высокий светловолосый парень с маленькой собачкой на поводке. Он встретил Ханпашу как старого знакомого. Они с минуту поговорили, после чего блондин представился Виталием и предложил Зареме подняться к нему домой. Ханпаша тут же сел в машину и уехал. Зареме ничего не оставалось делать, как подчиниться. Виталий жил на шестом этаже. Зарема впервые с ужасом вошла в кабинку лифта. Пол качнулся, и она присела. Но Виталий подумал, что ей просто захотелось погладить собачку, и не придал этому значения.

Они вошли в скромно обставленную квартиру. В комнате был диван, на котором валялись подушка и одеяло, большой телевизор и шкаф. На журнальном столике светился экран ноутбука.

— Вы один живете? — робко спросила Зарема.

— Нет, с Дуськой, — на полном серьезе ответил Виталий.

— Это жену так зовут?

— Собаку, — пояснил он. — Если нужна ванна, то полотенце найдешь в шкафу. Я пойду, приготовлю что-нибудь поесть. Рашид сказал, что ты не ела с утра.

— Какой Рашид?

— Как какой? — Парень остановился в дверях. — Который привез тебя сюда. Хотя, — он махнул рукой, — у вас свои обычаи.

— А зачем он привез меня к вам? — собравшись с духом, спросила Зарема. Она ровным счетом ничего не понимала. Почему Ханпаша обманул Виталия и назвался другим именем? Может, просто они оба делают это в целях конспирации?

Неожиданно Зарема почувствовала, как по внутренней части бедра что-то стекло на пол. Она ощупала платье и с ужасом обнаружила, что сзади оно все промокло. Давали о себе знать последствия состоявшейся накануне операции. Хотя перед тем, как сесть в машину, Зарема приняла меры предосторожности.

— У вас есть старая ненужная простыня? — пряча взгляд, спросила Зарема.

— Зачем? — удивился парень.

— Надо. — К горлу женщины подступил комок.

— А-аа, — протянул Виталий, — так бы сразу и сказала. Я сейчас в аптеку сбегаю.

— Там что, простыни продают? — часто заморгала глазами Зарема.

— Тебя, наверное, совсем недавно в горах отловили, — повеселел Виталий. — Не дрейфь, красавица. Кое-что в женских делах я понимаю и сейчас принесу тебе все необходимое.

— Не надо! — ужаснулась она.

— Да эти ваши штучки с утра и до вечера по телевизору рекламируют, поэтому любой мужик уже не хуже женщин в них разбирается! — хохотнул Виталий и направился в прихожую.

Вечером они пили чай с лимоном и смотрели телевизор. Странно, но на душе Заремы было легко и спокойно. Может, от того, что она выбрала свой путь и скоро очистится от грехов? А может, просто почувствовала себя немного человеком? Совсем чуточку.

* * *

Подпрыгивая на выступающих из земли камнях, «УАЗ» скатился в ложбину. По корпусу застучали и заскребли ветви росших у обочины деревьев. Впереди забелели шифером крыши домов.

— Вот это селение, — раздался сзади голос Гайрбека.

— Сестра жены живет далеко от окраины? — спросил сидевший на переднем сиденье Джин, когда они въехали на улицу.

— Почему спрашиваешь? — насторожился Гайрбек. Его лицо еще было в ссадинах, но синева почти прошла.

— Потому что хочу знать, — лаконично пояснил Джин, помня наставления Антона об обращении с милиционером.

— Третий дом отсюда, — Гайрбек показал рукой на высокий металлический забор.

— Подъезжай к воротам, — Антон оглядел улицу. — Я и Шаман останемся в машине, а вы пойдете говорить.

С этими словами он достал из нагрудного кармана фотографии Заремы и протянул через спинку сиденья Джину:

— Держи.

В доме девушки почти не было фотографий. Эти снимки делались на паспорт. Один из них за ночь увеличили и размножили.

Гайрбек с Джином вернулись быстро. По их лицам было видно, что и здесь они ничего не узнали.

— Ходят слухи, что в окрестностях бродит банда, и в ней появилась женщина, — возвращая фотографию Заремы Антону, заговорил Гайрбек. — Будто бы жена главаря.

— И все? — окончательно расстроился Антон.

Вместо ответа милиционер кивнул.

Шаман повернул ключ зажигания. Стартер издал звук расстроенной скрипки. Все напряглись. Транспортом спецназовцев обеспечил начальник разведки комендатуры. Он отдал свой «УАЗ», на котором военные номера сменили на гражданские, поменяли капот, установив от аналогичного внедорожника, но другого, песочного цвета, и закрепили мятое крыло. Залитый по самую крышу грязью автомобиль с пробитым глушителем и специально заправленный купленным у «самогонщиков» бензином теперь нельзя было ни за что узнать. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: его хозяин много и небрежно ездит. Каждый запуск двигателя проходил с трудом. Но и на этот раз, капризно фыркнув, машина завелась. Они выехали за село и встали. Нужно было решить, как быть дальше.

Поначалу Антон считал, что им быстро удастся установить место, где жила Зарема, и ухватиться за ниточки, которые приведут к ней. Он недолго думал, с чего начать поиски пропавшей девушки. До развалин сторожевой башни бандиты Хусейна шли пешком. Значит, жили где-то поблизости, в лесу. Машин рядом обнаружено также не было. Да и откуда им там было взяться, если за неделю до этого завалило идущую вдоль реки дорогу? Из этого следовало, что Зарема с Хусейном могли скрываться в одном из ближайших сел. Однако эта информация не подтвердилась. Спецназовцы объехали их, поговорили с местными жителями, показали фотографию. Причем в каждом случае действовали по-разному. Где-то Гайрбек представлялся настоящим милиционером, а где-то Джин и Шаман выдавали себя за бандитов. Конечно, они не бряцали оружием, не размахивали пистолетами. Времена уже были не те. Просто с их характерной для моджахедов внешностью и манерой говорить люди не могли подумать по-другому. Со своей стороны этим же занимался и Гусев. Но и у него не было никаких результатов.

— Ну что, братцы-кролики, — Антон посмотрел на часы, — все возможные места их появления обследованы. Другой вопрос, правду ли нам здесь говорили или нет, но выходит, что и Зарема жила в лесу.

— Даже если нам удастся найти блиндаж, где они прятались, это уже ничего не даст, — постукивая пальцами по рулевому колесу, заговорил Шаман. — Там давно остыли нары…

— А если погибли не все? — не унимался Джин. — Кто-то же должен был остаться охранять схрон. В нем могли быть раненые…

— Могли, — согласился Филиппов. — Но что это дает? Мы сами опростоволосились. Из банды Хусейна никого живого не осталось. Даже допросить некого.

— Кто знал, что весь аул в реку уйдет? — Джин почесал заросший подбородок.

— Сколько они встречались с Хусейном? — сам себя задумчиво спросил Гайрбек и тут же ответил на свой вопрос: — Больше двух месяцев жили вместе.

— К чему ты клонишь? — оживился Антон, почувствовав, что милиционер ухватился за какую-то ниточку.

— Хусейн погиб, кому она нужна с ребенком? — продолжал развивать свою мысль Гайрбек. — У нас в таких случаях у женщины после родов ребенка родственники мужа забирают. Но это не тот случай. Они в грехе жили. Ее мать — тетя Хусейна. Зачем тогда ждать, когда родит? — Он цокнул языком. — Нет, ей мстить надо.

— Кого родит? Кто? — не понял Антон.

— Если она станет шахидкой, эмир заставит ее сделать аборт, — пояснил милиционер. — Я знаю, кто этим занимается. Надо ехать в Ингушетию. Есть там доктор, зовут Фатима. К ней и чеченки ездят, хотя у нас подобный грех большая редкость.

— С момента гибели Хусейна прошла неделя, — проговорил Джин. — Ее как раз успели убедить, что место жены рядом с мужем…

— Тогда она уже успела там побывать, — заволновался Шаман.

— Или собирается туда, — согласился Джин.

— Значит, едем в Ингушетию? — Шаман посмотрел на Антона в зеркало заднего вида.

— С вашей внешностью проблемы на постах будут, — размышляя над предложением, ответил Антон. — А предупреждать заранее — все провалить.

— Я сяду за руль, — неожиданно предложил Гайрбек. — Все же действующий сотрудник милиции. Документы у меня в порядке. Да и многих я знаю, кто дежурит на блокпостах.

— Твои в ОВД в случае запроса что ответят? — насторожился Антон.

— Так ведь меня еще не уволили, — повеселел Гайрбек. — Все надеются, что передумаю.

— А сейчас скажут, что и вовсе похитили, — сокрушенно вздохнул Антон.

— Ничего не будет, — заверил Гайрбек. — На каждом посту есть телефон. В крайнем случае позвоню начальнику. Скажу, гости приезжали, решил проводить…

К селу, где располагался полулегальный фельдшерско-акушерский пункт, подъехали уже в сумерках. Без труда нашли дом из красного кирпича, скрытый высоким железным забором.

Джин вышел из машины и надавил на кнопку звонка. Во дворе вспыхнул свет, послышались шаркающие шаги, звякнула щеколда, и открылась небольшая калитка.

Конец ознакомительного фрагмента.